fragrance

— А угадай, в чем я лежу, — Тэхён как и всегда сладко-приторно шепчет в динамик смартфона, отчего Чонгук жмурится чуть сильнее, пытаясь сфокусироваться на сменяющемся пейзаже за тонированным стеклом машины. Мерцающим бликам нью-йоркских высоток в салон не пробиться. Он, вымотанный и выжатый после очередной бизнес встречи, тянется в бесконечной пробке, но даже в таком состоянии не может себе отказать в телефонном разговоре с самым родным. — Хочу услышать ответ, — Чонгук мерно отстукивает по подлокотнику ритм тихой радио-песни и старается давить лезущую на губы непростительно довольную улыбку. Любопытный водитель уже второй раз кидает взгляд через зеркало заднего вида. — Лежу голый, — томный-томный выдох за тысячи километров ощущается фантомным морозом, играющим на скуле. Чонгуку даже глаза закрывать не нужно, чтобы представить. Эту картину ему часто приходилось наблюдать, когда завалы по работе разгребались (или забывались), а постель делилась и грелась двумя телами. — Скучаю, кажется. Чонгук хочет домой. Хочет к Тэхёну — спать, завтракать и обсуждать семейные дела. Чонгук не хочет пропадать в чертовой Америке месяцами просто из-за того, что его старший брат отказался вести дела. У них с Тэхёном всегда вот так, между что-то лежит. Обычно, к счастью, это тысячи километров, а не чужое тело. — А я без «кажется», — признается Чонгук в том, что самому душу грызет. — Потерпи немного еще, — знает, что не немного, но отчего-то все равно тешит своего мальчика словами. — Что тебе привезти? — глупо и привычно переводит тему. На той стороне слышно характерное задумчивое мычание. Не то чтобы у Тэхёна чего-то не было или же было то, что он сам себе позволить не мог, но уже стало своеобразной традицией, что из каждой заграничной поездки Чонгук ему что-то везет. — Хочу новую куртку, — Чонгук слышит, как Тэхён крутится в накрахмаленных простынях, наверняка ужасно привлекательно выглядя в свете их домашних желтых ламп. — В моей старой, кажется, ходит уже вся Корея. — Что еще? — любовно шепчет, и Тэхён его прекрасно слышит. — Помнишь тот флакон духов, что ты в прошлом году привозил? — Ага, их хочешь? — Хочу. — Все, что скажешь, куплю. — Купи себе билет домой, — у Чонгука сердце падает. Бьется на куски. Крошится в пыль. Это, пожалуй, единственное, что он пока купить не в силах. Есть нерешенные дела, требующие его личного вмешательства, есть люди, есть встречи, контракты и договоры. Он закончит со всем так скоро, как сможет, чтобы снова оказаться в своей сеульской квартире с тем, кто ждет. — Любимый, знаешь же, что пока не могу. Но что может, так это зацеловать через расстояние словами. У него получается это удивительно хорошо: правильно и нежно. Водитель — чистый американец, — к счастью, в душе не чает, что на заднем сидении его машины из уст Чонгука рвутся самые пошлые корейские выражения из всех существующих. — Мне пора на работу, — лениво тянет Тэхён. — Люблю. — И я тебя люблю. Ужасно сильно. Тэхён наверняка даже не представляет, насколько. Звонок заканчивается, а теплый осадок разгоняет кровь в чонгуковом организме, выгоняет усталость дня прочь. — Давайте на Риверсайд завернем, — обращается Чонгук к водителю. — К дому Шанель. Тэхён только сказал про духи, а Чонгук уже горит желанием исполнить чужое. Для Тэхёна никогда ничего не жалко — ни денег, ни времени, ни сил. Консультанты тянут радушные рабочие улыбки, но, очевидно, недовольны тем, что нерадивый покупатель заглянул перед самым закрытием. Чонгук находит аромат сразу же, у стойки летних фруктово-цветочных. Звучит как идеальное описание и самого будущего владельца этого флакона. Запах, действительно, стоит сомкнуть веки, уносит в квартиру, где все пахнет точно так же — домашним Тэхёном. Чонгук бессовестно скучает и даже не стесняется признаться в этом самому себе. Да, он взрослый и ужасно занятой, часто бывающий грубым с глупыми сотрудниками своих компаний. У него за плечами высокая карьерная лестница и стертые от нее в кровь ноги, почет и уважение, ведь в ведении бизнеса он чертов гений. Но дома он не злой начальник, не выгодный деловой партнер. Дома он Чонгук. И дома он с Тэхёном. Так было и будет. Он едет в отель мечтательный и счастливый, впервые за две недели с легкой головой и не думающий о работе. Он горит изнутри, потому что есть, для кого, и другое его, честно говоря, совсем не волнует. Президентский люкс пустой и холодный, дорогущий и очень большой для одного Чонгука. Он наспех принимает душ и валится в кровать, желая быть сейчас не тут, но по-другому не может. Тэхён, наверное, сейчас уже в офисе. Работает. Интересно, хорошо ли он позавтракал или опять выпил только чай? Приглушенный свет ночника падает на стоящую на столе недавнюю покупку. Чонгук сходит с ума, не иначе — выныривая из мягкого одеяла и босыми ногами шагая по холодному полу, идет к коробке с духами. Он ужасно скучает. Они взрослые, умеющие бороться с расстоянием и часовыми поясами. Но Чонгуку чрезвычайно сильно хочется закрыть глаза и оказаться в любимых руках. Он никакой не тиран, совсем не акула, как принято в бизнесе — Чонгук самый чуткий и мягкий, самый скучающий и тяжело переносящий разлуку. Он не думает, делает автоматически — распыляет цветочный нежный аромат по комнате, уделяя особое внимание постельному белью. Тут теперь пахнет Тэхёном, домом и любовью. Чонгук спит спокойно и, кажется, даже чувствует чужие объятия. Он очень скоро приедет и будет дышать Тэхёном как минимум всю оставшуюся жизнь.