Чужое имя на коже Баки

Стив гладит тонкими пальцами чужое имя на коже Баки. Оно короткое, колкое, острое на языке, и повторяет с точностью до чёрточки то, что высечено под его собственной узкой ключицей. Ласка привычная и успокаивающая, и Баки коротко выдыхает ему в губы, затягивая в тягучий неторопливый поцелуй. Имя на плече под нежными касаниями начинает покалывать и зудеть, кожа горит, а голова кружится, как от дешёвого пойла, но Баки только сильнее вжимается в гладкую прохладную ладонь, желая вплавиться в Стива, раствориться в его руках и никогда не встречать носителя проклятого парного имени. Стив на мгновение замирает, мажет губами по его щеке, дышит жарко в висок, царапая коротко остриженными ногтями свободной руки подтянутый живот Баки. Ему нравится эта иллюзия того, что они сами выбирают, кого им любить и с кем трахаться, несмотря на предназначение. Ведь так легко говорить о свободе выбора до встречи с отмеченным. Баки коротко лижет его метку, цепляет зубами тёмные угловатые буквы на коже, сжимая их сильнее, словно пытается выгрызть бесследно. Из Стива будто выпускают весь воздух, сердце гулким боем отзывается не под рёбрами даже, а где-то под ключичной косточкой, прямо под мокрым тёплым языком Баки. Они сталкиваются губами и языками, обмениваются горячечными жадными поцелуями, стягивая жалкие остатки одежды на бёдрах, и почти перестают чувствовать покалывание в метках, притираясь до острой пульсации в возбуждённых членах. Они оба созданы для одного, вылеплены взаимозависимыми и дополняющими друг друга, и оттого встретить однажды их третьего, их общего, совсем не кажется Стиву чем-то страшным. Баки целует его ладонь, медленно и вдумчиво посасывает каждую остро выпирающую костяшку, каждую тонкую венку на тыльной стороне и твёрдую мозоль от карандаша. Стив рвано выдыхает, когда мягкие губы, возвращаясь на шею, начинают спускаться вдоль впалой грудины к поджатому животу и обхватывают сладко блестящую головку. Руки Баки разом оказываются везде, его мозолистые ладони давят на узкие бёдра Стива, удерживая того на месте, разводят костлявые колени шире, открывая лучший доступ к промежности, его цепкие пальцы щиплют и выкручивают соски, оттягивая их. Стив сглатывает глухой всхлип, выгибаясь в любимых руках, раскрывается, подставляясь под скользкие от вазелина пальцы. В движениях Баки не остаётся выверенной болезненной нежности, он выглаживает его изнутри, подготавливая для себя, растягивает податливые, приученные долгими ночами любви мышцы, и Стив теряется в ощущениях, чувствуя, как касание пальцев сменяется тугим давлением влажной горячей головки. Он зарывается пятернёй в отросшие на затылке пушистые волосы Баки, скулит беспомощно и прячет лицо в сгибе локтя. Баки только рычит и сильнее толкается, желая как можно скорее оказаться внутри него целиком. Он горячий и правильно тяжёлый, пахнет остро и вкусно, двигается в нём плавно и глубоко, и в голове у Стива только тяжёлая муть, а имя под ключицей горит под прикосновением жадных губ. Но прямо сейчас оно ничего не значит ни для одного из них.