О душах и древних магах

      Гарри прогуливался по саду в Норе, ожидая возвращения Гермионы. К Оттери-Сент-Кэчпоул подкрадывался тихий летний вечер, обещая прохладу. Весь день стояла невыносимая жара. Лениво летали мухи. У пчел, казалось, не было сил собирать пыльцу. Влажный и тяжелый воздух обволакивал, как вязкий сироп. Даже вездесущие садовые гномы не казали носа из своих нор.       Война закончилась больше двух месяцев назад, и Гарри постепенно привыкал к мирной жизни, хотя приключения и не думали оставлять его. Что стоит взорванное на подготовительных курсах Аврората Шеймусом Финниганом зелье, наградившее его одного радужными прыщами, или недавняя ситуация с Джинни, когда она проснулась утром с засосом на шее. Миссис Уизли была понимающей матерью, тем не менее — она была матерью. Она знала, что дети выросли, но не желала, чтобы они ей это демонстрировали лишний раз. И Гарри не хотел ее расстраивать, они с Джинни не выставляли свои отношения напоказ и спали в разных комнатах, как и Рон с Гермионой.       Гарри было немного стыдно перед миссис Уизли. Но он сам бы хотел узнать, как так вышло, что у них с Джинни был совместный сон, где они не сдерживали себя. Именно результатом этого сна и стал засос на самом видном месте. В ту ночь его даже в Норе не было: он ночевал в квартире Джорджа с Роном и Невиллом. Гермиона узнала эту историю от озадаченной Джинни и вспомнила, что читала о чем-то подобном, и этим утром убежала ещё до завтрака проводить исследование. Произошедшее взволновало Гарри не на шутку. Вдруг он сотворит во сне нечто не столь безобидное?       Гермиона отсутствовала весь день и пропустила все приемы пищи, что так заботливо готовила миссис Уизли. И сейчас, после ужина, Гарри ждал Гермиону на улице, в надежде поскорее узнать, что она смогла выяснить. Он наколдовал маленький песчаный смерч и меланхолично за ним наблюдал, когда Гермиона аппарировала в Нору. Вид настороженной и немного неуверенной подруги не предвещал ничего хорошего.       — Гермиона, привет. Нашла что-нибудь?       — Да, но, боюсь, это тебя не обрадует. — Она закусила губу и сильнее сжала ремешок своей бисерной сумочки.       Гарри уныло вздохнул и взъерошил волосы на затылке: если дело касалось его, ничего не бывало просто.       — Привет, Гермиона. — Из дома выбежал Рон и обнял свою девушку. — Где ты была весь день?       — В Хогвартсе и на Гриммо, решила помочь Гарри разобраться в их с Джинни ситуации.       Рон непонимающе на неё уставился, а затем слегка похабно улыбнулся.       — Чтобы понять, как появляется засос на шее, не обязательно идти в библиотеку, можно было и ко мне обратиться. Я бы наглядно продемонстрировал.       — Это не смешно, Рон, — вспылила Гермиона. — Всё очень серьезно.       — Гарри — лунатик и ходит во сне?       — Гарри не лунатик!       — Ну, тогда тут нет никакой загадки. Если у него с моей сестрой была тайная встреча, я его родителям не выдам, но подробности знать не хочу.       — В том-то и дело, что не было никакой тайной встречи, Рон, — возразил Гарри.       — Ну да. А засос появился сам по себе. Я всё понимаю, — Рон для убедительности закивал головой.       — Не сам по себе, но не было никакой тайной встречи. Вроде того.       — Приятель, это между тобой и моей сестрой. Не буду я в это лезть. И подробности знать мне не нужно.       Рон стал отступать.       — Вернись! Это действительно важно, Рональд, — попыталась остановить его Гермиона.       — Нет-нет-нет. — Рон закрыл руками уши. — Не хочу ничего слышать.       — Но тебе придётся узнать, что я выяснила, — Гермиона поймала его за рукав.       — Гермиона, я тебя очень люблю. — Рон попытался освободить свой рукав из цепких пальцев своей девушки. — Но Гарри мой друг, а Джинни моя сестра. Я не хочу знать подробности.       — Джинни получила засос, потому что ей это приснилось.       От этого заявления Гермионы Рон опешил и прекратил попытки вырваться. Он посмотрел на друга. Гарри стоял понуро и не пытался возражать.       — В каком смысле приснилось? Она была не в себе? Или вы хотите сказать, что мою сестру опоили каким-то зельем? — Рону не нравилось, к чему всё идёт.       — Нет, Рон, у Гарри и Джинни был общий сон. Им снилось, что они… вместе, а утром Джинни проснулась с тем засосом.       — Никогда не слышал, чтобы люди видели совместные сны, которые потом оставляют следы на теле.       — Некоторые маги могут проникать в чужие сны и влиять на других людей. Они называют себя онейромантами, — тихо ответила девушка.       — Гермиона, ты считаешь, что я обладаю такой способностью? — спросил Гарри.       Гарри понимал обеспокоенность подруги, но пока она не сказал ничего серьезного. Подумаешь, может он проникать в чужие сны, и что с того? Теперь, когда он знает, что от себя ожидать, он будет очень внимательным к своим снам.       — Да, я так думаю. И, возможно, эта способность была у тебя спящей, но тесное взаимодействие с кусочком души Волдеморта пробудило ее. Онейромантия — это часть магии души, Гарри, так же как и некромантия.       Гермиона выглядела испуганной и очень неуверенно смотрела на Гарри.       — Я ведь не поднимаю мертвых, Гермиона, и не создаю крестражи, я не понимаю, чем ты так обеспокоена. — Теперь Гарри хотелось оправдаться перед друзьями: опять у него очередная непонятная способность. Что за невезение!       — Дело в том, Гарри, что разницы между некромантией и онейромантией почти нет. Онейромант взаимодействует с душами живых, проникая в их сны и влияя на них, а некромант — с душами мертвых, но это проявления одной и той же способности. Это очень тёмная магия, Гарри, и с такими способностями можно только родиться. Их нельзя передать, как парселтанг.       — Мне, как всегда, повезло, — проворчал Гарри.       — Я нашла в запретной секции перевод древнеегипетского «Трактата об Ах».       — Ах?       — Ах — это душа человека, Гарри, слияние Ба и Ка. Ба состоит из чувств и эмоций человека, а Ка — это жизненная сила, личность и судьба человека. По представлениям древних египтян, некроманты и онейроманты взаимодействуют с Ка человека, но только до тех пор, пока душа не попадет на суд Осириса, а сердце — на весы Маат. Маат — богиня истины, — пояснила Гермиона, увидев непонимание на лицах ребят. — А Осирис — бог загробного мира. Гарри, даже древние египтяне считали магию души черной.       Гарри застонал и закрыл лицо руками.       — Ну почему я не могу быть просто нормальным?       — Уф! — вздохнул с облегчением Рон. — А я уже самое страшное подумал.       — Да куда уж страшнее, — удрученно вздохнул Гарри.       — Ну, ты мог оказаться демоном.       — Спасибо, Рон.       — Ну а что? Авада же тебя не берет.       — Мы можем продолжить?! — Гермиона была недовольна таким пренебрежение Рона к ситуации, но Гарри был благодарен другу, что тот разрядил обстановку. — Я провела ещё одно исследование. Онейромантия сейчас считается не магией души, а узкоспециализированной областью легилименции.       Гарри удивленно на нее посмотрел.       — Как дело обстоит на самом деле, мало кто знает. Про то, что онейромантия является частью магии души, я узнала из библиотеки Блэков. Увидела упоминание ещё на пятом курсе в брошюрке, которую посчитала бесполезной. Там был какой-то бред про магию снов, тогда я посчитала, что речь идет о прорицаниях. Не знаю, где сейчас та брошюрка.       — Но если онейромантия не искусство разума, то окклюменция бы мне не помогла защитить свои мысли от Волдеморта. Верно?       — Поскольку ты взаимодействовал напрямую с душой Волдеморта, то и защищать свой разум должен был при помощи магии души. И у онейромантов есть свои способы закрытия разума. Занятия с профессором Снейпом были для тебя бесполезны. Возможно, даже Дамблдор не знал, что это была магия души, поэтому он и заставил тебя заниматься окклюменцией.       Гарри тяжело вздохнул.       — Спасибо, Гермиона, приятно знать, что хоть в чем то у меня есть талант кроме квиддича.       — Не говори так, Гарри, — попыталась утешить его подруга. — Ты сильный маг и станешь прекрасным аврором.       Гарри благодарно улыбнулся.       — Ты что-нибудь ещё узнала?       — Да. Магия души была традиционной в Древнем Египте до завоевания его Александром Македонским. Но этот вид магии считался черной магией и одновременно благословением богов. Таких волшебников называли шезму, или черномаги.       — Так благословение богов или черная магия? — недоуменно спросил Рон.       — Одно другому не мешает, Рон, — осадила его Гермиона. — В династическом Египте магией занимались жрецы и их ученики. Династии фараонов тоже были магическими, хотя, возможно, не все фараоны были магами. Но с момента завоевания Египта Александром Македонским традиционная для Египта магия перестала существовать. В птолемеевский период традиционную магию разрешено было использовать только приближённым к фараону жрецам. Онейромантию и некромантию всем остальным было запрещено применять, а магов с этим даром отлавливали и убивали.       — Это получается, что у Волдеморта тоже была такая способность, раз он мог присылать мне видения? — спросил Гарри.       — Ух, ну и жарища. — Гермиона обмахнулась листом пергамента, прежде чем продолжить. — Я не думаю, что он присылал тебе видения, используя только онейромантию.       — Волдеморт же был магом души, ведь он сделал крестражи, создавал инфери.       — Технически инфери к магии души не имеют никакого отношения. К тому же у Волдеморта была поврежденная душа и он не мог использовать магию души полноценно.       — Я понял: онейромантом он был ущербным, потому что сделал крестражи.       — Да, онейромант взаимодействует с душой спящего человека или когда сам спит, а те видения, которые тебе присылал Волдеморт, были по большей части легилименцией с использованием ментальной связи, которая образовалась как побочный эффект кровного ритуала по его возрождению. Поэтому Дамблдор и просил обучить тебя окклюменции.       «Или он не хотел, чтобы я изучал магию души, пока во мне был крестраж, — подумал Гарри. — Неизвестно, к каким побочным эффектам это могло привести».       Гарри не озвучил свои мысли друзьям, но ему стало немного грустно.       — Я думаю, Гарри, тебе нужно прочитать этот трактат, — Гермиона достала из своей безразмерной сумочки книгу без каких-либо надписей на обложке и передала Гарри. — Его я тоже нашла на Гриммо. Правда, сначала я его сама дочитаю до конца, чтобы потом объяснить тебе неясные моменты.       Гарри вяло пролистал книгу, оказавшуюся пособием по онейромантии, цепляясь глазами за отдельные фразы, затем спросил:       — Тут написано, что должен быть непосредственный контакт между душами двух людей. С Волдемортом всё понятно, но мы с Джинни находились в разных частях страны, и наши души друг с другом не взаимодействовали.       — Меня тоже взволновал этот вопрос, Гарри. Поскольку твоё взаимодействие с Волдемортом было через осколок души, я пришла к выводу, что ты не проникал в мысли Волдеморта, ты проникал в его сны. Во сне мозг обрабатывает информацию, которую он получил за день, и ты изначально попадал в такие сны, а после, когда установилась прочная связь, уже мог взаимодействовать с его душой, засыпая, даже если Волдеморт бодрствовал. Это также объясняет твою связь с Нагини. Но, Гарри, ты ведь не единственный волшебник, который взаимодействовал с душой Волдеморта. Джинни общалась с его крестражем. И я полагаю, это и создало связь между вами. Опосредованно.       — Ого, — сказал Рон, полностью ошеломлённый.       Гарри тоже был впечатлен. Но слова подруги его успокаивали. Он всё ещё не услышал ничего особенно плохого о его способности кроме того, что онейромантия была не совсем понятной областью магии, как и магия души в целом. Гарри больше настораживал страх Гермионы перед магией души. Он снова создал песчаный смерч и молча наблюдал за ним, пока неоформившаяся мысль на краю сознания не повисла в душном воздухе — невообразимо близко и в то же время так далеко, что он никак не мог её ухватить.       — Гермиона, а кто древних египетских магов прозвал черномагами? — спросил он подругу.       — Точно не скажу, но, кажется, их так стали называть в птолемеевский период. У простецов тогда было неоднозначное отношение к шезму. Услуги столичных жрецов стоили дорого, шезму были ближе, и оплата их услуг стоила меньше. Я читала, простецы таких магов уважали и боялись и не стеснялись пользоваться их услугами, а после могли помочь скрыться или, наоборот, сдать охотникам. Но после арабского завоевания магию шезму уже определенно считали черной.       — А разве Египет не называли Черной Землей?       — Называли, но это из-за плодородных земель вокруг Нила.       — Разве ты сама не видишь связи? Черномаг, Черная Земля.       — Вот точно, — решил поддержать друга Рон. — Никакая это не черная магия, а магия Египта. — Гарри кивнул на слова друга. — Ты же сама сказала, что магия души была традиционной для Египта. И потом запретили её не полностью. Не хочешь же ты сказать, что все волшебники Египта тысячи лет изучали какую-то мерзкую магию?       Гермиона закатила глаза.       — Именно это я и собираюсь сказать. Йоффе Бадуго в своем исследовании магии Древнего Египта утверждал, что магия шезму так ослабила династический Египет, что он стал легкой добычей для завоевателей. Ведь уже при Птолемее II, когда были истреблены все шезму, Египет достиг небывалого развития.       — А по мне, так похоже на пропаганду, — возразил Рон. — У Македонского просто армия была больше, вот поэтому он Египет и завоевал. Да и не обязательно все шезму были истреблены, они могли скрыться, как волшебники в средние века. Магглы до сих пор думают, что нас всех сожгла инквизиция.       — Я согласен с Роном. К тому же, будь магия души настолько опасной, то и онейромантия была бы сейчас под запретом, а она вполне себе существует. А этот Йоффе Бадуго мог просто подтасовать факты.       — Но на него ссылается Батильда Бэгшот!       — И всё равно пропаганда, — упорствовал Рон.       — Но не многие знают, что онейромантия — магия души.       — Гермиона, — обратился к ней Гарри. — Ты ведь смогла найти информацию об онейромантии, значит, и другие смогли. Неужели ты думаешь, что никто бы не провел аналогии? И сама видишь, что запрещена только та часть магии души, которая касается некромантии. — Гарри облегченно рассмеялся. — Фух, как камень с души упал.       — Дамблдор, возможно, не знал. — Гермиона хотела верить, что Дамблдор непременно помог бы Гарри, если бы знал, что онейромантия — это магия души.       — Нам неизвестно, что знал Дамблдор, — возразил Гарри.       — Верно, — согласился Рон. — Он с нами не откровенничал. Дружище, это же такие перспективы отрывает! Ты сможешь проникать в сны преступников и узнавать нужную тебе информацию или внушить чувство вины, и преступник сам сознается во всех своих прегрешениях. Представляешь, как у тебя раскрываемость повысится?       — Гениально, Рон, — процедила Гермиона, уязвленная предыдущим спором. — И как Гарри потом должен будет заносить в протокол допроса подозреваемого разговор с ним во сне? К тому же это не очень честно по отношению к другим аврорам, которые усердно работают, а не жульничают.       — Информация из сна может служить подсказкой, а нужные улики и свидетелей потом Гарри и так найдет, просто будет знать, куда смотреть. Ты подумай лучше, что благодаря этой способности такие люди, как Люциус Малфой, получат по заслугам; невиновные, как Сириус Блэк, не попадут в Азкабан.       — И ты считаешь, что кому-то вроде Люциуса Малфоя можно внушить чувство вины?       — Малфою, может, и не получится, — сказал Гарри. — Но кому-нибудь попроще — вполне. Осталось только разобраться с этой своей способностью.       — И всё равно — это жульничество. А если кто-нибудь узнает? Тогда посчитают, что доказательства добыты незаконным путем.       Гарри широко улыбнулся. Ему было известно решение этой проблемы. Это странное чувство — знать то, что не знает Гермиона Грейнджер.       — Ты забыла, что мы не магглы, Гермиона. — Девушка смерила его недовольным взглядом. — Есть решение Визенгамота 1934 года по делу мошенника Дункана МакАлистера, и в нём указано, что информация, полученная путем применения легилименции, сама по себе не может быть доказательством в суде. Однако она может быть использована для получения других доказательств. В том деле адвокат не смог оспорить законность доказательств, для получения которых аврор использовал легилименцию, и МакАлистера отправили в Азкабан, хотя того аврора на месяц отстранили от работы за нападение на подозреваемого. Потом был ещё один случай в семидесятые, и суд ссылался на первое решение как на прецедент.       — Где ты об этом узнал?       — Ну, я просто подумал — были бы какие-либо преимущества у аврора, владеющего легилименцией, кого-то вроде Снейпа или Дамблдора. Порылся в открытой части архива — как видно, не зря. Так что даже если меня поймают, то немного пожурят и забудут.       Рона это очень воодушевило.       — Ты представляешь, сколько преступников сможешь посадить в Азкабан, дружище! Да с такими способностями ты уже в тридцать лет станешь главой Авротата. А я буду твоим замом. Да и Джинни рада будет.       — Это же всё равно неправильно по отношению к твоим коллегам, Гарри, — не унималась Гермиона.       — Конечно, неправильно, — согласился с ней Рон. — И если все люди будут такими же честными, как и ты, то мир станет лучше и справедливее. Но таких меньшинство, и поэтому приходится бороться со злом всеми доступными средствами.       — Вас не переспорить, — пораженно вздохнула девушка. — Но если я узнаю, Гарри Джеймс Поттер, что ты злоупотребляешь онейромантией, мало тебе не покажется.       — Да, мэм, — смеясь, отсалютовал Гарри.       — Я серьез…       Рон обхватил лицо своей девушки руками и поцеловал.       — Ты самая серьезная и умная девушка из всех, кого я знаю, Гермиона.       — Рон!       — Пойдем прогуляемся. Я соскучился, целый день тебя не видел.       Рон обнял Гермиону за плечи и развернул лицом в сторону леса.       — Ладно, — сдалась Гермиона, теснее прижимаясь к нему. — Пошли.       — Гарри, — Рон повернулся в сторону друга и подмигнул, — передай маме, что Гермиона вернулась. А то она весь день волновалась.       Гарри кивнул и неспешно побрел в Нору. В траве стрекотали кузнечики, а воздух, постепенно наполняющийся вечерней прохладой, пах полевыми цветами. Друзья поддержали его, а волнения этого дня казались теперь несущественными. И со своей необычной способностью Гарри тоже разберется.

КОНЕЦ