Дым со вкусом мандарина

      Пока на западе сходили на нет гуляния в честь католического рождества, здесь, в России, начинались новогодние празднования, столь обширные, что даже среди заграничных селебрити считалось своеобразным подвигом пережить всю неделю гуляний. Пик веселья и искренних пожеланий приходился на тридцать первое декабря, когда домашние и служебные посиделки сливались в единый праздничный фронт. Вот и сейчас в недрах комплекса Москва-сити провожала год внушительная компания из местных и заграничных музыкантов, актёров и певцов, а хозяином этого разгула был не кто иной как сам вокалист Раммштайн, Тилль Линдеманн.        Корпоратив, на который он созвал едва ли не всю эстраду по обе стороны океана, был не только в честь уходящего года, но и для празднования завершившихся съемок фильма, который немец сам срежиссировал. Тилля, сказать по правде, тянуло попробовать себя во множестве творческих течений, и наконец-то его загребущие руки дошли до кинематографа. Конечно, и раньше под его руководством выходили невероятные клипы и короткометражные произведения, но душа требовала масштаба.       Несколько бессонных ночей за сценарием и частые советы с лид-гитаристом родили сценарий весьма добротного арт-хауса на тему порочности людей и шокированной этой самой порочностью нечисти. В поисках актёрского состава Линдеманн не стал прибегать к именитым мастерам кинематографа, а кинул клич среди коллег-музыкантов.       По сути дела, это был бартерный обмен: Тилль получил каст мечты, а каждый откликнувшийся приобрёл шанс распопуляриться как никогда. Конечно, кому-то пришлось мириться с наличием на одной сцене людей, отношения с которыми оставляли желать лучшего, но машина творчества была уже запущена. Да и потом, кому в здравом уме придёт в голову устраивать разборки, когда режиссёр всё время на площадке, бдит за каждым кадром и каждым жестом.       Сначала, когда итоговый фильм только-только оказался в сети, на него никто не обратил внимания, посчитав шуткой существование столь гигантского проекта. Но на следующий день рейтинг взлетел до небес, и Тилль уже рассылал приглашения на вечеринку, дабы отпраздновать это дело как следует.       Вот и сейчас главный массовик-затейник в костюме деда Мороза рассекал толпу веселящихся с мешком подарков, и никто не мог сказать наверняка, достанет ли он в эту секунду бутылку дорогого коньяка или же большой резиновый член нежно-розового оттенка. Гости же ничуть не отставали от короля вечера, чтя традиции карнавальных празднований и приодевшись в самые разные личины от исторических личностей до мифических существ.       Среди этой разномастной толпы было и несколько весьма… выделяющихся личностей. Вряд ли вы ожидаете на тусовке в честь успеха фильма увидеть кинокритика, что этот самый фильм ткнул в его огрехи, но Линдеманн настоял на присутствии здесь легендарного в своем роде БэдКомедиана, что единственный сделал обзор на его творение. Собственно, и сам Евгений не мог ожидать, что вместо очередных попыток заткнуть его режиссер напишет ему благодарственное письмо за откровенное мнение и даже позовёт провести новогодний вечер в его компании. От таких приглашений не отказываются, поэтому в крови Баженова уже плескался коктейль из алкоголя и эндорфина, а из-под фуражки сотрудника нквд глядели на собравшихся блестящие умные глаза. Да, Тилль почти что настоял на том, чтобы кинокритик посетил его вечер именно в этом своём амплуа, указав в письме, что это будет исключительно замечательная шутка. Женя отказывать не стал, почему бы раз в год и не сделать так, как просят.       Вокруг отдыхали музыканты в основном американского и британского происхождения, и Баженов мог бы поклясться, что его жизнь после двух дней интернетного сёрфинга информации обо всех хитросплетениях чужих рабочих отношений явно прежней не будет. Сначала то и дело косились друг на друга вокалисты открыто и не очень враждущих групп, но обаяние Линдеманна и литры алкоголя быстро настроили атмосферу праздника.       До курантов оставался где-то час, все пили на брудершафт, желали друг другу платиновых альбомов и побольше проданных билетов, и заключали договора на фиты. Конечно, хороший вопрос, как много из них останутся в силе, когда все протрезвеют.       — Фух, ну и шабаш, я на воздух, — Женя отпил что-то похожее на виски прямо из бутылки и, расстегивая на ходу тяжелый кожаный плащ, вышел в прохладный и относительно тихий тамбур.       Сразу же в нос ударил запах мороза и свежести, так необходимый после нескольких часов плясок в густом воздухе корпоратива.       — Что, сгорел на тусовке, БэдКомедиан?       Нынче даже в коридорах здания было тесно, как понял Женя. Компанию в этот раз ему составлял, как его удачливо назвал в своем же обзоре Баженов, живое воплощение западных мемов про Огайо, Энди Бирсак, вокалист группы Блэк Вейл Брайдс. Парень прибыл в сопровождении своих коллег почти к самому началу тусовки и первое время кидал взгляды, полные непримиримой ненависти, на бывшего басиста и фронтмена пасшихся неподалёку британцев, но после трех бокалов не то водки, не то джина с соком повеселел и, кажется, был готов любить весь мир.       Как и все вокруг, Энди тоже был в костюме, предпочитая в этот раз вспомнить свой образ из Чёрного Легиона, собственного музыкального фильма, который наверняка тоже получит свою порцию популярности.       — Кто бы говорил, доказательство существования криптидов, — ответил Евгений, прикидывая, как это тело не промерзает, будучи в кожаных штанах и тонкой сетчатой футболке на худых рёбрах.       Бирсак был бы не Бирсаком, если бы не попытался пободаться с БэдКомедианом, когда тот выпустил свой полный колкостей обзор. Не то что бы это был полный разгром, но самолюбие Энди было задето, и только вмешательство Тилля предотвратило возможный скандал.       — Ну и язва же ты, Баженов. Даже в честь праздника не можешь держать язык за зубами, — фыркнул Энди, делая очередную затяжку.       Баженову со стороны музыкант из-за специфического наряда, откровенного излишка макияжа и характерной позы с опорой на стенку представлялся сейчас на пьяные глаза лицом с откровенно низкой социальной ответственностью, хотя вслух это сказано не было. Не хотелось встречать Новый Год в ругани, а то этого добра Жене и так хватало с головой.       — Лучше быть язвой, чем снежинкой. И дыми в противоположную сторону, ты здесь не один, — БэдКомедиан прикрыл лицо рукой в кожаной перчатке.       — Коммунистов спросить забыл, — ответил Энди, даже не глядя в сторону собеседника.       Как узнавал Баженов, Тилль заставил весь свой актёрский состав выучить русский, и сцены снимались в двойном дубляже, поэтому Бирсак сейчас так забавно картавил и путал звуки, пытаясь ужалить кинокритика на его же языке.       — Сталина на тебя нет, Бирсак. Таких, как ты, в тридцать седьмом году за яйца к фонарям подвешивали, чтобы повыше было, — вздохнул картинно оскорбившийся Баженов, не забывая краем глаза следить за американцем.       Энди же потушил и без того выкуренную сигарету и повернулся. Но не к выходу, а прямо к Жене. Лицо Баженова обжег крепкий табачный дым, чей аромат плавно перетекал в пьяном мозгу в слова:       — А у Вана Даркхолма хороший вкус. Ты действительно очень красивый мужчина, Плохая Комедия.       Энди, совершенно игнорируя возможность получить по своей и без того сломанной физиономии, стянул с головы Баженова фуражку, пока вторая рука ловкими пальцами расстегивала этот жутковатый, увенчанный погонами плащ. Евгению бы понять, что дело пахнет очень странными делами, однако человек, который обозрел множество фильмов и пережил множество покушений на свою свободу слова, почти что лишен такого умения, как «бояться». В конце концов, хуже чем «Ёлки» не будет ничего, и если американец хочет побуянить, то пускай. В честь праздника можно.       Бирсак же, окончательно убедившийся, что ему и в этот раз сойдёт всё с рук, взял широкое лицо Евгения в свои ладони и ровно в тот момент, когда со стороны кремлёвской башни донеслись удары курантов, склонился в долгом, неспешном поцелуе. Женя казался широким как стена, будто олицетворением всего под общим названием «Советский Союз», даже парфюм подобрал словно из той эпохи, умопомрачительная смесь одеколона и оружейного пороха.       Под тонкими пальцами скрипел кожаный плащ, который хотелось не то окончательно стянуть вниз, не то натянуть на самый верх, прячась от этих тёмных зеленоватых глаз напротив. Взгляд одновременно и вселенско-усталый, наполненный великим умом, но при этом живой и лукавый, как у исполнителя на пике карьеры, что готов свернуть любой рейтинг и любой устой. Хотя, возможно, дело тут и в той бутылке виски, что была выпита накануне. Энди между делом задумался, что негоже такому именитому блогеру ходить с такой жесткой шевелюрой, хоть и под фуражкой, и стоит посоветовать ему шампунь поновее. Для образа точно лишним не будет.       Что же до Жени, то для него такая выходка была одновременно и неожиданная, и ожидаемая. Почему-то отталкивать обнаглевшего, но такого искреннего в своей наглости музыканта от себя не хотелось. Уж очень хорошо ощущался контраст этих мягких губ и холодной стали пирсинга. Как бы Энди не старался, пахло от него так уютно и по-детски мандаринами и ёлкой. Только удивляли огромные вездесущие ладони, что действовали будто бы независимо от своего словно незамерзающего хозяина. Поцелуй продлился до конца боя курантов и завершился уже в Новом, двадцать четвёртом Году.       — Хех… давай, дитя советской власти, скажи мне, по какой статье меня теперь поставят к стенке? — отстранился Бирсак с фирменной усмешкой, закрывая собой часть вида из окна, где небо расцветало мозаикой праздничного салюта.       Евгений принял этот своеобразный вызов, ведь ударить борзого американца в глаз слишком просто и слишком скучно. Язык сам облизнул небольшую выемку в губе, оставшуюся от чужого кольца.       — Я, конечно, статью не припомню вот так сразу, но вот к стенке ты встанешь прямо сейчас.       Баженов схватил собеседника за воротник куртки и сам взял инициативу, затыкая этот дурной рот второй раз. Повторный поцелуй ничуть не хуже, а, может, даже и лучше. В конце концов, это далеко не самый плохой вариант, который мог бы случиться на корпоративе на пьяную голову.       — Кхем, уважаемые герры, вы как-то весьма странно практикуете искусственное дыхание.       Новогоднее чудо прервалось также внезапно, как и началось. Линдеманн даром что был сам довольно сильно накачен алкоголем, но уделял внимание всем своим гостям, от того и заметил пропажу двоих парней. Конечно, наверняка они могли пойти подышать свежим воздухом или покурить, но Тилль был в ответе за своих гостей, а потому и вышел в тамбур проверить, не стало ли там кому-нибудь плохо.       Как он убедился, плохо тут никому не было, а очень даже хорошо.       — Мама!       Появление Тилля так внезапно напугало целующихся до усрачки, что они так и замерли, вцепившись друг в друга в испуге: Женя в полуснятом плаще, оставаясь в своей любимой черной футболке, и Энди со смазанным макияжем. Что же, Новый Год уже принёс свои сюрпризы. Остается только придумать, как не сгореть со стыда утром, когда праздник выветрится вместе с похмельем.