He was a punk, she did ballet
What more can I say?
Avril Lavigne — Sk8er Boi
…
Тонкие пальцы скользили по белым клавишам рояля, и те послушно прожимались по идеально выверенным тактам, выстраивая ноты почти без ошибок, почти идеально, если бы не… Последний такт оборвался невовремя и закончился резким, звенящим стуком костяшек по лакированному тёмному дереву инструмента. — Да заткнётся он наконец или… — злобно выдохнул парень и потёр ушибленные пальцы, кривясь от боли и отвращения одновременно. В окно залетали дерзко-весёлые наигрыши электрогитары, и они мешали сосредоточиться на «Вальсе-скерцо» несчастному пианисту, который и так был уже доведён до белого каления этим грязным звучанием с улицы на протяжении последних чёртовых тридцати минут. В бессилии сцепив зубы, Даня подошёл к окну и уставился на ненавистного показушника. Проклятый гитарист приходил играть напротив этой музыкальной школы уже, наверное, на протяжении месяца, и Данила натыкался на него с поразительной частотой: каждую среду и каждую пятницу он обязательно пересекался с этим парнем, который приходил и с половины занятия рушил его старания своими трудами, чем невероятно бесил. Нет, серьёзно. Очень бесил. Настолько, что терпения выводить классическую мелодию на фортепиано не хватало, все ровно и последовательно выстроенные мысли в голове разрывались и терялись. Даня не мог сосредоточиться, и всё из-за этого парня. Точнее, из-за его бездарной игры, конечно. Вон он, сидел через дорогу, но врубал свой портативный усилитель так громко, что слышно было на всю улицу. Сквозь дыры в джинсах просвечивали колени, и несмотря на весеннее тепло на голове красовалась шапка — американских фильмов, что ли, пересмотрел? Вроде это оттуда пришедший штамп. Возле него иногда останавливались люди, подпевали, подтанцовывали, даже собирались подкинуть денег мелкими купюрами, но парень всегда отказывался, мотая головой, и вместо этого продолжал искренне кайфовать, затягивать в ритм остановившихся усталых прохожих, ненавязчиво заигрывать с проходящими девушками, одной только своей харизматичной улыбкой поднимая всем настроение. Ничто не могло изменить Данино мнение о том, что гитарист делал это всё просто из вредности, потому что он не мог не знать, напротив какого здания играет и как мешает тем кабинетам, окна которых выходят в его сторону. И ведь из-за весеннего солнца уже даже нельзя было их закрыть — мгновенно станет жарко и душно. Особо бодрый рейв новой песни заставил Даню снова поморщиться, и даже отдалённо знакомая мелодия не помогла ему меньше ненавидеть чёртова гитариста. Незаконно-свободный и весёлый, он мешал серьёзным людям заниматься нормальной и важной музыкой. Прерывать Чайковского на Честера Беннингтона — настоящее святотатство. Даня дёрнулся и отскочил от окна, когда внезапно услышал скрипящий звук двери за спиной. — Так больше никто и не пришёл? — сокрушённо вздохнула учительница, оглядывая полупустое помещение, где не было никого, кроме Иванова и её. — Так пятница же, Марья Степановна. И весна к тому же — у всех резко находятся более важные дела. Даня развёл руками, потому что, да, так и было. Класс фортепиано почему-то сильно потерял в численности в последний год, а тут ещё и весна, тепло, подростковая жизнь. Если бы не играл этот подонок за окном, было бы наверняка слышны птичьи трели. — Если на следующей неделе так никто не объявится, поставлю тебя выступать в итоговом концерте от класса, Данечка, — по-доброму улыбнулась старая преподавательница, поправляя очки. — Ты единственный, кто всерьёз относится к музыке, по сравнению с этими… — она поджала губы и махнула рукой, будто прогоняла муху, и её шаль в эту секунду стала похожа на крылья, — с другими, в общем. Ну да не будем о грустном. — Благодарю, Марья Степановна. Даня кивнул, почти поклонился, скрывая свою улыбку. Вот родители обрадуются, если ему правда удастся играть целый номер. Тогда выйдет, что все эти годы стараний, вдалбливания в голову этих сначала таких непонятных и сложных гамм и полек прошли не впустую. Перед глазами за пару секунд пронеслись все бессонные ночи, когда он пытался перестроить мысли со строгих математических формул на интуитивное и духовное звучание музыки. Всё будет не зря. Мама будет в восторге. С прорывом ветра в кабинет влетели новые шумные аккорды электрогитары и разрушили все его возвышенные мечтательные мысли. — Ах, в такой атмосфере совершенно невозможно работать! — всплеснула руками Марья Степановна, неодобрительно глядя в сторону окна. — Отпущу тебя, как только сыграешь мне вальс, над которым работал всё это время, хорошо? — Как скажете. Преодолевая внутреннее сопротивление, делая усилие над собой, Даня снова сел перед фортепиано и занёс пальцы над слоново-белыми клавишами, стараясь абстрагироваться от надоедливого окружающего мира. Даже эта отвлекающая тварь с улицы не помешает ему исполнить собственную важную мечту.…
Весна и правда в целом имела какое-то общее раскрепощающее влияние, даже на таких людей, как Даня. Он почти всю жизнь убил на музыку, он прорывался в неё упорно, с самых низов, и прошло долгое время, прежде чем она стала ему хотя бы немного понятной, прежде чем он научился по-настоящему слушать, слышать заложенные в неё эмоции и идеи. Так вот, всё, что он слышал сейчас, — панковское желание задиры показать себя всем назло. Назойливые рокерские рифы преследовали Даню, пока он доигрывал Чайковского; их эфемерное эхо гнало его быстрее уходить из класса, как только растроганная преподавательница похвалила его исполнение; в конце концов, на улице они обрушились на него с новой силой. Слишком громко, слишком напористо и слишком нагло. Иванов даже замер на секунду, пожалев, что ему надо будет сейчас пройти мимо уличного гитариста, чтобы попасть домой побыстрее и отдохнуть в полной тишине подальше от этого. Чем дольше всё это тянулось, тем больше Дане хотелось просто подойти к этому парню и что-нибудь ему сломать. Электрогитару, там, или усилитель. До членовредительства доходить, наверное, не стоило бы, хотя временами — вот прям как сейчас — очень хотелось, даже слишком. И, да, да, да, почему-то это чёртово внимание не было односторонним. Гитарист заметил его, точно заметил, даже с противоположного конца улицы, как только позади Дани закрылись двери музыкальной школы. Он заметил и снова заиграл эту песню, которую всегда издевательски играл, когда мимо проходил совершенно ни в чём не повинный Даня, с которым он даже не был толком знаком. Хотя чем больше таких таких встреч напротив музыкалки, тем больше Иванову казалось, что он знает каждую клишированную эмоцию этого подростка-бунтаря и может предсказывать их с точностью до микровыражения лица. He was a boy She was a girl Can I make it anymore obvious? He was a punk She did ballet What more can I say? Гитарист никогда не пел, Даня на самом деле даже слова от него не слышал, только мелодии какой-то попсы вперемешку с роком, но текст именно этой песни он не мог не знать. И дерзкая ухмылка на лице этого панка ясно показывала, что он догадывался об этом и именно поэтому каждый раз наигрывал именно этот приставучий мотив — просто чтобы позлить проходящего мимо классического музыканта. Когда они поравнялись, Даня бросил ещё один сурово-озлобленный взгляд на гитариста. Тот ответил насмешливо-улыбчивым подмигиванием, Иванов даже посчитал бы его дружелюбным, наверное, если бы не контекст и личная неприязнь. Но даже так он не мог не отметить выбившиеся из-под этой ублюдской шапки тёмные чуть вьющиеся волосы и длинные пальцы, уверенно держащие медиатор, которые буквально ни секунды не находились в состоянии покоя. Прежде чем в голову успели прийти иные мысли, а сам гитарист не вздумал что-нибудь всё же наконец сказать, Даня отвернулся и торопливо ускорил шаг. Вслед ему доносилось задорное и угадываемое по нотам: He wanted her She'd never tell Secretly She wanted him as well But all of her friends Stuck up their nose They had a problem with his baggy clothes……
«Слушай, Эль, а ты случайно не знаешь такого парня: учится в твоей музыкалке, примерно нашего возраста, рыжий, щуплый такой, вроде смирный, но каждый раз глазами своими голубыми пялит так, будто все вокруг вообще не люди, а я — в особенности»«Ну ты и загадку загадал! На чём играет хоть?»
«Не знаю, никогда его с инструментом не видел» «На час раньше, чем ты, из школы выходит»«Эй, я же физически не могу знать всех людей с потока, Вань! У нас, скрипачей, такого в группе точно нет. Хотя, если тебе это так нужно…»
«Могу поспрашивать. Но не бесплатно, конечно, — ты будешь мне должен»
«М, опять терпеть унижения от любимой подруги, обожаю… После последнего такого раза я теперь вынужден провожать тебя с каждых твоих музыкальных мучений» «Впрочем, ладно, на этот раз оно того стоит, я готов»«Оу, что я вижу: неужели в ком-то взыграла его хаотичная бисексуальность?»
«Это так ми-и-ило!»
«Эля, вот просто, по-дружески — заткнись, а?»…
Даня был, вообще-то, умным и уравновешенным мальчиком. Он не переживал по пустякам и не выдумывал себе проблемы на ровном месте (по крайней мере, почти), хорошо себя контролировал, в общем. Но определённо не тогда, когда решалось что-то настолько важное для него. Когда на следующем занятии оказалось, что всё же не все пианисты разбежались, Марья Степановна объявила о дате прослушивания для концерта. Даня тогда улыбнулся, хотя за секунду внутри всё вспыхнуло. Он должен стать в этом лучшим. И вот куда это привело — он без преувеличений пришёл за целый час до прослушивания, просто потому что перенервничал и чуть не расплескал из-за тремора рук свой кофе, который пытался выпить для бодрости. Только непосредственно перед дверями нужного кабинета он смог немного расслабиться и теперь спокойно ждал своего времени с чувством выполненного долга. За час до назначенного времени. Да. В телефоне нашлась какая-то давным-давно скачанная книга, и он погрузился в лишь слегка тревожное чтение, раз в минут десять оглядывая коридор и искоса посматривая на двери нужного кабинета. Из-за них периодически доносились скрипичные трели, и Даня быстро сообразил, что на том же концерте будут и скрипачи, это же так логично. Наверняка у них тоже своеобразные испытания проходили сейчас, или хотя бы подготовка к ним. Впрочем, знакомых там у него не имелось, и переживать было не за кого, поэтому он снова утонул в книге, игнорируя большую часть окружающего мира. Игнорируя настолько старательно, что даже пропустил, как дверь кабинета приоткрылась с негромким щелчком и оттуда показалась красивая девушка, которая сначала явно куда-то торопилась, а потом замерла как вкопанная, как только увидела Даню. Так же он не заметил и того, что она быстро достала телефон и направила на него камеру в беззвучном режиме съёмки.…
«(прикреплённое фото)»
«Он? По твоему описанию вроде похож»
«Да.» «Что ты узнала?»«Пока почти ничего»
«Походу он пианист, но я уточню»
«А он милый…»
«Даже не думай.»«Не угрожай мне своими точками!»
«Не забывай, что если бы не я, то ты бы его даже не встретил»
«А я ведь пока ещё даже не придумала, что бы такого тебе заказать сделать в качестве оплаты»
«Выполню что угодно, после того как я его поцелую»«Эй, этого в договоре не было!»
«Хотя ты же, идиот, без меня не справишься с построением личной жизни… Так и быть, помогу убогому Иванову»
«Эй!!!»…
Даня почти не удивился, когда его всё же утвердили на роль выступающего на концерте. Он многое сделал ради этого, поэтому воспринял в итоге как само собой разумеющееся — и только где-то глубоко в груди восторженно дёрнулось крылатое чувство радости. Впрочем, не надолго. Ведь оказалось, что играть он будет не один, а в дуэте. — На следующей неделе итоговые прослушивания будут у скрипачей, выигравший станет прекрасным дополнением к твоей игре! — соловьём заливалась Марья Степановна. — Ах, это так вдохновляюще! Не зря же ты разучивал «Вальс-скерцо» нашего светоча Чайковского, правильно? Даня кивнул, незаметно стиснув зубы. Конечно. Возможно, он немного очень сильно не любил работать в команде. Особенно в чём-то настолько важном и личном, как музыка. Но ради концерта ведь можно постараться?.. — Не терпится увидеть, кем будет мой напарник. — О, мой дорогой, наши скрипки все как на подбор, наверняка ты и сам многих из них знаешь!..…
«Сделай это»«Ты сошёл с ума, Вань»
«Нет»
«Ну ради меня»«Да хоть ради самого Сатаны!»
«Я не собираюсь из кожи вон лезть в музыкалке, чтобы только у тебя был повод заговорить с парнем, который и так проходит в шаге от тебя каждую неделю по три раза. Мне лично этот концерт до фени»
«А если с меня билеты на пару по-настоящему интересных концертов?» «И прикрытие от Гамлета?»«Только если на этих концертах рядом не будет тебя»
«Замётано»«И это была НЕ капитуляция, запомни.»
«А ещё на самом деле ты должен мне куда больше»
…
В один вечер Даня освободился немного раньше: Марье Ивановне показалось, что он был сонный и невыспавшийся, поэтому она насильно вытолкала его из кабинета за целых двадцать минут до конца занятия и сказала, чтобы её любимый ученик потратил это время на здоровый сон. Разумеется, спать Даня не собирался. Дома в углу его ждал скромный компактный синтезатор, который, конечно, и в подмётки не годился настоящему инструменту, но тренироваться на нём было всё ещё вполне возможно. Уж подводить Иванов точно никого не собирался, как и переоценивать себя. Гитарист сегодня вёл себя странно. Чаще прерывался на что-то, а у Дани даже не было времени выглянуть в окно, чтобы понять, на что именно. Что ж, всё стало понятно, когда он вышел из дверей музыкальной школы и непроизвольным первым взглядом упёрся в уличного «музыканта». Рядом с ним была девушка, конечно. Честно говоря, Даня мог бы и догадаться, но почему-то не сделал этого. Девушка оказалась красивая, даже очень, причём одета она была не в пример лучше своего друга — а было видно, что они не пятнадцать минут назад встретились, а явно знакомы. Это становилось заметно хотя бы по совершенно беззастенчивому голосу девушки, которая с полной самоотдачей подпевала тем строчкам песен, которые знала. И по тому, как открыто и тепло улыбался панк, когда смотрел на неё. Так не смотрят на случайных прохожих. Дане показалось, что в этот раз он шёл даже быстрее, чем обычно старался. К чёрту, просто к чёрту их обоих. Поэтому очередной напев померещился самой настоящей травлей, когда эти двое хором пропели своими громкими, сплетёнными в один голосами: — He was a skater boy She said see you later boy He wasn't good enough for her She had a pretty face But her head was up in space She needed to come back down to earth! Смотрели на Даню, обращались к нему, сверкая одинаковыми смешливыми и почему-то совсем не злобными улыбками. Почти тёплыми, если бы… Если бы не то, как эта песня Даню уже, стоит признаться, достала до глубины души, мягко говоря. Настолько, что уже даже не воспринималась за шутку. О, он обязательно придумает, как можно изощрённо отомстить и стереть этого выскочку в мелкодисперсную пыль.…
«Окей, я теперь понимаю, почему ты на него запал»
«И всё же — подойти? заговорить?»
«Или это слишком просто для тебя?»
«Ты же видела. Он меня убьёт»«Я видела, что ты пацана ментально придушил. Смотри, эта фурия ещё тебе всё припомнит, если вы правда сойдётесь»
«Каждый куплет тебе на рёбрах выбьет»
«Не пугай»«Солнце, я-то в людях разбираюсь»
«Поверь мне: этот — твоя погибель»
«Это я уже понял»«Так не робей, идиот!»
«Сделай первый шаг, пока этого не сделал он»
«А поверь мне, тебе не захочется смотреть, что он придумает, — это мне чуйка говорит. В тихом омуте…»
«Да понял я, понял, правда!» «Кстати, поздравляю с тем, что ты теперь выступаешь на концерте»«Ой, да пошёл ты, Иванов»
…
Скрипачка, которая выиграла в отборе и тоже попала в список участников концерта, сразу показалась знакомой. А уж с первой секунды её приветствия и звонкого голоса — и подавно. — Привет, я Эля, а ты Данила, верно? О да, это была она. Девушка того панка. Хотя по ней и не скажешь, в самом деле, но что-то в изгибе губ и отблеске глаз и правда будто намекало на беспокойную бунтарскую натуру. И — глупо было бы это отрицать — она была очень красивой, даже яркой. Разве что слишком опрятной — а так идеальная пара для оборванца с гитарой и в драных джинсах. — Верно, — Даня даже не скрывал свой оценивающий взгляд. — Приятно познакомиться. Они даже пожали друг другу руки, как настоящие взрослые и серьёзные музыканты, хотя Даня не сомневался, что она тоже его узнала. Не могла не узнать — пару дней назад так же пристально пялилась, как и её дружок. Да и сейчас Эля будто не прятала, что приглядывается к нему в ответ, изучает с повышенным любопытством, почти детским. — Ну что, за работу? — Дане надоело это терпеть, и он, прервав зрительный контакт, кивнул в сторону ожидающим своих хозяев инструментов. В конце концов, им ещё предстоит долгое время подстраиваться друг под друга, чтобы выступить вместе не менее чем достойно. — Ага, пожалуй, можно, — согласилась с ним Эля, всё же становясь похожей на профессионала, а не на стереотип о красивых девушках, у которых на уме одни только крутые парни и отношения. Сразу стало легче. Все личные разногласия можно было задвинуть на потом, если сейчас для Дани важнейшее — месть… Нет, то есть концерт, конечно же, именно он. Даже если из головы всё ещё не шло то звучание голоса гитариста, которое Даня слышал так недолго. Интересно, как бы он звучал соло, без дуэта в виде этой Эли, а сам. Когда только начинает разучивать новые песни для очередного раздражающего пикета напротив какой-нибудь классической музыкалки. Или когда просто говорит что-то, наверняка бешено жестикулируя, как любой сильно эмоциональный человек. И это точно чёртово наваждение для ни в чём не повинного Дани, который просто хотел спокойно играть на пианино и всего лишь стать лучшим в своём классе.…
«Боже, он профессионал»
«Нет, реально»
«Ваня, он на десять голов выше тебя в музыке, ты не вывезешь»
«А мне и не дуэтом с ним играть, я предпочитаю другие, более интересные занятия с симпатичными мне парнями»«Всё шутишь. А я вот серьёзно»
«И он тоже серьёзный — вы же как противоположные магнитные полюса»
«Спасибо, что веришь в меня, подруга»«Я хочу лично посмотреть, как он зароет тебя в землю, когда ты осмелишься подойти ближе»
«Ты же тоже видишь эту дьявольщину в его взгляде?»
«Хочется верить, я успею сделать что-нибудь до того, как окажусь под асфальтом»«У тебя две недели, как раз до концерта. Потом к нему подкатывать буду уже я»
«Эй!»«Предупреждён — вооружён, дорогуша»
…
— Можешь сказать своему парню играть где-то в другом месте, пока мы репетируем? Я не могу сосредоточиться. Даня держался долго, очень долго. Но даже его терпение не бесконечно — и вот он уже мысленно раздражённо шипит на Элю, на этого дебила за окном, на весь чёртов свет. Потому что теперь каждый наигрыш гитары он воспринимал как направленное действие на его нервы и личное оскорбление. Теперь, когда он много времени проводил на совместных репетициях со скрипачкой, панк, который от неё, походу, не отлеплялся, по факту преследовал и его. Хотя они до сих пор не сказали друг другу и слова, а только переглядывались. Даня — злобно, а панк — весело-насмешливо, но с какой-то недосказанностью. — Ты про Ваню? — переспросила девушка, кидая короткий взгляд в сторону окна и сразу после этого откладывая в сторону смычок и скрипку. — Ладно, я напишу ему, хотя не уверена, что это поможет. Так значит, его зовут Иван. Отлично. Она сделала пару шагов, вытащила из своей сумки телефон, принялась что-то строчить, причём достаточно быстро, но долго. Даня ждал, однако смотреть на белые и чёрные клавиши фортепиано перед собой было бы глупо, поэтому он смотрел на изящные движения Эли. У той в процессе печатания на лице появилась лёгкая улыбка, и она заговорила, не отрываясь от экрана: — И он, кстати, не мой парень. Просто друг детства; мы рядом, сколько я себя помню. На диво бесполезная информация. Даня, может, и сказал бы это, но посчитал грубым, а что-то новое придумать не успел — девушка не закончила говорить и после паузы так же продолжила доносить до Дани сведения, которые он совсем не хотел бы знать в своей жизни: — А ещё он принципиально не заинтересован во мне, так что… У тебя ещё есть шанс. Даня аж вздрогнул, нервно распахнув глаза. Он даже не сразу сообразил. Эля имела в виду себя, конечно она имела в виду себя, иначе и быть не могло, это было бы глупо… Она же точно имела в виду себя, да? Резко затихшие, как обрубленные рейвы на улице ещё более ярко подчеркнули неуютное молчание в кабинете. И разрушила его только невинная улыбка девушки, которая наконец оторвалась от дисплея, отложила в сторону телефон и снова взялась за смычок. — Да я шучу, не обращай внимания. Продолжим с того момента, где остановились, или с начала? Мне кажется, я сфальшивила в одном месте, надо бы переиграть.…
«Что ты ему сказала»«Ничего такого. В чём дело?»
«Он после этого вашего урока минут десять пилил меня угрожающим взглядом, вместо того чтобы как обычно быстро уйти» «Ты ведь ничего ему не сказала обо мне?»«Нет, я не сказала, что ты Иван Иванов, сын одного из лучших предпринимателей города, который в свободное время одевается как бомж и от нечего делать играет напротив музыкалки, где я учусь»
«Всего лишь сказала, что ты не мой парень»
«Больше ничего»
«То есть…»«Да, берегись, он наконец тебя заметил в том самом смысле»
«И поверь мне, он о тебе думает»
«…У меня теперь очень противоречивые чувства из-за этого благодаря тебе»«Хах, теперь ты не самая большая акула в этом море?»
«Уже вижу, как он с этим же холодным взглядом тебя и е…»
«ОСТАНОВИСЬ»…
Даня знал, что он творит неведомую глупость, поддаваясь эмоциям, но ничего поделать с собой уже не мог. Иногда даже его захлёстывало что-то неконтролируемое и опасное, нахлынув единой волной, что толкало на опрометчивые поступки. И вот он — один из них. Учительница отчётливо печально-осуждающе вздохнула, когда он попросил разрешение пропустить один день репетиций. Пожурила парой фраз, но в итоге позволила, вовремя вспомнив, что до этого Даня был на всех и даже пару раз приходил с температурой, когда болел. Дома оглядывая своё нехитрое богатство, Иванов думал. Например, о том, зачем вообще всё это делает, зачем поддаётся на это, почему вообще не пресёк всё на корню. В конце концов, с каких пор это он отвечает на провокации? Но как только он вышел на улицу — мысли исчезли. Возможно, потому что ему было просто физически тяжело. И несмотря на это он бодро зашагал в сторону музыкалки, где у него сегодня не было занятия.…
Всё это стоило того ради такого его взгляда. Удивлённого, непонимающего, хотя отчасти, где-то в глубине, и предвкушающего. Конечно — как иначе можно смотреть на абсолютного идиота, который ради победы в выдуманном личном соревновании припёр на себе компактный синтезатор и теперь деловито подключал его к похожей, только явно более дешёвой аппаратуре. Даня скрывал это, но, наверное, по рукам был заметен дикий мандраж, который колотил его всё это время. Однако даже постепенно собирающиеся вокруг люди не могли отвлечь его от его занятия. Прохожие наверняка уже привыкли к гитаристу, но вот незнакомый парень, возящийся с синтезатором рядом, — это уже что-то новенькое, и это что-то вызывало максимум праздного интереса. Кто-то наверняка даже предчувствовал, что сейчас что-то начнётся. Но никто даже не представлял, что именно. Это всё была очень, очень плохая идея, повторял про себя Даня, пока налаживал звук, но останавливаться он уже не станет. Дерзко вскинув подбородок и сощурив свои голубые глаза, он уставился прямо на Ваню. Тот вопросительно вскинул брови в ответ, но улыбка с его губ так и не пропадала, и стереть её — цель Дани на сегодняшний вечер. Вместо слов — в конце концов, они двое до этого и так ими не общались — Даня просто кивнул, намекающе указав взглядом на гитару в руках Вани. А тот почему-то не разочаровал его — понял даже без уточнений, лишь совсем немного притормозив. Видеть его буксующим и неуверенным — это приносило слишком много какого-то мрачного удовлетворения, которое прямо сейчас ширилось и скреблось где-то в душе Дани. Наверное, это те самые черти так пытались выбраться из тихого омута. А потом Ваня занёс над струнами электрогитары медиатор — и началось. Даня знал, знал, знал, какую именно песню он заиграет первой, поэтому был готов и легко подхватил этот слишком знакомый мотив. Теперь для совершенной аутентичности и полноты звучания им правда не хватало разве что девичьего голоса Эли, но та наверняка сейчас смотрела на них из окна музыкальной школы, привлечённая необычным исполнением. Пока Ваня играл обычно, местами слишком быстро и торопливо, как проглатывая ноты, наверное от нервов, Даня старался под него подстраиваться, однако выводил всё гладко, не забывая ни такта и мысленно прокручивая в голове нужную последовательность и даже слова песни фоном голосом оригинала. Качаясь на волнах музыки, он совершенно забыл и о раздражении, и о нервозности — обо всём, что могло бы помешать. Несмотря на то, что зрители-слушатели продолжали собираться вокруг и даже как-то весело шуметь, Даня не отвлекался на них, даже не слышал, потому что в его поле внимания — только уже согревшиеся от прикосновений клавиши родного синтезатора и знакомое звучание гитары, через которое легко читались совершенно все эмоции исполнителя. Даже время потерялось из-за фокуса на музыке, и Даня как будто провалился в бездну, наполненную только своевольной мелодией. Он пришёл в себя только с последними аккордами, и вышел из своего транса прямиком в повисшую вокруг тишину. В этом глухом состоянии он успел вспомнить, где и почему находится. И даже посмотрел на Ваню — тот смотрел в ответ широко распахнутыми глазами и, наверное, подбирал слова, чтобы что-то сказать, однако не мог, и момент затягивался. А потом послышались аплодисменты. Он не были особо массовыми и громкими, но чуть больше десятка человек стояли вокруг них, замерев на широком тротуаре, и хлопали наперебой, выкрикивая что-то одобряющее. Что — Даня не слышал за грохотом крови в ушах. Глядя на них, он чувствовал себя немного потерянным, поэтому снова обернулся к гитаристу. И увидел такое неподдельное восхищение в выражении его лица, что сам поперхнулся воздухом и не смог достойно завершить своё личное торжество. Сбился с мысли и забыл на секунду, почему вообще считал его неприятным человеком. В следующее же мгновение Ваня сморгнул эту странную эмоцию и торопливо-бережным движением отложил в сторону гитару. Два шага, и он оказался совсем близко. — Ты победил, — он сказал это совсем тихо, немного склонившись к пианисту и мимолётно коснувшись его плеча, задержав это прикосновение ровно на секунду дольше, чем следовало. И всё это с уже досконально изученной улыбкой хитрющего лиса, от которой появлялось ощущение, что всё это — особенное. Слишком личное. Даня потерялся и всё ещё не нашёлся, а мгновение его триумфа окончательно потерялось, когда гитарист так же легко отпрянул и с видом и харизмой заправского шоумена обратился к публике, которая почему-то не собиралась расходиться: — Дамы и господа, деньги бросать не надо, мы для удовольствия играли, акция разовая. Хотите сказать что-то хорошее — говорите вон тому парню, это он тут главный талант, а я так, на подпевки пришёл. Автографы не раздаём, гастролей не планируем, так что предлагаю всем постепенно и слаженно расходиться. Послышалась пара смешков, все собравшиеся заулыбались; две девушки, которым Ваня успел подмигнуть за время этой краткой показательной речи, заливисто, слишком долго засмеялись, поправляя причёски, но он больше на них не смотрел. Смотрел на Даню. А тот уже не знал, куда себя деть, поэтому принялся неуверенно собираться — задерживаться тут он точно не хотел бы, шоу окончено. Прервал его занятие знакомый голос: — Все уже разошлись… Я Ваня, кстати. Это смешно, потому что, ну, они уже определённо знали имена друг друга. Однако Даня поддержал неловкость, когда ответил, не моргнув и глазом: — Я знаю. Данила. — А я тоже знаю… — Ваня растерянно улыбался, тянул гласные, и это поведение так не было похоже на уже привычный образ дерзкого панка, что даже вызывал диссонанс. — Познакомимся? Нет, с каждый фразой этот диалог правда становился всё смешнее. — Так мы уже, — Даня отчаянно играл невпечатлённость. — Нет, в смысле, нормально… Ты хорошо играешь. — А ты не очень. Сразу видно самоучку. — Эй, а ответить комплиментом на комплимент? — Девушки тебе вежливо на комплименты отвечать будут, а не я. — Слушай, тут недалеко кафе есть хорошее, зайдём? — Нет, лучше давай тут останемся. У Эли же скоро репетиция заканчивается? — Да, но я думал… — Значит, пока у нас ещё есть время. …Эпилог
… По скромному актовому залу разносилась сложная скрипичная мелодия, прыткая и живая, заставляющая всех собравшихся поднять головы и внимательно вслушаться в игру девушки, стоящей на сцене. Та играла настолько старательно, что казалось, будто она не из этой реальности. В нужный момент композицию поддерживало фортепиано, хотя на него и обращались куда меньше внимания. Но Даня не обижался — Даня как всегда весь был в музыке, в непрерывном потоке классического звучания. Отрепетированный уже столько раз «Вальс-скерцо» уносит его куда-то очень далеко, а он не сопротивлялся этому, пока нужные клавиши ложились под пальцы сами собой. Как и всегда для него, музыкальное произведение закончилось неожиданно и до обидного быстро. Однако оно оставило где-то над сердцем волнительное, воздушное ощущение, которое приподнимало над землёй. Выйдя из транса под громкие-громкие аплодисменты всего зала, полного восхищённых родителей и учителей, Даня встал рядом с Элей и чинно поклонился, чтобы потом быстрым, но таким же, как ноты, идеально выверенным шагом скрыться за кулисами. Где его тут же чуть не сбили с ног, стоило пройти немного дальше. — Это было прекрасно, — промурлыкал уже знакомый до малейшей интонации голос на ухо, и Даня оттаял, улыбнулся в чужое плечо, успев неловко приобнять в ответ, пока Ваня, в своих драных джинсах такой до одури неуместный в стенах классической музыкальной школы, не отпускал его тоже, даже успел смазанно ткнуться сухими губами в висок своего парня. В кольце его рук мандраж от выступления быстро улёгся, и Даня наконец начал нормально ощущать реальность вокруг себя. Стало теплее, но это чувство немного ослабло, когда им пришлось посторониться, чтобы пропустить следующих выступающих ребят. Те возмущённо и осуждающе косились на них всё то время, пока не объявили их имена на сцене. Где-то в стороне фыркнула Оганян: — Я, конечно, знаю, что Ваня не ко мне пришёл, но мог хотя бы слово доброе сказать, у меня, вообще-то, партия была сложнее. — Мадам, вы были бесподобны! — развернувшись к ней, склонился в шутливом поклоне Ваня. — Да, Эль, у тебя получилось лучше, чем на репетициях, — с каплей вины поддержал его Даня, пока наблюдал за девушкой, деловито убирающей скрипку в чехол. — Спасибо, мальчики, а теперь давайте сбежим, пока нас не хватились учителя, я устала. — Она достала телефон и принялась вбивать какой-то вопрос. — Кто-нибудь знает, что сейчас идёт в кино? — Что-то наверняка найдётся. — Вот и хорошо, только билет мне отдельный купите, подальше от вас. Последний ряд создан для таких, как вы, а я хочу хотя бы немного кино посмотреть, а не любительское порно. — Да мы..! — Да, вы. О, выберу боевик, вам же всё равно на жанр плевать, вам будет не до этого. — Ну Эля… — Через полчаса сеанс, шевелитесь давайте!