Метод-2. Одиночное плавание

- Вечер перестает быть томным..., - процитировал Меглин, глядя поверх головы Есении. Она повернулась и увидела въезжающий в ворота клиники автозак. Родион сжал ее плечи, - Давай-давай, пора тебе. Самарин смотрел на отъезжающий голубой "Мерседес" с Есеней за рулём, - Интересная ночка предстоит! - подумал он. Автозак остановился у отдельного крыла клиники, подготовленного специально для "особых гостей". Бергич стоял на крыльце, разглядывая посетителей поверх очков. Самарин направился к нему: - Вадим Михайлович, я Игорь Самарин, новый психолог. Это я обнаружил отклонения в поведении заключённых, и попросил, чтобы более опытный психиатр провел оценку их состояния. А Вы - самый лучший. Извините, если нарушили Ваши планы. - подобострастно заглядывая Бергичу в глаза, оправдывался психолог. Но не это подхалимское поведение настораживало врача. Годы, проведенные среди людей с различного рода нарушениями, научили Бергича видеть эти самые нарушения даже там, где сторонний наблюдатель не заметил бы ничего, отклоняющегося от нормы. Не то что бы молодой психолог был его клиентом, нет, тут что-то другое. Весь его вид говорил о театрализации, но на кого она рассчитана? - Выводите. - коротко ответил Вадим Михайлович и махнул санитару открывать дверь. Санитар, один из новеньких, неловко споткнувшись о порог, бросился открывать решетки. Самарин поднялся в кабину автозака, где в сопровождении конвоя, сидели трое заключённых. Один из них, немолодой мужчина с длинными седыми волосами, повернулся к Игорю: - Приехали, гражданин начальник? - и пронзительно тонко засмеялся. Его поддержал второй, помоложе, с испещренным шрамами лицом. Третий заключённый молча сидел в углу, опираясь лбом о руки, пристегнутые наручниками за поручень над его головой, обмотанной грязно-белой повязкой. Самарин передал личное дело конвоиру, и мужчину со шрамами вывели из автозака, следом за ним - с повязкой. - Чингачгук, тут твой старый знакомый отдыхает. Поздороваться не хочешь? - не поворачивая головы произнес Самарин. На скамью лег складной нож. - А оно мне надо? - снова засмеялся седоволосый. - Ну нет, так нет. - пожал плечами психолог. Только когда он махнул конвоиру - выводить последнего, ножа на скамье не оказалось. Самарин сдержал улыбку. Стеклова сама напросилась в машину Вадима. Все шло по известному сценарию, с той лишь разницей, что он связал ей запястья веревками, растянув на капоте машины. Датчик сработал как положено, и девочки из Школы, взбешенные вероломством учителя, расправились с ним весьма пренеприятным способом, навсегда лишив его возможности функционировать как мужчина. С рассветом, уставшая Есеня доставила искалеченного Вадима к Управлению и выбросила на асфальт, к ногам изумлённого Быкова и бледного Жени. Сил на оценку своих действий просто не осталось. Ей безумно хотелось вернуться в лофт, накатить коньяка, и, завернувшись в плащ Родиона, выспаться. А уже потом привести себя в порядок и съездить в клинику, в надежде, что Бергич даст им возможность хоть немного побыть наедине. Тем более, что в этот раз ей было намного труднее держать себя в руках, - Да кто бы осудил, - думала она, - убей я его здесь и сейчас? Скольких девчонок он лишил жизни! - но, помня о возможных последствиях, боясь разбудить то, что таится в глубине сознания, до крови закусывала губы и сжимала кулаки. - Есень, подожди. - Женя подошёл ближе и оглянулся на Быкова. - Давай быстрей, я устала. - выдохнула Стеклова. - Софью Зиновьевну убили... Есеня опустилась на грязный асфальт: - Как? - После разговора с тобой, я к ней поехал. Ну, чтоб она разобраться с ОКР помогла. Тортик купил... Дверь открыта была, я вошёл, позвал несколько раз. Потом в комнаты заглянул, а она за столом сидит, мертвая... Я группу вызвал. - Осмысловский сел рядом с ней. - Гитарной струной задушили. Днём ещё... - Меглину звонили? - Есеня медленно поднялась, но ставшие ватными ноги, почти не слушались. - Н-нет. - помотал головой Осмысловский и посмотрел на Быкова. - Есения Андреевна, - начал Быков, - Вчера в клинике на Меглина напали трое заключённых... - Что с ним? - едва прошептала она помертвевшими губами. Мир вокруг словно потерял разом все краски, в голове стучали сотни маленьких молоточков, лица стоящих перед ней мужчин расплывались бесформенными пятнами. - Да нормально всё с ним, нормально. - раздался откуда-то сбоку голос отца. Андрей Сергеевич подошёл, и почти силой усадил ее на пассажирское сиденье Мерседеса. Махнул своему водителю ехать за ними. Прежде чем сесть за руль, осуждающе посмотрел на Быкова, - Подождать не мог? Вадим Михайлович напряжённо смотрел на абсолютно спокойного, даже веселого Родиона: - Ты понимаешь, что это по твою душу гости пожаловали? - Понимаю, - с ухмылкой ответил тот, - Вот и проверим, готов ли я к выписке отсюда. - Не нравится мне, ох, не нравится! И психолог этот - из стольких заключённых, выбрать тех, кого именно ты брал. - встревоженно рассуждал врач. - Тут сложно возразить, каждый из них, по большому счету, твой клиент. - Что делать думаешь? Может, охрану поставить? - Бергич взялся за трубку телефона внутренней связи. - Нет. Сам разберусь. Ты только не лезь. - Родион поднялся, собираясь выйти из кабинета, - Пора проверить твою работу в действии. Меглин не спал. Он чувствовал, что его внутренний зверь снова сделал стойку, готовясь к нападению. Все его чувства обострились, казалось, что он чувствует будоражащий нервы запах крови. Шелест шагов по старым, покрытым трещинами плитам коридора вызвал довольную улыбку - сегодня зверь утолит свой голод! Скрипнула дверь, в палату скользнули три тени, и дверь снова закрылась. - Ме-еглин! - раздался высокий пронзительный голос, сопровождаемый вспышкой света зажженной лампы, - Ты где-е? Родион, даже не открывая глаз, нарочито-лениво поинтересовался: - Чингачгук... Хотел что? - Скальп твой, - щёлкая выкидным лезвием ножа, наклонился над ним мужчина, - Сам снимешь, или мне доверишь? Внезапное движение руки, и лампа разлетелась на мелкие осколки, погрузив палату во тьму. Беспорядочно мельтешили, сталкиваясь, силуэты. - Меглин, где ты, с-сука, - прошипел Чингачгук, но споткнулся обо что-то, упал, чиркнул зажигалкой - рядом с ним лежало тело его товарища со шрамами на лице, шея была неестественно вывернута, - Сюда иди! - заорал в бешенстве Чингачгук, вскакивая на ноги. В этот самый миг в его живот впились ножки штатива капельницы, придавливая тело к стене. Один рывок - и ножки распороли кожу, превращая внутренности в кровавое месиво. Воздух наполнился приторно-сладким металлическим запахом крови, зверь торжествовал, чувствуя свое превосходство. Остался последний... Ориентируясь лишь на чутье, Меглин без труда обнаружил его, сидящего на полу возле двери. В тусклом зеленоватом свете луны были видны темные пятна на груди, оставленные, по-видимому, ножом Чингачгука, по ошибке принявшего его за Родиона. Меглин, тяжело дыша, опустился на пол рядом с ним. Закурил. - Ты меня помнишь? - тяжело выговаривая слова спросил Андреевич, в его груди что-то забулькало. - Помню. - А подружку твою, которая меня глаз лишила? Меглин хмыкнул. - Правильно сделала. Я бы сам не остановился, не смог... А теперь они ко мне каждую ночь приходят, все одиннадцать... Есеня одним махом влила в себя половину фляжки: - Как ты не понимаешь, мне нужно туда поехать, - кричала она отцу, - Я должна убедиться, что с ним все в порядке! - Тебе моих слов мало? Поверь мне, сейчас тебе там никто не обрадуется, тем более в таком виде. - убеждал ее Стеклов. Он уже был в клинике, разговаривал с Бергичем и Родионом. Последний и попросил его, точнее приказал - ни под каким видом не пускать Есению. Андрей был с ним абсолютно согласен, но как удержать давно вышедшую из-под его контроля дочь, он представлял весьма смутно. Сейчас его девочка, ради спокойствия и счастья которой он был готов на все, даже смириться с присутствием в ее жизни Меглина, представляла собой взлохмаченную фурию, способную пойти на крайние меры, лишь бы добиться желаемого. По металлическим ступеням прогрохотали тяжёлые шаги, дверь лофта распахнулась, впустив Меглина. Андрей изумлённо повернулся к нему, на лице застыл немой вопрос. - Разговор есть, выйди, я сейчас. - Родион открыл дверь, выпуская Стеклова на крыльцо, повернулся к Есене, - В душ, потом кофе. Не коньяк! Ты меня поняла? Она судорожно кивнула, всматриваясь в его лицо, пытаясь найти ответы на множество беспокоивших ее вопросов в жёсткой линии рта, в строго сведенных на переносице бровях, в глазах, так бесстрастно и требовательно глядящих на нее. Она словно в прошлое вернулась, когда на стажировку пришла, и пыталась заслужить хоть какой-то намек на расположение сурового немногословного следователя. Когда из кожи вон лезла, пытаясь привлечь его внимание всеми известными ей женскими уловками. И вот теперь, она опять стоит перед ним, как девчонка, словно и не было ничего, будто приснилось ей, или привиделось то, что было между ними. И эта этой давящая неопределенность, пережитый ужас за его жизнь, трагическая новость о, ставшей близкой ей, Софье Зиновьевне, весь кошмар этих дней, вылился потоком молчаливых слез. Родион покачал головой, - Позже, все остальное позже. - и вышел, вслед за Андреем. - Что думаешь о Самарине? - сел на ступеньку рядом со Стекловым Родион. - Его проверили - все кристально чисто. - Ну, так же не бывает, - усмехнулся Меглин, - Значит, есть недоработка. - Кандидатуры для Бергича одобрил начальник колонии из более чем десятка представленных. На допросе Самарин утверждал, что понятия не имел, что ты сейчас в клинике - это, согласен, спорно. - Понаблюдай за ним, - Родион закурил, - Неспроста он появился. - Уже. Меня самого это напрягает. - Стеклов всем корпусом развернулся к Родиону, - Меня очень беспокоит Есения. Нет-нет, - поймав изменившийся взгляд собеседника, и прочитав в нем то, о чем никогда не говорилось вслух, - Она не сорвалась. Меглин поднял на него глаза, - Я разберусь. - Надеюсь. - вздохнул Андрей. Есения со злостью расчесывала ещё мокрые после душа волосы. Меглин ей всю душу вымотал! Ну как ее угораздило полюбить такого психа? С ним же как на вулкане, никогда не знаешь, чего ожидать. Нет, может, прав был Саша, кто она для него? Вернувшись в лофт, Родион запер дверь, чего, кстати говоря, почти никогда не делал. Сбросил пиджак и кепку, провел ладонью по волосам. То, что он сумел укротить внутреннего зверя, казалось только усилило его способность чувствовать надвигающуюся угрозу. И сейчас она исходила от Есении. Девушка была в бешенстве, и виноват был, разумеется, он. Проще всего было бы отправить ее с отцом подальше отсюда, подальше от грядущих событий, подальше от него... Так было бы лучше, так у нее, возможно, есть будущее, нормальное, такое, какое он дать не сможет. Есения молча смотрела, как Меглин, будто крадучись, подходил к ней. Медленно. От него веяло опасностью и какой-то обреченностью. Он подошёл вплотную, не отводя от нее тяжёлого взгляда. Золотистые отблески в его зрачках сменились красновато-оранжевыми. Родион неожиданно резко и больно накрутил ее волосы на руку и впился в губы - жёстко, больно, властно, прикусывая до крови. Рука легла на шею, сдавив так, что сознание помутилось. Есения, словно очнувшись, попыталась вырваться, но он, предугадав, бросил ее на кровать, разорвал футболку, прижал запястья над головой... На бледной коже фиолетово-красными полосами отчётливо виднелись следы веревки - недавний опыт поимки маньяка. У Меглина прошел холод по позвоночнику. Ночь в клинике - пустяк, с ним и похуже вещи случались по сравнению с тем, через что прошла его девочка. А он решил ее напугать, причинить боль, заставить ненавидеть себя, наверное, самым страшным, но единственно возможным способом. И если бы не эти синяки, он бы не остановился. А хуже всего то, что она смогла бы это принять. И это тоже..., вместе с ним, и всем прилагающимся к нему безумием. Он опустил взгляд, ожидая и одновременно боясь увидеть в ее глазах страх, боль, ненависть, но, твою ж..., только не нежность... Меглин отпустил руки, намереваясь уйти, но Есения не дала ему этого сделать. Будто почувствовав все его внутренние противоречия, все раздирающие его сомнения, она обняла его и притянула к себе, целуя, шепча что-то нежное, чего он не мог разобрать из-за грохота сердца. Всякий раз Есеня удерживала его от шага, за которым пустота, каждый раз изо всех сил тянула его из тьмы, не позволяя теням сомкнуться. И сейчас, казалось, что даже зверь сдался, став для нее милым домашним монстром. Чем же он - убийца, маньяк, психопат, заслужил ее, с ее любовью, нежностью, способностью предугадывать все его желания, чувствовать его боль и страх, таящийся в глубине сознания. Сейчас он может только продолжать ласкать ее, сводя с ума, не давая соскользнуть в сладкую истому, слушать ее стоны, ловить их с ее губ своими, и самому сходить с ума от ее прикосновений, поцелуев, прерывистого дыхания. Есеня непослушными пальцами пыталась расстегнуть ремень джинсов, которые до сих пор оставались на Родионе. Он, понимая, что уже не выдерживает этой пытки, помог ей, сам избавившись от лишних предметов одежды, испепеляя распростертую на кровати Есению потемневшими от сдерживаемого желания глазами. Сначала резко и глубоко, чтобы почувствовать, чтобы отрезветь хоть на доли секунд, потому что ничего не осознаешь, кроме того, что она рядом; потом плавно, словно в невесомости, желая продлить как можно дольше это ощущение, когда не просто обладаешь, а любишь... А она впивается ногтями в плечи, обхватив лодыжками спину, неосознанно подталкивает его к краю. Ее стоны отпечатываются в подсознании, вызывая ещё более яростное желание; быстрее, сильнее, уже вместо дыхания рычание... и ее крик, ее полет..., подхватывает, совсем обмякшую, и за ней следом, не отпуская, продолжая прижимать к себе... - Меглин, если ты ещё хоть раз попробуешь усомниться в... НАС, я тебя пристрелю. Ты знаешь, я смогу. - с трудом проговорила Есеня, лёжа у него на груди. Родион мягко рассмеялся, - Хорошо, виноват. Что ты хочешь? Она подняла голову, - Я хочу знать..., нет не так, я хочу услышать. И пауза, длинною в вечность... "Что ты хочешь? Хочу быть с тобой, несмотря ни на что! Что ты хочешь? Знать, что ты всегда рядом. Что ты хочешь? Уехать с тобой и забыть весь этот кошмар..." Родион закурил, сжал ее плечо свободной рукой, - Я не могу тебе пообещать, что все будет хорошо. - Это я понимаю, - горько усмехнулась Есения. - И я не хочу навредить тебе… - добавил он с невообразимой тоской и болью в голосе, - но и отпустить не могу. - Ты думаешь, что без меня тебе будет лучше? – и замерла, боясь услышать ответ. - ТЕБЕ будет лучше без меня. И подальше отсюда. – ну вот, сказал. Теперь нужно только отпустить. А потом заново, по кирпичикам собирать себя… - А ты этого хочешь? Чтоб я уехала? Ты правда этого хочешь? – она очень старалась, чтоб голос не дрожал. Меглин молча поднялся, надел джинсы и подошел к окну, туда, где стоял уже когда-то, в их первую ночь. - Нет, не хочу… - Почему? – последний шанс, если Меглин не ответит, она уедет. - Я люблю тебя… Есения даже не поняла, как оказалась рядом с ним, в его руках. - Ты это хотела услышать? – удивленно спросил Родион. Она кивнула. - Думаешь, это решит все проблемы? – уже с насмешкой, но нежно как-то, что ли. Есеня снова кивнула. - Ну, как скажешь… В тусклом свете луны, заглядывающей в огромные окна хранящего мрачные тайны лофта, два темных силуэта слились в один. Даже тени отступили, не тревожа их, подарив им возможность объясниться и поверить в будущее.