Я выбираю тебя

      «Братишка, просто поверь в нас»…        Листья качавшихся деревьев загадочно перешептывались, а луна, будто круглый ангельский щит блестела на фоне сине-фиолетового неба. Леви осознанно пытался принять то, чему стал свидетелем. Вера в товарищей до сих пор мучительно эрозией преследовала его, возвращая к воспоминаниям о Фарлане и Изабель. Сегодня они погибли, а Леви убил своего первого аномального титана, оставшись единственным выжившим в отряде. Мысли его путались, перед глазами плясали цветные круги. Окружавшая его вселенная, не управляемая, как хотелось бы, Божией рукою, сегодня перестала быть величественной. Она стала надутым пузырем, простым мячом, который демоны гоняли и пинали в этом пустом пространстве.        После возвращения в штаб легиона разведки Леви, как и многие солдаты, пытался восстановить свои силы. Он стремился унять голод и жажду, но жуткие страдания истязали его, не позволяя притронуться ни к еде ни к воде. Тело было напряжено, словно натянутая струна, а попытка погрузиться в сон сталкивала сознание в хаос странных и причудливых картин. События прошедшей экспедиции превращались в бредовую пелену, непрерывно преследовавшую его.        Покинув душную казарму, Леви выбрался на смотровую площадку старого замка, где находились несколько крепких цилиндрических башен. Прохаживаясь между ними, вскоре он ощутил, как земная твердь, похоже, закачалась у него под ногами. Кажется, здесь прошлой ночью Изабель и Фарлан составляли ему компанию, наблюдая за звездным небом. Леви опустился наземь, согнув одну ногу в колене. Тонкий луч лунного света, не толще стрелы, наклонно падал в его сторону, призывая отпустить чувство вины за смерть товарищей. Совершенно вымотанный телом и душой, он положил голову на холодные камни столь же охотно, как если бы они были мягчайшими подушками, и через несколько мгновений забыл о невзгодах, погружаясь в сон. Наступил долгий период беспамятства. Во сне мелькали какие-то образы, сперва расплывчатые, но затем обретающие какие-то смутные и знакомые черты. Тоскливые голубые и зеленые глаза смотрели на него из глубокого мрака, длинные костлявые пальцы, хватающие пустоту, то ли предупреждали его, то ли угрожали. И очень медленно перед ним явилось видение тумана, словно на грозовом закате, а из середины этой кроваво-красной дымки к нему потянулась чья-то крепкая рука. Резкая реакция на приближение моментально пробуждает Леви, позволяя тому крепко схватить чужую руку в жесте самозащиты.       — Спокойнее, Леви, — напротив звучит бархатный мужской голос.       Аккерман поднимает глаза и сталкивается с лицом Смита. Оно обрушилось в тоскливый мелодичный строй, как фальшивая нота, заявляя собой неблагозвучие. Леви недовольно сводит брови, а линия горечи около его рта становится резче. Он лишь сильнее сжал широкое запястье Эрвина.       — Может, освободишь мою руку? — спокойным тоном произносит командор, определив в полумраке блестящие глаза, смотревшие на него пристально с особенно напряженным выражением.        Леви молча разжимает пальцы, повинуясь чужой воле и давая понять, что вступать в диалог с Эрвином он не намерен. Прижимаясь спиной к холодной стене, он опускает взгляд вниз, рассматривая пышные холмы и надеясь на то, что Смит поступит благоразумно, оставив его в покое.        — Твои товарищи пали ради будущего блага человечества, это было их решением. Не пытайся брать чужую волю под свою ответственность, Леви, — строгий голос вновь впутывается в слух Аккермана, точно копье, поражая раззадоренных демонов его подсознания.        — Эрвин, что ты хочешь? — Леви не желал приправлять разговор моралью: каждый рассудительный человек ненавидит, чтоб ему давали указания. Он упрямо взглянул на командора, но этот взгляд был возвращен ему с особенной серьезностью.        — Освободить твое сердце от сожалений. В своей первой вылазке я испытывал нечто подобное. Но сохрани я это чувство до сегодняшних дней, и мое командование стало бы весьма сомнительным, — тихо выдохнув, Смит опускается, усаживаясь напротив Леви. Эти изумительные глаза глядели на него светлым властным взглядом, который в очередной раз стремился покорить Леви. Странное чувство. Леви не мог ни понять, ни определить его.        — И что помогло справиться тебе? — равнодушным тоном спрашивает он, повернув лицо к командору. — Убеждение о скрытой за стенами истине. Мы далеки от нее, однако через кровь и плоть павших приближаемся к ее познанию. Такова цена, — пыл страсти мелькнул на лице Эрвина, и Леви понимал, что перед ним само олицетворение одержимости, непонятой простыми умами.        — Эй, Эрвин… — с неким напряжением произносит Леви, не стараясь подбирать слов в обращении к вышестоящему лицу. Он был далек от ценностей Эрвина, однако вслушивался в его рассуждения. — Ты о чем?        — В тот момент, когда человечество, наконец, обретет свободу, мне хочется чтобы ты был рядом.        Сильно потрясенный его странным взглядом и странной манерой, Леви колебался один момент. В нем волновалось какое-то недоверчивое и отталкивающее чувство к этому обаятельному человеку, и Смит, по-видимому, угадал его. Все предостережения разрушились, когда Леви окончательно перестал сопротивляться той особенной силе, притягивающей его к Эрвину: ощущение было слишком сильным и приятным, чтобы бороться с ним. Его, словно уставшего ребенка, бросило вперед, и уютным теплом пахнуло на него, когда Эрвин коснулся шеи Леви, позволив тому прислониться лбом о собственное плечо. Леви широко распахнул глаза на мгновение, испытывая укол какого-то щемящего чувства в груди. Ноздри обжигал запах командора и мысли, точно новая солнечная система, закружились вокруг ведущей планеты главенствующей идеи под названием «Смит».       — Впереди новые цели, будь готов, — напоследок бросает Эрвин и, поднявшись, направляется в штаб.        Он шел упрямо и скоро, будто был вовсе непричастен к состоявшемуся диалогу. Леви смотрел вслед. Он убеждался в том, какую страшную борьбу ведут все эти посредственные руководящие лица с тем, кто превосходил их всех. Кто заранее приучал себя к борьбе, которая могла оказаться решающей не только в жизни человечества, но отбросило яркую искру и в жизнь Леви. Аккерман словно делает первый поистине насыщенный глоток воздуха, поднимая взгляд к звездам, что молчаливыми свидетелями взирали на него, будто судьи со своих постаментов, ожидающих от него чистосердечного признания — быть рядом с Эрвином.

***

       С того момента Леви, наконец, нашел покой своему сердцу, последовав наставлениям Эрвина. На месте прежней горечи в нем развивалось странное чувство, теплясь и усиливаясь всякий раз, стоило ему вновь пересечься с командором. Но определить его Леви никак не мог, понимая, что если потянуться за этим неизвестным чувством второпях и слишком рано, тот оно превратится в недозрелый плод — кислый и противный.       Смит часто терялся в своем приближенном по статусу окружении, у него не было времени, чтобы хоть сколько-нибудь остановиться и учтиво поговорить с Леви. Даже проходя мимо него, у Леви складывалось ощущение, будто сотни электрических разрядов пронизывают тело и так происходило исключительно в присутствии Эрвина. С того момента и по сей час срабатывал странный механизм, надавливая на хорошо спрятанные чувственные рычаги. И как только это работает?        Близилась очередная экспедиция. Напряжение в разведывательном корпусе нарастало с каждым днем. Эрвин практически не покидал своего кабинета, разрабатывая новый стратегический план, начиная от построения флангов, просчета траектории к обозначенному контрольному пункту до смены состава капитанов. Рядом с ним чаще остальных фигурировал Майк. Тот самый, чьи манеры принюхиваться к запахам не получили признательности со стороны Леви еще с момента встречи в Подземном городе. Вероятно, этому человеку Смит доверял больше всего.        Одним непримечательным утром во время общего завтрака и горячих обсуждений о предстоящей вылазке Леви неожиданно столкнулся с майором Захариусом. В его выражении читалась сдержанность и свойственная ему серьезность.        — Тебя хотел видеть командор. Зайди, как будет время, — спокойным тоном коротко извещает майор, исчезая среди ряда завтракавших солдат.        С неопределенным выражением Леви смотрит тому в спину, перебрав в голове всевозможные причины, по которым его могли вызвать. Незамедлительно покинув столовую, он направляется в кабинет к Смиту. Сдержанный стук, и вскоре Леви получает приглашение войти. Первым внутри светлого кабинета в глаза бросился письменный стол, заваленный бумагами; по обе стороны покоились множество книг, не размещенных в строгом порядке по полкам, как если бы их никогда не читали. Они были разбросаны по низким столам и этажеркам, так, чтобы легко можно было взять и заглянуть в них. Интерьер мог легко возбудить любопытство и восторг, однако же, должен был прийти час, когда Леви представится возможность наизусть знать каждый уголок.        — Рад, что ты зашел, Леви, — доносится голос Смита. Он стоял, склонившись у стола с размещенной на поверхности тактической картой. — Подойди сюда.        Леви спокойным шагом направляется к Смиту, совершенно не подозревая о намерениях командора. Внутри вновь вспыхивает то самое трепетное чувство, но Леви оставался безукоризнен, будучи быстрым и внимательным. Остановившись напротив Смита, он всмотрелся в его лицо с немым вопросительным взглядом.        — В предстоящей экспедиции я хотел бы назначить тебя капитаном одного из отрядов, — спокойным тоном осведомляет Смит. Подобное предложение удивило Леви, однако маска непоколебимого спокойствия не отразила ни единой эмоции. Он шагнул ближе, заглядывая в изрисованную штрихами карту.        — Мне пока ни черта не понятно, Эрвин. Объясни, — пасмурные глаза Леви настигли Смита, не теряя настойчивости лучше ознакомиться с планом.        — Наша цель добраться до леса. Гипотеза об обитании титанов в лесных чащах может дать еще немного информации об их существе и предпочитаемой среде. Сделать это получится быстрее, если разбиться на два фланга. Ты со своим отрядом окажешься здесь, — Эрвин ведет указательным пальцем по одной из отмеченных пунктиром линии, ведущих в лес.        — Понял. Где будешь ты? — спрашивает Леви, не требуя от Смита уточнений за обозначенную для себя траекторию. Местоположение Эрвина в этой экспедиции интересовало и пугало Леви одновременно.        — Последую по левому флангу.        — Здесь? — указательным пальцем Леви ведет по ярко заштрихованной полосе, ведущей к лесу с противоположной от него стороны.        Смит тихо вздыхает и, осторожно коснувшись запястья Леви, отводит дальше, располагая его палец у следующей четко прорисованной линии.        — Буду двигаться отсюда.        Леви замирает, ощущая пароксизм какого-то негодования вслед за уколом восторга. Прикосновение Смита больше, чем что-либо иное вмиг взбудоражило его, вызывая странное очарование и одновременно раздражение от происходящего. Широкая и теплая ладонь продолжительно сжимала его руку, отняв у Леви столько сил, словно после изнурительного сражения. Глухой удар в груди и опасное чувство увлеченности Смитом сплелись воедино, усиливая друг друга, однако этот дуэт был разбит неожиданным звуком.        — Командор… — вмиг в кабинет врывается чужой мужской голос, отчего Смит выпрямился, отпустив руку Леви.        — Все по плану, Майк, заходи, — приглашает Эрвин.        Острый взгляд майора настигает Леви, однако встретившись с его бесстрастностью, приобретает черты прежней строгости.        — Капитаны с их отрядами уже приступили к подготовке. Отряд Леви еще ждет указаний, —завершает краткий доклад Майк, останавливаясь рядом с Эрвином.        — Пора заняться этим, — чистые и ясные глаза Смита настигают Леви, с неким напором провожая к новым обязанностям, что ждали его за пределами кабинета командора.        Правильно ли понимал Леви этого человека, призвавшего его следовать за собой? Как же было легко запутаться, когда неясность угрожающе подталкивала на роль наблюдателя за чужими судьбами, или скорее на роль возможно обманываемого ожиданиями ребенка.        — Понял, — коротко отвечает Леви и скорым шагом покидает кабинет, оставив Эрвина и Майка.        Он быстро возвращается в нынешнюю, выбранную после встречи с Эрвином, сторону жизни. С цепью из хорошо закаленной стали — твердой, холодной и прочной, как убеждения самого Эрвина, — цепью из звеньев, достаточных для того, чтобы сковать его существо так надежно, что вырваться не останется никакой возможности.

***

      На замшелой земле под копытами лошадей сверкала чуть подмерзшая роса. Кругом ни одна трель не нарушала торжественного безмолвия. Внезапно на тропу упала тень, чуть поколебалась, а затем замерла. Это был просто оптический обман и плод утомленного воображения Леви. Все шло по плану. Он достаточно быстро передвигался со своим отрядом, четко следуя ранее данным указаниям Эрвина. Совсем недавно в небе окончательно рассеялся зеленый дымовой сигнал — операция начата, а предупреждений об опасности не следовало.       Воздух переполнял легкие, тело пронизывал неясный холод, а затем донеслись чьи-то отдаленные крики. Заметив поодаль четырехметрового титана, Леви выпускает красный дымовой сигнал к лазури спокойного неба. Смит и весь левый фланг увидят это предупреждение, в то время как Леви с отрядом уже вступят в схватку с титаном. Вслед за четырехметровым потянулись еще титаны, настигая солдат. Их было немного, однако атака затянулась. Потери оказались минимальными, продвижение к назначенной точке замедлилось. По окончании битвы с левой стороны неожиданно взмывает к небу черный дымовой сигнал. Вместе с нею тень тревоги омрачает лицо Леви. На той стороне, вероятно, столкнулись с аномальным. Леви заметно ускоряется, почти уходя в отрыв от своего отряда, однако усилием воли он унимает внутреннее беспокойство.       — Капитан! — окликает кто-то позади, напоминая Леви о его ответственной роли в этой экспедиции.        Смит находился в составе опытных солдат и майора Захариуса, что неотступно следовал за ним. А потому не было никаких оснований недооценивать их способности. «Проклятье. С Эрвином ничего не случится, с ним же Майк», — обуздав внутренние терзания, Леви замедляется, плавно примкнув к своему отряду.       — Держим маршрут к лесу, — бросает он твердым голосом, держась крепко в седле и двигаясь вперед.       Нападений со стороны титанов больше не последовало, а Леви с отрядом уже вошли на территорию леса, добираясь до обозначенной контрольной точки. Довольно продолжительное время от левого фланга не поступало никаких сигналов, но вскоре Леви испытал несказанное облегчение, услышав быстрый цокот копыт. Среди приближавшихся он быстро определил фигуру Смита, но вместе с ним и заметно убавившееся количество солдат. Вероятно, атака аномального титана не прошла без серьезного урона.       — Объявляю завершение экспедиции! Возвращаемся в штаб, — скомандовал Смит сквозь сжатые зубы, неуверенно держась в седле.        Встретившись с его напряженным выражением лица, Леви нахмурился, замечая сопровождавшего рядом Майка. Немыслимые и нежелательные события, додуманные короткими сценами в отношении Смита, обернулись недолгими истязаниями для Леви. Испытав укол тревоги, он выбился из строя, оказавшись рядом с ними.       — Что случилось? — монотонно спрашивает Леви.        — Мы столкнулись с аномальным, — коротко осведомляет Эрвин. — Удалось справиться, но не без потерь.        — Что насчет цели, Эрвин?        — Проследив за титанами на территории леса, нам удалось понять, что у них нет каких-либо иных приспособленческих реакции. Среда не меняет их поведения, что нельзя сказать об аномальном. Он непредсказуем.       — Да бегал, как затравленный олень, — добавляет Майк, переводя взгляд на командора. — Эрвин, как твоя нога?        В выражении Леви прояснился неопределенный острый интерес, но спасительная угрюмость на его лице не позволила Эрвину заметить этого.        — Терпимо. Не будем больше тратить времени. Выдвигаемся, — дает указания Эрвин, жестом призвав солдат разведывательного отряда образовать строй и приступить к возвращению внутрь стен.        Спустя час небо окрасилось жемчужным оттенком, расцветая в ворсистых гребешках облаков. Обратная дорога выдалась в угрюмом молчании. Леви смотрел прямо на мчавшегося впереди него Смита. Рядом с ним, подстраховывая, скакал Майк. Казалось бы, все обошлось более чем благополучно, однако взгляд у Леви был хмурым, исполненным негодования, внутри нарывала горечь. Какой дьявол, или скорее ангел возмездия нашептывал ему о всей неправильности подобного допущения? Что значили все эти люди рядом с Эрвином? Каков был от них толк, особенно от самых доверенных, таких, как Майк, если в пасть титана едва не попался сам Смит? Леви не знал всех подробностей случившегося, однако неестественная поза Эрвина и его скованность в седле твердили о полученной им травме в ходе операции.        Добравшись до штаба, вскоре после заключительной речи командора, солдаты разбились на небольшие группы и, оживленно обсуждая увиденное на экспедиции, стали расходиться по сторонам. Осторожно сойдя с седла, Эрвин, прихрамывая, направился в сторону медицинского пункта вместе с майором Захариусом. Леви пристально смотрел им вслед, провожая взглядом тающие фигуры. Спутанные образы, моменты просветления и шквал мрачных мыслей — все грубое и одновременно с тем изящное продолжалось переворачиваться в Леви, словно стекляшки в калейдоскопе. Не медля, он направился до пункта медицинской помощи.        — Не хватило времени, чтобы прочистить нос перед вылазкой? — доносится монотонный голос, обращенный к Захариусу, только что показавшемуся из-за дверей. Майор замирает в оцепенении и, определив рядом с собой Леви, удивленно смотрит на него.        — Ты о чем? — спрашивает тот, погасив мимолетный прилив возмущения по отношению к капитану.       — Командор доверяет тебе многое, в том числе и свою безопасность. А ты учуял аномального только после того, как тот напал на него? — не меняясь в голосе, спрашивает Леви с расчетливой точностью.        Он говорил подобно очеловеченной машине, движимой куда как более мощными силами, во всех смыслах точными и непреклонными. Выдержав напор, Майк опустил лицо на Леви, остужая диалог молчаливым финальным тактом. Не было смысла продолжать эту стычку. Во всяком случае, для Майка.        — Такое бывает. Планы и наши ожидания часто идут под откос. И это касается не только титанов, Леви, — взыскательным тоном парирует майор.       — Уважаемые, — неожиданно в диалог вмешивается третий голос, явно принадлежащий кому-то стороннему. В проеме дверей появляется доктор, только что окончивший с перевязкой. — Дайте раненым отдохнуть.        Майк сдержанно кивает и, оторвав взгляд от Леви, возвращается в штаб. Его высокая фигура спустя пару минут исчезает из виду. Не стараясь примиряться с собственными замечаниями, Леви входит в медпункт. Он тихо шагает со своим обычным невозмутимым видом, определяя одним взглядом смазанный за ширмой мужской силуэт. Охватывает величественная тишь, но в ней обостряются тревоги, нападая на Леви со всех углов. Он раздвигает ширму, обнаруживая Эрвина. Командор неподвижно лежал на кушетке. Лангета, плотно сковывающая колено и голень, тотчас привлекла внимание Леви. Возможно, ушиб или перелом.       — Досталось же, — старательно глуша внутреннюю тревогу, вздыхает Аккерман.        — Могло быть и хуже, — отвечает Смит, поднимая замутненные усталостью глаза на капитана.        — Этого можно было избежать, — поджав недовольно губы, Леви пододвигает обнаруженную табуретку, усаживаясь напротив Смита.        Сложив перед собой руки, он переплетает пальцы, опуская невысокий лоб, будто в жесте какой-то томительной печали. С Эрвином все хорошо, он будет восстанавливаться.        — Ты достойно показал себя и в этой экспедиции, я не сомневался в тебе, Леви, — слова Смита, будто последней каплей пали на отягченное сердце Леви, вознося его ввысь, как наполненную до краев чашу и тотчас изливая до резкого опустошения.       — Поэтому ты отправил меня на другой фланг? — резко спрашивает Леви, испытав укол негодования.        — Да.        — Я мог быть с тобой, Эрвин. И случись оно так, тебе не пришлось бы отлеживаться здесь, — негромко выругавшись, Леви снова погрузился в состояние напускного равнодушия.       Ему хотелось покровом раскинуться над Эрвином. Хотелось удержать его, схватить и уберечь, пойти против всего, что хоть как-то угрожало его жизни. Этот страх внезапной утраты словно пачкал его. Клейкий, разлагающий, его не ухватишь и не встретишь лицом к лицу, страх бессилия, разъедающего сомнения, развращающий страх за Эрвина. Ведь он стал для него сродни трепетному свету в тревожную ночь, слепому волнению крови в час откровений, странному отчуждению перед первозданным страхом потери. В одночасье он возымел столько форм, что восполнил собой пустоту и каждый зазор в душе у Леви.       — Я ведь уже говорил тебе о сожалениях, — спокойным тоном отвечает Смит и, потянувшись к Леви, плавно касается его сомкнутых пальцев.        Манящим движением Эрвин располагает холодную ладонь на своей груди, сжимая ее крепче с приливом какой-то задушевности. Перед глазами Леви лицо командора становится нечетким, волнистым, словно изгибы поневоле расплываются, так длится несколько секунд, но вслед за глухими ударами в груди к зрению медленно возвращается ясность.        — Помню, — коротко отвечает Аккерман, не желая выслушивать повторных наставлений от Эрвина.       — Но что обернулось поводом для нынешних сожалений? — спрашивает командор, продолжая сжимать его руку в своей.        — Я ошибся, уверив себя в твоей безопасности, Эрвин, — сразу же отвечает капитан и, склонив ниже голову, кладет ее на широкое плечо Смита.        После этих слов Леви словно стал легким, как клочок бумаги, тонким и прозрачным, и уютное тепло Смита подхватило его, призвав хоть сколько-нибудь отогреть себя в этом мимолетном единении. Он почувствовал себя в желанных объятиях. И не было места промежуткам. Лишь близко, вплотную к Эрвину.        — Мы будем рисковать и жертвовать многим, Леви, но в этой борьбе за свободу человечества не сдадимся. В это я верю. Многим больше благодаря тебе.       И вмиг Леви пронзило невыносимое чувство, словно с Эрвином все стало едино — разлука и встреча, обладание и потеря, прошлое и будущее, жизнь и смерть. Жалкий и утешительный обман единения. Но сколько оно дарило простора, сколько предвкушений и сколько пробуждало сил в Леви. Ради спасения человечества. Ради выбора Эрвина.