Забытьё

Воспоминания прожитого обрывками всплывали в затуманенном разуме, будто и этого не было вовсе. Целостная картина упорно не складывалась, а напрасные попытки воспроизвести туманное прошлое, сходилось на твёрдое нет. Но мощный эффект дежавю всё ещё присутвовал, — мельчайшими фрагментами, в самых дальних закоулках памяти, — он заставлял голову раскалываться на части. Однако на первый взгляд такого было не скажешь: Юджин стоял неподвижно и, будь бы смертное тело на руках, все его конечности бы затекли. Онемели. Взгляд огромных, диспропорционально широких глаз не сводился с вязкого пола. Поломанная оправа, когда-то служившая юноше опорой, валялась на липкой плоскости. Сон того был целиком и полностью залит отвратной, ужасно мерзостной жидкостью, что заполняла комнату зловонным ароматом. В самых крайних углах она стекала по таким же тёмным стенам и засасывала вглубь попадающие на неё предметы. Кроме потрескавшихся очков, одной из несчастных жертв стал Юджин. Горькая память заволакивала горемычного; наводила тень на ясный день, хотя проблеска света в выдуманном помещении не было. Его мучительный кошмар был одной вящей тенью, что в бесконечном мраке не давала и шанса на благополучный исход. Не вселяла даже слабую надежду. Лёгкий топот вывел монстра из бывалого, затяжного транса. Размеренные, медленные шаги вынудили младшего поднять голову в недоумении. Мысли не складывались в голове, и единственный звук в затенённом облаке уничтожил всё и сразу. Его лицо, скрытое за маской беспросветной мглы, не представляло ни единой эмоции. Чего не сказать о белоснежных глазах, в которых, казалось, бурлило чувствие. Перед глазными яблоками всплыл силуэт, но, конечно, не сразу. Дабы разглядеть знакомые черты в незнакомце потребовалось некоторое время. Тёмный оттенок фиолетового устроился у конца традиционных корейских одеяний — баджи — и не сильно выделялся на фоне густой слякоти. Гостей в царстве вечного сумрака Юджин однозначно не ждал; и не ожидал, уж точно. Поток бессвязных мыслей до сих пор не давал искомого покоя, а руки хотели уже потянуться к лицу. Протереть оправу, убедиться в исправности линз. Дурацкая привычка. — Юджин. Негромкий, будто убаюкивающий голос дошёл до ушей достаточно быстро, но обладателя нежного баритона распознать моментально не вышло. В гнетущей тишине его голос прозвучал довольно-таки гулко, однако на деле тот едва мог сдержаться. Старший с большим трудом подбирал слова для следующей речи. — Юджин… Попытка за попыткой добивались непрестанных поражений. Все его старания разговорить самого себя не достигали желаемого результата; Босс терпел нескончаемые серии неудач. Пальцы, крепко ухватившиеся за основание веера, сжали его куда сильнее. Оружие спряталось за спиной. Из уст юноши доносилось неразборчивое бормотание. Слова давались ему тяжко, также, как и дыхание: прерывистое, хриплое, тяжелее самого толстого слоя свинца. Оно хоть как-то разбавляло тягостную тишину, но фактически только добавляло напряжения. Тишина снова стала свидетелем их настороженного молчания. — Б…Бо…сс… Тело напротив не двигалось и даже не шевельнулось. Лишь грудь вздымалась в такт сиплому дыханию и шумным вздохам. По плечам чудища стекала омерзительная, до боли знакомая жидкость и с неприятным хлюпом приземлялась на землю. Глубокий, тёмный тон его тельца сливался с мглистыми стенами облака. Скорее тучи. — П…про…сти… Впрочем, язык заплетался больше, чем получалось изобразить это письменно. Голова раскалывалась на тысячи острых осколков, а с новой секундой лишь усиляла невыносимую, всепоглощающую боль по каждой частице. Тело на сей раз болело неимоверно сильно и таблеток, как назло, не нашлось; их бы всё равно поглотил мрак. Мужчина заметно нахмурился, пускай его черты — сплошная мгла в тусклом небе. Он опустил затуманенный взгляд, как только обратил внимание на состояние монстра напротив. Его глаза переместились к противному, тягучему полу, но положение того было ничуть не лучше. Зловещая жидкость намертво обхватила нижнюю часть ног, ступни заглатывала клейкая масса. Вдруг Босс ослабил хватку на драгоценном артефакте. Бдительность отошла на второй план, когда в тот же момент одна из лент потянулась к оружию. Все страдания в облике сущего чудовища отключили затемнённый разум. Юджин готовился к удару, в надежде поставить крест на пучину мучений. Ожидание казалось беспрестанным. Удара, на удивление, не последовало. Шёлковая лента ловко урвала веер главного, и последний показал пустые, всё такие же мрачные ладони. Руки, наконец, обезвредились, несмотря на то, что в своеобразной «лапе» также находилось оружие. Так прочно сжимая, что складывалось ощущение, будто та готова была замахнуться и без согласия хозяина. Долго раздумывая, погружаясь в бесконечные мысли и рассуждения, Босс тщательно взвешивал все за и против. Конечно, он знал и понимал всю неправильность своих же решений; это могло бы сильно изменить исход событий. Но перед ним был Юджин, и даже если он делал это сотни, быть может, тысячи раз, его рука не смогла бы ни за что подняться. На его Юджина. Липкая масса цепко удерживала мужчину, ноги которого почти полностью залились тягучей жидкостью. В то же мгновение тот расставил руки в стороны, и тогда бесконечные сомнения отступили на задний план. Босс стоял на месте, даже не пытаясь вырваться, и терпеливо ожидал действий Юджина с раскрытыми конечностями. Некоторое мгновение колеблясь, монстр сделал нерешительный поступь вперёд. Неспеша, он совершал грузные, тяжёлые шаги, которые со временем становились менее шаткими. Приближаясь ближе, практически вплотную, юноша повторил действия старшего и отдался трепетным объятьям. Руки Босса вмиг закрылись, подставив монстра настолько близко, что второй утыкался в грудь начальника. Смоляные, липкие ладони испачкали бархатистую ткань джеогори из-за чего отлив фиолетового тотчас сменился на чёрный. Мужчина сделал глубокий вздох, впервые за сотню лет позволив себе проникнуться в чьё-то тепло. Он позволил уголкам своих губ легонько приподняться. Лёгкая, но достаточно искренняя улыбка расцвела на мрачном лице призрака. Тяжкие вздохи уступили место томным, хриплым вдохам, наполненными особой чуткостью и лаской. Через ощутимые прикосновения, тела смертных пускало бы в дрожь, но эти двое были явным исключением. Робкие, но в то же время сладостные касания, согревали мёртвые души обоих, заставляя упоительно прильнуться ближе. Едва не сливаясь воедино. Его щёки залились алой окраской и сердце, в первый раз за долгие столетия, выполнило невольный кульбит. Это бы стало истинным прорывом в науке, если такое впрочем могло бы произойти; его помертвелый орган вдруг начал биться. Ноги в то время напрочь окутала непроглядная тьма и ханбок стал сравним с оттенком чёрного янтаря. Босс ощущал щекочущее дуновение в области шеи и с головы до ног его пронзило чувство неизведанного тепла. Дыхание пришло в норму и тело не раскалывалось от несносной боли по каждой микроскопической молекуле. Дотоль монстр настойчиво придвигался к душе начальника, что обращалась в омерзительную, клейкую жидкость. Лента за его спиной выпрямилась и расщемила ценный артефакт хозяина, что с громким хлюпаньем приземлился на пол. Неудачно. Веер погрузился вглубь зловещего кошмара, подобно жертве зыбучего песка. Лишнюю конечность же ждала такая же злополучная участь. И тогда, когда бархатная лента пала на массу мерзостной слизи, белоснежные глаза мужчины закрывались в робких объятьях его ненаглядного чудища. Греха было не избежать и бежать явно было запоздно.