Только взгляды твои прожигали насквозь,
Предваряя известный финал;
Те слова, что, как золото, сжали мы в горсть,
Ты не слышал, а я — не сказал…
(с) Канцлер Ги, "Due Angeli"
Всё, чему их когда-то учили в монастыре при дворце около восьми сотен лет назад, превратилось в обман. Учитель говорил им, что у человека всегда есть кое-что особенное, что нельзя отобрать. Выбор. Выбор полюбить, выбор умереть, выбор быть или не быть. Нет выбора. Нет выхода. Есть лишь чужая сила и собственное безмолвие, покорность, страх. Канги на телах юношей были прочнее любых земных оков. Они душили их, высасывали силы и не позволяли ни на мгновение прекратить эти бесчисленные пытки. Бай приказал Му Цину войти в Се Ляня. Му Цин неуверенно устроился между разведённых ног, молча спрашивая взглядом и, видя лёгкую успокаивающую улыбку Се Ляня, действительно немного пришёл в себя. Принц улыбался так раньше всем своим последователям. Он улыбался так Му Цину, которому позволил остаться и который не смел смотреть в глаза своему божеству, погружаясь в горячее нутро, прежде растраханное пальцами Безликого. Му Цин ненавидел всех в этот момент, но одновременно испытывал странное чувство, подобное инстинкту — ему нужно было защищать принца Сяньлэ. Непревзойдённый демон подошёл сзади и толкнулся в Му Цина. — Ублажай своего принца как полагается, Сюаньчжэнь. Ведь ты ни на что не сгодишься больше. Безликий сам начал яростно трахать Му Цина, который хотел умереть от собственной ярости. Но тот видел лицо Се Ляня и просто не мог поверить — в животе становилось так тепло, что сводило. Се Лянь смотрел на него огромными глазами, как будто просящими защиты. А может быть, Се Лянь тоже ненавидел эту ситуацию. Му Цин не спрашивал, Се Лянь не говорил, а Бай продолжал неистово вбиваться в тугого, почти неразработанного Сюаньчжэня, задавая темп. ... Каждый раз демон с удовольствием наблюдал за лицом Се Ляня, ведь момент осознания собственной беспомощности был неизменно хорош. Что тогда, на Небесах, когда Мингуан в собственном дворце оказался безоружным среди своих недоброжелателей, которые силились разодрать его в клочья прямо на глазах принца, что сейчас: Му Цин, в отличии от Сяньлэ, не удостоился особого положения, и демон не был с ним столь обходителен и ласков. Цзюнь У слишком хорошо знал Се Ляня: сколько раз юноша пытался геройствовать и защищать своего «друга», отрицая очевидное — он всегда был ему никем. Он спас его даже тогда, на мосту, протянув спасительную руку помощи, не позволив заживо свариться в раскаленной бушующей лаве — и где они теперь? Стоило ли это того? Ты никогда не умел думать головой, Сяньлэ. И несмотря на всё происходящее, Се Лянь был рад видеть Му Цина сейчас. Возможно, это вовсе не стоило именовать радостью — в их положении не приходилось говорить о положительных эмоциях, но он… был куда приятнее, нежели общество демона. Пальцы, что искусно держали как саблю, так и швейную иглу, касались его тела едва-едва, с осторожностью, словно боясь сломать хрустальную статуэтку. Принц не мог сказать, — когда-то приказать, — ему быть настойчивее, лишь аккуратно огладил его руки и неспешно притянул к себе. Он знал, что Му Цину больно и страшно, что сейчас он, вероятно, хотел растерзать Се Ляня за то, что он спас его тогда. Сяньлэ целовал Сюаньчжэня, обнимая за шею и желая отвлечь от возможной боли, пальцами зарылся в тёмные густые волосы. Безликий не мог сдержать ухмылки, когда увидел, что творил принц. — Надо же, Сяньлэ. Прежде мне и думать о таком не приходилось, я был уверен в твоей чистоте и непорочности. А оказывается, что вы с Сюаньчжэнем уже неплохо развлекались. Му Цин свёл брови к переносице. Он отчаянно целовал Се Ляня, пытаясь подавить в себе ту страшную ярость, что ядовитым пламенем опалила миг назад все его внутренности. Как этот ублюдок смел?!.. У Му Цина всегда были только искренние чувства к Его Высочеству, и он бы никогда не… правда ведь?.. «НЕНАВИЖУ!!!» Толчки немного замедлились, Му Цин крепко обнял своего принца, не желая отдавать на растерзание монстру, что сейчас находился за его спиной, но Бай грубо схватил его за волосы, отрывая от искусанных губ. — Настырная тварь, — выругался Безликий, вжимая голову Сюаньчжэня в кровать, над плечом Се Ляня. — Сяньлэ, ты поражаешь меня всё сильнее и сильнее. Твои чувства к этому жалкому выродку так сильны? Кто бы поверил… или это твоё нежное сердце так откликнулось? Желаешь защитить? Бай наклонился к Се Ляню, грубо впиваясь в его губы и кусая их. Демон проглотил задушенный стон Се Ляня и отстранился, сжимая шею принца спереди и шею Сюаньчжэня сзади, снова принимаясь двигаться в тугом теле. Не то чтобы Цзюнь У хоть когда-то рассуждал об отношениях Сяньлэ с его слугами — ему, скорее, совсем не было до того дела: они ведь точно так же оставили принца. Оставили, как и все. Се Лянь в его глазах был всепрощающим идиотом. Снова мило общаться с теми, кто бросил тебя в самый страшный момент в твоей жизни, подумать только! Воля Небес прекрасно знал, что когда Фэн Синь и Му Цин вновь вознеслись на Небеса, оставив наследника в одиночестве, они не спешили за него заступаться, а он ради них был готов на всё. С Му Цином в своё время было куда проще: Цзюнь У знал, что юноша наверняка не только восхищался своим господином, но и завидовал ему. Ведь Сяньлэ талантливее, умнее, лучше. Но кому понравится всю жизнь быть в чужой тени, оставаясь слугой? Надеть на него кангу, что тогда, что сейчас, было лишь вопросом времени. А теперь оказалось, что эти двое ещё и умудрились познать друг с другом радость плотских утех! Как интересно... интересно, можно ли назвать это искренними чувствами? Душа Сюаньчжэня наверняка изранена: ведь он совершенно беспомощен, вечно его должны все спасать! Даже сейчас он не в силах защитить свое драгоценное Высочество! — Много ты понимаешь! — в голосе Се Ляня прорезалась злоба. Сяньлэ, разве ты не должен быть беспрекословно покорен своему Владыке? Непослушное дитя. Он смотрел мужчине прямо в глаза, и на дне янтарных, теперь уже поблекших очей вновь разгоралась бездна. В ней смешалось всё: от боли и страха до какой-то неуловимой нежности и неслышной мольбы, с которой прежде он смотрел на Му Цина, крепко обнимая и прижимая к себе. Се Лянь чувствовал дрожь чужого тела, и от этого становилось лишь более горько. Он не отвечал Безликого, не обнимал его, пусть и позволял целовать себя. Он целовал его не так, как Сюаньчжэня до этого. Он забыл, кому он принадлежал на самом деле. Цзюнь У вышёл из окаменевшего от напряжения тела Му Цина, скидывая его с Се Ляня. Му Цин, который был настолько унижен и разозлён, хотел было тут же накинуться на врага. Безрассудно, глупо, на эмоциях. Однако тягаться с бывшим верховным божеством, непревзойдённым демоном, было бесполезно. Одним лишь взмахом руки канга на запястье Му Цина сжалась, и жуткое жжение распространилось по всему его телу, по каждой венке и артерии, тупым колом долбя в сердце. — М-мх! — Сяньлэ явно забыл, чьё он творение, — Безликий не позволил Се Ляню отползти, хватая за ногу и притягивая к себе, — и из-за кого он стал таким. Не показал бы я тебе этой жестокой реальности, стал бы ты тем, кем сейчас являешься? А хотя — какая разница? Ничего не изменилось, ты всё так же подставляешь свой зад. С адской злобой в глазах демон снова схватил принца за шею так сильно, словно он готов был сделать нечто непоправимое, и Се Лянь оскалился. И казалось бы… за всю свою жизнь Се Лянь множество раз сталкивался с Белым Бедствием. Он лучше всех должен был знать, на что способен человек перед ним, хотя назвать его человеком язык не поворачивался. Брось, Сяньлэ, что бессмертному пара мгновений без воздуха? Он ожидал удара, но в этот раз что-то пошло не так. Бай выпустил всю свою энергию: так много, что канга, не позволяющая духовным силам защитить принца, сжалась так туго, чтобы Сяньлэ вспомнил свой самый страшный день в жизни. День, когда его не просто бесчеловечно изрубили, но и безжалостно предали. Боль от удушья и от того, что его шею сжимали в тиски, за пару мгновений расползлась по всему телу; ещё пара секунд — и Се Лянь страшно закричал, словно в эту самую секунду в его теле ломали каждую кость. Больно! Больно, больно, больно, БОЛЬНО БОЛЬНО БОЛЬНО!!! Это действительно было похоже на тот день, когда тело Сяньлэ растерзали на его же собственном алтаре. Голос сорвался, стоило демону сильнее сжать руку. Крик под широким неподъёмным телом оборвался хрипом, когда Се Ляня всего выгнуло, его глаза широко распахнулись, а из них градом покатились слёзы. — Почувствуй и пойми, кто ты и кому принадлежишь, грязная шваль. — Ваше… Выс-сочество… — выдавил Му Цин, с ужасом в глазах смотря на принца, которого охватила такая боль, словно его действительно рубили мечами. — Хватит! Как жалко. Будто одно пустое слово, произнесённое нахальным ртом, могло что-то изменить. — Заткнись, — тон демона леденящий, что даже Му Цина сковало словно стальными оковами. — Ты и в подмётки никому никогда не годился. Ещё более грязная шлюха, чем Сяньлэ. Такие убогие унижения, но Му Цину хотелось взвыть, а Се Ляню — подорваться к нему, но его всё так же удерживали. Чёртов ублюдок! После Бай выдохнул, точно его что-то отпустило. Паника и страх в глазах Се Ляня не исчезли, но ледяные пальцы разжались, позволяя юноше вдохнуть. Демон отстранился, и принц сжался в комочек на кровати, где его только что трахали. Му Цин был настолько ошарашен, что не смог сначала что-либо сделать, хотя было очевидно: Его Высочество нуждалось в защите и поддержке. Мог ли самодовольный Му Цин сделать что-либо достойное прямо сейчас? Ему самому было кошмарно больно от манипуляций с кангой, но... захотелось снова крепко прижать принца к себе, поцеловать, закрыть от боли и ужасов, что поджидали его в глазах Безликого Бая. Но когда Му Цин коснулся руки Се Ляня, его бёдра снова подняли вверх, и в истерзанное нутро вновь грубо вошли. Цзюнь У вернулся к наблюдению за этой картиной. Его член исчезал в напряжённом теле, пока это самое тело пыталось придвинуть принца к себе и обнять. Уморительная картина. Что делал Сюаньчжэнь? Казалось, он уже сам свихнулся. Где было то время, когда они были беззаботными? Когда они вместе учились и предавались упражнениям духа? Где тот улыбающийся принц, самый прелестный цветок на свете? За что ему всё это? Му Цин ничего не понимал, лишь чувствовал, как сгрызающее изнутри чувство вины сводило его с ума. — Ваше Высочество… Как бы Сюаньчжэнь хотел, чтобы это оказалось иллюзией, персональной пыткой для его разума! Но нет: мысль вновь разбивалась о жестокую реальность, где прямо у него на глазах человек, которого он действительно любил, испытывал страшные муки, и он ничего не мог сделать. Единственный человек, который понял и принял его настоящим, не прогнал, не запомнил колких слов, который долгие годы дарил ему свое тепло, любовь и улыбку. Се Лянь тихо и хрипло дышал. Он не слышал никого вокруг, страх засел в самом его сердце: больше всего на свете принц по-настоящему боялся, что тот страшный миг повторится. Ощущения от иллюзии были настолько реалистичными (пускай Бай не нанёс ему ни единой раны), что сейчас разревевшийся юноша выглядел попросту… убогим. Показалось, его кто-то звал? Боль спала, но он не смел пошевелиться, словно одно лишнее движение — и всё повторится. Он сморгнул слёзы и медленно перевёл взгляд на Му Цина. На испуганное, побледневшее от ужаса и боли лицо, на его поджатые губы и сведенные брови — и аккуратно коснулся его щеки рукой, ища в себе силы улыбнуться. Безликий внимательно наблюдал за каждым движением своих подопытных. Он видел, как потянулся к Сюаньчжэню Сяньлэ, как улыбался ему, несмотря ни на что, и это просто вызывало бешенство в демоне. — Кого вы пытаетесь обмануть, две грязные шлюхи? Сяньлэ, неужто ты действительно чувствуешь то же, что в своём отрочестве? Забыв о том, как ты остался один, как твои родители убили себя, как ты пытался лишить себя жизни, ты так ничтожно пытаешься доказать себе, что всё в порядке, сам в это не веря! Но я всё помню. Сюаньчжэня там не было, он прохлаждался на Небесах, снискал славу, позабыв о твоей боли. Так кого ты сейчас снова пытаешься приласкать? Мой бедный Сяньлэ… ты обречён страдать. Слова демона пробирали Му Цина до костей. От боли он не смог больше сдерживаться и тихонько заплакал, смотря на такое нежное лицо своего любимого принца. В заплывших глазах читалось одно: «прости, прости, прости, прости меня», — но Му Цин молчал, и лишь иногда нервные стоны срывались с его губ, когда Бай долбился особенно сильно. Возможно, Му Цин действительно последняя тварь. Ничто не сможет оправдать его ошибок, и он сожалел об этом. Не говорил вслух, не признавался даже себе, но на подкорке сознания терзал себя этими блядскими мечами, что когда-то пробивали нежное тело Се Ляня. В ушах прозвенел раздирающий душу крик принца, который тот издал буквально несколько минут назад от дикой боли из воспоминаний. Сюаньчжэнь не видел Се Ляня тогда, не чувствовал и, что бы ни думал, не хотел этого. Лучше ведь закрыться и не вспоминать о том, что ставит тебя в унизительное положение? Прости меня… я так переживал… Нет. Ты просто ничтожество. И сейчас… это ласковое касание к щеке Му Цина вызвало ещё более бурный поток таких гадких, жалких слёз! Му Цин жался к этой руке! Пожалуйста, пожалей меня ещё раз! Пожалуйста, прими меня снова! Я никогда не уйду, никогда не предам! Только позволь снова быть с тобой на равных, снова позаботиться о тебе. Так просто и рутинно. Мне ничего не надо! Как жаль, что сейчас этого никто не слышал; да даже если бы и услышал, то ничего бы не изменилось. Му Цина бы так же продолжали трахать. — Сяньлэ, твой подчинённый совсем расклеился. Он совершенно не так податлив, как ты, — Бай со смесью гнева и ревности взглянул на Се Ляня. — Быстрее поднимайся и подставляй себя. Позже будете облизываться. — Заткнись. Повисло секундное молчание, в которое было слышно лишь, как сбито дышал Му Цин и как отчётливо колотилось сердце в груди Се Ляня. Несмотря на только что пережитый кошмар, даос с откровенной злобой смотрел демону в глаза, прямо как тогда, на Небесах, когда правда о нём раскрылась и когда Се Лянь наконец-то понял, кто перед ним на самом деле. Се Лянь прекрасно понимал, что если кто-то и пострадает — это будет Му Цин, и, опять-таки, из-за него. Мгновением ранее он сам претерпевал пытку из-за собственного языка; сейчас же поставил в опасное положение другого. Но он не мог стерпеть эти бесчисленные унижения своего… товарища. Се Лянь сдался. Из-за Му Цина. — Я дам тебе всё, что ты захочешь, только прекрати так издеваться над ним и над моим выбором! Ты сам говорил мне, что любая душа заслуживает прощения! Простил ли Се Лянь своих друзей на самом деле? Очевидно, что да, он понимал, что они выросли и изменились, и не упивался обидами прошлых лет. В конце концов, тогда каждый из них пошёл своей дорогой, а Фэн Синя он и вовсе прогнал лично. Так к чему злиться? Пускай тогда Сюаньчжэнь и ушёл прочь, сейчас Се Лянь понимал, что иного выбора попросту не было. Ни у него, ни у них. — Хватит жить прошлым, хватит! Это всё не имеет никакого значения! Возможно ли, что сейчас Се Лянь особенно остро ощущал собственное одиночество и оттого цеплялся за любую возможность заполнить эту пустоту? Ведь Хуа Чэна больше не было, его товарищи — единственное, что осталось у него. Неужели он так жаждал любой близости, не важно с кем? — Нет, Ваше Высочество, — внезапно подал голос Му Цин. — Не надо всего этого. А-ах… — парень простонал, когда из него вышли. — Стой так, — ледяным тоном произнёс Безликий, двигаясь к Се Ляню. В глазах принца сверкали страх, отчуждение, одиночество, отчаяние, и Бая это удовлетворило. — Посмотри на себя. Какой ты жалкий, — сказал он, резко закидывая ноги Се Ляня на плечи. Он грубо вошёл в него. — Конечно, любая душа заслуживает прощения, но не каждая может существовать отдельно от своей судьбы. Пускай ты, возможно, действительно отпустил все злодеяния своих некогда близких, но разве это что-то меняет? Вот уж что действительно не имеет значения. Бай вторгался в тело Се Ляня куда более грубо, чем А-Цин. Принц всхлипывал, чувствуя, как демон брал власть над ним во всех смыслах. Его план действительно сработал, и Безликий переключил своё внимание на него, оставив Сюаньчжэня на какое-то время. Чёртов ублюдок. Се Лянь сжимался. Цзюнь У наклонился к нему, грубо обхватывая лицо рукой и впиваясь в сжатые губы. Да, ни слова, ни истинные чувства ничего не меняли. Се Лянь всё равно принадлежал Цзюнь У, его судьба всегда была в руках его владыки и кошмара. Опустив одну руку, демон обхватил сочащийся член пальцами и довольно хмыкнул. Он оторвался от красных губ, и принц застонал, раскрываясь и толкаясь в чужую руку — пусть так, нежели он не сможет удовлетворить демона и всё станет ещё хуже. — Всё настолько убого, что ты вот-вот готов кончить от моих ласк и грязного совокупления со своим подчинённым. Скажи, Сюаньчжэнь, как ты мечтал о юном Сяньлэ? Представлял, как жёстко берёшь его в императорском дворце? Или же фантазировал о том, как нежный принц изводит тебя своими пальцами? Му Цин, который покорно стоял в колено-локтевой, спрятал лицо, делая простынь под собой мокрой от слёз. — Правильно, лучше ничего не говори, пока я окончательно не переубивал вас. Хорошие, послушные шавки. Не лучше ли было умереть?.. Испачканная смазкой Се Ляня рука грубо подтянула к себе бледное тело Му Цина за волосы. — Сяньлэ сказал, что даст мне всё. Что ж, хорошо. Трахни его в рот, Сюаньчжэнь. Сейчас. Му Цин замер, а затем замотал головой. Как он мог настолько осквернить своё божество? — Нет… — Быстро. Обхвати это лицо ногами и введи в его глотку свой член. — Нет!.. Нет, нет, он не должен этого делать, перестань! Не сработало. Се Лянь тоже настороженно замер, слушая, что подготовил для него непревзойденный, не позволивший его другу оставаться в стороне даже в таком случае. Безликий услышал отчаянный всхлип Сяньлэ, а затем сдавил кангу на его шее, снова принося невыносимую боль. Му Цина, услышавшего яростный крик Се Ляня, затрясло от шока. Он не хотел делать этого с любимым принцем! Но его бездействие причиняло ещё больше страданий! Парень схватился за голову. Он разрывался. Это было выше сил Се Ляня, и он снова закричал от боли, руками сжимая простыни под собой. Всё, что угодно, лишь бы этого не повторилось! Пожалуйста! Пожалуйста! — Подтолкни его, Сяньлэ, — прошептал на ухо Се Ляню Цзюнь У, одновременно слушая хрипы задыхающегося юноши. — Я же знаю, что на самом деле он желал этого, но сейчас боится. Помоги ему решиться… Нет никакого выбора. Дрожащей рукой принц коснулся бедра Сюаньчжэня, оглаживая, после чего, по прежнему тяжело и хрипло дыша, заглянул ему в глаза и взял за руку. Всё будет хорошо. Мы справимся с этим. Это не страшно. Боль, хоть и чуть ослабшая, не покидала Се Ляня. Принц кивнул Му Цину, прикрывая глаза и после обхватывая чужие бёдра руками. Как бы неправильно это ни было, он всё равно сможет доставить ему удовольствие. — Умница… Бай ласкал Се Ляня за ухом, а затем поднялся и грубо потянул Му Цина к себе. Сюаньчжэню хотелось убить его. А затем и себя за то, что он собирался сделать. Лицо его принца… оно такое доброе и невинное. Му Цин не посмеет… ох… Он был блядски бессилен. Ему хотелось… извиниться? Но слова противно застряли в горле. Да и разве могли они что-либо изменить? Безликий заставил Се Ляня дать Му Цину больше пространства. Юноша был смущён до ужаса… Он мялся перед тем, как перекинул ногу через Се Ляня, отчего член оказался в миллиметрах от розового лица Сяньлэ. Нет! Это так низко! Ваше Высочество, пожалуйста, не смотри!!! — Принимай, Сяньлэ, — почти прорычал Цзюнь У, начиная быстро двигать бёдрами и впиваясь зубами в плечо Му Цина. — А ты введи его полностью, Сяньлэ не сломается. — Ваше Высочество… — хмыкнул бессильно Му Цин. Нежный взгляд принца одновременно успокаивал и раздражал. Как можно смотреть так в подобный момент?! Се Лянь должен ненавидеть Му Цина, прямо как он сам ненавидел всех! Се Лянь открыл рот, и влажная от смазки головка проникла в горячий влажный плен… Му Цин испугался. Рот его принца был буквально бархатным, таким маленьким и мокрым… Это невозможно, Му Цин не должен думать о таком! Однако его живот безжалостно скрутило, пока член толкался дальше. Се Лянь то жмурился, то смотрел вперёд, но Му Цин молился, чтобы он не посмотрел вверх, иначе… иначе Сюаньчжэнь не выдержит более этого унижения. Му Цину самому страшно и одновременно невыносимо больно было смотреть на Се Ляня, который принимал буквально с двух сторон. Морально подавленный, не раз жестоко изнасилованный, этот нежный цветок находил силы поддерживать и успокаивать. Почему он был таким невыносимым?! Почему он просто не мог сдаться?! Почему он вечно напоминал Му Цину о том, какой он неудачник?! Теперь он понимал Се Ляня. От злостных мыслей юноша не заметил, как грубо толкнулся в мягкий рот, и тут же замер от нервного стона снизу. — Прости!.. — Надо же, Сюаньчжэнь не тот, за кого пытается сейчас себя выдать. Он ненавидит Сяньлэ, даже когда тот пытается ему помочь. Или это и есть ваши высшие чувства? — произнёс Бай, нещадно толкаясь в растраханное тело. — Или тебя так возбуждает сосущий и одновременно принимающий член в зад принц? — ЗАТКНИСЬ!!! — закричал Му Цин, но тут же болезненно сжался: Бай манипулировал кангой и продолжал кусать его плечи и спину. Се Лянь... принимал. Они с Му Цином слишком поздно заметили сладковатый аромат оборотней, что стремительно расползался по помещению, а они безвольно вдыхали его, позволяя яду проникнуть в них и смешаться с кровью. Был ли и сам Безликий Бай подвержен этому влиянию? Об этом думать уже не выходило. Было хорошо. Настолько хорошо, что плохо одновременно. Се Лянь упругий, мягкий и такой податливый. Сколько бы он не сопротивлялся, яд уже затуманил его разум, оставив лишь мысли о том, что оба мужчины безоговорочно хотели его. Он сдавленно и сладко застонал, когда Му Цин, одной рукой держа его за волосы, снова вошёл в его рот, позволяя действовать. Наследный принц прикрыл глаза, послушно втянул щёки, лаская чужой возбужденный член языком и по мере возможностей двигая головой. Он отдавался Му Цину, словно действительно любил его всем сердцем, и сейчас такую страсть воспалённый разум мог списать лишь на действие оборотней. Мужчины двигались равномерно, а тело под ними била дрожь, от одной мысли о происходящем внутри всё предательски сжималось. Се Лянь тяжело дышал. Он взмок, весь раскраснелся — неужели он скоро всё?.. Му Цину тоже стало дурно. Рот Его Высочества был таким мокрым и горячим, что думать о чём-то другом уже стало просто невозможно. Он так вымотался, сам загнал себя в ловушку, и теперь никто не мог знать, сколько страданий ждало его в будущем. Одно Му Цин знал наверняка — этот кошмар больше не закончится. Он опустил взгляд вниз, наблюдая за растянутыми на его члене блестящими губами его милого принца, и почувствовал, как от возбуждения и яда его голова кружилась так, словно он сейчас провалится в беспамятство. Каким же похотливым животным чувствовал себя Му Цин, буквально упиваясь видом сосущего принца, у которого от старания на ресницах повисли жемчужины слёз, а щёки стали цвета спелого персика. Держать себя в руках было просто невозможно. Сюаньчжэнь сжал волосы Се Ляня, помогая ему принимать член, пока сзади его сильно кусали за плечи и шею. В какой-то момент Безликий самодовольно улыбнулся, шлепки кожи о кожу стали быстрее. Демон томно прошептал Му Цину на ухо: — Кончи на лицо Его Высочества. Воздух выбило из груди Му Цина, его направленные на Се Ляня глаза расширились, поглощая каждое движение принца; слух ловил любой гортанный звук, что тот издавал. Се Лянь изнывал. От напора с двух сторон он не мог нормально дышать. Это было так много: сзади его драли так рвано, так сильно, а спереди челюсть страшно затекла, но прекращать этот сладкий ад уже не хотелось — голова отключилась. И, возможно, Се Лянь бы смог сдержаться, как тогда, давным-давно, но его уже бесстыдно насиловали, и, казалось, принц на некоторое время смирился с этим. Как низко. Се Ляню даже не потребовалась стимуляция, чтобы кончить. В этот момент Му Цин отстранился, и его твёрдый влажный член лёг Се Ляню на лицо. Принц задыхался, он даже не понял, но, казалось, его глаза закатились, а его всё продолжали трахать. И это сводило с ума… Так не должно было быть… Му Цин, видимо, немного очнувшись от ядовитой дрёмы, смог дрожаще выдохнуть: — Прости… Пребывая в трансе после бурного оргазма, Се Лянь только дёрнулся и чуть приоткрыл рот, когда на его лицо брызнуло семя его бывшего слуги. Бай также в последний раз вбился в его тело, обжигая нутро горячей жидкостью, после чего вышел из Се Ляня, и ноги принца безвольно разъехались по постели. Му Цина била сильная дрожь. Он даже не успел прижаться к измотанному Се Ляню, будучи оторванным от него за волосы, и тогда он увидел своего принца совсем ослабшим. Се Лянь провёл рукой по лицу, но лишь сильнее размазал чужую сперму по губам и щеке. Яд никуда не исчез. И Му Цину ещё долго придётся наблюдать за тем, как Его драгоценное Высочество в самых развратных позах насилует непревзойдённый демон. Наблюдать. И участвовать.