Final exam / последний экзамен

Наконец-то настал день, которого боялись все первокурсники Хогвартса: выпускной экзамен. День, который должен ознаменовать окончание обучения и точку в жизни каждого студента. Большинство выпускников выглядели как зомби, в последний раз вошедшие в до боли знакомый класс. Некоторые из них приветствовали присутствующих в классе учителей, некоторые просто устало кивали. Единственной, кто был счастлив, была самая большая ботанка Хогвартса или просто самая умная ведьма своего поколения. Волосы ее цвета молочного шоколада сегодня были на удивление послушны, аккуратно лежали на плечах и не торчали во все стороны, создавая впечатление, будто в молодую ведьму только что ударила молния. Карие глаза сверкали и казались почти золотыми в ярком солнечном свете. Школьная форма, идеально выглаженная и идеально сидящая по размеру, не мятая и не стиранная неделями, как у ее лучшего друга Рона Уизли. Сегодня она выглядела лучше, чем когда-либо, что не могло не привлечь много внимания со стороны одного конкретного учителя. Дрожь пробежала по спине Беллатрисы, когда она поняла, что Гермиона заметила ее взгляд, и сладко покраснела, слегка улыбнувшись. Эта удивительная улыбка. Только Гермиона могла так улыбаться. «Если бы…» — эта мысль мелькнула в голове старшей из сестер Блэк, и она перевела взгляд на доску, приступив к объяснению студентам правил этого экзамена. «Если бы она не была студенткой…» «Если бы я не была учителем…» «Если бы она не была вдвое моложе меня…» «Если бы она чувствовала то же самое…» Мысль «если бы…» заключала в себе слишком много смысла, который вложила в нее темноволосая ведьма. К счастью, через пару недель этой пытке придет конец, так как ученица, в которую она была влюблена последние два года, станцует свой последний танец в стенах школы и, скорее всего, покинет ее навсегда. Беллатрикс наконец-то освободится от этого мучительного чувства в груди. Из той искренней любви, которую она испытала впервые в жизни и по счастливому стечению обстоятельств, эта любовь была направлена ​​на человека, который ни при каких обстоятельствах не мог быть с ней рядом. Или она так думала… «Это было просто ужасно». Рон застонал, выходя из офиса. «Почему вопросы были такими трудными? Блэк, видимо, решила, что никто, кроме тебя, Миона, не достоин окончить эту школу с удовлетворительными оценками. Уизли продолжал ныть, направляясь в гостиную Гриффиндора. Гермиона и Гарри последовали за ним, не обращая никакого внимания на своего лучшего друга. Каждый из них был слишком поглощен своими мыслями и переживаниями. «Не было необходимости так сильно злить Блэк; может быть, тогда бы она сжалилась над нами и экзамен прошел бы легче. Нет, я не думаю, что нам это удалось бы. Она всегда ненавидела все, что движется, а если начинала ненавидеть что-то неподвижное, то двигала это и ненавидела еще больше. Как могли такие люди, как Блэк и Сириус, ужиться в одной семье? Как он терпел ее все это время? Возможно, мне стоит стать учителем, если оценки окажутся такими плохими. Или… — подумал Гарри, ища для себя другие варианты, если он потерпит неудачу. «Она выглядела уставшей… или, может быть, что-то случилось. Ее глаза... Они выглядели грустными? Мысли Гермионы в тот момент были совершенно не сосредоточены на экзамене. Она знала, что получит высшую оценку. Гермиона ничего не могла с этим поделать. Может быть, иногда она слишком старательно готовилась ко всем экзаменам, но этот был для нее самым важным. Это был не только последний экзамен, но и экзамен по предмету, который преподавала Блэк. Блэк, которую ей хотелось бы назвать своей, как она часто делала во сне. Гермиона просто не могла не пройти этот предмет с честью, чтобы показать Беллатрикс, как внимательно она слушала ее на каждом уроке, какая она трудолюбивая и умная, и как сильно она любила учиться. Однако это было уже в прошлом. Теперь экзамен уже был написан, и что действительно беспокоило студентку, так это необычное поведение преподавателя, в которого она была влюблена последние пару лет. Погруженная в свои мысли, группа вернулась в гостиную Гриффиндора, где их встретили Джинни, Луна, Невилл и другие студенты. "Вот и все." — сказал Гарри, садясь на диван рядом с младшей Уизли и тяжело прищурившись. Сегодняшний день только начался, но уже принес бурю эмоций. За завтраком все, кроме Гермионы, которая не сводила глаз с Блэк и пыталась съесть свой омлет наощупь, нервно повторяли материал, беспокоясь, что что-то забыли или недостаточно усвоили. Затем золотая троица стояла возле класса, ожидая, когда их впустят внутрь. Рон жаловался, как ему страшно. Гарри бормотал теории себе под нос, вспоминая всевозможные заклинания и существ, которые могли убить любого одним взглядом. В это время Гермиона стояла возле окна и наблюдала, как дети веселятся на улице. Они были такими счастливыми и беззаботными, наслаждались жизнью, вспоминали каждое мгновение, проведенное в школе, и старались приятно провести время с друзьями, пока их не разлучили летние каникулы. Невольно Гермиона вспомнила себя в их возрасте. Ботанистая девчонка, которая старалась запомнить каждый абзац каждой книги слово в слово, сумела подружиться с самыми невежественными парнями во всей школе. С тех пор они все выросли, как физически, так и морально. Гермиона научилась находить счастье не только на страницах книг. Гарри впитывал всевозможные знания от мудрейших людей, которые были рядом с ним. И Рон. А Рон все еще ничего не знал, но именно поэтому они его любили. Потом их пустили в класс, и начались самые важные три часа их жизни, которые закончились так же неожиданно, как и детство. На данный момент все наконец-то немного успокоились и перестали так нервничать, но это, наряду с облегчением, принесло и горько-сладкую радость. Весь этап жизни пройден; страница перевернута; осталось только пройти выпускной, и все. Они могли делать все, что хотели, и хотя Гарри и Рон уже наметили контуры своего будущего, Гермиона еще не решила, чем она будет заниматься после школы. Нет, она точно знала, что поступит в высшее учебное заведение, но так и не решила, с каким направлением связать свою жизнь. Ей всегда нравились ЗОТИ и трансфигурация, но она также думала о гербологии и о том, сколько исследований она могла бы провести, чтобы найти лекарства из всех видов растений. Учёный тоже звучал неплохо, как и работа в Министерстве... В общем, Гермиона до сих пор не решила, что делать со своей жизнью дальше. Ее родители не могли сильно помочь с выбором; Молли посоветовала ей пойти в Министерство, а МакГонагалл уже предложила ей стать преподавателем в Хогвартсе. У Гермионы с ее теоретическими и практическими способностями было слишком много вариантов выбора, что только усложняло задачу. Однако она подумает об этом завтра. Теперь они сидели в общей комнате и молча смотрели на пустой камин, в котором всю зиму тлели угли. Они не хотели говорить. Им хотелось посидеть молча, осознать, что все кончено, и вспомнить былые времена... Им не нужны были слова; все чувствовали то же самое. Все, кроме Джинни, которой пришлось провести еще один год в этой школе без своего брата, парня и лучшей подруги. Она единственная сидела и думала о том, как бы пережить следующий год и не сойти с ума, в то время как все остальные погружались в грусть, смешанную с облегчением. Следующие две недели пролетели так же быстро, как и весь выпускной год. Гарри и Рон выполняли задания, которые им нужно было выполнить перед выпускным, делая перерывы, чтобы прогуляться с Гермионой по таким знакомым местам замка. Сама девушка, давно все сдавшая, предложила помощь Блэк, у которой было несколько сотен непросмотренных сочинений. Все вечера Гермиона и Беллатрикс проводили в компании друг друга, при тусклом свете свечей и с бокалами, наполненными огневиски. В этой атмосфере все было идеально: невероятно красивые черты лица Беллатрисы, менявшиеся в зависимости от того, насколько плохим было сочинение у нее в руках; ее длинные пальцы, которыми она осторожно листала страницы и ставила отметки; черные волосы, необычно заплетенные в аккуратный пучок; и тишина, прерываемая лишь шорохом страниц... Но тишина была единственной неприятной вещью в их собраниях. Гермионе так хотелось в последний раз поговорить с Беллатрисой. Интеллект Блэк был одной из вещей, которые привлекли Гермиону. Беллатрикс была... Она была самой умной ведьмой, которую Гермиона когда-либо встречала. Юная ведьма сначала подумала, что это потому, что она влюбилась в учителя, но поразмыслив подольше, Гермиона пришла к выводу, что Белла действительно самая умная. В первые годы Грейнджер так думала о МакГонагалл, но потом поняла, что Белла знала почти все то же, что и их директриса, но к этому добавлялись невероятные познания в черной магии. Гермиона не отрицала, что, скорее всего, Миневра тоже частично владела черной магией, но ее семья не входила в Священные Двадцать Восьмую, и в практическом смысле Белла была явно более успешной. Хотя, скорее всего, главную роль в том, что Гермиона так думала, сыграла ее влюбленность, но это ее не остановило. Она восхищалась своей учительницей и мечтала хоть раз попробовать на вкус ее алые губы. Беллатриса, в свою очередь, тоже хотела поговорить с Гермионой. Ей импонировала ее жажда знаний. Она увидела себя в Гермионе. Девушка, которая чуть больше десяти лет назад провела свои последние две недели в стенах замка таким же бессмысленным образом. Все вечера Белла поглядывала на Гермиону, пока юная ведьма была сосредоточена на проверке работ. Она была такая молодая, умная, смелая, а иногда и невыносимая, но в то же время такая восторженная и такая красивая. «Если бы…» — проносилось в голове Беллы каждый раз, когда она смотрела на юную ведьму, кудри которой всегда торчали во все стороны. И вот настал еще один долгожданный день. День, когда они выйдут из замка и больше никогда сюда не вернутся, по крайней мере, будучи студентами. Гермиона стояла перед зеркалом в полный рост и добавляла последние штрихи к своему макияжу. Сегодня ее каштановые волосы аккуратными волнами спадали с ее плеч. Абрикосово-розовое платье с широкими бретелями и разрезом вдоль позвоночника идеально облегало каждый изгиб ее тела, подчеркивая утонченную фигуру. Завершали образ кремовые туфли на шпильке и небольшой золотой клатч, не имевший никакой практической пользы, но являвшийся прекрасным аксессуаром. Она выглядела легкой, почти невесомой и порхала по комнате, как будто действительно умела летать. Джинни, которая уже собралась и сидела на стуле в ожидании подруги, наблюдала за всей этой подготовкой и ухмылялась. «Ты выглядишь великолепно, но для кого ты так стараешься?» Гермиона повернулась к своей лучшей подруге, удивлённо подняв левую бровь. «Я имею в виду, что тебя никто в школе не интересовал… По крайней мере, любой, кто был доступен». — добавила девушка, опустив голову, ожидая, что подушка полетит в ее сторону при одном упоминании о Белле. Джинни уже год знала о влюбленности своей лучшей подруги и могла ее понять. Чертова Беллатриса Блэк, самая горячая учительница во всем Хогвартсе, такая же недосягаемая, как Юпитер, но Миона всегда любила бросать себе вызов. В тишине комнаты послышался тяжелый вздох, и Джинни подняла голову, заметив, как лицо подруги стало грустным. "Эй, как жизнь?" Поднявшись со стула, Джинни обошла кровать и оказалась рядом с Гермионой, положив руки на бедра. «Посмотри на себя. Ты выглядишь великолепно. Красивая и умная, ты обязательно встретишь кого-то, кто полюбит тебя всем сердцем. Нет смысла так волноваться из-за подростковой влюбленности». Глядя в глаза своей подруги в отражении в зеркале, сказала Джинни с ободряющей улыбкой на лице. — Как будто не ты плакала неделями в прошлом году, когда Пэнси рассталась с тобой. Гермиона ответила и убрала с плеча невидимую пылинку. «Конечно, ей было смертельно грустно; это была ужас. Я никогда не думала, что смогу оправиться от этого». Джинни ухмыльнулась. «Но потом я взяла себя в руки и вспомнила, как прекрасна жизнь без присутствия в ней Пэнси, и посмотри на меня сейчас… Я встречаюсь с парнем своей мечты, который безумно влюблен в меня». Гермиона улыбнулась, искренне счастливая, что два ее лучших друга нашли счастье друг в друге. «Хорошо, вот и все. Убери грусть, найди в себе радость от того, что наконец-то освободитесь из этого не самого приятного, на мой вкус, места, и поехали. Гарри и Рон, наверное, уже ждут нас. — сказала Джинни, подталкивая подругу к выходу. Спустившись вниз, четверо друзей замерли, любуясь увиденным. Столь знакомое место, где ели три раза в день, выглядело просто потрясающе. Потолок сверкал множеством звезд, а свечи казались необыкновенно яркими. Окна были закрыты бледно-голубыми занавесками, струившимися аккуратными волнами прямо под потолком. Обычные столы из цельного дерева были заменены аккуратными круглыми белыми столами, каждый из которых украшен букетом гвоздики, расставленными по периметру комнаты, освобождая место для танцпола. Учительский стол стоял на своем неизменном месте, но был застелен синими шелковыми скатертями и белыми салфетками. По периметру танцпола располагались четыре ледяные скульптуры, каждая из которых символизировала один из домов. В последний раз их зал выглядел так красиво во время Турнира Трех Волшебников. Комната уже частично была заполнена выпускниками и преподавателями. МакГонагалл стояла возле входа и разговаривала с Невиллом и Полумной. Хагрид стоял ближе к учительскому столу, рассказывая профессору Флитвику несколько невероятных историй. Снейп стоял в противоположном от них углу, который из-за его мрачной ауры казался немного темнее остальной комнаты. Недалеко от него находилась группа студентов Слизерина во главе с Драко. Гермиона быстро пробежала взглядом по остальным присутствующим и тяжело вздохнула, не видя того, кого искала. «Может быть, она решила не приходить? Действительно, что ей делать в окружении недалеких студентов, которых она так старалась наделить хоть какими-то знаниями на протяжении последних пяти лет... Вероятно, сидит сейчас в одном из своих особняков со стаканом огневиски в одной руке и книгу в другом и наслаждаюсь первым, за последний год, спокойным вечером». — подумала Гермиона, по инерции следуя за друзьями и присоединяясь к Луне и Невиллу. Еще через полчаса в зал вошли остальные ученики и преподаватели, и теперь в толпе людей Гермиона, даже если бы очень хотела, не смогла бы найти профессора Блэк. Джинни увидела блуждающий взгляд подруги и, закатив глаза, пошла к столу, узнав что Рон и Гарри заранее смешали несколько бутылок чего-то алкогольного, но не каждый сможет выдержать этот вечер в трезвом виде. Вернувшись с двумя стаканами пунша, Джинни протянула один из них Гермионе и строгим взглядом приказала ей выпить, надеясь, что это хоть немного расслабит подругу. Гермионе ничего не оставалось, как выпить розовую жидкость из стакана. После прослушивания душераздирающей речи директрисы, после которой даже глаза Гермионы заблестели от слез, началась церемония вручения дипломов. Студенты танцевали, веселились и дурачились, надеясь запомнить этот день на всю жизнь. Некоторые, наоборот, напились, надеясь стереть из головы воспоминания об этом дне и всех предыдущих семи годах. Гермиона была где-то посередине. Она пила, но не переусердствовала и веселилась, но только для того, чтобы друзья не подумали, что она грустит. Джинни слишком внимательно наблюдала за ней, поэтому Гермионе нужно было хотя бы притвориться, что с ней все в порядке. Медленно, но неумолимо вечер подошел к концу. Гермиона оставила все попытки найти мрачный силуэт столь желанной особы и просто наблюдала, как веселятся ее друзья, допивая очередной бокал пунша. — Веселишься, Грейнджер? Звук раздался позади нее, и сердце девушки пропустило удар. Она слишком хорошо знала этот тембр и его владельца. "Да." Девушка ответила, не оборачиваясь и услышав звук приближающихся шагов. Беллатриса стояла рядом с Гермионой, держа в руках стакан огневиски. Грейнджер даже не повернулась, чтобы посмотреть на своего учителя; все ее тело было заморожено. Беллатрикс Блэк никогда не была так близко к ней. Гермиона могла бы поклясться, что чувствовала тепло, исходящее от Беллы. "Вы опоздали." - небрежно сказала Грейнджер, опасаясь, что, если она не продолжит диалог, Беллатрикс просто наскучит и она уйдет. «Я устала слушать речи МакГонагл». Темноволосая ведьма спокойно ответила, отпивая напиток. — Развлекайся, Грейнджер. Ты это заслужила. Беллатриса сделала шаг вперед, чтобы уйти как можно дальше от Гермионы, но почувствовала, как ее левую руку сжала чья-то ладонь, и Белла знала, чья. Причина, по которой она не хотела приходить, заключалась в том, что она не хотела мучить себя, увидев Гермиону в том невероятном наряде, который она специально выбрала для такого случая, она просто не хотела видеть ее в последний раз. .. Заставив себя сделать максимально расслабленное лицо, которое она могла изобразить в сложившейся ситуации, когда ее впервые коснулась студентка, в которую она позволила себе влюбиться, Беллатриса повернулась к Гермионе и встретилась смущенными медово-карими глазами. «О Боже мой. Слишком много алкоголя. Что я вообще делаю? Какой кошмар». Подумала Гермиона, наблюдая, как Беллатриса медленно поворачивается к ней. «Возврата нет. Ты начала это; пожалуйста, закончи. Мне нужно оставаться в сознании. Даже во время экзаменов я не так нервничала. Соберись, Гермиона; считай это своим последним экзаменом». Весь этот шквал мыслей пронесся в голове девушки за считанные секунды, пока она не нашла в себе смелости сказать наконец то, что хотела. — Кхм… Мисс Блэк, могу я… — нервно начала Гермиона, но встретила тот же растерянный взгляд, который, казалось, придал ей немного уверенности. — Вы не против потанцевать со мной? Беллатрикс стояла в недоумении несколько секунд. То ли потому, что она не ожидала такой смелости от Грейнджер, то ли из-за прикосновения, которое все еще согревало ее душу. Гермиона заметила это замешательство и, осознав свою ошибку, быстро отдернула руку и опустила глаза в пол, признавая свое поражение. — Черт побери, Грейнджер. — выпалила Белла, не давая Гермионе извиниться. «Я даже ничего не ответила; будь немного более настойчивой». Сказала Беллатриса с легкой улыбкой, игравшей на ее губах. Это был выпускной у Гермионы, а это означало, что они больше не ученик и учитель. Они были просто... Просто два влюбленных идиота, и это был просто танец, который их ни к чему не обязывал. Последняя возможность прикоснуться друг к другу, посмотреть им в глаза и передать без слов все, что они чувствуют друг к другу, надеясь, что их поймут. "Пойдем." — сказала Беллатриса, протягивая руку Гермионе и передавая стакан огневиски Джинни, которая стояла рядом и наблюдала за двумя женщинами с открытым ртом. Гермиона быстро приняла ее руку и наконец осмелилась взглянуть на своего учителя. На ней не было привычного черного платья с кожаным корсетом. Она была одета в бордовый костюм с темно-синей рубашкой, видневшейся под пиджаком. Профессор Блэк выглядела совершенно иначе, чем тот образ, который привыкла видеть Грейнджер; единственным сходством, пожалуй, был ее обычный темный макияж и устрашающий кулон в виде черепа ворона на шее. Белла повела Гермиону в самый центр танцпола, привлекая взгляды всех собравшихся. Даже пары, ранее беззаботно танцевавшие в центре зала, замерли, наблюдая за развитием событий. Все это внимание еще сильнее натянуло струны внутри Гермионы, и ее начало заметно трясти. Блэк ухмыльнулась и резким движением развернула юную ведьму к себе, прижавшись всем телом к ​​ученице. Глубокий вздох был единственным, на что Гермиона была способна в тот момент. Беллатрикс была так близка к ней. Гермиона отчетливо почувствовала ее горячее дыхание в районе ключиц. Левая рука Беллы уже собственнически лежала на талии Гермионы, от чего по ее телу пробежали стада мурашек. «Если ты наконец расслабишься и положишь руки на предназначенные места, мы сможем начать». — прошептала Белла, неуместно наклонившись к уху Гермионы. Гермиона сглотнула, но сделала то, что должна была сделать. Теперь одна из рук юной ведьмы лежала на плече профессора, а другой она сжимала свободную руку Беллатрисы. Они просто стояли там несколько секунд. Гермиона попыталась собраться с мыслями и осознать, во что, черт возьми, она ввязалась. В это время Беллатрикс с болью в сердце наслаждалась столь тесным общением с девушкой и ждала исполнения новой музыкальной композиции. К счастью, как по волшебству, прозвучали первые ноты новой песни, и, глубоко вздохнув, Белла закружила их в танце. Гермиона крепче схватила женщину за плечо, боясь, что она упадет. Она была далеко не лучшей танцовщицей, и ее единственной практикой было несколько танцев с Виктором Крамом на Святочном балу, поэтому страх падения казался ей вполне реальным. Беллатрикс же чувствовала себя как рыба в воде. Она крепко держала Гермиону за талию, пока вела ее по залу. В моменты, когда Гермиона спотыкалась о собственные ноги, Белла еще крепче обнимала девушку и улыбалась румянцу, появившемуся на ее щеках. «Не бойся, девочка; Я не позволю тебе упасть и облажаться на глазах у всей школы». — прошептала Белла, когда Гермиона сделала еще одну попытку упасть и крепче схватила ее за плечо. «Меня не волнуют другие; Я не хочу облажаться перед вами». Гермиона выпалила и опустила глаза, поняв, что сказала это прежде, чем успела подумать. Однако опускать глаза тоже было не лучшей идеей, ведь теперь перед ее глазами предстала бледная кожа груди Беллы. Она словно нарочно оставила на рубашке расстегнутой не одну, как положено, а две пуговицы, так что рубашка почти ничего не закрывала. Румянец на щеках Грейнджер стал еще заметнее, и Белла хихикнула, не в силах сдержаться. Медово-карие глаза тут же вернулись к лицу профессора. Ее темные как смоль глаза поглощали, засасывали, словно черная дыра, и когда Гермиона встретилась с ними, она забыла обо всем. Она забыла, где находится, что вокруг нее были люди и что все их взгляды были прикованы к их паре. Теперь были только они, наслаждающиеся такой желанной близостью. Рука Беллы на талии Гермионы в какой-то момент опустилась ниже, но Грейнджер даже этого не заметила. Она была готова отдать все, чтобы эти руки навсегда остались прикованными к ее телу. Здесь она чувствовала себя желанной, нужной и защищенной. Ее не волновало все, что происходило вокруг нее, и ее не волновали последствия. Что теперь могла сделать МакГонагл — выгнать ее? Нет. Выгнать Беллатрикс? Тоже нет. Она никогда бы не нашла столь же квалифицированного специалиста, готового пожертвовать всю свою личную жизнь на преподавание и слоняться в замке на окраине мира девять месяцев в году. Этим вечером… Этот танец... Этот момент… Это было их, и о большем они и мечтать не могли. Легкие Беллы наполнился легким ароматом цветочных духов Гермионы. Грейнджер тут же растаяла, чувствуя, что еще немного, и ноги ее не удержат. Она не боялась упасть, зная, что Беллатрикс обязательно ее поймает. Гермионе хотелось бы оказаться в ее объятиях. Хотелось бы, чтобы профессор отвела ее в спальню и сняла платье. Хотелось бы, чтобы алые губы Беллатрикс безостановочно блуждали по всему ее телу, раздвигая границы все дальше и дальше. Если бы у них было больше времени. Если бы только этот танец не был единственным, что им разрешалось делать. — Пришло время тебе отпустить меня. — тихо сказала Белла с нотками печали в голосе. Ее слова вывели Гермиону из транса, и только сейчас она поняла, что они уже некоторое время стоят неподвижно, просто крепко прижавшись друг к другу. Волшебные динамики уже какое-то время играли не очень подходящую музыку, и по шепоту окружающих она могла сказать, что ей придется отпустить Беллу. «А если я не захочу?» — так же тихо сказала Гермиона, крепче сжимая руку Беллатрисы. — Грейнджер... — Тихий, обреченный, почти надломленный голос Беллатрикс был ответом на все ее вопросы. Белла так же не хотела отпускать ее. Ей так же сильно хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Но всему приходит конец. «Я надеюсь, что ты будешь хранить это воспоминание как счастливое, но не позволяй ему застревать в прошлом». — прошептала Беллатриса в последний раз, заметив, что в медово-карих глазах собираются слезы. Не сдержавшись, она наклонилась ближе и оставила легкий, почти невесомый поцелуй в уголке губ юной ведьмы. Глаза Гермионы расширились от удивления, но она не успела ничего сделать, как Белла снова отстранилась и улыбнулась ей. «Ты обязательно добьешься всего, о чем мечтаешь. Ты самая умная ученица, которая у меня когда-либо была, так что не позорь этот титул, Грейнджер. Гермиона не смогла ответить. Она застыла, как будто кто-то применил к ней «Остолбеней». Все ее тело превратилось в камень, и в горле у нее пересохло, было только странное ощущение внизу живота и воспоминание о мягких губах рядом с ее собственными. Подарив Гермионе последнюю улыбку, Белла ослабила хватку и отстранилась от девушки, повернулась на высоких каблуках и направилась из холла. Дальше для Гермионы все произошло как в тумане. Взволнованная Джинни подбежала к ней с миллионом вопросов. Гарри принес ей еще один стакан пунша, который она выпила залпом. Рон с тарелкой сладостей в руках, казалось, пропустил все представление и с недоумением смотрел на Джинни, пытавшуюся выудить из Гермионы хоть крупицу информации. Грейнджер увидела туман перед глазами, услышала шум в ушах и последние слова любимого учителя. Она не помнила, как оказалась в тот вечер в своей комнате; единственным ярким воспоминанием всего выпускного был их танец с профессором Блэк. 4 года спустя Дорогая Гермиона Я очень рада, что ты приняла мое предложение и что в сентябре ты пополнишь ряды преподавателей Хогвартса. Как мы договорились, у тебя будет доступ ко всем библиотекам, и ты сможешь в любое время воспользоваться камином в моем кабинете. С нетерпением жду нашей встречи ММ (Минерва МакГонагалл) Гермиона с улыбкой на лице пробежала строки письма, полученного ею еще в начале июня, и положила его на стол. Осмотрев комнату в последний раз и убедившись, что ничего не забыла, Гермиона взяла свою маленькую на вид сумку и вышла из дома. Сегодня было первое сентября — день, которого она с нетерпением ждала каждый год во время своего пребывания в Хогвартсе. Яркое солнце еще довольно сильно нагревало воздух, но прохладный ветерок уже говорил о приближающихся холодах. Сев в такси, Гермиона направилась на станцию, чтобы снова сесть на Хогвартс-экспресс. Этой весной она закончила учебу и решила не идти сразу в министерство, а посвятить еще год исследованиям, которые начала почти год назад. Гермиона не любила оставлять дела незавершенными, а также считала, что это исследование законов магических существ весьма важно для ее будущей карьеры в Министерстве. Или это был просто аргумент вновь ступить на порог замка, где все еще работала женщина, в которую была влюблена Гермиона. Прошло четыре года, за которые произошло много противоречивых событий. Гермионе удалось посвятить целый год своей жизни отношениям с Роном Уизли, который просто оказался в нужном месте в нужное время, точнее, он был тем человеком, который утешал Гермиону после трагической гибели ее матери. Гермиона в тот момент была слишком разбита, чтобы думать, в чьих объятиях ей плакать, а потом, когда она немного пришла в себя, она все еще не решалась расстаться с Роном. Он по-прежнему оставался ее лучшим другом, и она любила его, но как брата, поэтому одна мысль о том, чтобы разбить ему сердце, вызывала у юной ведьмы тошноту. Однако, так или иначе, одним холодным зимним вечером она с ним рассталась. После Рона у нее не было долгосрочных отношений. Все девушки и парни, с которыми она встречалась, не задерживались в ее жизни больше месяца. Все они были неподходящими. Не те, от которых по телу Гермионы бегали стада мурашек. Не те, в чьих объятиях она чувствовала себя в полной безопасности. Не те, кому она была готова полностью довериться. Не все они были Беллатрикс Блэк. В первые два года после школы Гермиона еще надеялась, что рано или поздно пройдет тот этап своей жизни, когда она будет по уши влюблена в профессора Защиты от темных искусств, но с наступлением третьего курса, она поняла, что этого не произойдет. Никто не был даже близок к Белле. Только она одним взглядом темных, как ночь, глаз заставила визжать в экстазе каждую клеточку тела Гермионы. Возможно, Гермиона была глупа, полагая, что ее школьная любовь наконец-то увенчается успехом после всех этих лет, но вот она, четыре года спустя, стоит в кабинете Минервы МакГонагалл и слушает ее монолог о том, как она счастлива, что Гермиона решила принять ей предложить преподавать в Хогвартсе, пусть даже всего на год. Такова была их сделка: Гермионе разрешалось пользоваться всеми библиотеками Хогвартса, включая личную библиотеку директрисы, чтобы она могла завершить свои исследования, а Грейнджер взамен должна была взять на себя половину уроков Минервы по трансфигурации. МакГонагалл была уже не молода, и с каждым годом ей становилось все труднее преподавать и одновременно исполнять обязанности директрисы, но делегировать свои обязанности она отказывалась. По крайней мере, именно такой ответ получили от нее люди, желающие стать учителями. Минерва просто не доверяла им. Она очень хорошо знала Гермиону и могла доверить ей своих учеников, а за это время смогла найти подходящего учителя на свое место. — Что ж, добро пожаловать в Хогвартс, профессор Грейнджер! После долгого обсуждения всех деталей Миневра наконец заговорила. «Я бы хотела познакомить тебя со студентами сегодня вечером за ужином, если ты не против». — Конечно, директор. Гермиона коротко ответила и улыбнулась. Теперь, когда их разговор закончился, Гермиона направилась в свою новую комнату. Она никогда не бывала в крыле замка, где жили учителя, поэтому тщательно запоминала дорогу до своей спальни, надеясь, что по дороге встретит того, кто не покидал ее мыслей последние шесть лет. К сожалению, этого не произошло, но, по крайней мере, они должны были встретиться за ужином. Так и произошло. Войдя в до боли знакомую комнату, у Гермионы замерло дыхание. Все в этом замке осталось неизменным. Дети сидели за столиками и беспрестанно болтали. Потолок был усыпан мириадами звезд. Пламя свечей мерцало в воздушных потоках. Учителя шептались между собой. Беллатрикс, как ни удивительно, не стала исключением. Она сидела на своем обычном месте со стаканом огневиски в руках и что-то обсуждала со Снейпом, время от времени жестикулируя. Сердце Гермионы пропустило несколько ударов при одном лишь виде темноволосой ведьмы. Воспоминания проносились перед глазами яркими картинками, и ноги Гермионы почти подкосились. Она слишком хорошо помнила тот вечер. Выпускной, на котором она танцевала с Беллатрикс. То, как ее руки бродили по телу Гермионы. Пронзительные глаза цвета темного шоколада. Поцелуй. Никто больше никогда не целовал ее так. Трепетный и почти невесомый, но передающий вместе с поцелуем тысячи эмоций. Гермиона больше не была такой неуверенной в себе ученицей. Она повзрослела и приобрела опыт во всех аспектах жизни, включая отношения, но почему-то один только взгляд на Беллатрису Блэк заставлял ее забыть, что она уверенная в себе женщина, а не шестилетка, которая толком не умеет целоваться. Глубоко вздохнув, Гермиона продолжила путь к учительскому столу; единственным свободным местом было то, что по правую руку от Беллатрисы. Она тихо, чтобы не прерывать разговор двух учителей, подошла к столу, когда заметила на себе испытующий взгляд. Она повернула голову и увидела Снейпа, который смотрел на нее в недоумении. — Ты увидел привидение? — пробормотала Белла, оборачиваясь, чтобы увидеть, куда так пристально смотрит ее друг. «Ненавижу тебя разочаровывать, но они существу…» Конец ее предложения повис в воздухе, когда она увидела перед собой свою бывшую ученицу. — Грейнджер? Что...» Мысли в голове Беллы превратились в вязкую массу, и она просто не могла сложить их в одно предложение, которое имело бы смысл. Единственное, на что была способна сейчас ошеломленная женщина, — это смотреть на зрелое лицо студента, в которого она была влюблена. За четыре года лицо Гермионы изменилось очень мало; оно приобрело лишь более резкие черты. Ее идеальные розовые губы были все такими же пухлыми, брови имели два идеальных изгиба, глаза все еще светились детством с тонкой тенью опыта, и только щеки стали немного впалыми. Белла сидела со слегка приоткрытым ртом, наблюдая, как яркая улыбка появилась на лице Гермионы. Ступор Беллы мгновенно развеял всю неуверенность Гермионы в том, взаимны ли чувства Беллатрисы. «Профессор Грейнджер, с сегодняшнего дня». — сказала Гермиона, наконец садясь на пустой стул. Снейп усмехнулся и что-то пробормотал, но никто из девушек не обратил на него внимания. Они были полностью поглощены друг другом. Белла до сих пор не могла поверить, что перед ней сидит тот, кто являлся ей во сне последние четыре года и приглашал ее на танец снова и снова. Ее некогда наивная, веселая, но гениальная ученица теперь была уже не маленькой девочкой, всегда готовой ответить на все вопросы учителей. Теперь она была независимой женщиной. Теперь она могла управлять своей жизнью, не заботясь обо всех нормах, принятых обществом. "Что, если?" Это пронеслось в голове Беллы, и она собиралась открыть рот, чтобы сказать то, что так долго держала в себе, когда стук эхом разнесся по комнате. Это была МакГонагалл, постукивавшая серебряной вилкой по фарфоровому стакану. Тяжелый вздох сорвался с губ Беллатрисы, и она перевела взгляд на директрису, которая начала свою ежегодную речь. Белла уже думала, что весь ужин ей придется сидеть на иголках, ожидая, пока закончится этот цирк, чтобы можно было затащить Гермиону в какую-нибудь приватную комнату и наконец поговорить, но, как оказалось, у гриффиндорки были другие планы. Она решила одним простым движением снять с Беллы все напряжение. В тот момент, когда с губ МакГонагл сорвалась первая фраза, Беллатрикс почувствовала, как чьи-то длинные пальцы осторожно скользнули по ее бедру и остановились на колене. Она чувствовала тепло сквозь тонкую ткань платья, вспоминая момент, когда Гермиона впервые прикоснулась к ней. Момент, когда Беллатрикс наконец сдалась и призналась себе, что глубоко влюблена. Весь ужин они просидели, не разговаривая друг с другом, но в этом не было необходимости. Теплая рука на колене Беллатрисы сказала все. Они разговаривали с другими учителями, изредка переглядываясь и глупо улыбаясь. Наконец, через час учителя смогли уйти, и Блэк первой вышла из-за стола, направляясь в класс. Гермиона не стала долго думать и тоже встала. Пожелав всем спокойной ночи, она вышла из комнаты и почувствовала, как ее руку вдруг схватили и куда-то потащили. Гермиона не задавала никаких вопросов, полностью доверяя ведьме, пока та вела ее в спальню. Они остановились у двери напротив спальни Гермионы, и она с улыбкой на лице поняла, что они соседи. Беллатриса резко открыла дверь, заставив ее недружелюбно скрипеть, и втащила податливую Гермиону внутрь. Девушка даже не успела сказать ни слова, как чужие мягкие губы накрыли ее собственные. Белла жадно поцеловала ее, крепко сжимая ее лицо в ладонях. Руки Гермионы каким-то образом оказались на ее попе, но ни одну из них это не смутило. Ничто в мире теперь не могло их беспокоить. Они утонули в этом чувстве. Они словно наконец-то взяли запретный плод и ощутили его неописуемый вкус. Это продолжалось бы вечно, если бы людям не нужно было дышать, чтобы жить. Тихий стон сорвался с губ Беллатрисы, прежде чем она разорвала поцелуй, хватая ртом воздух. — Гермиона... — Белла впервые назвала девушку по имени, и ей удалось сделать это так мягко и трепетно, что юная ведьма не сдержалась и втянула ее в очередной поцелуй. Гермиона сейчас не могла говорить, точнее, не хотела. Она слишком долго ждала, чтобы наконец позволить себе почувствовать вкус этих губ, чтобы теперь остановиться, чтобы поговорить. Они целовались и целовались, постепенно продвигаясь в сторону дивана. Губы Гермионы уже немного опухли от укусов, оставленных Беллой, но это не помешало ей жаждать большего. Ни одна из девушек не знала, сколько времени прошло с тех пор, как они оказались в этой комнате. Они были слишком поглощены друг другом, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как время, но рано или поздно им приходилось остановиться и поговорить. "Я тебя люблю." — неожиданно сказала Беллатриса, когда Гермиона снова отстранилась от нее, чтобы сделать несколько глубоких вдохов. Грейнджер сидела на коленях на черном кожаном диване рядом с камином. Ее волосы были в полном беспорядке, как и у Беллатрисы. Белая рубашка, которую Гермиона выбрала для своего первого ужина, была наполовину расстегнута, позволяя Беллатрисе увидеть ее аккуратную грудь, наполовину скрытую за черным кружевным бюстгальтером. «Извини, я знаю, что это неожиданно. Мы не виделись четыре года, и буквально только что впервые поцеловались, но я... Ты, Боже, Гермиона, ты единственный человек, который заставляет меня чувствовать. Я так долго пыталась почувствовать что-то к людям. Мои бывший муж и бывшая жена тому подтверждение, но сама видишь, чем это закончилось... Я просто хочу сказать, тебе следует хорошенько подумать, прежде чем встречаться со мной. Я не лучший человек, чтобы...» — Белла... — Гермиона прервала женщину, впервые пытаясь произнести не просто свое имя, но и его уменьшительно-ласкательную форму. «Я ждала этого момента последние шесть лет». Девушка призналась, наблюдая за реакцией Беллатрисы, которая только кивнула. «Шесть лет я думала о том, как сильно мне хотелось назвать тебя своей и насколько это было невозможно… Теперь это возможно. Я понимаю, как глупо думать, что мы вдруг станем идеальной парой, но теперь у нас хотя бы есть шанс попробовать... Так что не надо меня оправдывать или в чем-то убеждать, ведь я люблю тебя тоже. Я люблю тебя и люблю уже довольно давно». Белла сидела и не могла поверить своим ушам, пытаясь все осмыслить. Она знала, что Гермиона влюблена в нее, но списывала все это на подростковые гормоны. Теперь перед ней была сознательная Гермиона, которая все еще любила ее. «Ты даже не представляешь, как сильно я надеюсь, что это не сон и я не проснусь в слезах и с разбитым сердцем». — прошептала Беллатриса, проводя большим пальцем по скуле Гермионы, проверяя, настоящая ли девушка у нее на коленях. «Это не сон. Я больше не твой ученик, а ты больше не мой учитель. Теперь мы оба взрослые люди, способные принимать взрослые решения и мое решение быть с тобой».