Темные, бесонные ночи

Она никогда не любила темноту и никогда не любила одиночество. Но сейчас она лежит одна, в тёмной комнате, словно воздухом, наполненной ощущением полного одиночества. Дома никого нет, неслышно хриплого смеха подвыпившей Мисато, неслышно из коридора извечных ворчаний Синдзи. Она не любит быть одна, очень не любит, но завтра ей нужно будет сесть в Еву, а значит сон необходим. Второе дитя неохотно прикрывает глаза, закидывая ногу на скомканное одеяло. Жарко. Лучше раскрыться на половину. Душно. Надо бы открыть окно. Страшно. Страшно? Нет, ей не может быть страшно. Даже если тревога, объятая ночной тенью начнёт пробираться в голову, пуская корни глубоко в сознании, нужно просто уснуть. Даже если во рту пересыхает, а сердцебиение учащается. Просто нужно открыть окно, это всё из-за жары. Она отлично умела врать себе. Врать, или же активно использовать само убеждение, никто разбираться не станет, поскольку на это плевать даже ей самой, а остальным и подавно. Аска не хочет спать, потому что не хочет. Не для всего нужны причины – говорит она себе, смотря на стену комнаты, и видит, нет, чувствует, как мерзко хихикая над её слабостью память подкидывает картинки из её снов. Аска не хочет спать, потому что не хочет вновь оказаться в Еве 00, зараженной Ангелом. Потому что не хочет чувствовать, как эта тварь копается в её сознании, и не хочет ощущать эту беспомощность от отсутствия контроля над телом, которое отказывается нажимать кнопку аварийной эвакуации пилота. Она знает, что Ева 00 не принадлежит ей, и поэтому беспокоиться смысла не видит, но сердцебиение всё же ускоряется, а во рту всё ещё сухо. Проклятая жара. Второе дитя скидывает с себя одеяло, и с шумным выдохом переворачивается на другой бок, снова пытаясь закрыть глаза. Не получается. Она снова не выспится, а всё из-за проклятых снов. Именно так, ведь лишь сны виноваты в том, что она едва может совладать с желанием прямо сейчас узнать что делает Аянами Рей. Потому что Ева 00 принадлежит не ей, Сорью Аске Ленгли. Рей раздражает. Высокомерная, холодная, сама мисс неприступность. А на деле лишь бледная куколка командующего, с до ужаса раздражающе-монотонной манерой речи. С удивительными красными глазами, всегда смотрящими куда-то в пустоту, усыпанную звездами. Аска никогда не видела как Рей улыбалась, и почему-то даже представить это было сложно. Пусть такими глупостями себе забивает голову придурок Синдзи. Но улыбка, ей, наверняка подошла бы больше, чем непроницаемо-безразличное выражение лица. Рей ужасно раздражает. Но спать Аска не хочет, потому что умирать неприятно даже во сне. Неприятно умирать, даже зная, что Ева 00 ей не принадлежит. А ещё страшно. Даже во сне, даже понимая, что через несколько секунд она снова откроет глаза на своей кровати, задыхаясь от слёз и безуспешно пытаясь унять сердцебиение. Эта боль не принадлежала ей, но Аска чувствовала её как свою собственную. Отвратительное, липкое чувство беспомощности. Она ненавидела его чуть больше темноты и чуть меньше одиночества. И сейчас она знала, что может лишь ждать, потому что всевозможные действия казались чертовски глупыми. Она закрыла глаза, и усилием воли заставила себя уснуть. Чтобы снова оказаться внутри Евы 00. Проснувшись она почувствовала запах спирта. Остальные органы чувств подключились потом. Сначала было просто странно. Сложно объяснить чувство, словно прилипшее к душе и болезненно сжимающее. Сердце колотилось. Наверное, ей страшно? Но почему? Это был всего лишь сон. Она всего лишь сидела в Еве 02. Странное, горячее словно огонь чувство разрывало изнутри, сжигало. Кажется, из глаз текли слезы, пока она – человек внутри Евы, – беспомощно продолжала дёргать за рычаги управления. Она видела Еву 01, и странных существ, по конструкции напоминавших Евангелионы. Но мерзкие. Словно дикие звери без всяких ограничителей. Бездушные. Сначала она, наверное чувствовала гнев. Потом пришли одновременно, держась за руки, страх и чувство беспомощности. Но боль смела их всех одним хлестким толчком. Умирать было неприятно. Уж точно не хотелось бы прочувствовать такое в реальной жизни. Рей всё ещё ощущала фантомную боль во всём теле – старания тех еваподобных существ. Это был первый такой сон, но почему-то она знала, что не последний. Но Ева 02 не принадлежала ей. Значит, это была не её смерть. Она посмотрела в окно, частично закрытое шторами. Она не знала, что должна была думать насчёт этих снов. Рей никогда не задумывалась о том, как относится к Аске. Высокомерная, наглая, вспыльчивая... Она любила называть Рей куклой, и никогда не забывала продемонстрировать окружающим своё презрение. Явно не слишком добрая девушка. Тогда почему же тянущее чувство на душе становится сильнее, когда она думает об этом? Она обнимает край одеяла, прикрывая глаза. Хочется найти второе дитя, и убедиться что она пока в порядке, но это кажется неуместной и глупой затеей. Остаётся лишь попытаться уснуть.                         *** Тогда Аска не знала, что видит её в последний раз. Сны продолжались достаточно долго, чтобы начать едва ли не сводить с ума. Но приходилось держаться. Она усмехалась про себя – даже ночью ей приходится сражаться с ангелами, пусть в другом теле, и Еве, которая ей не принадлежит. Это раздражало, и Аска даже не заметила, как на фоне снов начало меньше раздражать всё остальное. Её непреодолимо тянуло поговорить с Аянами. Возможно, она даже заставит её наконец улыбнуться. Разумеется, из чистого любопытства. Всё же хочется хоть парой слов перекинуться с причиной своих бессонных ночей. Она видела, как Аянами заходила в лифт, и уже почти успела, когда дверь лифта захлопнулась прямо перед её носом. Бровь Ленгли слегка дернулась, а на лицо наползло подобие презрительной улыбки. Что ж. Ну ничего. В другой раз эта кукла будет повежливее. Не будет. Когда напал десятый ангел, Аска была уверена в своей победе. И в своем желании по возвращению разговорить эту глупую командорскую девочку на побегушках. Но всё пошло не так. Она открыла глаза, первым делом почувствовав запах спирта. Затем увидела белый потолок больницы. Впервые она проснулась, не почувствовав пагубного воздействия снов. Через пару дней она поняла, что так и не сможет разговорить Рей. Разумеется, вот она, такая же кукла, с красными глазами и бледной кожей. Но эта действительно была куклой, и не отражалась в алых глазах наполненная звездами вселенная. Эта Рей, определённо, не была той, которую Аска видела во снах долгие дни. Значит, Аянами действительно умерла. Сны оставили её в покое. Темнота, одиночество, и боль – нет. Она была беспомощна против боли, как светильник, горевший на столе против поглощающей темноты, и как одинокая квартира, где в соседней комнате спал Синдзи, а Мисато тихо плакала на кухне. Аска не знала, почему противное, липкое чувство стало только сильнее. Она должна быть рада. Ведь Рей, которая чертовски раздражала, больше нет. Но почему боль, которая ей не принадлежит, внезапно решила занять её тело, как свой законный дом? Что за дурацкие слёзы, сбегавшие по щекам? Наверняка, Мисато-сан просто решила нарезать лук, ведь она уж точно не будет плакать из-за такой глупости, как смерть какой-то куклы. Аска закинула ногу на сбившееся одеяло и закрыла глаза. Но уснуть так и не смогла.