***
Маленькие и нежные пальчики порхают по молочной коже, разрисовывая её заурядными фигурками, которые были понятны только маленькому чуду. Сонхун пытается не двигаться, чтобы не спугнуть милое дитя, за которым наблюдает через маленькую щелочку, отчего его длинные реснички мелко дрожат. Однако малышка, лежавшая на груди парня, была увлечена мягкостью чужой кожи. Её пухленькие подушечки нежно очерчивали контур суховатых губ, останавливаясь больше на слегка приподнятых уголках. Благодаря им девочка могла тыкнуть в небольшие ямочки, явно притягивающие к себе её детское любопытство. И малышка, не противясь своим желаниям, оставляет практически невесомые прикосновения на завораживающих углублениях. Сонхун же в мыслях умиляется невинному созданию, чьи густые длинные волосы напоминали небольшое гнёздышко. Их послеобеденный сон слишком затянулся, ведь по проникавшим закатным персиковым лучам, которые игрались с карамельной кожей девочки, юноша понял, что уже вечереет. И Хун хотел было подумать, что же приготовить малышке на перекус, однако мысли резко пропадают, ведь касания внезапно прекращаются, вытягивая шатена из его раздумий. Он сдерживается от того, чтобы не приоткрыть чуть шире один глаз, чтобы понять, чем же милашка Ли увлеклась. Длинные и пушистые ресницы смешно дёргаются, поэтому девочка не сдерживается и тихонько смеётся. Она касается их, словно пытаясь успокоить. — Оказывается, ты не такой уж и страшный, — шепчет себе под нос Бёль. Она продолжает аккуратно пальчиками перебирать реснички, отмечая кое-что про себя, а после озвучивая, — у меня они не такие длинные. А вот Сонхуну от этих слов сначала обидно становится. «В университете все говорят, что я красивый», — он немного надувает губы, однако после понимает, что от Ли Бёль это самые приятные слова, на которые мог бы рассчитывать юноша. Но больше он сдерживается от того, чтобы не улыбнуться, потому что Ли Бёль слишком милая, даже когда тихонько вздыхает, ревностно рассматривая личико старшего. — Я знаю, что ты не спишь, Хун-оппа, — всё так же тихо проговаривает младшая, постукивая того по груди. Но делает она это мягко, потому что знает, что нельзя делать людям больно. Даже тем, которые поначалу ей не нравились. — Не притворяйся, так нельзя делать. — Тебя этому папа научил? — Хун не пытается продержаться чуть дольше, раскрыв свои янтарные глаза. Теперь он без какого-либо напряжения может рассмотреть чудо, до сих пор лежащее на нём и тыкающее пальчиками во все его родинки. — Да! — белоснежный ряд зубов на мгновение показался, вызывая в ответ на лице шатена милую улыбку. — У тебя ямочки ещё глубже, оказывается! Её тёмно-карие глазки, при свете завершающих лучей казавшиеся двумя спелыми смородинами, искрились неподдельным любопытством, которое есть только у детей её возраста. Теперь пальчики находят себе место в двух ямочках. Бёль весело смеётся, а вот шатен тем временем застывает. Юноша не понимает, как эта маленькая четырёхлетняя девочка может быть такой милой и улыбчивой при нём, а стоит ему пропасть на пару минут, как с детских щёчек пропадает эта яркая улыбка. — Мы можем выйти на улицу? — Бёль никогда не повышала голос в присутствии Пака, поэтому тихонько спрашивает, медленно потягивая пуговички на рубашке старшего. — Там снежинки снова падают, прямо как утром, когда ты пришёл. Большие глазки устремляются на Сонхуна, а тот в очередной раз попадает в плен этих очаровательных очей, в которых столько невинности и простодушия плещется, что порою ему хочется заключить это хрупкое чудо в надёжные объятия, укрывая от всех бед. — Конечно, — улыбка с лица Пака не уходит даже тогда, когда Ли ловко сползает с парня, быстрым шагом направляясь к своей комнате. Хун поднимается следом за Бёль, медленно прокрадываясь в её обитель. Небольшая, но уютная комната увешена творениями девочки, которая слишком сильно любит рисовать. На миниатюрном столе цветные карандашики, белые листочки с розовыми блокнотиками, баночки с кисточками и море разноцветных акриловых красок аккуратно лежат на своих местах. Упираясь о стенку, бросается каждый раз рамочка, затерявшаяся среди принадлежностей творения маленькой Ли, которую Сонхун всегда осматривает с улыбкой. На ней Бёль ещё совсем малышка, которая общалась при помощи странных звуков, вызывая на лице своего отца самую счастливую улыбку, которую когда-либо мог видеть Пак. Отец этой малышки… — Я всё, — девочка встаёт позади старшего, пытаясь привлечь его внимание своим тонким голоском. — Ты ведь не передумал? — Если только ты не хочешь, звёздочка. — Хочу. — Тогда пойдём!***
Упавшие хрупкие снежинки волшебно искрятся под персиковыми лучиками зимнего заката. На лице девочки проскакивает улыбка, однако её Ли прячет под вязанным клубнично-молочным шарфиком. Бёль резвится по небольшому дворику загородного дома, каждый раз замедляясь, когда замечает следы от собственных сапожков. — Бёль, хочешь построить снеговика? Хун, наконец вооружившись перчатками, присаживается перед задумчивой девчонкой, которая отвлекается на его мягкий голос. На самом деле Сонхун не особо любезничал с детишками, хоть и у самого есть младшая сестрёнка. Правда, милости такой, какой обладает малышка Бёль, уже давно нет. Да и разница между Хуном и его младшей не такая уж и большая. Сонхи уже давно подросток, которому скоро придётся переступить порог юности, поступая в университет. Однако эта милая звёздочка, которая сейчас активно кивает своей головой, что белоснежная шапочка немного съезжает набок, вызывает у Пака прилив необычайной любви, ему хочется заботиться об этой малышке на протяжении всей его жизни. Возможно, это связано как-то с отцом этого чуда? Их радостные улыбки, смех и недовольные реплики оживляли усеянный новым слоем белоснежного ковра двор, который в зимние будни казался ещё более тихим, ведь складывалось впечатление, что в этом огромном доме никто не жил, раз двор постоянно пустовал. Детский лепет привлекал внимание немногих прохожих, которые с интересом рассматривали то девочку, смеющуюся над кривыми глазками снеговика, то парня, что дул губы и пытался всё исправить, а после само творение. Снежное чудо, над которым трудились эти двое, было Хуну по пояс, поэтому моментами он плавно поднимал Бёль, чтобы та могла ему помочь с личиком ледяного друга. Когда же Пак нашёл в забытом чулане красное ведёрко, которое прекрасно смотрелось на маленькой голове, снеговик был наконец завершён. И хоть вместо ярко-оранжевой морковки у него была средняя ледышка, найденная Бёль, девочка довольно захлопала в ладоши. — А можно ему шарфик повязать? — спрашивает Ли, касаясь своей вещицы. — Боишься, что ему будет холодно? — Нет, — она машет головой в разные стороны, — просто жалко. Сонхун не помнит, в какой раз уже влюбляется в эту маленькую девочку, которая с каждой встречей заполняет место в его сердечке. И в глубине души ему хотелось стать этим чёртовым снеговиком, хоть Хун и понимает всю абсурдность своего желания. — Прости, звёздочка, — шатен игриво щипает девочку за покрасневшую щёчку, — но, если мы отдадим ему шарфик, ты можешь заболеть. Тогда меня твой папа отругает. — Могу сделать это прямо сейчас. Ледяной, словно зимний ветер, снующий по улицам, голос заставил Бёль и Сонхуна замолкнуть. Если старший на это лишь закатил глаза, то малышка попятилась назад, опустив голову. И Хун не мог не заметить этого. — Поругаешь, когда Бёль спать ляжет, хён, — отвечает Пак, даже не поворачиваясь к мужчине, что сжимал в своей ладони чёрный кожаный портфель. — Пойдём, малышка Бёль, пора домой. Шатен раскрывает свои объятия для того, чтобы девочка привычно ухватилась за его шею, прильнув к сильному плечу. Однако она никак не отреагировала на протянутые к ней руки. — Хун, моя дочь не маленькая, — за эти слова Хун хотел вмазать своему старшему, — Бёль, у тебя есть свои ноги. Заходите. Тёмная фигура отдалялась с быстротой, скрываясь за поворотом. — Папу лучше не злить, — с грустной улыбкой шепчет Бёль, схватив Хуна за ладошку, — пойдём, оппа. Сонхун прекрасно знает своего хёна, но ему грустно становится от факта, что даже милая дочурка это понимает — нельзя злить Хисына. Только вот шатен думает, что взрослому парню стоит поменять свою манеру общения. Всё-таки в тёплых стенах загородного дома он должен быть заботливым отцом, а не строгим руководителем отдела продаж одной из ведущих компаний Южной Кореи…***
Тишина, в который дом погружается после прихода Хисына с работы, давит. Даже Хун, уже привыкший к такому раскладу дел, всё равно вздрагивает, пока они с Бёль тихонько накрывают на стол. Маленькая девочка никогда не бежит встречать своего папу, который словно приучил чудо к этому. И Пак осведомлён, насколько сама по себе Ли Бёль зажатая, ведь ему потребовалось чуть ли не три полных месяца, чтобы расположить эту малышку к себе, чтобы она могла спокойно улыбаться ему и говорить то, что действительно хочет. Сонхун старался подарить ей столько внимания, сколько, к сожалению, родной отец не может дать из-за занятости. И часто Сонхун удивляется, насколько Ли Бёль сильная малышка для своего возраста, которой бы по идее заплакать, покричать, позлиться на Хисына. Но она этого себе не позволяет. Точнее — она многое скрывает в себе. Даже горячие хрустальные слёзы, которые не должны стекать по пухлым карамельным щёчкам. Сонхун стал их свидетелем совершенно случайно, когда задержался в доме Хисына чуть дольше положенного. — Мама, а ты знаешь, Сонхун-оппа хороший, — в маленьких ручках лежала небольшая фотография, с которой на малышку смотрела улыбчивая и яркая девушка, чьи приподнятые уголки губ передались Бёль. Шатен хорошо помнил привлекательные черты лица мамы Бёль, которые уже в юном возрасте проявляются у малышки. — Сначала он меня пугал, такой высокий-высокий, почти как папа. А может он даже и выше? Хун-оппа практически как наше дерево в новом доме! Сонхун, застывший около приоткрытой двери, пытался унять подкрадывающийся к нему смех. Прикрыв свой рот ладонью, он стал снова прислушиваться к монологу младшей. — Он мне нравится, — словно эхом доходит до юноши её тонкий голосок. — Хун-оппа заставляет меня улыбаться, а ещё очень красивый он. Папа, конечно, лучше. А ещё оппа часто поднимает меня на руки, начиная кружиться на месте, а я смеюсь, потому что это весело, оказывается. Жалко, что папа не делает этого. Сонхуну поначалу радовался, однако следом чувствовал, как голос у малышки Бёль начинал подрагивать, из-за чего и его сердце стало больно постукивать о грудную клетку. Понимая, что дальше девочка навряд ли будет вспоминать его, он хотел было уйти, однако последующие слова остановили шатена, пригвождая к полу: — Папе тяжело, — шепчет Ли, стараясь унять слёзки, скопившиеся в уголках её больших глаз. — Он очень скучает по тебе, мама, хоть и никогда об этом не говорит. Папа старается ради меня на работе, а я стараюсь ради него хорошо заниматься в садике. Я правда очень сильно тружусь, чтобы в будущем быть как папа. Хун-оппа говорит, что он очень крутой. Только, мам, я скучаю по папе… Хун слышит тихие всхлипы, а его сердце обливается кровью. «Почему этой малышке пришлось стать взрослой в таком юном возрасте?» — думал Пак, стараясь унять своё желание ворваться в комнату и обнять маленькую звёздочку, которая запала ему душу с первой встречи. — Я очень сильно хочу поиграть с ним, построить большой домик, который мне подарил Хун-оппа на день рождение, — Бёль продолжает общаться с мамой, которую ни разу не видела в жизни, не считая фотографий, которые с особым трепетом показывал ей Хисын. — Или, знаешь, погулять во дворе с ним, а может, лучше посмотреть мультфильм вместе? Мне бы хотелось, чтобы папа побыл со мной немного больше, чем обычно. — Ты чего застыл, Хун? — Хисын, улёгшись после ужина на диван, зовёт шатена, всматриваясь в его задумавшееся лицо. — Что-то случилось? — Я хочу поговорить с тобой, хён, — юноша пытается натянуть на себя улыбку, однако выходит тяжело. Перед его глазами всё ещё пестрит сцена, где малышка Бёль со слезами на глазах прижимает старую фотографию ближе к своему сердечку, стараясь как можно тише всхлипывать и как можно быстрее утирать скатывающиеся горячие слёзы. — Оппа, расскажешь мне сказку? — Бёль появляется неожиданно, мягко схватив Пака за тонкие пальцы. Нежное тепло коснулось прохладной кожи, заставляя Хуна отвлечься. — Мы сейчас с Хуном будем разговаривать, поэтому, Бёль… — Конечно, пойдём! Сонхун не даёт в этот раз Хисыну произнести грубых слов. Без позволения старшего он поднимает свою звёздочку на руки, скрываясь в длинном коридоре. А Ли тяжело вздыхает, понимая, что против такого характера младшего невозможно пойти против, хоть и Хисын пытался. Он откидывается устало на диван, понимая, что закончил с работой сегодня слишком поздно, а ведь обещал своей дочурке съездить за новой игрушкой. — Какой же я отец? В это время Бёль с покрасневшими от тёплой водички щёчками устроилась на своей кроватки. Сонхун молча помог девочке с одеялом, аккуратно накрыв им, оставляя лишь небольшое пространство, чтобы малышка ночью не ушла под покрывало. Она частенько пряталась в нём, словно это было её тайное место, в котором никто её не найдёт. «Всё же иногда ты ведёшь себя как ребёнок», — думается Хуну, когда с улыбкой на лице поправляет сбившиеся прядки тёмных волос. — Так, какую тебе сказку прочитать, звёздочка? — Пак рассматривает небольшой книжный шкафчик, окрашенный в мягкую розовую краску. — Есть какие-либо пожелания? — Я не хочу, чтобы ты читал, — Бёль нежно хватается своей ладошкой за указательный палец Хуна, привлекая внимание к себе. — Расскажи ту, которая тебе больше нравится. Сонхун чувствует чужое тепло, всё ещё не до конца понимая, почему же эта малышка решила раскрыться ему. Конечно, Хун тщательно старался добиться её расположения, ведь Хисын умолял младшего проследить за его дочуркой. Шатен из кожи вон лез, чтобы от девочки хотя бы небольшой кивок получить. А сейчас Ли Бёль, девочка с волшебными карими глазками, которые искрятся ярче любых звёзд, чьи чёрные волосы похожи на тёмное ночное полотно, чья улыбка вызывает внутри у Пака смешанные чувства, без какого-либо страха может просить его, о чём угодно, задавать вопросы, которые порой боится задать Хисыну. Она с улыбкой на лице дарит свою маленькую порцию любви Сонхуну, который, казалось, был чужим для неё человеком. — Хорошо, — соглашается Пак, — тогда внимательно слушай. — Когда я тебя невнимательно слушала? — А я это мы как раз узнаем сейчас, — длинные пальца юноши мягко поглаживают девочку по голове. Она слегка прикрывает глазки, стараясь унять улыбку, которая говорит, что этот жест ей очень сильно нравится. — Юноша, ухватившись пальцами за стеклянную шкатулку с вечно кружащейся танцовщицей, осторожно приоткрыл её. Вздрогнул, когда лёгкая мелодия донеслась до ушей, а после чуть хлопнул крышкой… Его история затянулась на долгих полтора часа, из которых Бёль прослушала практически больше половины. Однако, когда оставалось совсем близко к концовке, её большие карие глазки прикрылись, а мягкие вздохи доносились до Пака, давая понять, что малышка наконец погрузилась в царство Морфея. Но юноша продолжает рассказывать сказку, ведь слегка дёргающиеся реснички не давали ему покоя. И как только Бёль перестала вертеться и приоткрывать снова веки, примостив свою голову удобно на подушку, Сонхун наконец замолчал. С улыбкой на лице он склонился перед звёздочкой и оставил на её открытом лбу мягкий поцелуй. Когда свет в комнате погас, Сонхун тихонько закрыл за собой дверь, стараясь не вызвать раздражающего скрипа, который будто появлялся только по ночам. Хисын всё так же лежал на диване. Его большие глаза были прикрыты. «Видимо, сильно устал, — думал про себя Пак. — И зачем ты так выматываешь себя?». Сонхун, словно дрессированная кошка, беззвучно становится перед отдыхающим Ли. Так же усаживается на корточки, рассматривая тонкие сухие губы, которые напоминают ему о Бёль. Его угольные волосы были в полнейшем беспорядке, а лицо, хоть и было расслабленно, выражало вселенскую усталость. — Спи крепко, Хи-хён, — шепчет в тонкие уста Пак, чмокнув уголок губ. — А я и не спал, — Хисын останавливает младшего, который собирался уже уйти. — Ты ведь хотел поговорить со мной. К тому же на улице темно, я не отпущу тебя никуда. Хисын за одно мгновение принимает сидячее положение, а после мягким движением заставляет Сонхуна присесть на его колени. Ли утыкается в широкое плечо парня, а ладонями окольцовывает его талию, ощущая нежность тёплого чёрного в зелёную полоску свитера. Нежный аромат лотоса, которым отдаёт от Хуна, приятно расслабляет. Сейчас, после тяжёлой и заваленной работы, брюнету было необходимо получить порцию тепла, которую подарить мог только Пак Сонхун. — Я ведь парень, хён, — усмехается шатен, но всё равно обнимает в ответ уставшего хёна. Он позволяет себе пальчиками забраться в угольные волосы, пробраться ближе к коже, чтобы аккуратными круговыми движениями помассировать голову. — Могу самостоятельно добраться до своего дома, тем более я на машине. — Сегодня ночью будет буран, — Хисын в этом заявлении не уверен, просто не хочет отпускать Хуна сегодня. — Просто скажи мне, что хочешь, чтобы я был рядом, — беззаботно проговаривает Пак, чувствуя своей молочной кожей улыбку Ли, которая остаётся невидимым следом где-то на шее. — И да, я действительно хотел с тобой поговорить. Насчёт Бёль. — Что случилось? Хисын отстраняется от парня, сразу же вглядываясь в его янтарные глаза. Там Ли хотел найти ответ на свой вопрос, ведь всё, что касалось его дочурки, он должен знать первым. И хоть в родных очах не находит чего-то страшного и пугающего, Хисын всё равно начинает нервничать. — Будь отцом, — коротко говорит Пак, стараясь спрятать свой взгляд в подушках дивана. — Малышка Бёль сильно скучает по тебе, хоть и не показывает этого. — Хун, ты же знаешь, я… — Ты работаешь ради её светлого будущего, чтобы у Бёль было всё, что она захочет, — Хун кивает своим же словам, прекрасно зная мотив этих внеплановых переработок в компании, после которых старший приходит выжатый, как лимон. — Но звёздочке не нужно это всё пока что. Хён, ей нужен любящий папа, который обнимает, побалует, который будет нахваливать свою дочурку просто за то, что она проснулась. Потому что Бёль реально этого заслуживает. Ты знал, что она сегодня получила почётную грамоту в садике за лучшее исполнение танца, ей даже статуэтку дали. Я снимал на видео и сказал, что позже покажу папе. И знаешь, её ответ сделал мне больно. Хисын внимательно слушал Сонхуна, понимая, что сейчас не может возразить всем его словам. Потому что против Пака, как уже говорилось, Ли не может пойти. Он вспоминает о прошедшем выступлении, а после огорчённо вздыхает. Ведь сегодня утром Хисын вместо того чтобы пожелать своей дочке удачи, поругал девочку за то, что не была готова к приходу Сонхуна. — Она мне сказала, — продолжал Сонхун, сглотнув тяжёлый ком, собравшийся в горле от всплывших воспоминаний, — «Папа приедет уставшим после работы, не стоит его отвлекать от отдыха». Бёль грустно улыбнулась и пошла в раздевалку. В этот момент у меня сердце разбилось на тысячи осколков. Знаешь, почему? Хисын мотает отрицательно головой, принимая на себя всё возмущение и ту боль, которые скопились в Сонхуне. — Потому что казалось, что она говорила: «Папе всё равно на меня, можно и не отвлекать его этим». — Это ведь не так, — Хисын не сдерживает своих слёз, собравшихся после слов младшего, — я её очень сильно люблю, но эта работа… Она так сильно выматывает, я не могу даже улыбку из себя выдавить, хотя мне всегда хочется улыбаться, когда моя Бёль рядом. Я даже завидую, как легко дочка разговаривает с тобой, помогает, а после просит рассказать сказку на ночь, Хун. Где же мне взять силы на то, чтобы быть хорошим отцом? Брюнет тихо всхлипывает, снова кутаясь в объятия Сонхуна, а тот с рвением заключает того в свои ладони, пытаясь унять ту боль, которая давно беспокоит мужчину. Пак знал Хисына с детства, поэтому понимал того с полуслова, даже если старший делал вид, что это не так. Конечно, разница в пять лет иногда ощутимо проявлялась. Однако Хуну это никогда не мешало, особенно сейчас, когда самому Паку двадцать семь, а старшему только стукнет тридцать два. И сейчас ему было невыносимо больно и за малышку Бёль, и за самого Хисына. — Хён, успокойся, — Сонхун утирает мокрые щёки, а после оставляет на них свои поцелуи, тем самым медленно расслабляя старшего, — ты хороший отец, просто покажи настоящие чувства своей дочке, и тогда она будет улыбаться тебе ярче, чем мне. — Хун, я правда смогу? Сейчас этот статный мужчина в свете яркой луны казался ещё тем ребёнком, вызывая на лице младшего улыбку. Сонхун склоняется над широким лбом и целует нежно, понимая, насколько Ли боится стать плохим отцом. — Конечно, сможешь. — Мягкий шёпот Сонхуна вызывает волну приятных мурашек. — Я буду рядом, хён. — Тогда ты обязан поехать с нами в Японию на следующей неделе. — Что? Теперь пришла очередь Сонхуна отстраниться. Он недоумённо посматривает на брюнета, совершенно не понимая его слов. Хмурит свои брови, чем вызывает сладкую усмешку на любимом лице. — Думаю, неделька в Японии не отразиться на твоей доктарантуре, — снова начинает Хисын. — Я взял отпуск за свой счёт, чтобы провести время с моей Бёль. — Но я там зачем, хён? — возникает Пак. — Твоя семья — это малышка Бёль, а я останусь тут, буду присматривать за вашим домом, если надо. Я не хочу отбирать у звёздочки тебя. — Не думаю, что без тебя Бёль согласится, — вздыхает Хисын, касаясь своей ладонью молочной кожи. — Ты — тоже часть моей семьи, Хун, или ты забыл? Хисын специально вытягивает перед шатеном свою правую руку, на которой в свете луны поблёскивает серебряное колечко на безымянном пальце (такое же украшает пальчик Пака). — Всё равно, это неправи… — Тш, — Хисын прикладывает палец к пухлым губам, заставляя того остановиться, — давай лучше подумаем, как расскажем об этом нашей звёздочке. И Сонхун не может не согласиться на предложение Хисына, потому что мирно спящая в это время Бёль стала для него близким сердцу человечком, за которым Пак будет стараться приглядывать столько, сколько ему позволит его жизнь.