Поздно, Адель. Ты сделала свой выбор, и я остановлю часы в 12 дня и время снова направлю я вспять.
Миша всё ещё иной раз пугается собственных резких жестов, лишних бы восклицаний и внезапного гогота. Да не их совсем, а Андрюхиных реакций. «Подумает, что я ненормальный. Поймёт, что я странный. Решит, что я идиот». Но Андрей расплывается в улыбке, хохочет следом, и внутри Миши что-то отпускает. «Так можно. И так тоже можно?» Можно не контролировать панически свои интонации и свои движения. Ещё что можно? Можно тебя трогать? Пальцами осторожно за локоть? За предплечье? Запястье? Только рукой? Можно носом? Можно прижаться щекой к плечу? Можно. Можно! Андрей позволяет. Не хмурит бровей, не поджимает сердито губ. Сам будто бы весь подвигается навстречу. А однажды на прощание раскрывает объятия, говорит: «До завтра, Мих, да?» И Миша чуть не бросается на него, забыв выдохнуть. Кто-то хочет обнять меня. Сам хочет обнять меня. Андрей сам хочет обнять меня. Потрясающее чувство, незнакомое. Миша пропускает момент, когда всё в Андрее становится ему хорошим, за всё в нём и о нём он бы подрался. Конечно, Андрей весёлый. Конечно, Андрей смешной. Конечно, Андрей добрый. Конечно. - Ну Князев Андрей симпатичный, - Миша случайно слышит разговор девушек, кажется, они с потока. Ну и это. Конечно, Андрей да. Миша сам будто и не замечал. Но спасибо, девчонки не проглядели. А сейчас уже не развидеть ни аккуратности розового рта, ни подвижности высоких бровей, ни яркости лучистых голубых глаз. Вот бы такую, как Андрей. Такого, как Андрей? Нет. Мне – Андрея. Андрея! Красить стены туалетов – хорошо, спокойно, приятно. Это же с Андрюхой! Играть в настоящем театре в серьёзной постановке перед полным залом – плохо, скучно, ничего не чувствую. Потому что без него? Миша не знает, что эта их встреча – последняя. Знает теперь только: Андрей всё ещё хочет обнять меня. Сердце гулко стучит в груди, и кажется, оно и не билось так с тех пор, как Андрей впервые распахнул для Миши объятия. С того дня ничего приятнее так и не случилось.Будущего нет, но прошлое вполне для меня. Останешься такой, как прежде, - мне, невежде, будет что исправлять.
«Ты мне нравишься». Надо было сказать. В реставрационке. В Эрмитаже. В квартире на Миллионной. Перед армейкой. В письме. После армейки. В Тамтаме. На своей первой свадьбе. На его первой свадьбе. Надо было говорить каждый день этой жизни. И тогда, возможно, дней в ней оказалось бы больше.Поздно, Адель.