У нас есть целая вечность...

      Повествование от лица Ханыля.       Моя мать всегда говорила, что мне суждено прожить свою жизнь одному и никто не сможет вытерпеть человека с характером, подобным моему. В чём-то она, разумеется, была права, но в силу своей упёртости я не придавал этому большого значения, стараясь всячески игнорировать её слова, иначе эта женщина точно зазналась бы. Выражение моего лица во время разговоров с ней, возможно, и выдавало то, что я чувствовал на самом деле, но я привык отмахиваться от навязчивых мыслей, дабы не вызывать лишних вопросов. Но ведь я не всегда был таким...       Маленький я отличался своей жизнерадостностью и простотой. В детстве мне, как и многим другим людям, было проще найти общий язык с новыми знакомыми, чего обо мне не скажешь в настоящее время; я любил играть в футбол, не очень любил школу, а ещё у меня был лучший друг — Чхве Мину. С ним я провёл бóльшую часть сознательной жизни, и мне всегда казалось, что он единственный, кто разделяет мои переживания, но как же я тогда ошибался.       Развод родителей отразился в моей памяти как период жизни, наполненный стрессом, страхом и тревожностью. Изначально я не понимал, насколько всё это важно, но мои розовые очки неожиданно разбились, когда предо мной встал вопрос: с кем из родителей я хочу остаться. А как многим известно, линзы таких очков бьются во внутреннюю сторону, потому мне, конечно, пришлось несладко. Мама с папой договорились, что каждый оставит себе по одному ребёнку, но из-за своего слабого подросткового характера и нежелания покидать родной дом я остался с мамой.       Именно с этого и начались все мои проблемы: успеваемость в школе понизилась, каждый разговор с матерью заканчивался очередной ссорой, а с сестрой мы практически не общались. И по мере того, как ухудшались мои отношения с семьёй, я начал больше полагаться на Мину. Я рассказывал ему обо всëм, и он меня понимал. У нас не было друг от друга секретов, потому что мы самые близкие друзья. И незаметно для меня наши отношения стали меняться... Как сейчас помню тот вечер, когда Мину предложил остаться у него, тот горький привкус коньяка, медленно сжигающего слизистую рта, и тот поцелуй, изменивший мою жизнь на до и после.       И ведь действительно, после того случая в доме Чхве Мину моя жизнь кардинально изменилась, но я пока не совсем понял, в худшую или в лучшую сторону. За последние несколько лет я успел пожалеть о случившемся более тысячи раз. Я пожалел о том, что начал курить только из-за того, что он хотел этого; о том, что вёл себя с другими, словно они животные, а не люди; о том, что в тот вечер согласился распить алкоголь вместе с Мину; и более тысячи раз я корил себя за то, что вообще завёл дружбу с ним. Но если бы мне дали возможность вернуться назад и всё исправить, я бы сделал то же самое. Звучит глупо? Сам знаю... Но если бы не тот злополучный коньяк, одурманивший мой разум, то я бы, возможно, и не узнал, какой Мину на самом деле... А может, и узнал, но только было бы уже очень поздно.       По просьбе этого придурка меня избивали каждый день, а раны, отзываясь в теле болезненными судорогами, каждую ночь напоминали о том, насколько я слаб и жалок. Разумеется, я не из тех, кто терпит, и вполне мог бы ответить им тем же, но их было слишком много. Хоть моя школьная жизнь стала нелёгкой, дома ничего особенно не поменялось. Но среди всего прочего самым тяжёлым для меня был он... Несмотря на то, что тем, кто всячески издевался надо мной, был Ли Джунхо, тот факт, что он, будучи там, ни разу даже не взглянул на меня... злил больше всего. Мину даже не прикасался ко мне, но прекрасно знал о том, что его лучшего друга втаптывают в грязь, унижают и оскорбляют, а после того, как всё заканчивалось, он садился предо мной на корточки и долго вглядывался в мои глаза, отчего неприятные мурашки волнами покрывали всю поверхность моего тела, а тошнота тяжёлым комком в горле заставляла меня нелепо поджимать губы. И каждый раз он говорил одну и ту же фразу: «И как я сразу не смог понять, что мой друг — педик».       Моя мать долгое время не знала о том, что меня избивают, за это стоит поблагодарить его. Ведь это именно Мину предложил снимать с меня одежду, дабы не оставлять никаких следов. Признаю, это гениальное решение, которое сыграло мне на руку. По школе стали ходить различного рода слухи, отчего от меня отвернулись все, даже те, кому я когда-то помогал. Каждый новый день ничем не отличался от предыдущего. Синяков на теле становилось всё больше, а желания жить меньше...Также у меня резко стало падать зрение. Возможно, из-за стресса, а может, из-за множественных ударов по голове, ведь последнее, о чём думали дружки Мину, было моё здоровье.       Мне хотелось просто раствориться, исчезнуть, убежать куда-то, где меня никто не сможет найти, но я должен был оставаться сильным, ведь всё это произошло именно по моей вине... Помню, как впервые за долгое время я зарыдал, выбежав из дома Мину в ту ночь. Я бежал... Пока мышцы не стало жечь огнем, а кровь не стала едкая, как кислота... И тогда... Я побежал дальше... Я плакал в тот момент, потому что именно тогда моя жизнь превращалась в ничто, даже не совсем в ничто — в забвение... После этого я часто плакал по ночам, утыкаясь лицом в мягкую подушку, дабы заглушить свои стоны. Плакать легко, когда осознаёшь, что все, кого ты любишь, рано или поздно отвергнут тебя или же умрут. Я не спал три недели. Три недели без сна — и всë вокруг становится призрачным и бестелесным. Тот, кто страдает бессонницей, не спит толком и толком не бодрствует. Когда у тебя бессонница, дела обстоят так. Всё маячит где-то вдали, все лишь копии, копии, копии. Бессонница ложится расстоянием между тобой и всем остальным, ты не можешь ничего коснуться, и ничто не может коснуться тебя. В интернете я вычитал, что мне стоит попить валерьянки, побольше двигаться и в итоге смогу уснуть. Каждый вечер я смотрел в зеркало, висящее над раковиной, и не узнавал сам себя. Мое лицо помято, синяки от недосыпания превратились во что-то вроде ссохшегося фрукта. Меня можно было даже принять за мёртвого. И тут в мою совершенно пустую голову пришла мысль: если можно проснуться в другом времени и в другом месте, нельзя ли проснуться другим человеком? Но даже если бы это представлялось возможным, у меня бы не получилось, так как я не спал вовсе. Казалось, что ничего хуже уже не могло произойти, но неожиданно обо всём случившемся узнала мама. Хотя... Она так и не узнала самого главного — почему всё это происходит именно со мной. Да я и сам не особо понимал, но всё терпел и терпел, ожидая конца средней школы.       С тех пор, как мама узнала, мало что изменилось. Она не хотела, чтобы мне было ещё хуже, поэтому позаботилась обо всём неприметно. И до самого выпуска никаких издевательств больше не было, хотя я так и остался одиночкой. Затем мама уволилась, и мы в спешке переехали в место, где меня никто не знает, для моего лечения. После того как мы переехали, у меня совсем не было времени думать о чём-то другом. Если мама и Хаён, которые пожертвовали стольким ради меня... могут быть счастливы... то ради них я готов отказаться от всего, что было дорого мне. И тогда... Я встретил Чаниля.       Совершенно другой голос. Ни лицом, ни своей аурой, они абсолютно не похожи, но я всё равно продолжал видеть в нём Мину. Я хотел держаться от него подальше, чего бы мне это ни стоило... Я сбежал так далеко, но продолжал вянуть в воспоминаниях. Я знал, что он ни в чём не виноват, но продолжал его ненавидеть. И... несмотря на то, что я постоянно его отталкивал, он не оставлял попыток сблизиться.       Не могу сказать, что мне это не нравилось, но эта его забота сделала меня таким жадным, и если я скажу, что не знал, чем всё это закончится, то совру. Но, по крайней мере, для Чаниля я не хотел остаться плохим воспоминанием. Только тогда я понял, что спроецировал Мину на Чаниля, я изливал на него своё чувство вины и раскаяния за ошибки, которые уже не исправить. Я сбежал так далеко, потому что хотел выбраться из того места, но как идиот продолжал жить прошлым. Однажды я расскажу ему обо всём и попрошу прощения. Он, может, никогда больше мне не улыбнётся, а до тех пор мог ли я ещё немного побыть эгоистом?       Затем в мою жизнь вошёл тот, кого я, разумеется, не звал — Хëнун. Этот идиот долгое время терроризировал и шантажировал меня, а я всё поддавался его провокациям, даже не пытаясь здраво разобраться в ситуации. Я каждый раз унижался перед ним, моля удалить фотографии Чаниля, из-за которых всё это произошло, а ему даже этого было мало. Он вызывал во мне двоякие чувства... С одной стороны, мне хотелось прибить его за всё то, что он сделал со мной, а с другой — я хотел понять, почему он делает всё это. Я долгое время был один, стараясь оттолкнуть всякого, кто предпримет попытку сблизиться со мной. Я общался только с теми, кому дружба со мной была лишь выгодой и ничем большим, но даже они ушли от меня... И всё это из-за Хëнуна.        Но в последнее время со мной стали общаться друзья Чаниля, чему я был очень удивлён и рад одноврéменно. Казалось, что в моей жизни всё потихоньку начинало налаживаться, а вот у Хëнуна жизнь становилась всё хуже и хуже, и несмотря на то, что я ненавидел его всем сердцем, я всё равно приходил ему на помощь, когда тот звал. Я чувствовал странное жжение в груди, когда находился рядом с ним, и не мог понять, чем именно это было вызвано. Я даже ходил к нему домой, хотя до этого он никого туда не приглашал, я ходил с ним в парк аттракционов, ночевал в сауне, а ещё помогал ему с переездом. Я хорошо понимал, что Хëнун лишь скрывает свою боль за шутками и смехом, и потому, дабы поддержать его, не раздумывая предложил поступить в один универ и жить вместе, а он зачем-то согласился.       В этой жизни мы наделали много плохих вещей, а я вообще долгое время просто существовал, даже не пытаясь исправить былых ошибок, однако теперь у нас есть целая вечность... И я попытаюсь насладиться каждым моментом своей жизни, даже если при этом рядом со мной будет Хёнун, которого мне теперь придётся видеть ещё чаще и терпеть больше. Я постараюсь наладить отношения с матерью и сестрой, постараюсь уделять больше времени себе и друзьям, а также постараюсь не убить Хëнуна за его дрянной характер. Кажется, что теперь я, наконец, смогу быть по-настоящему счастлив, спустя столько лет я обрёл то, чего мне всегда не хватало, и я не собираюсь упускать этот шанс только из-за личных переживаний. Я собираюсь удерживать это счастье рядом с собой настолько долго, насколько это представлялось возможным.