Маска усталого безразличия

Как любить? Ведь это чувство… Аластору не знакомо. Ни при жизни, ни после смерти он не испытывал ничего подобного — тёплого и трепетного. Никогда. Пока не… Встретил её. Она до безнадёжности наивна и глупа и определённо не стоит его внимания, однако… Почему её улыбка заставляет сердце биться чаще? И вообще, есть ли у Аластора сердце? Когда он смотрит на неё, ему чудится, будто оно и правда есть — оно обливается кровью и сжимается с такой силой, что становится даже больно. Если любовь причиняет боль, возможно, она не так уж и плоха? Его терзают сомнения и он желает узнать о ней как можно больше — сотни прочитанных книг из людского мира, но никакого толка. Скольких трудов стоило радио-демону добыть их. Мировая классика, самые разнообразные культуры и знаменитые романы о любви не могли в полной мере рассказать об этом чувстве. Хочется… коснуться её волос, услышать её смех. Каждую ночь он мучился. Буквально сгорал, но не мог отыскать причины. Как настолько простодушная особа смогла завладеть вниманием столь могущественного и жестокого демона, внутри которого — мёрзлая пустыня. Которая постепенно начала таять. — Что?.. — его хриплый голос прорезали радио-помехи. Демон коснулся белоснежных бархатных лепестков бутона, что прорывался прямо из его груди, и криво улыбнулся. Длинные пальцы обвили цветок, глаза на миг блеснули, одно движение и… Аластор сжал хрупкое растение в ладони. Он погубил единственную красоту, вырвавшуюся из его отчаявшейся, запятнанной души. — Так быть не должно, — он листал очередную рукопись в поисках ответа, — Нет, нет. Это вопиющая глупость. Ханахаки. Болезнь неразделённой любви. И если не признаться — задушит. Молчание означает смерть. Что ж, так тому и быть. Никогда, радио-демон не примет её никогда. — Как же нелепо. Он сорвал очередной бутон, и с каждым днём их становилось всё больше. Его дыхание отныне утратило чистоту, стало тяжёлым и редким, лёгкие буквально разрывало на части. — Ал… Чарли появилась из-за спины и бережно коснулась плеча мужчины, неловко сжимая пальцами багровый пиджак. От её внимания не смог ускользнуть приглушённый, слабый кашель. — Нет повода для волнения, милая. Украдкой стерев с губ горячую кровь, демон вдруг вздрогнул — новый приступ заставил его пасть на колени, согнувшись вдвое. По венам пульсирующей болью отозвалась дрожь, радио-рубка глухо ударилась о пол, и Чарли спешно опустилась рядом. — Аластор! Девушка потянулась к его груди, которую он судорожно полосовал когтями, и обхватила его руки в запястьях. — Посмотри на меня, прошу. Несколько долгих, тягучих секунд понадобилось демону на борьбу, и когда он поднял на девушку потускневший взгляд, широкая улыбка вновь украшала его лицо. — Что с тобой происходит?.. Когда Чарли смотрела на его страдания, они ощущались её собственными. — Неудачное разрешение конфликта, моя дорогая. Не более. Медленно поднявшись, Аластор смахнул с себя незримые пылинки и спрятал руки за спиной. — А теперь, если позволишь, я удалюсь к себе. Пожалуй, мне нужно некоторое время на восстановление. И он покинул девушку, оставив её с тяжёлым беспокойством в полном смятении. Когда дверь захлопнулась, радио-демон одним движением сорвал с себя пиджак и разорвал податливую ткань рубашки. Пуговицы осыпались на деревянный пол, зашуршали бинты, которые туго стягивали мужскую грудь, и дюжина цветов буквально вырвалась наружу. — Проклятье, — Аластор прошипел и сморщился от боли, храня улыбку. С остервенением он стал ломать стебли, откидывая их в стороны, тяжело дыша. С очередным приступом кашля освободились и окровавленные лепестки. Стук в дверь отрезвил демона. Настойчивый и громкий. Он повернул голову и опасливо сощурился. — Я вхожу, Ал. — Чарли, нет. Его отказ звучал непоколебимо, и девушка оторопела. Её рука зависла в дюйме от дверной ручки в нерешительности, но всё же беспокойство взяло верх. Толкнув дверь, Чарли оказалась внутри и ужаснулась, прижав ладони к лицу. Аластор лишь горько усмехнулся и опустил голову. Разоблачённый он стоял у камина, оперевшись о стену, среди мёртвых белоснежных цветов. Глаза девушки дрожали, взгляд метался от лепестков до скрытого тенью лица Адского владыки. Она сделала шаг и ноги подкосились, выдавая предательскую тревогу. Демон вмиг протянул ей свою ладонь, но, не рассчитав сил, рухнул на пол вместе с принцессой. Пала и маска усталого безразличия, его улыбка неестественно скривилась и померкла, обнажая терзания его души. Чарли не смела даже дышать, глядя ему в лицо, и молчание могло продлиться вечность, если бы не новый приступ — на глазах девушки из демонской груди пробился ещё один цветок. Аластор потянулся, чтобы сорвать его, однако его руки накрыли хрупкие ладони, слабо сжимая. — Позволь я… Лишь кончики пальцев расправили бутон и, обогнув его, коснулись обнажённой кожи. Смущённая улыбка украсила лицо принцессы, и она вдруг прижала руки к собственному телу. Чарли избавилась от одного элемента одежды и приступила к другому, медленно расстёгивая пуговицы, одну за одной. Её движения казались смелыми, лишёнными робости, однако слабый румянец выдавал обратное. Без единого домысла радио-демон лишь наблюдал, пока, наконец, не увидел… Обрамлённая шипами дикая алая роза вырвалась из вздымающейся груди. И Чарли любовно огладила цветок. — Это больно, я знаю. Юное сердце отчаянно желало дарить свою безграничную любовь, но страшилось быть отвергнутым. И потому его сковали путы, обрекая на бесконечные терзания. — Признаться страшно. И в первую очередь — себе. Её слова повисли в разрежённом воздухе, пока девушка не осмелилась сделать первый шаг. — Чувства можно принять за слабость. Потому что мы не в силах понять их, но они делают нас… Человечнее. Аластор внимал её словам, не смея перебить, и лишь тихие радио-помехи доносились из его рубки. — Любовь отражает мою веру в людей и в их способность быть хорошими. Это не только чувство, но и выбор. На мгновение принцесса отвела взгляд, но только для того, чтобы вернуть его демону уверенным и сильным. — Моё сердце сделало выбор, Аластор. Я люблю тебя. С её разоблачённой тайной вмиг завяла и осыпалась роза — конец молчания знаменовал и её собственную кончину. Некогда прекрасный цветок пеплом лежал у их ног, и Чарли слабо улыбнулась. Тяжкий груз пал с её плеч. Пришёл и его черёд. — Одно слово, Аластор. Лишь одно, и эта пытка закончится. Однако вместо признания раздался шероховатый, хриплый смех. Демон опустил голову, прикрыв глаза, и ухмыльнулся. — Я не могу. — Можешь. Чарли сжала его руки в своей ладони и вынудила демона заглянуть ей в глаза, пальцами приподняв его подбородок. — Пожалуйста… Я не хочу потерять тебя. Он сознательно изнурял себя и готов был утонуть в объятиях гибели, однако обрести на такую же участь и её… Аластор не мог. Всего одно… Простое… — Люблю… Послышался стук. Затем ещё один, и ещё. Каждый бутон градом осыпался вниз, и листья летели вместе с ними.                           

Если бы каждый раз, когда я думал о тебе, вырастал цветок…

Я мог бы идти через свой сад вечно.