эдельvейс

Следующим утром. Чонгук подходит к затихшему пареньку, приседает на корточки перед ним. –Эй, чертёнок–сомкнув пальцы на подбородке он задирает его вверх.И вскинув голову мальчишки, заставляет поднять на себя измученный взгляд.И мгновенно жалеет. –Черт какая же ты красивая сука–скалиться Гук, до белых пятен чужой подбородок мнет. Он вглядывается в его лицо, замерает, даже воздух в эти секундны перестаёт колебаться, словно всё сущее застыло над землёй, и окаменев, рухнуло жалкими обломками в тени этого омеги.Даже такой, побитый, изувеченный, харкающий собственной кровью, обесиленно улыбающийся ему крававо-красным, он–лучшее творение на земле. Один его взгляд, –Чонгук трескается, его улыбка–и Чонгука свои две не держат.Толстые стены идут по швам, стираясь в жалкую пыль, оседают на его ладонях ею же, словно доказывают неизбежное, не давая с колен подняться, лицом в болото собственной лжи, в это месиво тычут.Все эти унижения, побои, пытки.Кому и что он пытается доказать если под взглядом этого омеги, галактики рушаться, а внутри катакомбы плоть рвут.Себе или ему? –Блять–подрываясь с места, рычит альфа.Яростно волосы назад тянет, до хруста сухожилий рвет, злиться, на слишком красивую суку, или напротив, себя за беспомощность перед таким хрупким существом карит? Чонгук не знает. Дальше–воспоминания в голове обрываются.Концентрируются на одной сцене. Последнее что помнит Юнги перед оглушающим ударом в затылок, это в мгновенние ока скрывшуюся за дверью чужую спину.И он знает чью. ••• В одной из комнат клуба, сквозь полу-прозрачные шторы просачиваются белые лучи.Падают на лицо мирно спящего альфы, заставляя того жмуриться.В стенах насквозь провонявших феромонами, ещё ветает их запах, щекочет ноздри. –Просыпайся–мурчит омега на ухо, дразниться, пальчиком по голой груди водит. Бёль сонно потирая глаза, смотрит на довольного Лило перед собой, приподняв бровь. –Что вчера было? –Ну, мы напились, а потом.–омега игриво прикусив губу, поднимает краешек одеяла. –О черт! Только не это–отчаянно вздыхая он возводит глаза к белому потолку, прикрыв лицо ладонями. Щеки от секундного мгновения, когда заглянув под одеяло, удалось урвать картину обноженного омеги на нём, предательски горят. –Эй! Все было чудесно–возмущаеться омега–до этих пор–притворно дуя губы, он отрывается от альфы, приподнявшись. –Куда пошёл–хмыкнул брюнет, демонстративно громко присвистнув от вида голого омеги.Который заметив взгляд в свою сторону, и вынурнув из-под одеяла, встав, начал так бестыдно вилять бёдрами.А Бель рыкнув, дёрнул его за руку, укладывая обратно. –Лежи. Омега ещё обижается, но под хаотичные поцелуи по всему лицу быстро сдает обороты. –Какой нормальный альфа читает сопливые романы? –вдруг начал он, кивая на книгу со вчерашней ночи собирающую пыль на тумбочке. –Я, –сонно улыбаясь, он треплет блондистую копну волос възерошив их больше обычного.И наверное, счастливее этого утра–у него не бывало.Придмет его обожания, мокрых снов, тот из-за кого он часто, в порыве страсти, просыпался в три ночи, с рукой в штанах–лежит на нем, обсалютно голый.И одна эта мысль вставляет по круче чего-либо. –Ну и дурень, кто на такого альфу посмотрит то–бурчит омега. –Ты, –например–добавил он в конце, заметив затянувшуюся после первого слова паузу. –Всего одна ночь, не придумывай себе там–теперь окончательно поднявшись на ноги, он подозрительно быстро отворачиваеться.И подбирая валяющуюся под ногами кофту, в торопях накидывает её на плечи. Альфа мрачнеет.Заметно быстро атмосфера в четырёх стенах начинает давить не обоих. Не придумывать?.Разве он придумывал? Разве это было ложью? Сейчас, сказанные вчерашней ночью в порыве страсти слова одним, без анестезии вскрыли грудную клетку второго.Вот так сразу, одним словом, всё в эту секунду рухнуло, тяжелым грузом к полу придавило, и сдавило горло настолько, что словам кажется как и кислороду перекрыли доступ. –Ты прав–дрожь в голосе с трудом удаеться скрыть. Лило наконец одевшись, застегивает ширинку кожанных брюк, обтягивающих ноги, которые ещё вчера сводили с ума альфу, а сейчас, он и глаз на них поднять не может. –Кстати, –куда вчера делись Чимин и Юнги? –омега старательно меняет тему, и упорно делая вид занятым своей причёской, стоит у длинного зеркала. –Чёрт его знает–его тон режет на двоя, столько стали, льда в нём. –Не понял, –он наконец оборачивается–Мы их искать не будем? Они бы в любом случае не ушли не сказав нам. –Найдём–в пол голоса шепчет, и стаскивая с себя одеяло, с трудом соскребав свои ошметки с леденеющей простыни, он встаёт с кровати. ••• Скрежет шин доноситься со двора.Чонгук плавно поркуется у ворот особняка.Не церомонясь, он второпях забегает внутрь.Осматривается, все ещё держа дрожащей рукой телефон у уха. –Что-то случилось? Почему ты звонишь мне в шесть утра? Симпатичный омега, роскошно одетый, скидывает с плеч малиновый пиджак от Chanel, и встав со стола, грациозно идёт к запыхавшемуся сыну, переступая через валяющееся на полу словно мусор, одно из лучших творений дизайнеров мира. –Случилось–целуя в щечку альфу, ослепительно улыбается сыну он. –Твой брат наконец одумался и решил почтить визитом стариков–договаривает за омегу Джихун, сидящий позади них в кресле, в просторной гостинной. –Говори за себя! –шутливо дует губы Чон. –и? –Чонгук утомленно потирает вески, ожидая более весемой причины по которой его вызвали родители.Но по их лицам, изменившимся после его слов с радостных на недовольные Чонгук осознает все слишком быстро. –Раз ничего важного, –до встречи. Запахнув полы пиджака, он идёт на выход как вдруг, по ту сторону его окрикивает до треска в ушах знакомый голос, от которого Чонгука буквально передергивает. –Чонгукии–тянет низкорослый омега, выглядывая из-за плеча старшего. –Подрос хоть? –не оборачиваясь, вздыхает старший, все-таки, смирившись. –Обижаешь–дует губы младший, натягивая на костяшки рукава ярко-желтой худи. –Давай с нами–предлагает Кихён. –О кстати, давай! –подхватив волну папы, присоединяеться Дин. –я сегодня занят–альфа закатив глаза, спешит удалиться, но приставучему братцу все-таки удаётся заставить старшего сесть за стол вместе с остальными. Кихён и Джихун–приёмные родители альфы.Мальчика усыновили в восьмилетнем возрасте.Позже выяснилось что ранее, в детский дом его сдал родной дядя после трагической гибели обоих родителей.Ужасные события того дня Чонгук вспоминает отрывками, видимо старания Кихёна и Джихуна отбросить груз прошлого за плечи и стать достойной заменой биологическим родителям–не прошли даром. И спустя не долгое время, в их жизни, появился Дин, милый омега, чью жизнь уже девятилетний Чонгук пообещал беречь как свою собственную, до глубины души проникшись заботой и любовью к младенцу. А путь к гонкам и такой безумный интерес к ним, проложил сын одного из партнёров отца по бизнесу, причиной такой безразмерной любви к стритрейсингу послужило знакомство именно с ним.Когда Чонгук все-таки урвал своё, напросившись с Джихуном на встречу к его знакомому. Рыжий мальчишка, в тот день, в заляпанном маслом комбинезоне, представился ему как: –Чон Хосок! Приятно познакомиться–улыбка с лица нового знакомого не сходила не на секунду. Чонгук не доверчиво буравил его руку своими черными-при чёрными глазками но затем, отбросив все, протянул свою. –Чон Чонгук. Рыжий альфочка кивнув, вновь опустился на корточки, принимаясь копаться в одном из мотоциклов стоящих в гараже отца. –А что это за железяка? –мальчик заинтересовано, выпучив свои огромные глаза, пнул мотоцикл под ногами. В памяти Хосока отпечатались именно эти горящие глазки младшего.Именно таким он запомнил его.Маленького Чонгука, с не понятной не кому стальной уверенностью в глазах, так словно он уже был готов поставить на колени весь мир.А пока, он словно липучка не оставляя в покое Хосока, с кучей вопросов об интересной железяке. И вот, пообещав как найдётся время покатать его на этой самой железяке, они разошлись.Так всё и началось. –Опять гонял? –слышиться голос отца. Чонгук только сейчас заметив стёршиеся в мясо костяшки, прячет ладонь под стол мысленно давая себе по лбу за неосторожность. –Будто у меня есть на это время–усмехнувшись, врёт шатан. На деле, вчерашнюю ночь–он не спал, это заметно по мертвенно–бледной коже, и утомленному взгляду.Все это время, Чонгук рвал и метал, он не помнит не минуту вчерашней ночи когда выпускал руль кавасаки из рук, не секунды проведённой без мысли о мелком омеге, так нагло, без предупреждений, засилившемся у него в сердце, да ещё и успев, при этом, поцапаться с его хозяином. Стоит вспомнить языкастого мальчишку как губы трогает лёгкая улыбка.Его покой и мысли, с той чёртовой ночи украл омега сейчас покоящийся на двадцатом этаже элитной новостройки.В его пентхаусе.У него дома.Сука.Под одной крышей, спит, а может и нет, Мин Юнги. –Смотри чтоб больше не было мне такого! –из мыслей, вырывает возмущеный голос Кихёна и Чонгук, и так злой на весь свет Чонгук, заводится по новой.С утра–его оторвали от омеги, а сейчас и думать о чертёнке не дают. –Как скажешь–с трудом выдавливает из себя. Оставшееся время, до конца трапезы, никто больше не проронил не слова. ••• Настеж открытая дверца окна бьётся о стекло из-за хлынувшего ветра.Начался ливень.Его капли влитают в помещение, холодные ветра лижут кожу, Юнги под их языками ёжится, жмурясь. Красное полотно перевязанное на голове, закрывает глаза. Омеге страшно, он пытается пошевелить руками но слышиться лишь звон цепей.В нос, отрезвляюще ударяет терпкий, противный метталический запах, ярко чувствуются змеями обвившие тонкие запястья–цепи, словно иглы впивающиеся в кожу. Мин лихорадочно начинает хватать губами воздух, дыхание учащается, губы дрожат, грудь когтистые лапы скребут.Воспоминания словно плёнка проносящиеся в голове, его на живую, без анестезии вспарывают, старые раны ковыряют, а затем словно вихрь уносящий за собой всё живое, оставляют одну оболочку. 12 лет назад, двор школы. Мальчишка, до нитки промокший под дождём идёт домой, голова его прибита к груди, плечи в отчаяние опущены, стоит услышать краем уха приближающиеся, до дрожи знакомые голоса. –Эй смотрите кто тут у нас! –раздаётся гогот позади.Но мальчик не прибавляет шагу, он словно пустая оболочка, от мира всего оторванный, идёт дальше. –Ээ, я к тебе обращаюсь, оглох что-ле?! –в этот момент, один из трёх школьников, рывком срывает портфель с Мина, и бросив его остальным, срываются сквозь толпу людей вперёд, под громкое: –Бежим! Юнги не раздумывая, вскользь по лужам, петляя меж рядами людей бежит за ними.Шапка слитает с головы мгновенно, растёгнутая настеж куртка распахивается в стороны, губы лихорадочно глотают воздух. Мальчишки скрываются за переулком и Мин заметив рыжую макушку одного из них, бежит следом. В это же мгновение его хватая за ворот плащевой куртки впечатывают в кирпичную стену. –Засранец, –покажите этому заучке как у нас тут поступают с такими–рыжик, чье лицо Мин отчётливо помнит, ядовито улыбается, пока остальные двоя удерживают барахтающегося Юнги в руках.Ком подступает к горлу, губы предательски дрожат.Нет нет нет.Только не это. –Нет, не надо! Стойте! –он пытается вырваться когда рыжий пацан открыв его портфель вываливает всё содержимое на гору мусора рядом. А сам портфель зло швыряет ногой, видя как от последнего омега затихает, усиленно пялясь в стену перед собой.Слезы сами начинают течь, нутро выворачивает от одного вида разорванного на двоя портфеля. –Эй, смотрите, кто-то нюни пустил–громкий хохот в лицо заставляет его проснуться, будто от вечного сна. И вместо этой красной тряпки, Юнги видит у глаз чужую ладонь, одного из мальчишек, пока другой рывком стаскивает с бьещегося в их руках парня, брюки. –Пожалуйста хватит! Не надо! –детский голос, срывается на плач, отчаянный, стольким пропитанный.Он слышит противный смех в свою сторону, пытается нацепить брюки но его больно бьют по рукам.После, его одним ударом в живот заставляют, согнувшись пополам, изодраным мешком свалившись на землю, болезнено завыть. Они продолжают безжалостно долбить его по рёбрам.Омега не двигается, он скорчившись, лежит в позе эмбриона, впиваясь в коленки как в спасательный круг, ждёт конца.Как и всегда. Сильный пожирает слабого.Лежать и смиренно ждать конца, или бороться из последних сил дабы приблизить конец этому аду? Юнги не знает что лучше. Для серой мышки, фактически неведимке, чье присутствие в школе было сравни с едва заметной пылью на полках старых книг, на границе отчаяния с суровой реальностью, борьба теряла смысл.И Юнги перестал. «Ублюдок» «Отребье» «плакса» –сколько острых слов было брошено в спину и сколько ниток на шее от чужих ярлыков ему пришлось перерезать.Юнги не помнит. Его с головой уносит в ад прошлого, затягивает с каждым обрывком воспоминаний все больше, словно болото засасывает внутрь, и Юнги, с детства по самую голову в нем погряз, казалось бы, раны в шрамы заросли, перестали болеть, но хоть одно напоминание и у него нутро–выженная пустошь с размером в целую вселенную. Охранник в панике хватаясь за телефон наберает босса смотря на скорчившегося омегу.У Мина все тело сковывает мелкой дрожью, сердце клокочит о рёбра, а веки наливающиеся свинцом–опускаются.Голова глухо бьётся о холодный пол. И последнее что помнит Юнги, это ненавистное «босс» с уст паникующего мужчины. Юнги знает, он придёт.