Офелия

      В холодном застоявшемся воздухе пахнет пылью. На барной стойке покоится полустлевшая сигарета. Рядом с ней – бокал необычно тёплого вина. Бар пуст, хотя никогда не был таковым раньше. Я здесь впервые за два месяца, и никогда бы не подумал, что смогу заявить о ненависти к этому месту. Здесь нет никого. Бар мёртв.       Через переднее окно в помещение проникает лунный свет. Теперь это место не ощущается холодным. Приторно-сладкие, стоящие на столе розы уже коричневые. Их лепестки лениво спадают на пол, а вода в вазе мутная и грязная. Полочки с коллекционным алкоголем, когда-то гордо висевшие на своем месте, пропали, оставив после себя только отметины на стене.       Моё место за барной стойкой больше не кажется особенным, нет никакой искры или мнимого волшебства. Оно ощущается пыльным и грустным. Запах выдержанного рома практически доводит меня до слёз, заставляя вспоминать то, что я бы сейчас вспоминать не хотел.       Дазай.       Проигрыватель, купленный барменом для поддержания атмосферы стоит на своём привычном месте в конце стола, а старые пластинки как всегда лежат рядом в деревянной коробке. Я беру первую попавшуюся. На самом деле это последнее, что я бы хотел сейчас слышать. Обещаю себе – это первый и последний раз, когда я пытаюсь заменить печаль от чьей-то утраты какой-либо другой.       Я поднимаю рычажок и отодвигаю его, аккуратно снимая предыдущую пластинку. Она такая же пыльная, как и всё здесь, ведь никто не входил в бар после исчезновения Дазая.       Я кладу на подставку следующую пластинку и включаю музыку, опускаясь на стул рядом с проигрывателем и позволяя себе быть подавленным. Это тот тип музыки, под которую можно забыться. Музыка, насильно навевающая воспоминания, тяжёлые воспоминания.       А вторую песню альбома, «Офелия», слушать просто напросто больно. Эта песня была одной из любимых у Дазая до того, как он ушёл, или, может быть, умер, я не уверен.       Его любимая песня стала и моей. Его любимая песня, которую он напевал мне почти каждый вечер, когда я его просил. Его любимая песня, которую я бы предпочёл избегать при любых обстоятельствах.       «Люблю тебя, милый», – всё, что он мне написал. Он так сильно любил эту песню, что последним, что он написал мне, были эти три слова.