1
Рука в руке, неловкие, скованные движения. Рэй ступил на фарфор катка, держась за бортик и сжимая ладонь Эмбер. — Давай-давай, это совсем не страшно, — звонкий смех и улыбка на тонких мягких губах. Рэй был слишком сосредоточен на том, чтобы удерживать равновесие, потому не ответил. Лишь коротко улыбнулся. Коротко — потому что в следующий момент отчаянно замахал руками, стараясь не упасть назад. — Как вы вообще это делаете? — спросил шёпотом, стыдясь своего неумения. Мимо шустро пронёсся совсем юный мальчуган, циклов двенадцать, не больше. Ловкий такой, даже старался проделать подобие трюка. Потом, конечно, не удержался и шлёпнулся на лёд — Рэй было рванулся, чтобы помочь, но мальчик уже через мгновение оказался на ногах. А Рэй больно впечатался в бортик, случайно утягивая за собой Эмбер. — Не ударился? — она обеспокоено заглянула ему в лицо, хмурясь. Пальцами игриво пробежалась по плечу, после снова взяла за руки. — А знаешь, у меня идея, — легко оттолкнулась, уверенно двигаясь спиной вперёд, руки не отпустила, — Главное расслабься, тело само подскажет. И Рэю отчего-то привиделась игривая искра в распахнутых зелёных глазах. Они всегда завораживали его, глубокие, искренние, смешливые. Безусловно красивые, даже когда наполнялись слезами или краснели после бессонной ночи. Уже и не страшно вовсе. Главное не смотреть под ноги, на лёд. — Во-о-от, молодец, — Эмбер улыбнулась, даже не думая высвобождать собственные ладони, — видишь, не страшно же. Рэй помотал головой, наклонился вперёд, несмело отталкиваясь ото льда. Даже сумел приподнять ногу, прежде, чем вновь вцепиться в руки своей девушки. — Уже получается? — рядом вдруг очутился Тодд, до этого нарезавший круги наперегонки с Мирандой. Рэй отвлёкся, на мгновение оторвался, ища её глазами. Почему-то подумалось, что Тодд выглядел слишком бодрым для того, кому была бы нужна передышка. Значит, это Миранда сбежала от него к… стоило полагать, к Урсуле. Они нашлись стоящими за бортиком вдвоём. Затащить Урсулу на каток не вышло, даже слова про очевидную опасность травм её не убедили. Вернее, она собиралась нехотя согласиться, но Рэй убедил, что с ним всё будет в порядке, чтобы не волновалась зазря. Миранда поймала взгляды на себе и радостно помахала, подзывая жестом. Эмбер и Рэй переглянулись, аккуратно, неторопливо скользя через каток. Вышло медленно, но по крайней мере без происшествий. — Я до последнего думала, что ты сейчас на меня упадёшь и… ну, как во всяких романтических комедиях, — её щёки заалели то ли от мороза, то ли от смущения. — Поцелую? — Рэй прикинул, насколько безопасно целоваться вот так, в результате падения. Романтично, но окончится скорее падением и ушибом, чем продолжением… свидания? Ох, а он ведь так и не уточнил у Эмбер, можно ли это считать свиданием. — Ну, вроде того, — Эмбер неловко поправила волосы, отвела взгляд, говоря почти шёпотом, — но ты всё ещё можешь… только не падай. Рэю не пришлось повторять дважды. Он не был уверен, стоит ли проявлять чувства на публике настолько явно, но… не плевать ли? Он любит её, тогда почему ему должно стыдиться вполне естественного желания показать это всему миру? В одно движение притянул к себе, обхватил за талию, вкрадчиво и целомудренно чмокая прохладные, смазанные бальзамом губы. Очевидно, не совсем то, чего ждала Эмбер. Но на большее у них будет ещё очень много времени. Миранда захихикала, прижимаясь к Тодду и что-то шепча ему на ухо.2
— Выглядишь великолепно, милая, — Рэй приблизился, не решаясь коснуться. Миранда с завитыми локонами, в невероятно нежном, воздушном платье напоминала принцессу, какими их представляли здесь, на Земле. Впрочем — Рэй улыбнулся, очень аккуратно, чтобы не допустить порочных мыслей, поправил полупрозрачный рукав — она действительно была принцессой. Любимая девушка принца — принцесса, так ведь? — Ой, спасибо, — Миранда смущённо засмеялась, элегантно прикрывая рот миниатюрной ладонью, — ты тоже. Классный пиджак. Пиджак был в общем-то самым обычным, купленным по скидке в ближайшем торговом центре. Необычным, должно быть, в глазах Миранды был Рэй. Так влюблённо она смотрела, так улыбалась на каждое неловкое, но полное заботы движение. — Я, кстати, у папы отпросилась, — хихикнула, прижавшись к чужому плечу, заглянула в глаза с той едва заметной хитринкой во взгляде, что была лишь у неё одной, — точнее, поставила его перед фактом. — Рассказала всё, как есть? О нас? — Рэй насторожился. Насколько велик шанс, что мистеру Хэмпширу не понравится избранник дочери, и он, пользуясь своим положением, постарается усложнить им жизнь? Их отцы имели определённое сходство — оба точно знали, как их детишкам лучше, усердно старались держать всё под своим контролем. Разве что Миранде удалось сбежать из своей золотой клетки, а вот Рэю… сбежать-то сбежал, только вот совершенно не так и не потому. Теперь свободный, но вдали от дома, на другой планете, съедаемый изнутри неизвестностью, переживаниями за судьбу империи. Своей империи. Но — в конце концов — не окажись он на Земле, не обрёл бы настоящих друзей, не узнал бы, каково это — жить обычной жизнью. Не встретил бы её. — О том, что сегодня переночую у Эмбер, — она подмигнула, деловито поправляя причёску. Рэй глянул на часы, силясь высчитать — это всё ещё давалось ему с трудом. Понял лишь, что у них не так много времени. Опаздывать не хотелось — рождественский бал в этом году обещал быть особенным. Не то, чтобы Рэю приходилось бывать на подобных мероприятиях до этого. Привычные ему званые обеды и приёмы несколько отличались, а в прошлом году во время рождественского бала они были слишком заняты спасением Клирвью от очередной выдумки одного настырного учёного. Но этот бал определённо будет лучшим из всех — ведь она с ним. — Пойдём, а то Эмбер придётся нас ждать, — Миранда улыбнулась и уже собиралась пойти к выходу, как остановилась. Обернулась, облизнула покрытые розовым блеском губы, склонила голову, смотря внимательно и будто прося о чём-то. Рэй… не то, чтобы догадался. Скорее почувствовал. Приблизился в пару шагов, обнял, сначала коснулся кончика её аккуратного носика своим — ему отчего-то в этом виделась такая нежная близость. Потом поцеловал, тут же ощущая её собственный сладкий ягодный вкус смесью с клубничным блеском для губ. — М-м-м, ты мне сейчас всю помаду размажешь, — чуть отстранилась и рассмеялась. Щёки раскраснелись, глаза засияли, и она вдруг показалась Рэю такой живой. Небезупречной — с чуть смазавшимся розовым блеском, с выбившейся из причёски кудряшкой. Но такой очаровательной. Хотел в очередной раз произнести признание в чувствах, но осёкся. Слов не было нужно, чтобы понять — признаться и получить ответ в смешливых светлых глазах.3
Утро показалось пресно-жёлтым солнцем, что просочилось между неплотно задёрнутых занавесок и легло поперёк кровати тонкой полосой света. Внезапное, приятное тепло пробило, прошло разрядом по телу, свернулось клубочком где-то под рёбрами, растревожив ещё не вполне проснувшегося Рэя. В полусне он чувствовал собственные отростки лениво покачивающимися, но, стоило лишь открыть глаза, как они тут же опустились на плечи. От пробудившего его прикосновения на губах всё ещё осталось горьковатое, но приятное послевкусие. Приподнялся, поворачиваясь и уже намереваясь слезть с кровати. Но взгляд зацепился, остановился на широкоплечей обнажённой фигуре рядом. И Рэй поймал себя на том, что любуется. Урсула всегда отказывалась принимать комплименты — особенно по поводу её красоты, её тела. Говорила, что в этом нет её заслуги. А Рэю каждый раз думалось, что он имеет полное право говорить, насколько она прекрасна. Какая разница, создано тело искусственно или рождено? Оно принадлежит ей, а значит любимо Рэем. — Вы проснулись? — Урсула быстро, как и должно, поднялась с кровати, обернулась к Рэю, — Доброе утро. Обращение на «вы» — то, от чего её всё никак не удавалось отучить. Рэй даже стал предполагать, что это что-то, заложенное в неё на этапе создания, вместе с базовыми знаниями. Более не поправлял, лишь улыбался, нежно глядел в глаза, дожидаясь, пока она сама исправить неточность. Они так давно перешли на «ты». Урсула не сразу поняла, что обнажена. Солнце освещало, вмешивалось в бирюзу кожи золотящимися лучами. Игриво касалось зацелованное и заласканное Рэем этой ночью. Хотела схватить одеяло, чтобы прикрыть тело от внимательного взгляда, но её опередили. Лишь на мгновение. Рэй приподнялся, глядя в глаза, сплетая их пальцы. Вкрадчиво поцеловал прохладные, приоткрытые в удивлении губы. Замер, будто силясь распознать, запечатлеть её вкус, чувствующийся на веках золотым. — Доброе утро, — проговорил почти шёпотом, улыбаясь ответом на её заметное смущение. Большим пальцем скользнул по потемневшей щеке, склонил голову, не позволяя себе смотреть ниже. Утро чувствовалось ценным в своей невинности, будто с новым днём исчезали и все пороки, которым Рэй позволял себе отдаваться. Впрочем, нет ничего постыдного в естественном продолжении чувств. — Рэй, у нас не так много времени. Мне бы не хотелось предстать перед нашими друзьями в таком виде… —…в котором позволено видеть тебя лишь мне, — закончил за неё, шепнул в губы, легко, почти неощутимо касаясь. Отстранился не без сожаления, мельком глянул на часы и кивнул. Внезапно появившийся в комнате Фидо не то мяукнул, не то проскулил, привлекая к себе внимание хозяев, вальяжно прошёлся и запрыгнул на кровать, разваливаясь по центру. Пушистое создание с шерстью, отливающей фиолетовым, требовало любви и ласки. Рэй вздохнул — пребывание на Земле научило его относиться к Фидо как к другу, к члену семьи. И теперь отказать ему стало просто невозможно. — Оно всегда было таким наглым? — Урсула успела одеться, быстро до незаметного. Села рядом, запуская пальцы в мех, а глазами всё следила за Рэем. — Он хороший мальчик, — Рэю отчего-то нравилась эта земная характеристика, — Но очень уж разбалованным стал. С ним надо построже. Но построже всё не выходило. Урсула покачала головой, но ничего не сказала. Любые чувства ей раскрывались дольше, труднее — Рэй знал, что через время она обязательно полюбит Фидо так, как принято любить своих домашних животных здесь, на Земле. Она и его полюбила не сразу. Не сразу смогла признаться в чувствах себе и ему. Но теперь — спустя столько времени, столько испытаний, пройденных вместе — они наконец обрели друг друга. И Рэй был уверен, что счастливее не смог бы быть ни с кем другим.4
— Мне нравится человек, — произнёс с придыханием, стараясь унять волнение, бьющееся в груди. Решиться признаться — для начала самому себе — было тяжело. Просто невероятно, но держать в себе более не было сил. — О, — коротко отозвался учёный, выдыхая дым в небо сквозь зубы, — кто же? Рэй мог бы поклясться, что тот тоже беспокоится. Тонкие пальцы стиснули край свитера, губы чуть поджались — любые невербальные и невольные сигналы от ДОКа уже распознавались безошибочно. Он был уверен, что получит презрительный взгляд и что-то вроде «поздравляю» или «а какое мне дело?» в качестве ответа. Но ДОК отреагировал так несвойственно себе, словно… тоже чувствовал что-то. Впрочем, а умеет ли он любить? О, вряд ли. — Ты… знаешь его, — зачем только он начал издалека? Стоило просто бросить в лицо «я люблю тебя» и сбежать. Трусливо — да, но разве могло прийти в голову признаваться ДОКу по-иному? Ладно, никому бы не пришло в голову вообще признаваться ДОКу. Он же законченный социопат. Псих. Так безнадёжно и давно любимый Рэем. — У Тодда Миранда, Джейкоб не в твоём вкусе, полагаю, — он смял в пальцах дотлевающий окурок, болезненно поморщился, обжёгшись, — или «его» в смысле человека любого пола? Чёрт твои речевые конструкции разберёт. И нервно засмеялся. Отчего-то захотелось обнять его. — Нет и нет. Это… мужчина, — Рэй придвинулся немного ближе, почувствовал прохладные крупицы снежинок на оголённой коже рук. Взглянул на небо. ДОК помолчал, хмурясь, после перевёл взгляд на Рэя: — Вульф? Или «мужчина» — биологический пол, а не возраст? Рэй только покачал головой, вздохнул. Уже пожалел, что вообще затеял этот разговор — на что только надеялся? Но взгляд оставался прикованным к чужим пальцам, тонким запястьям, почти жадно ловил каждую деталь. — Говори уже, — ДОК легко толкнул его в бок, повернулся, оказываясь так близко, вложил свою руку в ладонь, — Я ещё пару месяцев назад догадался. Они наконец встретились взглядами, и Рэй мог бы поклясться, что видит улыбку на его губах и в глубине серых глаз — искрящую, искреннюю до оцепенения. Остаться бы так, запечатлеть этот взгляд в памяти. — Почему не сказал? — почти шепнул, завороженный прикосновениями, близостью, загипнотизированный сверкающими снежинками, запутавшимися в чёрных волосах. — Я всегда допускаю, что могу быть неправ, — самодовольно рассмеялся, уже откровенно прижимаясь к чужому плечу. И кто знает, что там у него на уме. Но он казался счастливее, чем когда-либо приходилось видеть Рэю. На то, чтобы окончательно собраться с мыслями, ушла пара мгновений. Если о его чувствах уже известно, к чему тянуть? — Ты… я думаю, что влюблён в тебя. Точнее, что я люблю тебя. В смысле, я в этом уверен. — И что ты предлагаешь? ДОК ответил, даже не дослушав. Словно это было что-то, о чём он хотел спросить очень давно. — Если мои чувства взаимны, — тут Рэй к своему облегчению увидел вновь изогнувшую губы ласковую улыбку, — предлагаю нам отныне определять себя, как официальную пару. ДОК помолчал, глядя куда-то перед собой, прикусил нижнюю губу, выдыхая. А после… В одно движение вжался в чужие губы, обдавая тело жаром. Слишком неожиданно — у Рэя закружилась голова, не то от осознания происходящего, не то от ощущения. Пара мгновений лёгкого, неглубокого поцелуя, которых оказалось так недостаточно. — Знаешь, Рэй…— его руку вновь сжали, но теперь будто ища защиты и поддержки, — к чёрту, давай попробуем.