Ханахаки

Когда после возвращения из Эдо экзорцисты приносят с собой ханахаки, никто не знает, что с этим делать. Больше всех страдает Бак Чан — теперь к крапивнице добавляется удушающий кашель. Вонгу приходится тяжело, следить за тем, чтобы глава отделения не задохнулся — неблагодарная работа. Все думают, что первым начнет кашлять цветами Лави — через неделю одним видом, через вторую другим. Но удивлению нет предела, когда на одной из миссий Аллен внезапно сгибается пополам, заходится давящимся кашлем, а на земле, умирая от разлитой крови акум, умирают ярко-красные лепестки. Несладко поначалу приходится и Кроули — время от времени цветочный аромат тянется и за ним, но благодаря собственной регенерации он почти не испытывает проблем. Когда Канда внезапно давится в общей столовой, а прямо в тарелке оказываются лепестки лотоса, наступает мертвая тишина. Канда обводит всех грозным взглядом и уходит с подносом в свою комнату. Ханахаки вскрывает то, что обычно никто не видит. После занятного поиска Чистой Силы где-то на побережье Испании, Аллен на неделю оказывается в лазарете. И как и все другие упрямцы наотрез отказывается с кем-нибудь об этом разговаривать. Первым вечером его покой нарушает Линали, садится рядом, берет за руку и тихо спрашивает: — Аллен... это случайно не... я? — Линали вздыхает, прижимает правую руку к себе ближе. — Расскажи мне, пожалуйста, и мы вместе поговорим с Комуи... Аллен смотрит на Линали и тихо смеётся. Они знают, что между ними нет такой связи. — Ты спрашиваешь из-за Бака? Линали кивает, а затем смеётся вместе с ним, обнимает его — по-дружески, и они вместе хохочут, вспоминая, как тот признавался ей в любви, пока весь научный отдел пытаться сдержать Комуи. — Почему ты не признаешься? — Линали сидит в кресле уже спокойнее. Ханахаки не убивает, лишь осложняет жизнь носителя, и она раздумывает, в кого бы мог влюбиться Аллен, искренне желая помочь. — Не могу, — улыбается тот в ответ. — Это сложно. Подозрения закрадываются в голову Линали, та щурится, а после настороженно спрашивает: — Аллен, только не говори мне, что эта та девочка из Ноев... — Что-о?! — раскрасневшийся Аллен аж давится, закашливаясь — из горла снова вылетает несколько лепестков. — Нет! Линали! Она смеётся, отвернувшись на спинку стула, и Аллен криво улыбается за ней вслед. — Она из наших, Аллен? — Ты же знаешь, я не могу ответить, — Аллен лишь качает головой. — Это... Канда? — спрашивает Линали ещё раз, пытаясь проверить самые неожиданные варианты. — Линали, нет! — Аллен стонет, прикрывая ладонью лицо и издавая странное поскуливание: в голове сразу возникает картинка, где Канда обнимает его и тянется поцеловать. Фантазия у Уолкера хорошая, иногда даже слишком. — Лави? Миранда? — Линали! Нет! — Джерри? Аллен не знает, плакать ему или смеяться, но он определенно рад, что Линали к нему заглянула. После их разговора в груди разливается тепло, и Аллен думает, что невзаимная влюбленность — не самое страшное, что может с ним случиться. Ближе к ночи Линали уходит к себе, а Аллен с чистой совестью вырубается до утра. На следующий день к нему заглядывает Лави и сразу же получает с порога подушкой в лицо. Шутки сегодня у него выходят крайне неудачные. Он пытается сбежать из палаты с подушкой в руках, и Аллен готовится сразу же погнаться за ним, но оба останавливаются, когда видят измученное страшное лицо главной медсестры. Аллен горестно вздыхает и возвращается в кровать — сейчас затишье, и геройствовать его не выпускают. На следующую миссию Лави, Линали и Кроули отправляют без него. Через пару дней к нему в соседи попадает Кроули. Он почти полностью здоров, но медсестре что-то не нравится, и ему приходится задержаться. Аллен слышит, что тот кашляет, но смотрит в другую сторону, крепко сжимая одеяло пальцами — и даже слышит треск рвущейся ткани, когда несколько белых лепестков всё-таки долетают до его койки. Он обязательно извинится за это. Только чуть позже. Аллен выглядит непривычно раздраженным и грустным. Кроули глаз с него не сводит, внимательно изучая. Это удобно, пока Аллен отворачивается, но когда он случайно начинает смотреть в его сторону, Кроули, не думая, отворачивается следом, изображая, что он тут совершенно не причем. Лёгкий румянец выдает его, но Аллен снова на него не смотрит, лежит, отвернувшись, и крепко обнимает рваное одеяло. Такой неловкой тишины у них не было очень давно. Под вечер, когда медсестра покидает палату, Кроули садится в кресло рядом с Уолкером. Аллен никак не реагирует, а потом кашляет — из горла вылетает горсть смятых лепестков. — Не расскажешь, кто она? — Кроули тихо усмехается, а затем кладет ладонь ему на плечо, крепко сжимая. — Хотя, наверное, тебя все об этом спрашивают. Ладонь у Кроули теплая и сильная. Аллен кладет свою руку поверх, держит чужую, тихо усмехается и молча смотрит в сторону. — Если не хочешь, не буду спрашивать. Лучше скажи, сильно мешает? Аллен вздыхает, приходит в себя и садится на кровати, откашливаясь. — Только если сильно переживаешь. А тебе? — Почти нет, — Кроули пожимает плечами. — Ты до сих пор тоскуешь по Элиаде? Кроули как-то странно улыбается, поворачивает голову в сторону, а затем тихо выдыхает: — Нет. У Аллена стягивает лёгкие так, что несколько секунд он не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Значит, Кроули нравится кто-то ещё. Кто-то новый. Скорее всего из Ордена. Аллен даже удивлен, что к Кроули пока никто не подобрался достаточно близко — у теплого и доброго Алистера должна была бы уже и завестись толпа поклонников, но Аллен не видел, чтобы за ним кто-то ухаживал. — А почему ты сам не признаешься? Кроули сначала бледнеет, затем краснеет, тормозит с ответом так, что у Аллена сердце щемит от этой картины, и следом он смеётся. Всё-таки Кроули очень милый. — Не могу, — смущённо бормочет Алистер, следом вздыхая. — Я не хочу случайно всё испортить. К тому же, мне слишком дорого то, что есть сейчас, и я рад быть другом этому человеку. Значит, это всё-таки Лави. Сердце у Уолкера пропускает несколько ударов. — Вот как, — лицо у Аллена снова не выражает эмоций. Он вспоминает, как Лави неосознанно флиртует со всеми подряд, как они с Кроули сработались вместе, и мрачнеет. Из них действительно получится хорошая команда, если забыть, что на самом деле Лави принадлежит к клану Книгочеев. — Знаешь, мне кажется, ты зря переживаешь, Кроули. Аллен берет ладонь Кроули в свою, снова смотрят куда-то в сторону, и крепко ее сжимает. — Ты привлекательнее, чем ты о себе думаешь. К тому же, не думаю, что тому, кто тебе нравится, будет неприятно — это же точно не Канда, — при его упоминании они оба издают тихие смешки. — Мне кажется, многие могли бы ответить тебе взаимностью. Ты очень добрый, Кроули, а это привлекает людей. — А... ты бы смог? — Кроули спрашивает словно без интереса, но волнение в его голосе очень явное. Аллен вздыхает — какой же Кроули всё-таки нежный, садится ближе и кладет тому руку на плечо. Отказать ему в поддержке у него не получается, пусть и его интерес в этом деле слишком личный. Внутри что-то ноет, но не ответить у Аллена почему-то не получается. — Сразу бы сказал, что ты мой, и я тебя никому не отдам, — он улыбается ему тепло — впервые за этот вечер, и хоть пытается выглядеть лукаво, говорит от всего сердца. От собственного признания даже дышать становится легче, а щеки слегка краснеют, выдавая с головой — только этого Аллен уже не замечает. Что же, смысла лишнего злиться на Лави совсем нет, а вот подтолкнуть Кроули к более решительным действиям стоит. Тем более, он давно уже замечает, что Лави через раз бросает на Алистера странные взгляды — даже удивительно, что они ещё не сошлись. — Давай, Кроули. Признайся уже этому рыжему. Кроули молчит и опускает голову вниз, словно чего-то боится достаточно сильно, и Аллен обеспокоенно на него смотрит. Кроули садится рядом с ним на кровать, и Аллен осторожно кладет ему ладонь на плечо. А затем Алистер обхватывает его рукой за плечи, мягко склоняя в свою сторону, а второй рукой гладит: тыльной стороной пальцев ведёт по щеке, под подбородком. Аллен широко распахивает глаза и почти не дышит — это... что? А потом Кроули склоняется к нему, дышит в губы и целует осторожно, касаясь совсем нежно. Всё-таки, Лави наблюдательнее их всех вместе взятых. И за этот совет точно запишет на счёт Кроули крупный должок. Аллен плывет — ему очень и очень тепло, а Кроули и вовсе утягивает его к себе ближе, шумно выдыхая, обнимает крепче. — То есть ты... — Аллен тихо шепчет, смотрит расфокусированно куда-то в лицо Алистеру, пока тот начинает гладить его по спине. — Ты... ты мне нравишься, Аллен, — Кроули мягко улыбается. Признаваться ему ещё немного страшно. — Ага. — Да. Аллен нежно целует Кроули сам — ещё раз, а затем уставше прикрывает глаза. Сидеть сейчас не хочется совершенно. Вместо этого хочется спать. — Давай ляжем? — Аллен глубоко зевает, прикрывая рот ладонью, и вместе с этим замечая, что дышать становится легче — узел цветов развязывается в лёгких. — В-вместе? — Кроули тихо усмехается, пытаясь выглядеть задиристо, но вместо этого заикается и крепче обнимает Аллена. Аллен сонно и согласно мычит в ответ, снова зевая и утягивая его рядом с собой на постель. — Думаю, ты мне задолжал за несколько месяцев, — Аллен сонно бормочет, пока ворочается, устраиваясь спиной к Кроули. — А может и побольше. Кроули тихо посмеивается, крепче прижимает Аллена к себе спиной и наслаждаясь близостью. Время нагнать упущенное у них ещё будет.