Неразрывная связь

Для Экко Джеремайя был всем, начиная от простого словосочетания: "хороший понимающий собеседник" и заканчивая весьма неординарным экстравагантным предложением: "он великолепный и самый сексуальный любовник в мире, которого хочется только любить, и трахать." Судьба вовремя услышала и повернулась к девушке с приветливой улыбкой, любезно предложив сразу всего Джеремайю, словно самую сладкую конфету, чем тонкая душа блондинки, не растерявшись воспользовалась, охотно принимая данный подарок. —...Умоляю.. Быстрее.. — Раздается хриплый мужской голос, прерываемый редкими прерывистыми вздохами и грязно-пошлым хлюпаньем смазки внизу, что под натиском резких движений тонких пальцев обильно стекает вниз по бледным ягодицам. Блондинка отрывает взгляд и перемещает выше, замечая совсем другую картинку: по темному затылку стекает каплями пот, впитываясь в ткань одежды, сильная спина, с задранной фиолетовой рубашкой, изящно прогнулась, хозяин которой лежал животом столе, опираясь руками о твердую поверхность. Девушка восхищенно прикусила губу не только от осознания того, что всё это происходит благодаря ей, но и из-за еле видимого отражения в длинном окне: щёки альбиноса стали розоватыми, слипшиеся пряди зелёных волос спадали прямо на голубые блестящие от наслаждения глаза. Она наклоняется к чужому уху и целует красную горячую мочку, практически шепча: — Не могу отказать, когда ты так просишь, — Чужая кожа покрывается еле заметной дрожью от слов, и Экко ожидаемо ускоряется, слегка сгибая пальцы внутри, отчего проезжает костяшками прямо по чувствительному комку нервов, вырывая новые стоны из брюнета. Холодный пугающий Джеремайя Валеска с помощью одних только прикосновений и слов превратился в податливое тающее масло — Восхитительно. Блондинка невольно толкается всем телом навстречу, прижимаясь вспотевшими бедрами к его, и прерывисто вдыхает, ощущая, как между собственных ног предательски пульсирует почти непосильное возбуждение, готовясь взорваться даже без малейшего прикосновения. — Экко...! — Еле произносит Джеремайя, задыхаясь: он находится настолько близко к краю, что эмоции безудержного наслаждения захлестывают его, от чего девушка тихо стонет, словно ей передалась разом вся эта симфония. Еще несколько движений, и мужчина сгибается почти до хруста спинных позвонков, сильно сжимая фаланги пальцев внутри себя, когда кончает: Экко изгибает губы в кривой нехорошей улыбке, сумасшедшей улыбке. Её саму чуть-ли не ломит от сверхсильных ощущений. — Дорогая... Телохранительница не замечала в себе страсть или какую-то особую тягу к ласковым обращениям, но до тех пор, пока не встретила Майю, до тех пор, пока не осознала, как красиво эти самые слова слетают с чужого языка, заставляя чуть ли не лихорадочно краснеть. Брюнет дьявольски усмехается и сминает её губы ужасно сладким поцелуем, от чего девушка лишь хватается руками за плечи и притягивает ближе, на контрасте засовывая юркий голодный язык в рот мужчины: тот мычит, и ненадолго прикрывает глаза. Темноволосый отстраняется, получая мимолетный капризный укус в нижнюю губу, и восхищенно глядит в чужие шоколадные глаза, свободной рукой резко опускаясь вниз и дразняще проводя по ужасно мокрой промежности возбужденной партнерши. Блондинка в ответ тихо стонет и беспомощно цепляется рукой за сильное предплечье, временно теряя над собой контроль. — Ужасно выглядишь, — почти рычит голубоглазый, но опускается перед ней на колени, срывает юбку и нижнее белье с чужих ягодиц, тут же соприкасаясь губами с чувствительным клитором сочащейся соком плоти, начал с особым аппетитом вылизывать, дразнить её. Экко сдерживает собственный порыв отпустить возбуждение и дать оргазму накрыть себя из последних сил, и зарывается ладонью в его растрепанные волосы, грубо потираясь о губы и язык. — Рот шире, — пальцы неосознанно поглаживают кожу головы, когда пламенные губы внизу послушно раскрываются, давая больше доступа к глотке. — Вот так... Блондинка тяжело дышит, ощущая, как колени подкашиваются, стоит ей хоть раз посмотреть вниз и встретиться с чужим тяжелым, и в, то же время, пугающе легким взглядом, что посылает неистовые искры по телу, будто кто-то ударяет током почти каждые несколько секунд, а собственные вены, капилляры и нервные окончания это провода. Джереми приглушенно стонет и начинает сосать интенсивнее после незамысловатого приказа, от чего девушка закатывает глаза, запрокидывая голову. — Умница... Х.. хорошо, — произносит она хрипло и где-то на подкорке сознания ощущает, как чужие пальцы дрожат после её слов, вынуждая Экко коротко улыбнуться: жестокий террорист психопат имел собственный пунктик на похвалу — это было довольно неожиданно открыть ещё в самом-самом начале их больше, чем просто рабочих, отношений, но после стало до одури приятно и тепло в районе желудка. Кончик языка, слегка надавливая, проходится по клитору и прикусывает тот зубами, именно так, как нужно: блондинка стонет, наконец выплёскивая свое напряжение наружу, приоткрыв рот. Она, еще не до конца отдышавшись, вцепляется пальцами в корни волос и тянет мужчину вверх, сыто, даже лениво, целуя его. Благоговение и трепещущая нежность — вот, что испытывала в тот момент Экко. Но иногда случается, наступает, такой день, когда все разрушается одним лишь событием, например новость о том, что им придется работать совместно с родной сестрой Джеремайи — Джером Валеской. — Это не шутка? — Экко нахмурилась, невольно вспомнив чужое женское лицо со шрамами и дерзкую ухмылку с безумным блеском, пляшущим в зеленых глазах, когда та нагло ворвалась к блондинке в квартиру, словно в свой дом. На заднем плане мужчина лишь продолжал шуршать бумагой и, с особой тщательностью вычерчивая буквы на каких-то бумагах, не обращал должного внимания на её слова, от чего хотелось по-детски капризно топнуть ножкой, но девушка этого не сделала, а лишь терпеливо продолжила: —...Она же пыталась тебя убить и ни один раз. — Джеремайя вздыхает и всё-таки секундно поднимает на неё взгляд, явно недовольный тем, что его отвлекают от работы именно по такому поводу, — зачем нам нужна какая-то полоумная? Тут Экко осеклась, совершив ошибку из-за собственной ревности, застелившей разум: стеклянный взгляд уставился на неё, буквально вспарывая кожу собственной остротой, но когда девушка поджала губу, то он смягчился, снова опуская голову. — Ты же знаешь, что одними подчинёнными не обойтись — нужны настоящие союзники. — Мужчина пододвигает к себе кружку, покоящуюся чуть-ли не на самом краю дубового стола, и делает несколько глотков, вдыхая носом запах бергамота, исходящего от горячего чая. — Тем более, моя сестра не так уж и плоха. — Экко хмурится и чуть-ли не закатывает глаза от накатывающего раздражения, понимая, что если рядом появится родной человек, даже такой, то все внимание Джеремайи наверняка переключится на него, чего блондинке на собственной шкуре испытывать не хотелось. «Да ты жуткая зависимая собственница с паранойей!» — Ответил ей как-то бывший одногруппник, когда та ему решила открыться, ещё не видя целиком всей картины, и девушка со всем согласилась за исключением последнего, ведь считала этот поспешный вывод ошибкой: да, у нее была сильная привязанность, как и боязнь потерять человека, но параноидальных наклонностей она в себе не замечала. Экко смотрит на мужчину, а затем переводит взгляд на окно, представляя, что больше не сможет встретиться с ним. Она тут же вспоминает прозрачные, мутные и переполненные наслаждением глаза, вкус чужого рта на губах, отдающий железной, опьяняющей сладостью, и понимает, что уходить, и делить собственного босса она явно ни с кем не собирается. По крайней мере, с его сестрой точно. Только если через мой труп, думает она и зло кривит губы, наблюдая за выражением собственного лица в тонком слое стекла. — Или... — Экко тут же переместила на него взгляд, успев забыть, что находится не одна, но наткнувшись на хитрую улыбку и глаза, в коих появилась искра, поняла: тот догадался сразу обо всём. —... Ты ревнуешь. Блондинка приоткрыла рот из-за чужой наглости — он даже не спрашивал, а ставил перед фактом. Она нахмурилась, ненадолго опуская глаза в пол, а после смело, как ей показалось, продолжила: — Я беспокоюсь. — Экко сжала руки в кулаки и, не давая ему ответить, просто выпорхнула из комнаты, негодуя от рискованных и необдуманных поступков Джеремайи. Для нее было дикостью довериться человеку, который психически неуравновешен и в прошлом ненавидел тебя, желая только смерти, но заставить Валеску отказаться от этого, она не могла: больно упрямый. Должно быть, у них это общее. — Нужно просто вытерпеть. Контракт будет недолгим, я уверена. — В попытке утешить прошептала девушка себе под нос и продолжила идти по коридору с уже гордо поднятой головой. Главная её задача — защитить босса, и не дать этой стерве завладеть им. Всю оставшуюся неделю Экко остается довольной и вполне счастливой, ибо не слышит больше ни одной новости про сумасшедшего близнеца из уст Валески, что должно было ее в первую очередь насторожить, но она лишь решила не придавать этому значения, слепо надеясь на внезапную забывчивость Джеремайи. Сказочно и наивно, но блондинка категорически не хотела напоминать ему о «рыжей уродине», решив просто продолжать наслаждаться совместным времяпровождением с боссом. Пока Экко в один из пасмурных готэмских дней не пришла в их штаб утром: она была изрядно утомленная, глаза слипались из-за недостатка сна, и настроение упало практически до нуля, а все из-за какого-то дурного подчиненного, за коим не уследили, просчитались и поплатились, в частности досталось больше всех самой девушке, которая руководила поставкой товара. Блондинка оступается и чуть-ли не падает на твердый плиточный пол, но вовремя опирается о стену, раздраженно выдыхая: гребаные туфли совсем не хотели слушать хозяйку. Она проводит ладонью по лицу, но тут же резко убирает её, вовремя вспомнив, что усердно наносила на кожу косметику несколько часов назад. Экко сдерживает собственный изможденный стон и решает дойти до офиса во чтобы то ни стало, хотя путь предстоит отнюдь не лёгкий: впереди ещё несколько этажей, за создание которых девушка уже успела мысленно убить архитектора данного здания. И вот несколько долгих мгновений, что прошли незаметно во всем мироздании, кроме бедной замученной американки, сумевшей добраться до желанной двери. Блондинка просто распахнула ее, не обращая внимание на горящий за ней свет, и тихо выдохнула, медленно прошагав в сторону стола, но остановилась, как только увидела пару длинных, свисающих со столешницы, ног: яркая пестрая обувь на них начала резать сетчатку глаз. — Какие знакомые лица! Экко, давно не виделись, — на все помещение раздается тихий смех, разрезающий тишину, что по сравнению с ним, была в несколько раз приятнее, по мнению Экко. — Ты же помнишь меня? Блондинка усмехается, когда поднимает взгляд на рыжеволосую — на нее в ответ глядят два зелёных накрашенных глаза, резанные губы растягивает широкая улыбка, а руки в белых перчатках нетерпеливо постукивают по дубовой поверхности стола. Она прокручивает в памяти момент, где четко видна картинка, как она закрывает на ключ собственный офис, что для близнеца Майи видимо не оказалось серьезным препятствием. — Как можно забыть такое? Особенно нашу первую встречу, когда я вырубила тебя и посадила в клетку для животных. — Джером поддалась вперед, от чего черный галстук полностью вылез из пиджака и плавно упал на облегающую чересчур короткую юбку. — Тебя пришлось долго ждать, неужели заблудилась? — Экко напряжённо наблюдает за тем, как та плавно соскальзывает со стола и начинает приближаться: она движется так пугающе, словно хищник, но между тем и грациозно, легко, красиво прямо как цирковой артист, коим старшая Валеска и является. — Хотя, могу понять, с моим братом непросто. Блондинка спокойно выдыхает на двусмысленный комментарий и проходится взглядом по фигуре, стоящей напротив нее, в конце чуть ли не запрокидывая голову: Валеска довольно сильно превосходила ее ростом, даже если не учитывать каблуки, прибавляющие пару лишних сантиметров. — Не только мне, судя по всему. Что тебе нужно? — Спрашивает сразу ту блондинка, на слова которой, рыжеволосая лишь ухмыляется. — Мне разве нужен повод, чтобы проведать давнюю подругу?! — Экко скептически приподнимает правую бровь, когда Джером наигранно обиженно прижимает ладони к груди, прежде чем приобрести наконец серьезное выражение лица, — любишь его? Точно любишь, я по глазам это вижу. — Экко неосознанно отступает и прикусывает губу, но глаза не отводит, даже несмотря на то, что зелёный взгляд будто проходится по её коже ядовитыми химикатами, — но, к сожалению, подруга, он занят, и советую тебе уйти с дороги, пока не пришлось ползти. Блондинка заторможенно моргает, а после сжимает подрагивающие от гнева ладони в кулаки. — Что прости? Ты имеешь ввиду себя, обычную психопатку... Да ему на тебя наплевать, не знала? — Экко презрительно усмехается, приблизившись к ее лицу, а после обходит, собираясь, наконец, сесть за стол. Голова вдруг разболелась, и блондинка не удивится, если это произошло из-за человека находящегося сейчас рядом. — Всё? Мне нужно работать. Чужая ладонь неожиданно схватила ее за запястье, удерживая на месте благодаря довольно крепкому захвату. Джером наклоняется и практически шепчет, поливая ядом из слов: — Дорогая Экко глубоко заблуждается. Он использует тебя и считает не больше, чем просто игрушкой, пешкой. — Блондинка пытается вырвать руку, но та лишь сжимает её сильнее, заставляя только поджать губы, — ты никто для него, запомни это, а теперь свободна. — Долбанная сука! — Рычит кариеглазая женщина и было замахивается на нее кулаком, но Джером ловко уворачивается, отпрыгивая, и заливисто хохочет. Экко сжимает зубы до хруста, ощущая, как всепоглощающая ярость застилает зрение, и снова бросается на неё, наплевав на все приличия и контроль. Она хотела лишь одного — выцарапать ногтями её яркие зеленые глаза. — Экко. — Позади нее раздается спокойный мужской голос с оттенком осуждения в тоне, — не надо. — Экко немного успокаивается и нехотя опускает собственную ладонь, холодным взором оглядывая довольную старшую Валеску. — Джеремайя, она... — Блондинка поворачивается к нему, произнося слова так, словно является ребенком, что жалуется на детей со двора, которые отобрали у него его любимую игрушку. Девушка старалась так не делать, потому что после испытывала стыд за собственные поступки, но ситуация явно располагала к нытью и жалобам на новую "подопечную" . Брюнет лишь поднял ладонь, останавливая поток чужих слов. — Можешь выйти. Мне нужно поговорить с сестрой с глазу на глаз, — Майя положил руку на ее хрупкое плечо, слегка то поглаживая, и пробежался взглядом по чужому лицу. — И я, по-моему, ясно выразился ещё вчера о том, что тебе нужно отдохнуть хотябы пару дней. Экко лишь сдержанно кивнула, ощущая негодование, поднимающееся в душе: сейчас ей хотелось ударить сразу обоих близнецов, не слабо приложив головой о какую-нибудь поверхность, но усталость, к всеобщему счастью, не дала этого совершить. — Правильно, Экко, пусть взрослые всё обсудят, — снова раздалось едкое за спиной, когда блондинка уже собиралась перейти порог злосчастной комнаты. — Джером, будь добра, заткнись. — Бросил ей в ответ Майя, а блондинка со злости хлопнула дверью, создавая оглушающий грохот, и ринулась прочь, чувствуя, как ком из эмоций подкатывает к горлу огромными солеными волнами. А может Валеска и права? Она ведь не блещет особым умом и физической силой — верная последовательница молодого инженера и его безумных идей, сумевшая встать рядом с ним на одно место, а таких, помимо неё, ещё довольно много. Любой может скинуть Экко с подиума, всего-то подобрав нужный момент, и почему вообще девушка решила, что нужна Майе, так же как и он ей? Она хмурится, отгоняя непрошенные сомнения в сторону: Джером и вправду влияла на чужой рассудок, манипулируя человеком и умело давя на нужные рычаги, узнавала нужную информацию для себя или же напросто доводила того до помешательства скуки ради, но девушка не настолько слабая, чтобы поддаться чужому давлению. Вот проклятье. Экко всё-таки проложила путь в её мозг, сумев провоцировать, даже не прилагая к этому особых усилий. Девушка с досадой выдыхает и тут же морщится от волос, спадающих на лицо: Экко не успела заметить, как уже оказалась на холодной грязной улице города. Взгляд невольно поднимается выше, огибая тонкие стволы деревьев, летающую туда-сюда листву и небольшие прилегающие постройки: в чужих шоколадных глазах видно лишь, вертящееся темной смесью, негодование по поводу того, почему её тщательно выстроенный карточный домик снова разрушили? Блондинка подходит к собственному белому автомобилю, что был припаркован неподалеку, и садится за руль, решая на время послать к черту гребаных близнецов, запудривших ей мозги, и отоспаться. Но главное не вырубиться по дороге домой, хотя, навязчивые мысли о произошедшем все ещё лезущие в голову, явно не дадут этого сделать. Джером маячила перед носом практически не исчезая из виду, и если первые пару дней терпеть чужие выходки у Экко выходило на отлично, то со следующей недели она начала снижать планку: пытки разума, производимые руками маньячки, становились с каждым разом все изощрённее, обещая вскоре стать просто невыносимыми. Но в особенности блондинку напрягало то, как Джером вела себя по отношению к собственному брату, который со временем даже начал отвечать на неоднозначный флирт — слишком странно, пугающе и совсем не так, как должны обычно поступать родственники, скорее как Экко. А может, отпускать пошлые шутки в адрес другого, садиться на колени, гладить чужую руку чересчур интимно и, прижавшись, обнимать за талию, у них принято, а девушка чересчур подозрительна? Говорить об этом с Джереми она не шибко хотела, ведь у того и без нее проблем и обязанностей по горло. Но с каждой секундой, с каждым часом, Экко невольно начала ощущать себя лишней среди двух огней, двух скал, которые вот-вот задавят её, словно какую-то жалкую букашку, даже несмотря на то, что она по прежнему продолжала спать с Майей и любить его: любил ли он девушку — это был вопрос, возникающий у Экко намного чаще обычного, начиная ещё с того момента, когда Джером в первый раз бесцеремонно ворвалась в чертов кабинет инженера, тут же захихикав от увиденной картины: они голодно страстно целовались, вот-вот собираясь перейти к более открытым действиям. «Ай-Ай, как не прилично, голубки.» — Экко тогда показалось, что в женском голосе отчетливо прозвучала зависть и ревность, пахнущая кислым цитрусом, от чего внутри поднялось позабытое удовлетворение самим собой. Раздается резкий писк пришедшего уведомления на телефон, и Экко, сидевшая в практически в темной темноте на кровати, и готовящаяся уже ко сну, лишь поморщилась: желание узнать сумасшедшего адресата, что побеспокоил ее в столь поздний час, у девушки не нашлось. Она лишь терпеливо продолжила мазать собственные руки кремом. Писк повторился буквально через несколько секунд, заставляя Экко раздражённо выдохнуть и всё-таки взять, ставший ненавистным за столь короткий срок, гаджет во влажную ладонь. «Звезда моего шоу»: Мне нужна помощь. Горело на экране ярким белым цветом собственноручно придуманное имя возлюбленного, от чего девушка напряглась: сколько она помнила Джеремайю, так он ей не писал ни разу. «Звезда моего шоу.»: Сейчас. В моей квартире. Блондинка даже не успевает ответить, как тут же поступает следующее сообщение от абонента, и он уходит из сети: Экко спрашивает у него, что именно случилось, но тот словно испарился, больше никак не реагируя. Она, не теряя больше ни секунды времени, пытается как можно быстрее одеться, не собираясь оставлять Джереми в возможной беде, которая по ощущениям должна была оказаться подставой, но и проигнорировать девушка не могла. Вскоре Экко уже мчится по ночным еле освященным улицам и продолжает звонить Джереми — тот все ещё не спешил брать трубку, заставив чужую руку нервно сжимать руль и царапать его мягкую обивку ногтями. Конечно, Джеремайя силен и может постоять за себя в случае чего, но что, если рядом не окажется ножа или любого другого средства обороны, а убийца окажется ловким и... Экко прикусывает губы, ощущая вкус металла во рту, и нажимает на педаль газа, дабы как можно быстрее оказаться в доме у босса. Она в спешке паркуется у обочины и бросается к высоченному металлическому забору, за коим скрывается небольшой, но богато обустроенный как внутри, так и снаружи, дом Джеремайи, что спроектировал его самостоятельно. Но девушка рассматривает тот не долго, вскоре переключая внимание на дверь и посторонние звуки: Экко достает запасные ключи и открывает ворота, аккуратно проникнув на чужую территорию, плавно движется в сторону входных дверей. Она поднимает голову вверх и с удивлением замечает горящий свет на втором этаже, где происходили какие-то уж слишком спокойные действия для борьбы или возможного убийства: разбитых окон других следов проникновения так же не наблюдалось. Что-то не так. По-хорошему нужно уйти, пока не стало поздно, но в Экко вдруг загорается нечто губительное глупое — любопытство. Девушка выуживает собственный пистолет и на пробу дергает ручку, на что та лениво поддается, давая доступ к новой локации: её тут же встречает затемнённый коридор, что привыкшее зрение не останавливает. Блондинка решает не останавливаться, и уже медленно поднимается на другой этаж, откуда еле слышны звуки, похожие на стоны, от которых Экко невольно бросает в дрожь: они принадлежат Джереми и никому другому, но вызвала их не она. Губы сжимаются в тонкую линию из-за ярости, и девушка ускоряет практически беззвучный шаг, желая как можно скорее оказаться там. Экко была готова убить ублюдка, напавшего на Майю, была готова увидеть его веселый взгляд и услышать смех, намекающий на то, что мужчине удалось ее разыграть, но никак не двое потных тел, занимающихся сексом. Блондинка приоткрывает рот и просто наблюдает за открывшейся перед ней сценой: Джером тяжело дышит и шепчет грязные пошлые слова на ухо брюнету, что похабно стонет, распластавшись на кровати, пока инородный пластмассовый член проникает внутрь него — порочно и ужасно грязно, но к собственному ужасу Экко почему-то ощущает совсем иную смесь чувств: возбуждение и воспламенившуюся страсть. Удивлял и тот факт, что с ней Джеремайя ни разу такого не делал, да и она, признаться честно, не предлагала — время не позволяло. Вдруг зеленый взгляд перемещается на неё, разрушая задумчивое состояние, а довольная ухмылка раскрывает чужие тонкие губы: старшая Валеска начинает двигаться быстрее, чем раньше, вынуждая Майю начать вскрикивать громче. В мозгу Экко тут же, словно домино, падают деревянные дощечки, постепенно производя вполне логичную цельную цепочку всех событий, начиная от загадочных сообщений и заканчивая нарочно открытой дверью спальни. Блондинка сжимает ладони в кулаки, не замечая, как протыкает собственную кожу ногтями, из-за охватившей разум ревности: Джеремайя, прекрасно зная реакцию подопечной на это, бесстыдно врал, а Джером пользовалась возможностью. Ей хотелось кричать. Ей хотелось прямо сейчас выпустить пулю в лоб этой тупоголовой шлюхе, что, увы, не оказалось возможным. — Ну? Чего медлишь, дорогая, — произносит Джером и, пробегаясь рукой по чужой спине, хватает за волосы и поднимает голову брата вверх, что тут же встречается затуманенным взором с растерянным и озлобленным кофейным, на удивление, успокаивая. — Он хочет тебя. Экко хрипло выдыхает и распахивает глаза из-за неожиданности; замечает то, как малиновый рот ей через силу улыбается. — Иди к нам... — Между стонами произносит он и вцепляется подрагивающими пальцами в простыни. Блондинка облизывается и в нерешительности переминается с ноги на ногу — ей нужно испытывать ненависть и боль, но она лишь желает одного: выполнить чужую просьбу, вкусить новый плод и ощущения. — Давай, детка.. Экко смелой и твердой походкой идет внутрь с прямым намерением доказать о собственной персоне обратное: девушка должна показать в полной мере незамысловатому зрителю, что Джеремайя так же принадлежит и ей. Только ей. В ноздри ударяет запахи сразу двух смешавшихся туалетных вод: кислая вишня с корицей и древесно-кедровый подтон с легкими нотками грейпфрута — оба нещадно дразнят обоняние своей несовместимостью, заставляя блондинку сглотнуть, но не отступить, а встать на пару шагов ближе к злосчастной кровати. Она несколько мгновений завороженно наблюдает за чужими действиями и протягивает руку, которая до сих пор была липкой и пахла цветами из-за крема, нанесенного на нее, вперед, касаясь кожи лица Джеремайи. Тот отвечает и плавно поворачивает голову в её сторону, горячо прерывисто выдыхая прямо в голую ладонь. Экко вдруг понимает, что совсем забыла о другой Валеске, которая находилась здесь — для нее стал важен только этот взгляд, говорящий разом обо всём. Блондинка, не отрываясь от него, аккуратно залезает на постель, погружаясь в знакомую до боли мягкость перин: именно здесь началось это — слияние двух потерявшихся исстрадавшихся душ. Девушка не видит, но слышит, как Джером, возвышающаяся над ними, усмехается, ладонями изящно проводя по бледным подтянутым бокам, и кончиками пальцев щекоча их: Майя удовлетворённо мычит и прерывисто стонет, когда очередной мощный толчок попадает прямо по простоте. Экко стреляет в нее убийственным взглядом, но не отступает, а проводит по нижней губе, надавливает на нее большим пальцев и проникает в рот сразу несколькими: она прикрывает глаза, когда ощущает теплую мокрую плоть, язык которой скользит по фалангам, старательно те вылизывая. — Такой покладистый для меня, — тянет блондинка и мягко щекочет ребристое небо, от чего он в очередной раз мычит: старшая Валеска лишь коротко улыбается, принимая чужой ответный вызов. Джером прижимается грудью к его спине и, схватив руками за талию, заставляет встать на колени: Майя отстраняется от Экко, дрожит и еле держится на разъезжающихся коленях, забавно жмурясь от удовлетворения. Единственное, что удерживает брюнета от падения — вцепившиеся в него ладони. В любой другой момент блондинку бы обязательно поразил тот факт, что два разных пола оказались одинаковы по силе. Рыжеволосая ведет ладонью по его груди, дразня пальцами соски, смотрит не отрываючи прямо на блондинку, которая лишь сцепляет зубы: она ее испытывает, будто каждый раз спрашивая:«Что ты сделаешь на этот раз?» И Блондинка снова ведётся на это — девушка подползает ближе и чуть ли не жмется к Джереми, наконец накрывая чужой малиновый рот собственным: мужские ладони зарываются в её кудрявые локоны то гладя, то сжимая, из-за чего Экко несдержанно стонет и вскидывает бедра, потираясь пахом о налитый кипящей кровью член. И тут все тщательно выстроенные тормоза в мозгу срывает, словно по волшебству: она проводит пальцами по мягкой коже торса, оглаживает красную головку; надавливая на уздечку, заставляет мужчину рвано выдохнуть; опускается еще ниже, и ловко ныряет под яйца. Экко отрывается от чужих ненасытных губ, что тут же вгрызаются в её шею из-за потери контакта, и оттягивает край его хорошо растянутого сфинктера, медленно входя сначала одним пальцем: чужие зубы неожиданно сильно прокусывают кожу, и блондинка ахает, дёргая занятой рукой. Их дыхание смешалось воедино, превращаясь в теплый плотный пар, а конечности переплетались и лихорадочно разъединялись на протяжении всего акта: блондинка ничего не видит перед собой, потому что в глазах взрываются мириады звезд от возбуждения, но чувствует, слышит. Она начинает двигаться, постепенно подстраиваясь под ритм Джером и добавляя еще несколько собственных пальцев, продолжает тереться о стоящий колом пенис. Внутри все пульсировало, нещадно давя на нервы и скручивая желудок в болезненно приятных спазмах: Экко невольно запрокидывает голову, но цепкая ладонь возвращает её в прежнее положение и вынуждает встретиться с льдистыми глазами. — Великолепная, — шепчет брюнет и с нежностью оглаживает скулу, от чего девушка невольно смущается и улыбается шире: сейчас на ней не было ни макияжа, ни красивой прически, но Майя все также продолжал ею восхищаться. Как же она глубоко заблуждалась на его счет. — И такая мокрая, — добавляет инженер, проглатывая лишние звуки и, не давая должным образом Экко отреагировать на это, касается широкой ладонью набухшего клитора: блондинка неожиданно толкается вперед всем корпусом и хрипло мычит, соглашаясь. — Джереми...! — Она задыхается, когда чужие пальцы начинают интенсивно массировать её половые губы, затрагивая все нервные окончания: кариеглазая ускоряется в ответ, краем сознания подмечая, что оба близнеца уже находятся на грани. — М... Майя, — вторит той Джер, совершая хаотичные, но глубокие толчки с опущенной головой, пока ладони царапают бледную кожу, грубо несдержанно сжимая: секундой позже Валеска встряхивает головой, заставляя несколько волос прилипнуть к влажному лицу. И вдруг на все помещение раздается мужской протяжный стон, будто соленая карамель, политая застывшим сладким шоколадом, создает некий контрас, закономерность: Экко содрогается из-за чужих яростных движений и, вытащив из измученного тела руку, обмякает, упав на спину, после чего следует и сама Джером. Но девушка видит два тела размыто, находясь где-то далеко не здесь. Она закрывает свинцовые веки, погружаясь глубокий сон. Когда Экко находится уже в полубессознательном состоянии, то в голове пробегает единственная забавная мысль:«Старшая Валеска и в правду не плоха.» Девушка лениво отмахивается, позволяя той остаться на время в своей голове, и, наконец, засыпает.