Готов у твоих ног валяться бесконечно

      С громким хрустом рвутся сухожилия и мышцы под мощным ударом когтистой лапы Чумы. Боль огромным огненным шаром прокатывается от пробитого плеча по всему телу, заставляя судорожно сжаться пальцы рук и ног. Боль… Как много её было в моей недолгой жизни и как много ещё будет в будущем. Отчего-то не хотелось верить, что этот день и эта боль станут последними в ней. Но мой глупый, спонтанный поступок, удививший меня самого, сделал этот вариант наиболее вероятным и, скорее всего, неизбежным. Что сподвигло совершить этот шаг? Импульсивный поступок Люцифера? Неожиданная самоотверженность Сатаны? А может открытое неповиновение Мальбонте? Будто чаша терпения неожиданно треснула, расплёскивая давно сдерживаемые эмоции: злость, боль, страх, ненависть, унижение, настигая брызгами своих доноров и заставляя терять выдержку, срывая маски и обнажая души.       Видимо и меня задело. Поддался всеобщему психозу. Оказывается всадникам можно противостоять, как сейчас противостоит она. Вики никогда не перестанет меня удивлять, восхищать, привлекать. Я всегда буду чувствовать свою никчёмность на её фоне, но всегда буду стремиться достигнуть её уровня, чтобы стать достойным. И я сделал шаг, перейдя дорогу Чуме, чтобы снять хоть часть груза, который она взвалила на свои хрупкие плечи, тут же став для неё новой обузой. Прости. Как же невыносимо больно… Колени подгибаются и бесславно заваливаюсь вперед, в руки Винчесто.       – НЕТ! – пронзительный крик непризнанной. Не могу поверить, что она испугалась за меня, значит моя жертва оказалась ненапрасной.       – Сопляк. Не то время ты выбрал, чтобы предать, – зло верещит Всадница.       – Нас никто не может предать, сестра. Они никогда не будут на нашей стороне всецело. В этом нет необходимости, – хладнокровие Всадника Смерти пугает. – Опаснее, если предаст кто-то из нас.       Краем глаза успеваю поймать взволнованный взгляд девушки, собираю волю в кулак и растягиваю губы в фирменной саркастичной улыбке. Сознание постепенно ускользает. Слабак… ***       Медленно открываю глаза и обнаруживаю себя лежащим ничком на грязном полу в луже собственной крови. Поворачиваю голову и осматриваюсь, пытаясь понять, где нахожусь и почему ещё жив. На заднем фоне кто-то тихо разговаривает, не могу разобрать слов, да и не пытаюсь. От слабого поворота головы пронзает новой вспышкой боли, но уже не такой яркой.       – Ох... – всё-таки не сдерживаю стон.       Торопливые шаги над головой заставляют поморщиться, отдаваясь набатом в висках. Чья-то твёрдая рука переворачивает меня на спину и подхватывает под грудью, облокачивая о стену и заставляя ещё громче стонать от взрывающейся в плече боли, словно последнюю шлюху. Боль постепенно отступает, возвращая ясность мыслей и остроту зрения. Прямо надо мной нависает взволнованное лицо Винчесто, его руки проворно рвут ткань вокруг раны. Стиснув зубы, стараюсь не стонать и лихорадочно ищу взглядом Вики. Нашёл…       – Рана затягивается, хоть и не быст…       – Как она? – бесцеремонно перебиваю демона, кивая на девушку, лежащую на полу в нескольких шагах от меня.       – Дышит, – со вздохом констатирует он. – Ей сильно досталось, надеюсь выкарабкается. Ты сам как?       – Норм, – автоматически кидаю, не сводя взгляда с непризнанной. Винчесто встает и отходит. Словно поломанная кукла, лежит на грязном полу, олицетворяя весь наш мир. Такая маленькая, хрупкая… Ловлю себя на том, что шепчу себе под нос:       – Очнись, пожалуйста, я верю, ты справишься, – иначе всё было зря, мой решительный шаг был напрасным, глупой попыткой привлечь твоё внимание и благосклонность. – Вики, пожалуйста, не бросай меня.       Отчаянно хочу коснуться её, обнять, защитить, встряхнуть, чтобы не смела меня бросать. Но всё, что могу себе позволить – с тревогой всматриваться в бледное лицо. Мое тело ещё не восстановилось и отказывается подчиняться, реагируя острой болью на малейшее движение. А потому жду, просто жду, когда стану способен хотя бы пошевелиться. Жду и ловлю каждый её вдох. Рассматриваю каждую чёрточку красивого лица и даже бурые потёки крови, небрежно размазанные кем-то по лицу, не умаляют её красоты. Жду, что вот-вот откроет глаза и посмотрит на меня, но время тянется бесконечно долго.       Чувствую, как затягивается рана, очень медленно, очень больно, откидываю голову назад, упираясь затылком о стену и устало закрываю глаза. Ещё чуть-чуть и шум в голове утихнет, боль пройдёт, сила вновь наполнит мышцы и крылья. Жду и боюсь, что снова оттолкнёт. Сам виноват, вёл себя, как скотина, делал всё, чтобы оттолкнула, считал себя недостойным, незаслуживающим её внимания, таким и был. А теперь? Достаточно ли этого шага или нужно больше стараться, больше стремиться, добиваться? Только очнись и я костьми лягу, чтобы добиться твоего расположения, твоей взаимности, даже если мы все скоро сдохнем, как жалкие смертные.       Слышу тихий вздох и открываю глаза. Встречаюсь с её встревоженным взглядом, видно совсем хреново выгляжу, выдавливаю из себя непринуждённую улыбку, получается не очень.       – Боялся, что не очнёшься, – облегченно выдыхаю, справилась.       – Почему ты это сделал?       И что ответить? Правду или опять отшутиться, огрызнуться по привычке? Язвительный ответ готов сорваться с языка, но сдерживаюсь. Всё или ничего, иду ва-банк.       – Из-за тебя, – задерживаю дыхание, жду реакции на свою откровенность.       Смутилась, не ожидала, видимо ждала насмешки от меня. А вот я, да, такой, могу удивлять, даже самого себя. Надо встать и подойти. Не уверен, что справлюсь, но должен. Собираю волю в кулак и стискиваю зубы, чтобы не застонать. Рана почти затянулась, но внутри ещё продолжается процесс. Больно… Еле поднимаюсь на ноги, стараясь сохранить лицо. Чёрт, боль пронзает раненое плечо, меня ведёт, упираюсь в стену, собираюсь с силами и делаю шаг в её сторону.       – Что ты делаешь? – так же пытается принять вертикальное положение и облокачивается на диван, ей тоже не хило досталось, пожалуй сильней, чем мне. Морщится.       – Иду к тебе, – через силу улыбаюсь и делаю вид, что мне всё ни по чём. И это правда, пока она беспокоится обо мне, пока так смотрит.       Выгляжу поди, как побитый бес, одежда разодрана и вся в крови, что на голове и думать страшно, но это сейчас второстепенно. Тяжело опускаюсь рядом, плечом к плечу, в желании почувствовать тепло её тела, насколько это возможно через слои одежды. Чувствую напряжение, смущаю своей близостью, упорно отказывается поворачиваться ко мне, боится, что воспользуюсь ситуацией. Обязательно воспользовался бы, если бы каждое движение не приносило нестерпимую боль. У меня плечо пробито - определённо заслужил хотя бы поцелуй. Ну же, повернись.       – Так тебе разве не интересно? – закидываю удочку.       – О чём ты? – непроизвольно дергается в мою сторону, но вовремя спохватывается, продолжая смотреть перед собой.       – Зачем я это сделал и как ты с этим связана? – ну же, девочка, я знаю ты хочешь не меньше меня.       – И как же?       – Знаешь, мне некомфортно говорить с твоим профилем, пусть лицо с этого ракурса не менее прекрасно, – извини, но ты вынудила.       Будь я в транспортабельном состоянии, то не стал бы устраивать такие игры, а просто зажал в углу. Что ж, всё было не зря, она повелась. Резкий поворот головы и вот мы уже едва не касаемся губами, замирает от неожиданности. Глаза непроизвольно опускаются на её губы, такие полные, манящие, возвращаю взгляд выше, незаметно сглатывая слюну. И всё-таки решаю продолжить игру. Сама, пусть сама сделает первый шаг, подаст сигнал, любой. Жду…       – Ты слишком близко ко мне сидишь, – почти шепчет мне в губы, вызывая мурашки на загривке.       – Тебе не нравится? – насмешливость проскальзывает в голосе, ничего не могу с собой поделать, жутко нервничаю, оттого включаю наглеца.       – Нет, – врёшь, вижу же, твоё тело тебя подводит.       – А мне так не кажется, – решаю додавить.       Очень увлекательная игра, даже забываю о ране в плече. Глаза в глаза, кто сдастся первым? Я почти готов капитулировать. Но вдруг она отталкивает меня, очень неожиданно, хватаю её за руку, чтобы не потерять равновесие. Рана напоминает о себе новой вспышкой глухой боли. Отпускаю. Пусть поиграет ещё в недотрогу, я подожду. Подгибаю колени и кладу сверху руки, снимая напряжение с плеч, боль тут же утихает. Вики не сдаётся. А я пока не в форме. Пора переходить к тяжёлой артиллерии – своим чувствам, как бы сложно это ни было. Зажмуриваюсь, собираясь с духом. Не привык выворачивать душу перед кем-либо, но если это поможет сломать стену между нами...       – Дело не в том, что ты мне нравишься, я думаю о тебе и представляю по ночам, как мы…       – Я поняла, – слишком поспешно, не давая договорить, перебивает. Не ожидал, что ты такая ханжа, Вики, а скорее лицемерка, боишься признаться себе, что тоже думаешь о нас. Я же помню, как ты млела под моим взглядом в библиотеке, поддавшись моему бесстыдному влиянию. Усмехаюсь, но продолжаю.       – Дело ещё в войне с Мальбонте, в том мгновении, что я смотрел на тебя снизу вверх, когда ты стояла на балконе перед тысячей бессмертных. Я размышлял, на какую сторону встал бы и понял, что мне легче быть злодеем, чем героем. Проще убивать из чувства мести. И я выбрал сторону, когда пришли Всадники. Не потому, что боялся их, не потому, что верил им. А потому, что казался полезнее, – её лицо было непроницаемо, но она слушала меня, затаив дыхание. – А ещё дело в Кристофере. Он сбежал после того, как открыл печать. Он объявится, я знаю, но его побег… Крис не мог больше в этом участвовать. А мне больше не хотелось ни мстить, ни пытаться быть полезным. Каждый раз когда ты появлялась в поле моего зрения, я вспоминал тебя, облачённую в платье советницы… Вспоминал твой взгляд, уставший, высокомерный… Таким он мне тогда казался. Думал о том, что ты всегда будешь стоять на ступень выше, а я всегда буду теряться в толпе, – она вскинула голову, поймав мой взгляд и я понял, что моя откровенность отзывается в её сердце, я смог задеть какие-то невидимые струны её души. – Потому что, когда ты борешься за то, во что веришь, за нечто более важное, чем месть или влияние, твоё бессмертие обретает смысл. А я не хочу больше влачить бессмысленное существование, скрываться в катакомбах, как крысы. А ещё я хочу добиться твоего расположения, твоего уважения, твоей любви и тела… Я хочу тебя и не могу этого скрывать. И да, я желал сделать тебе, как можно больнее, когда мы впервые встретились. Желал, чтобы ты меня презирала и у меня не осталось надежды заполучить всё то, что я тебе сейчас перечислил.       Я видел, что ей нечего мне ответить и уже пожалел об этой вспышке откровенности. Значит я себе просто всякого напридумывал. Больно… Теперь уже в душе, которую вывернул наизнанку перед ней, перед той, кто всегда будет смотреть на меня свысока. Горькая усмешка срывается с губ, не могу больше смотреть в эти глаза, что никогда меня не поймут, не примут. Отворачиваюсь.       – Можешь не отвечать. Всё равно это ничего не меняет, верно?       – Разве? – наконец Вики подала голос.       И в этот момент чувствую тепло её тела на своём плече и мягкий поцелуй в щёку. Большего и не требуется, чтобы снести мне крышу. Она всё-таки это сделала, первый шаг, и больше никуда от меня не денется. Ловлю в плен её губы, жадно, порывисто, пока не посмела ускользнуть. На грани грубости сминаю, заставляя раскрыться, ответить и тут же получаю тычок в раненое плечо, оттолкнула. Смотрит гневно и в то же время растерянно, щёки зарделись, грудь тяжело вздымается, но руки всё ещё стискивают мои плечи. Добро пожаловать в мой личный ад, госпожа недотрога, где тебя поджаривает изнутри от желания касаться, чувствовать, обладать. Усмехаюсь.       – Это было очень нагло с твоей стороны, – серьёзно, ты всё ещё продолжаешь играть в недотрогу?       – Я знаю, но не смог удержаться. А если продолжишь на меня так смотреть, то не удержусь и во второй раз, – было забавно наблюдать за её метаниями, она вспыхнула с новой силой, давая мне лишний повод для торжества.       – Замолчи, – стыдливо оглядывается на присутствующих.       – Могу целовать и трогать тебя, не издавая ни звука, – почти шепчу, наклонившись к самому лицу, ещё больше вгоняя в краску. Кайфую от реакции, ей-богу, как девственница.       – Ты не посмеешь, – шипит в ответ, но не отстраняется.       – Разве ты не поняла, что я не самый добропорядочный метис? – продолжаю дразнить и сам еле держу себя в руках, взгляд падает на губы и тут же вспоминаю, какие они мягкие, выдержка начинает трещать по швам. – Скажи, что ты этого не хочешь? Скажи, и я не буду, – не слушай меня, не смей, я не смогу выполнить обещание. Руки незаметно сжимаются в кулаки, в попытке сдержаться. Жду.       Молчит. Капитулирует. Я тоже, накрывая податливые губы долгожданным поцелуем, нежно, чтобы не спугнуть. Кладу руку на затылок и притягиваю ближе, очерчивая языком, толкаюсь внутрь. Сдаётся. Шаг за шагом беру эту крепость, ликуя от осознания, что близок к заветной цели. Больше не сдерживаюсь, врываюсь, сминаю, кусаю, заставляю покориться и теряюсь сам в этом вихре. Так хочется большего, почувствовать разгорячённое тело под кончиками пальцев, поймать сладкий стон губами, познать блаженное единение тел. Но не время и не место. С неохотой отрываюсь, любуясь припухшими губами и поплывшим взглядом. Красивая.       – Ты такая восхитительная, что я готов валяться у твоих ног. Но никогда не буду, – краснеет и опускает глаза. Понравилось или жалеет? В любом случае не отступлю, если выживем. Отстраняюсь.       Кровь высохла и ткань одежды неприятно липнет, раздражая рану и царапая кожу рваными краями. Спешу избавиться от мерзкой тряпки, торопливо размыкая застёжки и стаскивая с себя, обнажаю торс и осматриваю раненое плечо. На нём багровеет свежий шрам, еще немного и следа не останется. Ловлю на себе смущенный взгляд Вики, наблюдает незаметно сквозь опущенные ресницы, лишь легкий румянец на щеках выдаёт заинтересованность.       – Нравится? – подмигиваю и хитро улыбаюсь.       Торопливо отворачивается и демонстративно смотрит в другую сторону. Ловлю взгляд Винчесто в другом конце зала и жестом показываю, что хочу обтереться, в ответ прилетает влажное полотенце.       – Позволь, – поворачиваюсь к Вики и подношу полотенце к её лицу.       Она молча кивает и поворачивается, позволяя стереть с лица мазки засохшей крови. Стараюсь действовать аккуратно, глаза, скулы, щёки, подбородок. Не удерживаюсь и легко чмокаю в губы. Хочу её.       – Эй… – взгляд полон возмущения, а щёки горят. Ещё больше хочу и оттого, что могу касаться, широко улыбаюсь и закусываю губу.       Переключаюсь на свою грудь и едва зажившее плечо, тщательно вытирая кровь, уже легче. Девушка тянется за полотенцем и выхватывает из рук.       – Эй, – передразниваю.       – Повернись, – уже командует, а что будет дальше…       Послушно подставляю спину и вздрагиваю от прикосновения холодного полотенца к спине. Так нежно обтирает, будто боится сделать больно. Блаженно закрываю глаза, за мной никто ещё так не ухаживал. Вновь вздрагиваю оттого, что холодные тонкие пальцы касаются рубца, еле-еле, невесомо, очерчивая и поглаживая. Мурашки разбегаются от места прикосновения, заставляя все волосы на теле встать дыбом. Нарывается. Не сдерживаюсь, поворачиваюсь и перехватываю её за талию, притягивая к себе. Утыкаюсь носом в шею, вдыхая запах кожи.       – И всё-таки нравлюсь, признайся, – шепчу интимно в ухо и прихватываю мочку губами.       – Нет, – дергается, пытаясь вырваться.       В голову чем-то прилетает. Чистая рубашка, откидываю на диван. Оборачиваюсь в сторону откуда прилетело, Винчесто мрачно кивает на дверь. В дверях стоит Мальбонте. Спокойный, расслабленный, словно он тут хозяин. Вокруг поднимается суматоха, члены ордена пытаются выяснить, как он прошёл сквозь защитный купол и что планирует делать. Но его взгляд обращён лишь на Вики, меня словно не существует, это жутко бесит. Встаю на ноги и неосознанно задвигаю, успевшую тоже встать, девушку за спину, но он словно смотрит сквозь меня. Вот же надменный ублюдок. Одновременно ненавижу его за всю боль, причинённую Вики и уважаю за то, кто он есть и чего добился.       – Для начала я хочу поговорить с ней, – вновь бессмысленная перепалка, которая ни к чему не приводит.       – Я поговорю с тобой, – Вики обходит меня, чуть пошатывается, ещё не до конца восстановившись, и встаёт перед ним. Как всегда гордая и смелая, готовая принять на себя удар, но в голосе сквозит боль.       Они поднимаются на второй этаж и мне остаётся лишь наблюдать, как мою… Вики уводит другой мужчина, придерживая под локоть. Бывший… а бывший ли? Руки зло сжимаются в кулаки, когда они скрываются за дверью одной из комнат. Окидываю взглядом окружающих, притихли, хмурятся и просчитывают варианты, но понимают, что против Мальбонте у них нет шансов. И я понимаю, у меня нет никаких шансов по всем фронтам. Не сдерживаюсь и поднимаюсь по лестнице, пытаюсь уловить детали разговора за дверью, ворваться, если ей понадобится помощь, но они разговаривают тихо, лишь приглушённый неразборчивый гул голосов доносится до моего слуха. Усаживаюсь на верхней ступеньке и жду, я не намерен сдаваться.       Через несколько минут дверь открывается и мужчина выходит один. Останавливает на мне тяжёлый взгляд, смеривает им с ног до головы, словно оценивая угрозу, и молча проходит мимо, начиная спускаться по лестнице. На полпути останавливается и обращается к стоящим внизу, в какой-то момент мне показалось, что он на мгновение скосил взгляд на меня, как бы призывая прислушаться тоже.       – Всё кончено. У вас есть два варианта. Погибнуть в сражении или сдаться и попытаться дать отпор в более подходящее время. Даю вам час на размышление. Ровно через час я лично выволоку каждого отсюда, – с этими словами он покидает особняк.       Медленно открываю дверь в комнату. Вики лежит поперёк кровати и, уткнувшись носом в матрас, тихо плачет. Негодование, направленное на Мальбонте, и растерянность от вида плачущей девушки, смешиваются в груди в странный клубок противоречивых эмоций. Как себя вести? Утешить или оставить одну? Я бы не хотел, чтобы кто-то видел меня таким, но Вики - не я. Делаю шаг к ней, решив, что это прекрасная возможность сблизиться.       – Он обидел тебя? – присаживаюсь на край кровати и кладу руку ей на плечо.       – Нет, просто привычно растоптал мои чувства и гордость, – шмыгает носом, не поднимая лица.       – Иди ко мне, – тяну за плечи, заставляя подняться, и прижимаю к груди. – Расскажешь?       Медленно качает головой и доверчиво тычется мокрым носом мне в шею. Вот он - шанс воспользоваться её уязвимостью, сделать своей, как делал много раз до этого с другими, проявить участие, поцеловать и дальше, как по маслу. Но не могу. Отчего-то бунтует нутро против этого. Поглаживаю волосы и кладу подбородок на макушку, вместо того, чтобы целовать в заплаканные глазки. Размазня.       – Поцелуй меня, – отстраняется и заглядывает в глаза, как потерянный щенок.       Хмуро смотрю на неё и прислушиваюсь к себе. Хочу ли быть жалкой прокладкой между этими двумя? Пухлые, влажные от слёз, губы манят своей доступностью и притягательностью, заставляя попрать все принципы. Да и какие, к чёрту, принципы, у меня никогда их не было, без них проще выживать. И всё же делаю слабую попытку вразумить.       – Жалеть потом будешь, оттолкнёшь, – заглядываю в глаза, пытаясь найти оправдание своему непреодолимому желанию поддаться. Меньше всего хочу быть отвергнутым, едва нащупав точки соприкосновения. Руки неосознанно медленно ползут вверх, оглаживая плечи, шею, обхватывают девичье лицо. Большие пальцы терпеливо собирают дорожки слёз на щеках, а губы замирают в дюйме от её.       – Не оттолкну, – шепчет она в самые губы, обдавая своим теплом. – Мне сейчас, как никогда, нужно чувствовать себя желанной, возможно завтра уже не наступит.       Впиваюсь в солёные от слёз губы, словно впервые, словно и не целовал их вовсе. Но то другое - лишь украденные в шутливом флирте крохи, против этого: глубокого, осознанного, взаимного. И словно в последний раз... кто знает, что будет завтра, когда Матерь обретёт свободу, возможно, спалит весь этот мир дотла... А потому, если и сгорать, то только от любви, на пороге возможной гибели, с тем, кого жаждет сердце и требует тело, с тем, на кого раньше не осмелился бы и взглянуть. И оттого так сильно бурлит кровь в жилах, разгоняемая адреналином и возбуждением, вызванным близостью желанной женщины. Пылаю.       Она отвечает с неменьшим жаром, льнёт всем телом, легко царапает кожу плеч и кусает губы. Так хорошо, так правильно, так сладко. Не могу насытиться, сплетаю языки снова и снова, завоёвывая, подчиняя, сам отдаюсь без остатка. Её тело, хочу видеть, хочу чувствовать, касаться. Сдерживаюсь.       – Остановиться? – с трудом отрываюсь от губ, давая возможность передумать.       – Не смей! – вновь тянется губами.       Сдаюсь. Вновь погружаюсь в неудержимый поцелуй, нащупываю застёжки и нетерпеливо, слой за слоем, освобождаю разгорячённое тело от бесчисленных слоёв одежды. Почти рычу от досады, сдерживаясь, чтобы не порвать к чертям, и всё же справляюсь. Впиваюсь губами в оголённое плечо, осыпаю поцелуями шею, ключицы, сжимаю пальцами грудь и острый сосок, вырывая первый стон из уст непризнанной… королевы... богини.       Мягко увлекаю на кровать и нависаю сверху, касаясь грудью оголённой кожи. Позволяю вновь увлечь в жаркий поцелуй, от которого мурашки покрывают тело и концентрируются в напряжённых сосках, делая их ещё более чувствительными к прикосновениям к её телу. Не верю, что мне так скоро дозволено её касаться, с наслаждением исследую руками каждый дюйм подтянутого тела. Кончики пальцев горят от прикосновений к пылающей коже и сам весь горю и плавлюсь, обтекая огненной струйкой её стан. Чувствую руки в волосах, рассыпающихся по её велению, и зубки на подбородке, вздёрнутом рывком за волосы. Чертовка. Улыбаюсь. Проводит языком вдоль челюсти, щекочет за ухом и выцеловывает шею, задыхаюсь от избытка чувств, прижимаюсь пахом и трусь, как кот, демонстрируя своё желание. Вики обхватывает меня ногами и сильнее прижимается бёдрами, заставляя хрипло застонать от болезненно-сладкого давления в паху.       Перехватить инициативу или позволить вести? Такой она мне нравится ещё больше: дерзкой, страстной, до умопомрачения красивой. Выворачиваюсь и больно впиваюсь в шею, оставляя фиолетовый засос, как клеймо своей собственности, застолбил и пометил, именно так, жаль, что быстро исчезнет. Жадно прикусываю сосок, дразня языком, посасываю, облизываю, не оставляя без внимания второй. Заставляю извиваться, стонать, хотеть большего и сам безумно хочу, до потемнения в глазах, до боли в чреслах. Торопливо стягиваю с неё узкие штаны, стремясь скорее добраться до сосредоточия своей жажды, похоти, вожделения. Наконец, предстаёт предо мной во всей своей обнажённой красе. Желанная.       Скидываю брюки и развожу стройные длинные ноги девушки, мечтая оказаться внутри неё, но намеренно растягиваю удовольствие, лишь трусь о сочащуюся промежность. Для чего? Ведь до невозможности хочу тотчас оказаться в ней и чувствую не меньшую жажду в ней самой. Стонет, приподнимает таз, требует большего, не сдерживаюсь и вхожу медленно, мучительно, испытывая смесь распирающей болезненности и блаженного давления мышц на своем члене. Громко выдыхаю и замираю, надеясь сбавить градус возбуждения, чтобы не кончить слишком рано, выхожу почти на всю длину и вновь врываюсь, уже резко, выбивая из лёгких Вики гортанный стон. Какой же кайф, так горячо, так узко, так идеально.       Она за волосы притягивает к себе и впивается в губы, жадно, страстно, властно, неуловимый толчок и я уложен на лопатки. Повержен, пленён, взираю снизу вверх на то, как она выгибается, вбирая мой член всё глубже и глубже и замирает, позволяя насладиться своей порочной красотой. Смотрит из под опущенных ресниц и соблазнительно закусывает губы, румянец щёк и царственная грива густых волос венчают сей величественный образ. Я пропал.       Приподымается и делает толчок, закидывая голову назад в блаженстве, покачивающаяся в такт движениям, идеальная грудь притягивает взор и манит прикоснуться руками, губами, неважно. Судорожно впиваюсь пальцами в упругие бёдра, поглаживаю, мну и задыхаюсь от наслаждения, приподнимаюсь на руке и припадаю к возбуждённому соску, обнимая за талию. Стонет громко, сладко, продолжая работать бёдрами и больно впиваясь в волосы руками. Погружаю пальцы в горячие влажные складки, заставляя выгнуться навстречу, нащупываю набухший комок нервов и неторопливо поглаживаю, не позволяя быстро кончить, но насладиться ощущениями. Толчки всё быстрее, стоны всё громче, испарина проступает на нежной коже груди, маня попробовать на вкус, и пробую, проводя медленно языком. Постепенно ускоряю ласки, заставляя сбиваться с ритма, стоны сменяются судорожными всхлипами, притягиваю к себе и в самые губы хрипло шепчу:       – Беру свои слова назад. Готов у твоих ног валяться бесконечно, – давлю на клитор и делаю несколько резких толчков, заставляя с криком феерично кончить.       Ещё несколько жёстких толчков, пока не падает в бессилии мне на грудь. Перекатываюсь, подминая её под себя, не выходя из лона. Приподнимаюсь, свожу ноги непризнанной вместе и закидываю на плечо. Начинаю двигаться быстро, размашисто, сосредоточившись на собственных ощущениях и красиво разметавшихся по подушке волосах моей королевы. Моей королевы! Как звучит. От этих мыслей и движений сносит крышу, накрывая мощной волной безудержного экстаза. Глушу свой стон, целуя изящную лодыжку девушки и прижимаясь щекой. Выскальзываю из неё и ложусь рядом, аккуратно опустив ноги.       Глаза в глаза, она не сводит с меня взгляда и молчит. Весь напрягаюсь в ожидании приговора. Оттолкнёт или позволит быть рядом? Протягивает руку и подцепляет красную прядь с лица, медленно накручивает на палец и тянет на себя, вынуждая приблизится, лукаво закусывает нижнюю губу. Уже понимаю, что не облажался, внутренне ликование едва не вырывается наружу, но улыбку сдержать не могу, не сейчас. Наконец, вновь могу быть собой, не боясь отчуждения. Порывисто притягиваю к себе и впиваюсь в губы нагло, уверенно, окрылённый собственной победой. За дверью слышится какой-то шум и суета. Началось.       Вики будто ничего не замечает и продолжает отдаваться поцелую, закинув ногу на меня. Плевать, так хорошо мне ещё никогда не было, нежно поглаживаю гладкую кожу её бедра. Пусть Мальбонте собственноручно вытаскивает меня из постели своей бывшей, пусть видит, что она теперь только моя и у него больше нет на неё никаких прав. Дверь резко распахивается и со стуком ударяется о стену, Вики вздрагивает и испуганно подскакивает, уставившись на дверь, натягиваю на лицо свою самую едкую усмешку и поворачиваюсь, приподнимаясь на локтях, готовый ко всему...