Темный дым окутывал и без того душное помещение. Множество людей скользило в экстазном танце, предаваясь музыке. Минхо был обычном прилежным студентом и маменькиным сынком, так что он забыл в таком диком месте? А все из-за одного человека, который должен скоро выйти на небольшую сцену, освещенную самыми лишь прожекторами и готовой для того, чтобы на ней дали жару. А он умеет.
Этот человек уже успел попить немного крови парня, заставляя его ревновать к каждой фанатке, противно липнущей к нему. Он отвечал на письма, раздавал автографы налево и направо, и даже не отказывал в случайных знакомствах. Жуткий бабник, так бы сказал Ли, но нет — он ему так нравится, что Минхо уже просто не может и готов даже стать на колени перед этим человеком, делая все, что тот прикажет, даже если ему и придется отсосать.
Минет для него был чем-то далеким от совершенного удовольствия. Казалось, что во всех фильмах и сериалах то и делают, что симулируют и выплевывают за камеру. Ли пытался не раз — цеплял таких же заучек, как и сам, и тихонько стонал с членом во рту где-то за дворами, в лифте и даже в этом самом ночном клубе, где и находится сейчас. Но все ему было не то. Все были не те.
Они попросту не были им…
Его пальцы завораживающие, они так хорошо проходятся по каждой струнке, заставляя их выгнуться, поддаться его а настрою — они даже стонут как-то жалобно под этим напором. Губы сердцевидной формы напевают, хрипят и рычат какую-то очередную хитовую песенку, а по спине, украшенной стразами, стекает пот, липко касаясь кожи. Он мог заставить впасть в транс, заставить всех замолкнуть или же наоборот — поднять шум на всю Корею. Даже парни иногда заглядывались на его талию, слишком уж тонкую, словно у девчонки лет семнадцати, а некоторые из команды тихонько надрачивали под аккомпанемент гитары, уж точно завидуя этому инструменту, который держат эти изящные руки.
Он был молодой легендой, покорившей сердца многих молодых людей, в особенности девушек, конечно. Но они все не знали, какой он мог быть за кулисами. Может, он пьет каждый день или даже употребляет что-нибудь? Розовые очки упрямо не хотели ломаться. Вот уже кто-то откровенно громко шепчет, что Минхо совсем ебнулся, придя в таком наряде в клуб.
— Он только опозорится перед ним, и его вышвырнут прямо из зала. Хах, я бы сняла это на память, — вот же сучка выкрашенная! Но ей точно сегодня не повезло — на ботана смотрят все в этом зале. Сегодня пришла сиять новая звезда, старающуюся не затмить другую, которая вот-вот появится.
— И что бы я без вас делал, друзья… — вздохнул он, в очередной раз одергивая себя за рукава и поглядывая назад, не пялится ли кто-то слишком на его оголенную спину. А там явно было на что смотреть, кроме как гусиной кожи и светлого оттенка тела.
— Хо, это было лучшее твое решение, — поддержали его ребята. И вправду, он бы так и не решился на отчаянный шаг, который хочет наконец-то сегодня преодолеть, сделать. Шаг к нему. И шаг в пропасть.
«Сука… но это платье…»
Это было платье его сестры, Минджи. Красное, бархатное, такое легкое и с такими нелепыми, на его мнение, вырезами, что совершенно ничего не прикрывали а лишь наоборот, подчеркивали каждый изгиб. Блестки усеяли каждый его миллиметр, заставляя сиять парня на весь зал, и так освещенный, даже под цвет его образу, словно нарочно.
— Я выгляжу словно проститутка-транс…
— Заткнись, и слушай. Уже сколько можно себе усложнять жизнь? Столько месяцев и зря? — недоуменно покачал головой его друг, обнимающий своего парня за плечи. Ли поморщился от его тона, но не отрицал его правоты — тот был громким и драматичным, но рядом с ними Минхо не чувствовал себя одиноко в таком наполненном людьми месте, где, однако, и никого одновременно и не было. Они были словно тенями, снующими туда-сюда…
Ли Минхо, вырядившийся в откровенно нелепый наряд, в который заставил его влезть лучший друг Хёнджин с его парнем Феликсом, который, собственно и занимался тем, что держал магазин брендовой одежды и ради лучшего друга парня сделал максимальную скидку — подарил.
Ну как, это было с самого начала для Минджи, честно. Но она его убьет, если узнает, что случилось с её платьем. Может, оно сегодня будет забрано самим…
— И попробуй только не закадрить его в этом платьице, — игриво шепнул веснушчатый, наклоняясь через своего парня, чтобы тот не услышал таких горячих ноток в его тоне, и ободряюще сжал коленку.
Этот Феликс… жесткий флиртун. И как только Хван терпеть может его поведение? Впрочем, они потом довольно страстно мирятся, когда все же ссоры не избежать, и скоро Ли придется надевать специальные беруши для ушей. Кролики и все. Хотя его самого так называют из-за зубов. Противно…
Но сейчас он был точно не кроликом, разве что Бакс Банни после спортзала и в алом платье. Да-да, ради рокера мечты можно и в форму назад придти.
Зубы пожевывали нижнюю губу в попытке заставить кровь обратно прилить к ним, чтобы вернуть естественный бордовый оттенок. Внезапно в мякоть впились клыки — и вот губа уже была раскромсана, словно по ней кулаком дали. Может, это хоть разрушит слишком ванильный вид как для парня. Язык на пробу лизнул — и на нем осталась свежая кровь.
Все смотрели на него. На каждое его лишнее движение и выражение лица. О боги, хоть бы не провалится прямо на месте и не упасть спиной на пирамидку из шотов текилы. Кстати, нужно влить в себя хотя бы литр чего-то да покрепче, чтобы былая уверенность вернулась, когда его ещё дома красили и наряжали, словно куклу Барби.
Минхо хотел провалиться от всех этих взглядов, обращенных к нему. Они для него были такими… разными. Бездушными, дешевыми, откровенно раздевающими. Но ни в одном не было желанной глубины. Шатен велел бы всем завязать глаза, лишь бы на него смотрел только тот, от кого его сердце горит желанием выпрыгнуть из груди. Тот, чьи пальцы перебирают не только струны гитары, а и струны самой души парня. Но в университете ещё ни разу карий взгляд не ловил чужой, полон безответных эмоций.
— Как тебе здесь? — сквозь звуки восторженной толпы крикнул ему практически в само ухо Хёнджин, пьяно улыбаясь. Он держался за Феликса, хихикая, как девчонка. Его прилипшие ко лбу волосы блестели от геля и блесток. Именно Хван взял на себя полную ответственность привести в порядок лицо Минхо, сделав из него настоящую конфетку — стрелки из красного глиттера, алые губы, намазанные вишневым блеском, румяные щеки… невозможно было не налюбоваться!
— Мне не до конца понятно, что я чувствую… я так откровенно выгляжу?
— Очень горячо. Если бы не было у меня Джинни…
Минхо положил палец на чужие пухлые губы, слегка оттягивая. Флиртовать в ответ можно, но аккуратно — Хван совсем рядом.
— А ты быстро учишься, Хо, — ехидная улыбка расползлась по лицу Феликса, и он слегка мазнул языком по подушечке пальца — быстро, невесомо, но ощутимо. Мурашки поползли по мокрой от пота спине. Ли-старший немного расслабился и, покачиваясь в такт мелодии, сказал:
— Я знаю, что ты его любишь. Но позволь мне сегодня расслабится вместе с вами?
— неуверенно спросил он.
Феликс вспомнил, как они однажды по пьяни переспали все втроем. Это было неожиданно, совсем не запланировано, но Минхо словно заново ощутил, как кровь закипела в венах, в штанах — окрепло, а к щекам и губам прилило. Снова почувствовался вкус смазки во рту и на поясницу ощутимо надавило.
— Это было один раз… но это был лучший раз, который у меня был когда-либо. Но я рад, что мы все же остались друзьями.
— И я, Хо. И я… — прижался к нему на минуту Ли. Вот и тут подоспел его парень, взъерошенный, но довольный — его глаза отражали яркие огни клуба. Феликс сразу поменялся в лице и просиял, словно маленькое солнце среди ночи. Длинные пальцы сразу же впились в тонкую талию веснушчатого, притягивая к себе, заставляя вдохнуть запах любимых свежих духов.
— Если он тебя отошьет, я ему морду под сливу разукрашу, — подмигнул Хван и потянул Феликса на танцпол, желая окунуться с любимым в атмосферу музыки.
Ли улыбнулся. Он остался один, но со своего места ему открывался отличный вид на всю танцплощадку и людей, чуть не раздевающих друг друга в порыве страсти. Джин и Ликс танцевали в самом центре, и все вокруг не могли оторвать глаз от того, как же эти двое прекрасно дополняют друг друга в танце. Сразу было видно, что они встречаются.
Он был так рад за своих друзей. Он был счастлив, что их мимолетная связь не разрушила а наоборот, укрепила их отношения. Шатен не любил вставать между двоих влюбленных, а Хёнджин и Феликс ассоциировались у него с огнем и водой — Хван распалялся, а Феликс сразу же тушил пламя.
Мысли полностью взяли в оборот парня, и он прикрыл глаза, не обращая внимания на то, что в здании крики и музыка стали громче на пару октав.
…
Минхо не сразу понял, о чем говорит ведущий, вышедший на сцену. Он не сразу понял, что дымка наплыла на потемневший зал и как на сцене загорелся один прожектор. Он не чувствовал своих ног, когда они несли его ближе, ближе к сцене. Он просто смотрел, как на неё выходит тот, ради которого все здесь и собрались.
Хан Джисон.
Этот черт умеет петь так, что задевает все органы внутри, раскрывает коконы и выпускает наружу бабочек. Толпа сделала волну в такт музыке, а Минхо лишь зачарованно смотрел в эти полные звезд глаза. Их взгляды внезапно пересеклись — и дыхание сперло кажется у обоих.
Хан Джисон посмотрел на Минхо. И так, что ноги хотели подкоситься, а член — затвердеть до боли. Как же он хорош, как же он владеет собой правильно. Да его все хотят! Но нужен ли ему кто-то такой… он нужен ему или нет?
Минхо толкнули под локоть. Хёнджин.
— Послушай, что он поет.
Малыш в красивом платье
Со мной на афтерпати
Время признаться в любви
— Признайся в любви, — вторили ему друзья. Ли не понимал, к чему это все, он уже был красный словно рак, так ему было неловко и… приятно до чертиков.
Почти все время Хан облизывался отчего-то, так языком проходясь по своих губах, так хорошо перебирая пальцами гитару, что Ли не выдержал этого эмоционального давления, которое он оказывал, и поспешил удалиться в уборную - исправлять свой стояк.
Как же хотелось вместо своей ладони ощутить, как чужие, поменьше, но покрепче охватывают его ствол, проходятся по каждой венке, сцеловывают капельки пота, скулят на ухо и тяжело дышат в губы. Губы, покусанные от чужих зубов, а не от собственных.
Минхо кончил так ярко и сильно, что не заметил, как забрызгал стену в кабинке и так и вышел мыть руки, а белесые капли остались стекать по темному кафелю…
Но он на этом
не закончил...
* * *
Незаметно прошло время. Джисон умывался после своего выступления, и тут хлопнула дверь в туалет. Он обернулся, и не успев ничего сказать, как его тело столкнулось со стеной у зеркала. Дух выбило, а чужие губы напротив так близко прошептали следующее:
— Ты мне нравишься.
— Ты кто, маленький…
Но ему закрыли ладонью рот. Губы вцепились в мягкую плоть ладони, оставляя след, а Джисон запыхтел, отвернул голову, но её сразу же зафиксировали так, что глаза обоих смотрели друг в друга так близко… И следом Минхо поцеловал, оставляя на рокере не только отпечаток помады, но и свою метку. Точку невозврата.
Потянулась ниточка между зацелованных до одури губ...
Целовать свою мечту оказалось ещё приятней, чем Минхо думал. Он мог творить с ними даже большее, на что мог рассчитывать в своих влажных фантазиях, и он делал все, что они ему давали. Надавливая на подбородок, обхватывая шею… Язык скользил все глубже, все больше места собой меча. Хан прошипел, когда парень прокусил ему губу, кромсая ее до крови. Прям как у себя.
— Да кто ты такой вообще? Ещё и пидор, тьфу, — в лицо Ли все же прилетело, смачно, но не слишком-то больно.
— А ты уйди, если не нравится. Или же, — шепот коснулся уха, — будешь умным рокером и останешься. Поиграешь на мне? Я так и не увидел конец…
Его затащили в кабинку. Минхо врезался в стенку, ощущая, как что-то влажное пачкает его оголенную спину. Сука… это же...
— Так вот почему не увидел… — рассмеялся Джисон. Он вытер рукавом остатки спермы и слизнул самой кончик пальца. Ли почувствовал, что в его штанах снова скоро станет тесно.
— Так нравится, как я играю, маленький? — подбородок встретился с чужими проворными пальцами, чуткими и чувственными. Минхо улыбнулся в ответ.
— Очень. Но я все же лучше.
— Проверим, маленький. Становись передо мной на колени.
Минхо долго не ждал и уже расстегивал, стоя на коленях, чужие джинсы, трясь щекой о них. Хан снова прошипел, словно кот.
— Не томи долго. Я хочу услышать, как ты звучишь, какова твоя мелодия…
Лизнув головку, Ли незамедлительно протолкнул её дальше, в горло, сразу же обхватывая ладонью ствол, сжимая бедра. Он старался как можно больше расслабится, как его учил Феликс. Вот и пригодился его опыт в этом деле.
— Сука, ты можешь просто взять меня за голову, как тебе угодно? — в его волосы впились и начали насаживать на себя в немедленном темпе, и уже слюна стекала на подбородок Ли, а Джисон сдувал кудри с лица, наматывая чужие на пальцы.
Ли отстранился через пару минут, осматривая проделанную им работу. Хан сидел, его член стоял ровно, тяжело ощущался в ладони и налился кровью. Парень сам закатил глаза и откинул голову назад, дыша прерывисто.
— Нравится то, что ты видишь? Что же ты со мной успел сделать, маленький…
Его подняли и сразу же насадили на себя. Минхо вздрогнул, застонал от такого порыва, и окольцевал чужую шею. Их губы снова нашли друг друга. Хан и сам не смог сдержаться и стон слетел с его губ, будучи пойманным чужими губами.
— Давай, маленький, двигайся.
Минхо не знал, откуда взялась такая уверенность, но он принялся совершать движения, приближаясь к телу, проводя рукой по прессу, напряженных жилках на шее и оставляя мокрые укусы. На нем самом уже было множество засосов, но не очень ярких, что мало его радовало.
— Выеби меня так, мой любимый рокер, чтобы я больше не мог ни на кого смотреть…
Хан Джисон сдержал свое обещание. И как только их не слышал весь клуб. До появления этого парнишки все шло как обычно, но… они теперь все узнают. Теперь весь Сеул узнает, что Хан гей.
— Жалеешь? — уже выходя, спросил Минхо. Кудрявый отмахнулся то ли от него, то ли от собственных мыслей, и закурил сигарету. Дым выпустил наверх, заставляя его раствориться на потолке серой дымкой.
— Пошли со мной, — коротко ответил он.
Восторженная толпа снова закричала, увидев своего кумира. Джисон прокашлялся, подходя и настраивая микрофон. Послышался его голос.
В это время за кулисами стоял Минхо, волнуясь, как никогда. Что задумал этот коварный человек?
— Вы не знали до этого дня ничего обо мне, как о человеке, обычном парне. Но сегодня… я дам вам это увидеть, — он махнул рукой в сторону Ли, и тот, рассматривая все вокруг, неуверенно поднялся на сцену к рокеру. Тот обнял его сразу за плечи, прижимая к своему.
— Знаете, я… а к черту объяснять. Сейчас сами все увидите.
В губы Минхо сразу же впились, да так, что он не успел сразу отреагировать и стал истуканом, но тут же чужой язык принялся толкаться в полость его рта, и Ли сдался. Его губы начали лихорадочно скользить по другим, оттягивая на себя , захватывая талию и вжимая в свое тело. Толпа сошла с ума: кричала, чем-то даже бросалась… Вспышки камер, телефонов, плач, смех и восторг — все смешалось, пока парни словно заново изучали друг друга. Они отстранились лишь через пару минут.
— А теперь, — с лукавой улыбкой произнес Джисон, — бежим!
И они сбежали, держась за руки, смеясь как умалишенные, но весело и даже счастливо. Хан наконец вдохнул полной грудью и ощутил свободу на своих плечах.
— А теперь куда?
— А теперь туда, где нас ещё не было.
* * *
— Джинни, может мы тоже так, как они…
— Хочешь, чтобы в меня тухлые яйца бросали? Любишь ты меня однако…
— Я покажу тебе сейчас, как сильно люблю. Стань ко мне задом. И теперь уже Хван застонал, ощущая, как его парень входит в его податливое тело.
— И я тебя, милый.
