И милосердие даря, Коль потеряешь путь, направлю. Я всюду рядом для тебя опорой послужу, И обретёшь спасенье ты.
***
— Старший брат, старший брат, а почему говорят, что матушка "умерла"? Лунный свет освещает крохотную фигуру Ванцзи, низко склонившего голову над цветами горечавки, которые росли у дома их матери. Сердце Сичэня сжимается в тиски от картины, но собрав всю волю в свои маленькие кулачки, юноша опускается рядом с ним, пачкая свои белые одежды. — Ванцзи, матушка вовсе не умерла, просто ей пришлось вернуться обратно на Луну! — Мальчик широко улыбается, сжимая ладони брата в своих. — Она родилась на Луне и однажды, прекрасная листва, природа и чарующий аромат цветов привлекли её. Она спустилась на землю и полюбила наш мир. Но Небесный император заставил вернуться домой, отец в отчаянии не смог удержать её, поэтому ей пришлось уйти от нас. Ванцзи, она всегда, всегда, всегда будет присматривать и любить нас. Ты мне веришь? Ванцзи зачарованно смотрит в глаза своего брата, протягивая ему руку, крепко сцепляются их в замок, падая лицом в крепкое плечо. — Ванцзи верит, старший брат. Он будет любить всегда-всегда матушку и будет ждать, когда Небесный император отпустит её вновь! На губах юноши появляется едва заметный намёк на улыбку. Сичэнь отвечает ему в ответ, оставаясь на поляне, пока его брат не начнёт тихо сопеть на плече. — Спасибо, Ванцзи. Проводя музыкальными пальцами по нежным лепесткам цветов, Сичэнь вдыхает аромат полной грудью, позабыв о затекших ногах и лёгком покалывании в них. Луна, высоко в небе, освещала Облачные Глубины , затмевая чувство одиночества и холода, даря приятный, мягкий свет. Ему всегда казалось, что он будет лучше для своего брата и не позволит ему замкнуться в себе ещё больше, но Ванцзи, кажется, счастлив и не испытывает одиночество в холодные ночи суровых зим Облачных Глубин. — Сичэнь? Тихий шорох одежд и, нужный в данный момент, голос, разрушает его одиночество, но не мешает, а лишь успокаивает. Мужчина застыл за спиной, явно ожидая разрешения присоединиться к нему, но Сичэнь не может пошевелиться, не может вымолвить слово и даже улыбнуться. Вечная маска добросердечности трескается, падая медленными, солёными каплями по лицу, портя вид безупречного человека. — Я не смог.. Сичэнь старается закрыть лицо руками, но его ловят лёгким движением за запястье, не позволяя этого сделать. Большой палец бережно стирает солёные дорожки с красивого лица, смотря со всей нежностью на которую был способен. — Я должен был быть лучшим старшим братом и оберегать его, должен был быть хорошим другом и помощником, но я не смог. Я убил всё своими руками.. Я.. Убил всё, что мне дорого.. — А-Хуань. — Как можно мягче произносит мужчина, нежно целуя заледеневшие пальцы рук. — Ты должен быть ещё много каким, но ты не безупречен. Никто не безупречен. Ты всего лишь человек, которому очень больно и одиноко, который потерял больше, чем кто либо. Ты потерял веру, потерял доверие, но..мы всего-лишь люди, понимаешь? Сичэнь поднимает слезящиеся глаза на главу Цзян, который при свете Луны казался небожителем, если бы не пронизывающий холод в душе, он подумал бы, что это сон и возлюбленный просто мерещится ему. — Я сожалею, что меня не оказалось рядом намного раньше. Ваньинь осторожно, чтобы не травмировать никак Сичэня — хотя он скорее всего отрубит себе конечности, чем сделает ему больно — тянет на себя, позволяя ему забыться в своих объятиях. Тишина, лунный свет и едва уловимый аромат горечавки, позволяет мужчине сделать вдох снова, почувствовать тепло чужого тела и быстрое сердцебиение. Он чувствует вину, что стал проблемой для своего возлюбленного, который давно спал, но Цзян Чэн ещё здесь, прижимает его к своей груди и еле слышно напевает мелодию, ранее игравшую в их Ханьши на Лебин. — Я понимаю, что это будет ещё долго в тебе, но отпусти прошлое, Сичэнь. Оно отравляет тебя, заставляет тебя терять тот свет, который сидит глубоко в тебе. Это будет сложно, это чертовски больно, но, оно не позволяет тебе жить дальше. Ты сильнейший глава ордена, прославленный заклинатель и могущественный культиватор, но, даже сейчас, даже когда ты сломлен, я восхищаюсь тобой и твоей силой духа. Мужчина поднимает голову, смотря немигающим взглядом в голубые глаза, наполненные нежностью, любовью и желанием быть рядом и поддержать. — Спасибо. Слова срываются с уст так тихо, что сливается с шелестом листвы деревьев, но этого достаточно, чтобы на чужих губах мелькнула улыбка. Ваньинь сидит на коленях, снимая колокольчик Юнмэн Цзян с пояса, бережно кладя его в потеплевшие руки. — Я должен благодарить тебя, А-Хуань, только я. Ты подарил мне то, о чем я и мечтать не мог. — Осторожно сжимая кулак, позволяя Сичэню почувствовать тепло металла, мужчина поглаживает большим пальцем сцепленные руки. — Я хочу подарить тебе свободу, тепло, любовь и своё израненное сердце, если только ты позволишь мне это сделать. Мы никогда не изменим прошлое, но у нас есть возможность на будущее и я хочу видеть в нём тебя. Сичэнь чувствует ком в горле, слова лезут наружу, но щемящее чувство нежности и любви к человеку напротив не позволяют этого сделать. Слезы новым потоком льются из глаз, оставляя новые полосы на щеках. — Лань Хуань, ты станешь моим спутником на тропе совершенствования? Я.. Я хочу сделать тебя счастливым и забрать всю твою боль, разделить ее с тобой.. Ты позволишь мне это сделать? — Да.. — Я люблю тебя, Лань Хуань. —Мужчина нежно улыбается. — Пойдём, ты очень замёрз. Ваньинь поднимается, протягивает руку и Сичэнь смотрит на неё, боясь прикоснуться и очнуться в темноте Ханьши с новой болью в груди и раной на душе. — Все будет хорошо, Лань Хуань, ты мне веришь? — Да.. Сичэнь уверенно цепляется за ладонь, крепко сжимая её. Голубые глаза топят его печаль и чувство одиночества, даря призрачную надежду. Но уверенность происходящего заставляет поверить, что он справится, что они справятся, ведь у них впереди много времени. У него ещё есть шанс быть счастливым.