Курсовик

За окном уже стемнело. Пол шестого вечера. Скоро закончится рабочий день и я со спокойной душой пойду домой. Так наивно предполагал я, пока не оторвал от монитора взгляд и не увидел, что напротив меня сидит Митя. И чего он ждёт? Все его однокурсники уже разошлись по домам. Было бы странно, если Митя всё оставшееся время ждал меня. — Романов, вы не думали пойти домой? — вздыхаю и смотрю на студента. Он по-прежнему сидит на месте и делает вид, что занят домашней работой. Что-то чиркает в тетради или просто водит по ней ручкой, без нажима.— Ваши однокурссники уже покинули аудиторию. — Я знаю, Феликс Феликсович, — Митя поднимает на меня глаза и улыбается уголком губ. — Я специально остался, чтобы поговорить с вами наедине. Это касается защиты курсовой работы с которой у меня, как видите, беда бедой. Он откидывается на спинку стула и выдаёт смешок. Не вижу здесь ничего смешного. Мне наоборот некомфортно сидеть с ним. Митя, сказать честно, довольно-таки странный студентишка. Как мне известно по личным наблюдениям, он ни с кем не общается из круга сокурсников, ходит домой какими-то тёмными переулками, даже сейчас его поведение заставляет насторожится. Хоть я в это и не верю, но не зря говорят «В тихом омуте чёрти водятся». — Давайте завтра поговорим о вашей курсовой работе. — Мне очень хотелось домой. Скорее от плохого причувствия, чем от усталости. — А сейчас вы покинете аудиторию. — У меня к вам предложение, Феликс Феликсович, — Митя встал со своего места и подошёл ко мне. Мне стало боязно. Хотя, это же глупость… Где это видано, чтобы сорокалетний мужчина боялся двадцатилетнего мальчишку. Хотя, Митя был далеко не щуплый, а вполне, как говорится «мужчина в самом соку». Если уж он надумает пустить в ход кулаки, то я в первую же секунду окажусь на полу. — усмехаюсь про себя. — Дмитрий, ваша работа уже была мною проверена, — стараюсь говорить уверено, чтобы не выдать волнение, хотя самого внутри трясёт, словно я желе. — И вам известно, что результат её отнюдь не утешительный. — Я знаю это, — он опирается руками о стол. — Но я хотел бы немного исправить положение. — Для этого вам нужно пойти домой и заняться редактированием курсовой. — Кажется, я понял, что он мне хочет предложить. — Не будьте таким занудой, Феликс Феликсович, — он выгибает спину, словно кот. Как изящно. Сказать по правде, мне нравятся накаченные парни. — Я знаю, какие о вас ходят слухи, — продолжает он. Подсадил, маленький хитрец! — И какие же? — поднимаю бровь и усмехаюсь. В самом деле, мне было бы интересно послушать, что про меня говорят. — Как мне известно, вы бисексуальны, — Митя облизнул нижнюю губу. Это выглядит довольно-таки сексуально. — И у вас, как мне известно, был короткий «романчик» с одним из студентов старших курсов. — Поменьше грей уши. — да, я действительно бисексуал, и у меня был недолгий, так называемый романтик с пятикурсником. А что, он парень хоть куда, к то му же, уже давно совершеннолетний. У нас с ним случались «тёплые» посиделки, где мы мирно пили чай, беседовали и целовались. Секса у нас не было, но это не мешало нам хорошо общаться. — К чему вы клоните? — да понимаю я, что Митя мне предложит переспать за автомат, но всеми силами надеюсь, что это просто мои грязные фантазии, и он скорее всего сболтнёт что-нибудь про взятку, которую я, к слову, не принимаю. — Могу ли я отработать курсовик, скажем так, натурой? — смущается. Щёчки порозовели. Эх, и откуда в такой светлой, юной голове подобные мысли? — Вы думаете, что предлагаете?! — Меня больше возмутило то, что он хочет оказать мне интимную услугу, как продажная шлюха. — Вы понимаете, что принижаете себя?! — Не бойтесь, об этом никто не узнает. — Митя улыбнулся. — И вам будет приятно, и мне. — Романов! — хлопаю ладонью по столу, но хотелось бы по его наглой заднице. — Хотите сказать, что вы никогда не подлизывались к преподавателям? — Митя поднимает бровь. — Да бросьте, Феликс Феликсович. Я догадываюсь каким шалуном вы были в юности. Не просто так про вас слухи распускают. Я на мгновение впадаю в ступор, в голове вспыхнуло воспоминание о том, как я будучи студентом третьего курса, лишаюсь девственности на столе преподавателя, дабы получить «зачёт» по экзамену. Невольно вздрагиваю. Лучше не вспоминать подробности и о том, как мне было больно и обидно. Этот старый козёл трахнул меня в зад и всё равно оставил ни с чем. Так ещё и отлупил вдобавок. По оттраханной заднице было не очень приятно получать ремнём. Но в душе я понимал, что заслужил это. Понимал, какой позор меня ждёт и от одногруппников, и от других преподавателей. Смотрю на Митю. Мне не хочется, чтобы он испытал то, что испытал я двадцать один год назад. — Уверяю вас, что вы пожалеете об этом точно также, как когда-то пожалел я. — нужно попытаться объяснить мальчонку что к чему. Это я такой добрый, а вот другие преподаватели далеко не такие. Им было бы в радость отыметь ребёнка. Ребёнок… Для меня все студенты — дети. Даже те, у кого есть уже свои дети. — Я уверен в том, что не пожалею, — сказал Митя. — Если бы я не был уверен в этом, то не обратился бы к вам с такой просьбой. Не думайте, что я каждому преподавателю такое предлагаю. — Поехали ко мне домой, придумаем что-нибудь. — я знаю, что Митя сирота, поэтому его дома никто не ждёт. Оставлять мальчика в отчаянье мне не хотелось. Привезу его к себе домой, напою чаем, что-нибудь придумаю. Может быть сам отредактирую ему курсовик. У меня нет настроения заниматься сексом. Уже назанимался в студенческие годы. На всю жизнь хватило. — А почему не здесь? — спросил Митя. — На кровати по всякому удобней, чем на парте, верно? — ухмыляюсь. Нужно дать ему надежду на то, что что-то будет, а то он не поедет. — И всё же любопытно, почему ваш выбор упал на меня? — смотрю на Митю в зеркало заднего вида. Он выглядит выглядит слегка тревожно, смотрит в одну точку и мнёт пальцы. — У вас, как я посмотрю, не только по моему предмету оценки не ахти какие. — Вы мне нравитесь, как мужчина. — без стеснения ответил Митя. Я, конечно, знаю, что в моём окружении я пользуюсь званием «ходячий секс», но чтобы дети по мне пускали слюни, это что-то новенькое. Ну не считая того старшекурсника. Он в отличие от Мити не хотел, чтобы я его отымел. Он просто был со мной в хороших отношениях. На признание Мити я не нашёл слов, чтобы ответить. Если я начну возражать и спорить с ним, ни к чему это не приведёт. Митя как я посмотрю, упёртый. Всыпать бы ему по первое число, но не хочется причинять дополнительную боль. Помнится, меня весь подростковый возраст отец порол. Этого было вполне достаточно, чтобы понять, что порка — это больно и унизительно, а не как принято воспринимать её обществом. Хотя всё же меня иногда тянет побаловаться орудием наказания, но стараюсь не переувеличивать. Боль и удовольствие пройдёт, а шрамы останутся на всю жизнь. — Чем я вам нравлюсь, интересно? — усмехаюсь. Я считаю себя достаточно привлекательным, но до Апполона мне ещё далеко. — Вы симпатичный, добрый, — начинает Митя. — у вас стройная фигура, вы умный, мне нравится ваш характер. Я очень хочу увидеть вас без одежды. Я уверен, что без неё вы будете ещё красивее. Его слова меня смутили. Я даже почувствовал себя неловко. Что сейчас за молодёжь такая развратная пошла? — Вы девственник? — почему-то в мою голову закралось сомнение по этому поводу. — Да, — кивает. Не пойму меня это радует или огорчает? В прочем, я никогда не имел интимных связей с девственниками. Всегда со мной имели связи. Не помню, когда последний раз я был в доминирующей роли. Хотя, быть в роли пассивчика тоже не плохо, главное, чтобы верхний был опытным и адекватным. С такими мне везло. Редко, когда я натыкался на извращенцев, которые долбили меня во все дыры. Но такие были, и скажу, было несладко. После секса с ними тело болело ещё несколько недель. Отпираю ключом дверь и впускаю мальчика в квартиру. — Не будешь против, если мы перейдём на «ты»? — вешаю куртку. — И ещё, ты будешь ужинать? — Можно просто чай? — спросил Митя. — И да, давайте перейдём на «ты», то есть, давай… Эм… — Зови меня просто Феликсом, — ухмыляюсь, смотря на растерянного Митю. Какой же он всё-таки хорошенький. Помогаю ему снять верхнюю одежду, даю тапочки и приглашаю на чай. — Скольких студентов ты приглашаешь к себе домой на чай? — спросил Митя. — Ревнуешь? — усмехаюсь и делаю глоток чая. — Ты первый, кого я пригласил на так называемый «чай». — Ты в самом деле будешь спать со мной? — спросил Романов. Что за глупые вопросы? Зачем был нужен этот цирк? — А ты как хочешь? — чувствую как кровь пульсирует в висках. — Можно попробовать, — сказал Митя.— Мне всегда было интересно какой у тебя член. — Нормальный, — отвечаю. — Не волнуйся, адской боли уж точно не причиню. — Ты любишь эротическик игры? — довольно-таки интимный вопрос, малыш, не думаешь? — Не думаю, что об этом уместо разговаривать за столом, — киваю. — Хотя, смотря, что ты имеешь под «эротическими играми». — Думаю, ты прав, лучше поговорить об этом в кровати. — говорит он. — Малыш, вот скажи, тебя ни капли не смущает, что ты разговариваешь со взрослым мужчиной, преподавателем на такие пикантные темы? — даже я себя чувствую более чем неловко, а этот сидит довольный и хоть бы хны. — Ну мы же должны обсудить все детали перед нашей сессией, — Митя сложил руки в замочек. — А с чего ты взял, друг мой, что у нас будет сессия? — я усмехнулся. Всё же надеюсь, что мне удасться отговорить его от секса. — Тебе не приходило в голову, что я тебя к себе привёз, что бы ты свой курсовик редактировал? — Зачем ты тогда меня привез к себе? — Митя поднял бровь. — Мог бы меня домой просто завести и всё. С такими успехами я сейчас чай допью и пойду домой. — Ты сейчас допьёшь чай и пойдёшь в спальню, где я тебя выпорю, задолбал уже, честное слово! — в самом деле, этот щенок меня до головной боли довёл. — Кстати, как ты относишься к порке во время секса? — спросил он. — Мить, прекращай молоть пургу и пей чай. — встаю изо стола. Надо выпить таблетку от головы. Возвращаюсь на кухню. Митя сидит как ни в чём не бывало. — Меня ждёшь? — я думал он уже либо в спальне, либо ушёл домой. — Ну так мы не договорили.— сказал Митя. — Ну, так как ты относишься к… — Иди в спальню, там и узнаешь как я отношусь к порке! — как же он задолбал меня. Болтливый какой. Митя сидел на кровати. — Доставай флешку, будем курсовик твой редактировать. — зеваю. — Ты мне что-то хотел показать. — он ёрзает на матрасе и улыбается. — Ты меня не понял?! — он начинает выводить меня из себя. — Давай флешку! — Я, кажется, её в рюкзаке забыл, а рюкзак в машине. — сказал Митя, похлопав по карманам штанов. — Ну тогда снимай штаны, ты не оставляешь мне выбора. — нет, вторгаться в его тощую задницу я не буду. Хочу просто напросто отшлёпать его, а то слишком много себе позволяет. — А что ты будешь делать? — испуганно спросил Митя. По глазам видно, что ему страшно. — То, что ты так страстно хотел, — разминаю пальцы. — Займусь твоей задницей. Но не в том смысле, в каком ты предполагал. Я тебя отшлёпаю. Ты мне достаточно нервов натрепал. Отшлёпаю и отправлю в машину за флешкой. Будешь под моим присмотром сидеть за ноутбуком всю ночь и редактировать курсовик. Митя дует губы и кидает на меня обидчивый взгляд, но всё же снимает штаны. — И нижнее бельё тоже снимай. — вытаскиваю из шлевок ремень и складываю вдвое. — Ложись грудью на кровать. — Ты меня обманул. — сказал Митя, ложась на кровать животом. — Я тебе по-моему с самого начала сказал, что не собираюсь спать с тобой! — прикладываю ремень к бледным ягодицам и лёгонько шлёпаю для пробы. Митя не издаёт ни звука. Да я и не старался бить сильно. Хочу, чтобы эта небольшая порка для него была как маленькая встряска. Бить детей — не педагогично. — Ты получишь двадцать ударов, — никак не решаюсь дотронуться до его ягодицы. — Как-то маловато ударов, — говорит он, уложившимь поудобнее. — Двадцать — это как мой возраст? — Больше я тебе назначить не могу, потому, что дальше тебя ждёт курсовая, которую, сомневаюсь, что ты захочешь делать стоя. — снова прикладываю ремень к заднице, и замахнувшись, наношу первый удар. Я ожидал, что Митя издаст хоть какой-то звук, характеризующий о том, что ему больно. Но нет, Митя молчал. Может он терпел, а может ему вовсе и не было больно. — Тебе не больно? — спрашиваю на всякий случай. — Не очень, — отвечает хриплым голосом, затем откашливается. — Бывало меня дядя порол больнее. Так вот, по сравнению с ним, ваша порка — массаж. — Ты хочешь, чтобы я бил тебя также, как и твой дядя? — усмехаюсь. Какой нормальный человек будет просить, чтобы его пороли сильнее? Мазохист, если только. — Да мне и этого хватает, — ёрзает на кровати и кладёт голову на скрещенные руки. Замахиваюсь ремнём и продолжаю порку. В этот раз бью чуть сильнее, что заметно по мычанию Мити. Кожа постепенно меняет цвет. — А это уже больше начинает быть похожим на дядину порку… — Митя прошипел и сжал руки в кулаки. — Больненько… — Мне это восприминать как комплимент? — хмыкаю. Я нанёс уже пятнадцать ударов. Слабых, по моему мнению. Думаю влиться всеми силами в последние пять. Я уже достаточно разогрел мальчишку. Замахиваюсь с плеча и бью со всей силы. Митя выгибает спину и стонет от боли. На ягодицах появляется яркая полоса от ремня, на которой виднеются капельки крови. Понимаю, что такими темпами забью Митю до крови. У него очень нежная и чувствительная кожа. Нужно ослабить удар. Стараюсь расчитать силу удара, чтобы не повредить Мите ничего. Я, конечно, угрожал мальчику поркой, но я не хотел осуществлять её. На двух последних ударах Митя вскрикнул от боли. Соглашусь, опять не расчитал силу. — С тебя хватит, — засовываю ремень в шлевки. — Сейчас я пойду в машину за твоим рюкзаком. Предполагаю, тебе не только курсовой нужно заниматься. Митя поглаживает отшлёпанное место и кривится от боли. Мне одновременно становится жалко его, и «так ему и надо»! — Если тебе очень больно, то могу тебе предложить обезболивающую мазь, — всё-таки мне не нравится смотреть на человека, который испытывает боль. — Нет, всё хорошо, — Митя морщась, садится на кровать. — Ты правильно сделал, что ввалил мне. Я сам виноват, за языком совсем не слежу. — Тогда включай компьютер и жди меня, — я вышел из спальни в коридор. — Можешь пока что помедитировать. Сажусь в машину. Митин рюкзак валяется на заднем сиденье. Тяну руку к заднему сиденью и нащупав рюкзак, хватаюсь за лямки. Тяну на себя. Теперь нужно принести рюкзак Мите. Невольные воспоминания проникли ко мне в голову, когда я рассматривал рюкзак. Я вспомнил о том, как сам возился с курсовиком. Это та ещё морока. Ещё и препод был редкостной сволочью. Как ни покажу ему курсовик — опять всё не то! Каждый раз придумывает что-то новое. У него явно была деменция. На шестом десятке, это ж конечно. Ему надо на пенсию идти, а не людей учить! Морщусь, когда вспоминаю тот роковой момент, как лишился я девственности. Как тут не забыть-то?! Этот старикан меня собственноручно раздел, повернул к себе спиной и без лишних слов всадил мне по самую прямую кишку! Я чуть не потерял сознание от боли. Боль была адской. Кто му же и размер у него был не маленький. Ладно, что хотя бы презерватив надел. Видимо, не хотел заразить меня чем-нибудь. И на этом спасибо. Долбился он резко. Я в слезах умолял его остановиться, но он меня игнорировал. Навалился на меня своим вонючим телом и продолжил насиловать на своём столе. Я тогда молился, чтобы это поскорее всё закончилось. Тогда казалось, он меня убил. И морально, и физически. После, как он кончил, то принялся меня стегать по заднице ремнём. В тот момент это было ещё больнее, чем обычно. Обычно я всегда терпел порку ремнём, кажется, мне нравилась эта боль. Но в тот момент после изнасилования порка казалась адом. Может это потому, что у меня весь зад просто горел? Я тогда бился в истерике, казалось, от обычных шлепков. Хотя, да, этот старый хрен бил меня, не жалея силы. После этой пытки вся задняя часть у меня была в крови и ужасно болела. Я не представляю, как тогда добрался до дома. Больно было даже пошевелиться. Одно только помню — я плакал всю ночь и на следующий день отказался идти в университет. Мне бы очень не хотелось такой судьбы для Митеньки. Как же ему повезло, что я оказался его руководителем по курсовой. Я отпираю входную дверь и вхожу в квартиру. Мне стало любопытно, чем Митя занимался, пока ждал меня? Не удивлюсь, если мастурбировал. Мог ведь спутать слова «медитация» и «мастурбация». Он спит. Митя заснул за столом, пока ждал меня. Неужели я так долго ходил? И как теперь быть с курсовой работой? Кладу рюкзак на кресло, беру Митю на руки и перетаскиваю на кровать. Пускай отдохнёт. Я его достаточно вымотал. А с курсовой я сам как-нибудь управлюсь. Митя такой милый, когда спит. Его так и хочется чмокнуть в пухлые губки и прижать к себе. Такой славный мальчик. Ладно, нужно приступать к делу. А то винить придётся и себя тоже. Завариваю кофе и сажусь за компьютер. Вставляю флешку и открываю курсовую. Что ж… Ночью будет не до сна. Нужно постараться отредактировать хотя бы на четвёрку. Митя числится в рядах хорошистов. Не хочется ему аттестат портить тройкой. Ложусь спать пол первого. Я думал, что просижу дольше. Раздеваюсь и располагаюсь рядом с Митей. Обнимаю его за талию и прижимаю к себе. Он обхватывает меня накаченными руками. — Спасибо, — выдаёт он и открывает глаза. — За что «спасибо»? — улыбаюсь. — За то, что вы за меня курсовик отредактировали. — сказал Митя. — Простите, теперь уж я точно у вас в долгу. — Мне было не сложно, — отмахиваюсь. — Это моя работа — помочь студенту. Митя садится на кровать и раздевается. — Могу ли я отблагодарить вас? — Митя приблизился к моему лицу и поцеловал в губы. — Я в долгу не останусь. — Спи давай, не нужно мне ничего от тебя! — закатываю глаза. — Какой же вы хороший, Феликс, — Митя зевает и расположившись на кровати поудобнее закрывает глаза. — Я так вас люблю. — Я тебя тоже люблю, Митенька. — глажу его по голове. Всё же целую в уголок губ и переворачиваюсь на другой бок. Засыпаю.