***
Это четырнадцатый день. По крайней мере, четырнадцатый день с момента его пробуждения. Кавех каждый день уходит в обед и возвращается вечером. Всегда он приходит весь потрёпанный, пару раз даже пьяный. Он снимает ботинки, ложиться в объятия к Хайтаму и засыпает. В иной раз ему хочется чего-то больше,. В такие моменты мозг Хайтама почему-то отключается, он инстинктивно тянется к блондину, а после, когда они уже оба лежат в кровати, не понимает, что сейчас произошло. Мозг не может уложить всё то, что случается. В один из дней он убирался дома и мыл полы. В квартире Кавеха было одно единственное правило: не включать свет в комнате, мол, выключатель бьёт током. Там он и нашёл под тумбочкой кусок бумаги следующего содержания: «Я не включал свет в комнате. Прошу, ты тоже не делай этого. Если ты нашёл эту записку и ничего не помнишь, значит я включил свет и увидел что-то, что мне не предназначалось.» С той записки прошло уже три дня. Он сразу сжёг её, как только дочитал. Сомнения зарождались в голове у Хайтама.***
День тридцатый. Хайтам уже понимал, что происходит тут странное, но объяснить этого, как бы ни старался, не мог. Он понимал, что отсюда не сбежит. Прыгать с десятого этажа он не решался, телефона у него не было, а дверь защищена не только паролем, но и картой, отпечатком пальца. Как он не старался тут он пока не найдёт себе спасения. Тем временем Кавех приходил заведённый всё чаще. Обычные подколы Хайтама теперь его раздражали, нежели вызывали желание с улыбкой ответить так же. За это время он уже начинал понемногу обретать себя. Начал вспоминать всё то, что было до встречи с этим парнем. Это происходило неожиданно. Кавех включает телевизор, его любимый сериал. Он сидит за барным столиком, пьёт вино (с недавнего времени это вошло в привычку) и алые глаза смотрят будто на Хайтама, но на самом деле они устремлены куда-то вдаль за него. Ещё теперь он просит повторять его странные фразы во время секса. Хайтам пытался как-либо отмахнуться, но с каждым разом он был настойчивей. Уже после, когда тошнота чуть ли не подступала к горлу, а на душе оставалось только омерзение, Кавех просил полушёпотом: — Хайтам, пожалей меня, пожалуйста, — в темноте той самой комнаты правда казалось, что он наконец смотрит в его глаза. И Хайтам прижимает его к своей груди, не смея противиться ни одному его приказу, гладит по голове и шепчет: — Ты такой хороший, Кавех... Не смотри ни на кого другого, только на меня. Все только и делают, что завидуют тебе. А ты не смотри. Ты только мой, — немало времени прошло, чтоб Хайтам смог так легко пожалеть Кавеха. Вначале всё выходило из-под руки. Теперь же всё это происходит само собой. Хотя на внутри всё равно остаётся неприятный осадок, который даже под душем смыть невозможно, как не пытайся.***
Прошло больше двух месяцев. Частые скандалы стали обыденностью и это один из них. Кавех становился всё привередливее в еде — этот раз не исключение. Он выбрасывает еду из холодильника, бросается бутылками вина в Хайтама. За эти два месяца он понял, его слабое место — комната, откуда он вышел после потери памяти. Да и что он сделает ему, если просто включит там свет. Он всё ближе. В него летит торт, недоеденное мороженое, огурцы. Он кричит, а в глазах Хайтама лишь холодный расчёт. Он распахивает дверь в комнату и включает свет. Стены все обклеены фотографиями Хайтама. Чаще всего, они были сделаны тайком, со спины. Многие имели ужасное качество и будто слиплись между собой. Некоторые фотографии были сделаны самостоятельно, где Кавех вырезан и приклеен неумело к Хайтаму. Отвратительное зрелище. Нож входит в тело, как в масло. Тепло уходит, кровь хлещет из дыры, проделанной этим незнакомым ему теперь человеком. В его алых пустых глазах любовь мешается с безумием. Это конец. Но зато Кавех вкусно поел.