Тебя нет

К концу подошёл ещё один длинный рабочий день. Сатору Годжо — по приказу Кенто Нанами — сегодня весь день провёл за бумажной работой в душном кабинете, сидя на своей пятой точке, которая неистово болела из-за твёрдой обивки стула. Он встал изо стола и, потирая свой ноющий копчик, направился к окну, в котором виднелось закатное солнце, скрывающееся за горизонтом, щедро поливая на окружающее пространство свои нежно-розовые лучи света. Парень облокотился рукой об оконную раму и сделал глубокий вдох свежего вечернего воздуха, сочащегося из верхней открытой форточки. Усталость накатила, подобно снежной лавине, не давая возможности в полной мере наслаждаться жизнью. Годжо чувствовал, что задыхается. Он не может дышать полной грудью. Не может получать удовольствие от сладости спелых фруктов, которой пропитался летний воздух. Не может забыть. Не может оставить всё как есть. Но, разве у него есть возможность что-то исправить? Нет. «Нет смысла переживать о прошлом, ничего уже не попишешь. Что сделано, то сделано.» — парень взял свой пиджак, висевший на спинке стула и, накинув его на плечи, поплелся домой. Но можно ли было назвать то место домом? Он больше не знал значение этого слова. Открыв дверь парень зашёл в свою небольшую квартирку, в которой пахло пылью, вчерашним карри и одиночеством. Он легло скинул свою обувь и, оставив ключи в прихожей, направился в ванную комнату. Потребовалось немало сил, чтобы заставить себя снять одежду: белая рубашка полетела на пол, застелая тёмную керамическую плитку, а вслед за ней последовали и брюки с боксерами. Сатору стоял под струями горячей воды, устало облокотившись лбом о холодное покрытие стены. По бледной коже стикали широкие струи, которые, казалось, могут расплавить его, как брекет мороженого, но он этого совсем не ощущал. Его мутный взгляд рассматривал сток, в котором скрывалась утекающая вода. Хотелось плакать. Но слезы не шли. Почему? Из-за усталости? Навряд-ли. После смерти Сугуру, Годжо долгое время ненавидел и обвинял себя в бесчувственности. Потеря ощущалась, терзала сердце и наносила глубокие, кровоточащие раны, подобно мясорубке. Он не плакал. Просто не мог. В чëм кроется причина? Неужели, он и правда ничего не чувствовал? Или же не хотел? Почему всё так сложилось? Ведь, казалось, ещё совсем недавно Гето пил свой любимый зелёный чай у парня в гостях, отчитывая того, что он развёл дома свалку. И правда: гора немытой посуды, нестиранное бельё, валяющееся по всему дому, клочки пыли в углах и грязные шторы. М-да, от одного вида на этот беспорядок хотелось перекреститься и уйти. Из задумий вывела ноющая от жара кожа, которая уже успела покрыться красными пятнами, напоминающими очертания ожогов. Выключив воду, Годжо вытерся хлопковым полотенцем. Он смотрел на себя в зеркало: смотрел в свои небесно-голубые глаза, на свою мраморную кожу, усыпанную алыми пятнышками, на свои мокрые белоснежные волосы, по прядкам которых стикали капельки воды — он ненавидел всё это. Ненавидел себя. Всего себя. А какой смысл в любви к себе, если страдают самые близкие люди? Бессмысленно. Надев свою разношенную чёрную футболку и серые штаны, Сатору улёгся на широкую и просторную кровать, в которой одиночество чувствовалось в разы сильнее. Но не только кровать казалась пустой, но и вся квартира. Казалось, что чего-то недостаёт. Или кого-то. Пока влажные волосы пропитывали наволочку водой, из-за чего та становилась более прохладной, парень закутался в бамбуковое одеяло, поджав голые ноги, которые небрежно скомкали край тёмно-фиолетовой простыни. Пушистые ресницы сомкнулись, в разуме воцарилось спокойствие, а тело погрузилось в некое пространство, напоминающее бесконечность. Годжо разбудил звук шкварчания, похожее на шипение горячего масла. Решив, что это Нанами в очередной раз включил режим «заботливой мамочки» (или папочки) и ворвался к нему в квартиру, чтобы помыть посуду, приготовить завтрак и постирать грязные носки, тем самым облегчая парню жизнь, но с другой стороны, это выглядело довольно нелепо. Годжо вновь начал засыпать, но вдруг раздался громкий стук посуды. — Нанами, обязательно так шуметь? — раздражённо крикнул парень, плотнее закутываясь в тёплое одеяло. Послышались глухие приближающиеся шаги. Кто-то зашёл в комнату и, немного помедлив, видимо, рассматривая спящего, подошёл ближе к кровати. Послышался тихий мужской голос, в котором явно слышалась усмешка: — Как ты меня назвал? Нанами? Острая игла пронзила сердце. От осознания того, кому принадлежит этот знакомый голос, тело содрогнулось. Гето?.. Не может быть. Нет, этого просто не может быть! Годжо резко раскрыл глаза и быстро уселся на кровати, уставившись на парня, стоящего перед ним. Да, это был он. Длинноволосый брюнет сел на край кровати. Его серая футболка и тёмно-синие шорты создавали уютный и домашний образ. — Тебе Нанами снился? Не боишься, что я начну ревновать? — он хихикнул и протянул руку к Сатору, чтобы поправить непослушные волосы. Годжо перехватил его, крепко сжимая запястье. К горлу подступил ком, от шока дыхание замедлилось, а тело невольно начало сильнее трястись. — Что случилось? Кошмар приснился? Парень крепко держал руку друга, пытаясь придти к логическому умозаключению. Понятное дело, что это был сон. Но тогда почему он такой реалистичный? Почему все чувства настолько остро реагируют? Годжо поднял взгляд на лицо Сугуру, пока тот обеспокоенно изучал его лицо, пытаясь найти хотя бы одну зацепку о причине такого несвойственного ему поведения. — Ты в порядке? У тебя лицо какое-то бледное. — Всё хорошо, — он через силу выдавил из себя каждое слово. Как тяжело это ему далось. Как тяжело смотреть на это родное лицо, сжимать в ладони до боли знакомую руку и понимать, что это не реально. В сердце вонзилась ещё пара иголок, когда Гето легонько улыбнулся. — Идём завтракать, соня. Еда стынет. А ещё раз назовешь меня Нанами, по лбу поворешкой получишь. Сугуру встал и неторопливо вышел из спальни, пока Годжо растерянно смотрел ему вслед. Он приложил руку ко лбу, облокотив о ладонь свою голову, которая кипела от переизбытка всяких мыслей. Почему даже собственный разум издевается над ним, заставляя возвращаться к началу и повторно осознавать ошибки прошлого? «Зачем опять тыкать меня носом в то, чего я не ценил?» — он немного помедлил, а после тихо рассмеялся. Этот смех «от» и «до» был наполнен болью, тоской и жалостью к самому себе, — «Ладно, хорошо. Я совсем не против играть по таким правилам. Это всего лишь сон. На утро я об этом и не вспомню, поэтому буду довольствоваться тем, что имею.» Немного успокоившись, он сделал глубокий вдох полной грудью, позволяя мозгу насытиться кислородом. Встав с кровати, он, немного шатаясь из стороны в сторону, поплелся к дверному проему, который привёл бы его на кухню, но зацепившись рукой о полку стеллажа, помогающей держаться на ногах более-менее ровно, уронил на пол несколько толстых книг в твёрдом переплёте. Годжо опустился и поднял находку, с интересом рассматривая её в руках. «Это сборник сонет? Не припоминаю, чтобы подобное у меня хранилось.» Безынтересно поставив книги на место, парень заметил фоторамки, стоящие чуть выше. На всех трёх фотографиях были запечатлены две мужские фигуры — он и Сугуро. На первом снимке они, будучи ещё незрелыми юнцами, стояли на фоне школы, одетые в свою тёмную форму. Гето держал в руках небольшой букет цветов, упакованный в пёструю бумагу, пока рядом стоящий Годжо обнимал его за талию, радостно прижимая к себе. На втором фото парни отдыхали на пляже, наслаждаясь горячими лучами летнего солнца, оголив свои подтянутые тела. Сатору стрелял из небольшого пластмассового пистолета стуей освежающей воды, попадая точно в бедного Сугуру, который пытался обезопасить себя, закрывшись руками. Взяв с полки последнюю фоторамку, зрачки Годжо сузились до размеров мелких точек. На фотографии чётко были видны он, Гето и ещё несколько пожилых людей, которые были чем-то на него похожи. «Не может этого быть… Это невозможно… Это всё — просто игра моего разума.» — рассуждал Сатору, пока его глаза изучающе бегали по голубым глазам, белоснежным и пышным волосам людей на фото. Дыхание невольно участилось, пока дрожащие руки сильнее сжимали стекло рамки, которая, казалось, вот-вот треснет. Кончик носа задергался, а челюсти со всей силы сжались, со скрежетом упёрев друг в друга ряды мраморных зубов. «Это нечестно. Почему эти фальшивки так радостно улыбаются, пока настоящий я страдаю?» Не то от злости, не то от досады, к глазам подступили слезы, затуманив всякую видимость. Послышался встревоженный голос Сугуру, который выдернул из пучины страха и терзаний: — Сатору, ты встал? Поспеши, еда почти остыла. Парень вытер ладонью небольшую дорожку холодного пота, струящегося по вискам и, поставив фоторамку на место, вышел из комнаты. Пройдя прямо по узенькому коридорчику, на стенах которого красовались постеры и афишы различных мероприятий, начиная с мюзиклов и заканчивая фильмами, Годжо пересёк порог и оказался в небольшой светлой комнате — кухне. Помимо основного кухонного гарнитура, который дополнял уютный интерьер, на деревянных полочках, прикреплённых к стенам, обклеянных салатовыми обоями, стояли горшки с зелёными растениями, длинные листья которых струились вниз, подобно течению водопада. Сатору обвёл взглядом кухню: множество магнитиков на холодильнике, парные кружки с нарисованными котиками, стоявшие на обеденном столе, готовые к использованию, клетчатый фартук, висевший на крючке у входа. Заметив парня, Сугуру, что-то готовящий на газовой плите, повернулся к нему, бурно протараторив: — Садись, скорее. Годжо послушно сел за высокий и массивный деревянный стол, который очень выделялся из общей картины интерьера этого помещения. Гето вытер руки о полотенце, которое свисало у него с плеча и, взяв две порции завтрака, поставил перед другом итог его утренних мучений. В тарелке красовался золотистый амлет с, кубиком нарезанными, овощами. Помидоры дали красный сок, из-за чего блюдо выглядело более аппетитным, а запах итальянских трав только добавлял блеска этому чуду кулинарии. Сатору удивлённо посмотрел на еду, а потом перевёл взгляд на повара, который уже успел разместиться напротив. — Ешь давай. Второй раз греть я не собираюсь, — строжился Гето, заметив на себе изучающий взгляд. Годжо покорно опустил голову и приступил к трапезе. Попробовав небольшой кусочек амлета, его глаза загорелись от приятного удивления. — И давно ты готовишь? Точнее, как давно у тебя стало получаться? — Эм, всегда? Парень вспомнил, что это ненастоящий Сугуру, в тарелке у него ненастоящий амлет, а находится он сейчас не в своей квартире, а лишь в её имитации. Он мягко улыбнулся и продолжил завтракать. — Сатору, всё хорошо? Сегодня ты ведешь себя не как обычно. — Вот как? А как я обычно себя веду? Гето усмехнулся. Его одновременно и смущал, и радовал тот факт, что придётся сказать свои мысли о его поведении вслух. — Обычно ты набрасываешься на меня, как только глаза раскроешь и ведешь себя более… Кхм… Резво. А сегодня ты какой-то тихий. — Гето отложил свой столовый прибор в сторону и обвил тонкими пальцами кружку с горячим зелёным чаем, — если тебя что-то беспокоит, ты можешь смело обращаться ко мне. Мы же не чужие друг другу люди, десять лет вместе, как никак. Годжо округлил глаза. — В каком смысле? — Да, время летит так незаметно. Казалось бы — только вчера мы буянили в спортзале старшей школы, а через полгода у нас уже будет годовщина. — Парень улыбнулся и сделал небольшой глоток своего напитка. — Да, ты прав. — Немного помедлив, Сатору спросил, — а что насчёт твоей проклятой энергии? — О чём ты? Опять всю ночь напролёт играл в видеоигры? И когда ты успеваешь обзаводиться новыми дисками, ума не приложу. Парень хотел было что-то ответить, но передумал и сомкнул губы. «Быть не может, чтобы в этом мире не было проклятой энергии. Такое вообще возможно?» — Мне не звонили из столичного магического техникума? Сугуро подавился своим чаем. Немного откашлявшись, парень начал нервно смеяться. — Сатору, когда вы успели переименовать свой клуб? «Магический техникум» — серьёзно? — Он залился звонким смехом. На лице Годжо непроизвольно появилась мягкая улыбка. Как давно он не слышал его радостный и искренний смех. Неужели, Гето всегда умел так ярко смеяться? Парень, с явным очарованием в глазах, любовался брюнетом напротив, как греки любуются своими исполинскими архитектурами. — Извини, это было грубо с моей стороны, — Гето промокнул полатенцем краешки глаз, где собрались слезинки, похожие на жемчужинки. — Так, почему вы решили сменить название своего геймерского клуба? Годжо едва заметно пожал плечами. Он не на минуту не отводил взгляд от своего горячо любимого собеседника, к которому так охотно рвалось его израненное сердце. «Хочу покоя!» — кричало оно. Сугуру смутила неожиданно переменчивая реакция парня и он, робко заведя пряди чёрных, как смоль, волос за уши, встал с места, прихватив с собой тарелки из-под завтрака. Он встал к раковине и принялся мыть грязную посуду. Понаблюдав за ним со спины, Годжо тихо, почти на цыпочках, подошёл к парню, как-будто боялся его спугнуть резкостью своих движений. Бледные руки Сатору кольцом обвили талию Гето, из-за чего тот слегка напрягся. По кухне эхом раздался тихий писк, когда холодные и сухие губы коснулись голой шеи парня. Оставленная пара поцелуев заставила кожу покрыться мелкими мурашками, пока расслабленные руки выпустили керамическую кружку, покрытую мыльной пеной. Парень томно дышал, опустив голову. Казалось бы, он должен уже привыкнуть к постоянному телесному контакту и близости, но почему-то в такие моменты как этот, его лицо всё равно покрывалось румянцем, а в ушах отчётливо слышалось бурление собственной крови. Годжо чуть слышно прошептал, прислоняясь лбом к спине парня: — Я скучал. Почему-то, Гето кольнуло чувство вины. Хотя, это было очевидно. По его вине они не виделись почти неделю и не смогли провести совместно спланированные выходные, которых они так долго ждали, сгорая от нетерпения. Чтобы хоть немного успокоить себя и дрожащего Сатору, Гето повернулся и, взяв лицо парня в свои мягки и влажные ладони, любяще посмотрел ему в глаза. — Я тоже очень скучал. Извини меня, обещаю, что отныне буду более ответственно относиться к нашим планам. К горлу Сатору подступил тугой ком. «Зачем он мне это говорит?» Не успел парень сказать и слова или хотя бы кивнуть, как его губы уже ласкал нежный поцелуй. Годжо сначала слегка опешил, но уже через пару мгновений смаковал сладкие губы Сугуру. Даже с закрытыми глазами он прекрасно знал где следует разместить свои руки, пока их медовые уста сливались воедино. Ощутив резкую нехватку кислорода в лёгких, Сатору решился сделать небольшую паузу, чтобы отдышаться. Он медленно отстранился от Гето и открыл глаза. В голубых радужках отражался белый потолок его спальни, пока пальцы рук судорожно сжимали край бамбукового одеяла. Он огляделся и с досадой усмехнулся. Полупустой высокий стеллаж без книг и фоторамок, разбросанные по полу вещи, упаковки от лапши быстрого приготовления и бутылки от пива, голые серые стены и тишина — было ясно, что он вернулся в реальность. Парень закрыл глаза и мягко улыбнулся, пока в голове всплывали воспоминания о том реалистичном сне, которые так нежно согревали его больное сердце. Полным ходом шёл теоритический урок в колледже магии под чутким руководством Годжо Сатору. Ну, или почти чутким. Сегодня учитель выглядел как-то помято: неуложенные волосы, которые непослушно торчали в разные стороны, не до конца заправленная в брюки рубашка, измученное и вялое выражение лица — не предвещали ничего хорошего. — Сенсей, вы, случаем, не заболели? У вас болезненный вид. — Всё хорошо, Итодори, тебе не стоит об этом переживать. — Вы плохо спали сегодня? Годжо замер, остановив руку, в которой он держал белый мел. Он повернулся в сторону ученика и мягко ему улыбнулся: — Нет. Сон был прекрасный. Поставив на небольшой журнальный столик пакет с закусками и стеклянной бутылкой крепкого алкоголя, Сатору кинул пиджак на огромный синий диван, а сам уселся на пол. Выложив содержимое на лакированную поверхность стола, парень налил себе спиртного в небольшую пластиковую прозрачную рюмку, содержимое которой очень быстро было поглащено. Он чередовал саке с мясными закусками, но всё равно умудрился напиться. Но, собственно, этого он и добивался. К лицу прильнула кровь, из-за чего казалось, что тело вот-вот расплавится, а голова безжизненно склонилась в сторону, перевесив парня и заставив безвольно расстелиться по полу. С каждой минутой веки всё тяжелели и тяжелели, и в конечном итоге Сатору заснул. Парень открыл глаза и сильно удивился обнаружив Сугуру, сидящего в белоснежном костюме на другом конце аккуратно сервированного стола с красной скатертью. Сатору быстро обвёл глазами помещение, в котором находился: «Судя по всему, это ресторан. И стоит отметить, что достаточно роскошный.» Высокие потолки украшали исполинских размеров хрустальные люстры, на дубовом лакированном паркете были размещены длинные высокие столы, напоминающие собак породы Борзые. На скатертях красовалась вычещенная посуда, в которой было видно собственное отражение. Вдруг, Сатору почувствовал дискомфорт в области шеи и, поднеся руку к горлу, обнаружил, что его сдавливает уродской расцветки галстук. Он осмотрел себя. «Боже мой, вот и сбылся мой самый страшный кошмар.» На Годжо красовался чёрный костюм, который сидел на нём как влитой. Сугуро заметил обеспокоенный взгляд, с которым его парень оглядывался и мягким успокаивающим тоном произнёс: — Сатору, не переживай, они прибудут с минуты на минуту. «О ком он го… Вау.» Он вновь повернулся к Гето, но в этот раз более внимательно, с животным интересом рассматривая его внешний вид: уложенные назад тёмные волосы, которые из-за геля казались влажными и блестящими, как если бы он только что вышел из душа, белый костюм с красной бабочкой у воротника и позолоченные запонки на руковах делали Сугуру, которого Сатору знал всю свою жизнь, человеком похожим на главного героя произведения «Великий Гэтсби». Массивные двери открылись и в зал вошло четверо людей в роскошных одеждах. Среди них было двое женщин, которые о чём-то любезничали, робко прикрывая рты ладонями в шёлковых перчатках, пока их кавалеры разговаривали с официантом. Заметив их, Сугуру, оживился и, немного поерзав на стуле, встал, направившись им навстречу. Обе дамы по очереди крепко его обняли, а мужчины приветственно пожали его руку. Сатору встал изо стала и непонимающе смотрел на эту картину, пока светловолосая женщина не подошла к нему и не заключила в крепкие объятия. Опешив, парень стоял столбом, не зная как реагировать. Наконец-то, она ослабила хватку и Годжо смог разглядеть её лицо. Он замер, пока его сердце билось в бешенном ритме, эхом раздаваясь в ушах. Губы задрожали, а дыхание сбилось. В женских небесно-голубых глазах читались радость, любовь и забота. — Милый, ты как-то исхудал. — Между её бровей появилась неодобряющая морщинка, — ты хорошо питаешься? К нему подошёл мужчина со светло-русыми волосами и жидкой бороденкой, которая придавала его статному образу какуе-то своего рода неотесанность. — Тебя что твой муженёк совсем не кормит? — спросил он и, подмигнув своими голубыми глазами, улыбнулся. Из-под его жидких усов блеснул ряд отбеленных зубов. Оба родителя хихикнули. К Сатору подошла ещё одна темноволосая женщина, которая поприветствовала его лёгким поцелуем в щеку; а мужчина с каштановыми волосами, ярко улыбаясь, потрепал его по плечу. «Что происходит? Кто эти люди?» — но вдруг сердце сжалось, когда мадам в ходе разговора назвала его «сынок» — «Нет… Нет, я… Я отказываюсь в это верить…» Колени начали трястись и Сатору испугался, что в любой момент может свалиться на пол. Заметив растерянного парня, женщина взяла его за холодную и потную ладонь и, нежно лаская её своими худыми морщинистыми пальчиками, встревожено спросила: — Милый, что с тобой? Годжо нервно сглотнул и едва слышно прошептал: — Мама, это действительно ты? — Ох, неужели я так сильно успела состариться с момента нашей последней встречи? — Она обеспокоенно приложила ладони к своему напудренному лицу. — Нет, — Парень мягко улыбнулся, смотря в её, наполненные жизненной яркостью, глаза. — ты прекрасно выглядишь. Сатору аккуратно обнял её, боясь что от его резких действий, она рассыпется, как мел. Отец, который всё это время наблюдал за ними со стороны с улыбкой на лице, решил что тоже хочет поучавствовать. Теперь всех троих связывали тёплые объятия. Его щуплые руки крепко обвивали своего сына и жену, как-будто защищая от чего-то или от кого-то. По стёклам барабанили крупные капли холодного дождя, а разыгрывающийся ветер жутко завывал, как-будто громко комментаруя происходящее внутри. Официант оповестил о том, что через пару минут их еда будет готова и принесена в главный зал. Все разместились за столом бурно обсуждая последние политические новости в стране. В скором времени блюда были поданы: ароматная заливная рыба под сливочным соусом, кисло-сладкие овощи на гриле, несколько салатов и пара бутылок итальянского вина. Прошёл час, а следом и второй. Все это время Годжо с интересом слушал о чем разговаривают его родители и родители Гето, не решаясь вмешиваться. «Так вот что это — семейные застолья.» Парень почувствовал на своём колене лёгкое прикосновение и повернул голову. Сугуру аккуратно наклонился к Сатору и прошептал, чуть прикусив нижнюю губу: — Хочу тебя на десерт. От неожиданности он закашлял в кулак, пытаясь скрыть своё яркое смущение и удивление. — Сынок, всё хорошо? — Обеспокоенно спросила женщина. — Да… Всё хорошо, извините. — Милый, а где твоё кольцо? — Кольцо? — Да, обручальное кольцо. — Ох, мы решили, что будем их носить после официальной церемонии. Вы же знаете Сатору, он тот ещё растяпа, — вмешался Сугуру, мягко улыбаясь. Все дружно хихикнули. «Церемония? Обручальные кольца? Что тут происходит?» — немного поразмыслив, парень нахмурил брови, «Да быть не может… Хотя, минуточку, кажется, я это уже говорил ранее — и вот итог. Не то, чтобы я против заключения брака, но всё же мне как-то тревожно…» — С вашего позволения, мы пойдём. — Годжо встал с места и, поклонившись, взял Гето под руку. — Зачем? Парень приблизился к его лицу и незаметно для окружающих прошептал: — Не ты ли хотел десерт? Сугуру нервно хихикнул, явно не ожидая, что Сатору примет так близко к сердцу его безобидную шутку. Они поклонились родителям на прощание и, взяв в шумном гардеробе свои пальто, вышли на улицу, где вовсю лил дождь. Через полчаса они уже подъехали к высокому многоквартирному дому и, выйдя из такси, направились к входу здания. Гето прислонил чип к дверному сканеру, но уже через мгновение его губы были твёрдо прижаты к губам Годжо, который парой резких движений успел завести его в подъезд и вёл за собой к лифту. Двери квартиры со скрежетом открылись и оба парня ввалились через порог, не на миг не отрываясь друг от друга. Сатору успевал на ходу до спальни ловко раздевать Сугуру, с животной страстью рыча ему в губы. В коридоре образовалась дорожка из разбросанной одежды: у самого порога валялось пальто с лакированными ботинками, чуть дальше белый пиджак, ремень и развязанная бабочка. Возле кровати на пол опустилась пара мятых рубах. Годжо плавно уложил парня на постель, нависая над голой и бледной грудью, с хищным блеском в глазах. Его горячий язык принялся скользить вниз от очерченных ключиц до резинки трусов, торчащей из-под расстегнутых брюк. Из-за этой влажная дорожки тело Сугуру стало ещё чувствительней к холоду, из-за чего он покрылся волной мурашек, ощутив на своей коже прерывистое дыхание. Годжо вновь уткнулся лицом в его шею, покусывая нежную плоть, но вскоре переключился на розовые от возбуждения уши. Он облизнул чёрную круглую серьгу, которая чуть поблескивала от тусклого освещения настольной лампы стоящей на ближней тумбочке. Парень с великим удовольствием играл с его ухом, досконально обводя все контуры своим горячим языком. Послышался тихий стон. Сатору посмотрел в лицо парня и понял, что попал в яблочко. Кто бы мог подумать, что он так сходу найдёт его эрогенную зону? — Не переживай, я не заставлю тебя долго ждать. Он нежно чмокнул Сугуру в румяную щеку и, взяв рядом лежащую подушку, подложил её парню под поясницу, после чего продолжил осыпать его дрожащее от нетерпения тело поцелуями… В ушах четко слышалось биение сердца, спрятоного в бледной груди Гето. Годжо выводил по влажной коже парня невидимые слова, но только он сам знал, что они значат — «ты рядом со мной». Рука Сугуру лежала на белоснежных шелковистых волосах, поглаживая его голову лёгкими и заботливыми движениями. Два совершенно нагих тел лежали под тонкой простынью, любуясь и наслаждаясь друг другом, пока их разгоряченная кожа постепенно остывала. — На какую дату назначена наша свадьба? — Хм? Если всё будет идти гладко, то церемония должна пройти в декабре. «В декабре, значит…». Годжо немного беспокоила спонтанность этого важного события, но утешала мысль о том, что это всего лишь сон. Или нет? Сугуру встает с кровати и, обернув вокруг пояса мятое покрывало, усаживается на подоконник, захватив с тумбочки пачку сигарет и серую зажигалку, около раскрытого окна, из которого сочился запах дождя, холода и наступающей зимы. Парень легонько зажал заженную сигарету между губ, пока его худые руки зачесывали назад растрёпанные чёрные волосы, непослушно вьющиеся по кукольно белоснежным плечам. Эта картина заставила сердце Годжо замереть. Он, чуть дыша, любовался мужским силуэтом, который казался таким обворожительным и таким грациозным в полумраке комнаты. Гето выдохнул в окно густое облако табачного дыма и почувствовал как крепкая рука коснулась его запястья. Сатору ловко уселся рядом и затянулся отобранной сигаретой. — И как давно ты куришь? — усмехнулся парень, вскинув одну из густых бровей. «С тех пор, как тебя не стало.» — промелькнуло в голове, но вслух он нерешительно ответил: — Жизнь чертовски коротка, нужно успеть попробовать абсолютно всё. Сугуро усмехнулся. — Чего ещё я о тебе не знаю? Говори только честно, а то мне очень не хотелось бы связывать свою дальнейшую семейную жизнь с варваром. Теперь усмехнулся уже Годжо. Затушив сигарету о керамическую пепельницу, парень выдохнул в сторону клуб дыма и посмотрел на рядом сидящего парня. Его тёмные глаза ярко блестели даже во мраке ночи, а на губах играла милая улыбка, которую так полюбил Сатору. Он любил его от макушки и до кончиков пят, целиком и полностью любил: шутливую манеру его общения, вытянутое лицо, усыпанное мелкими родинками, худые запястья, которые, казалось, могли сломаться от любого резкого движения, шрамики на стройных ногах, полученные в раннем детстве при неудачной попытке научиться кататься на велосипеде. Он любил его. Всего его. Каждую мелочь, каждую частичку его тела и души. Безмерно сильно любил. Сатору встал с подоконника и подошёл к Сугуру. Он стоял так близко, что ещё не высохшая кожа чётко улавливала порывы его дыхания. Парень повернул к нему голову и мягко улыбнулся, почувствовав на своей щеке прохладную ладонь, которая с трепетом гладила его нежную щеку. Годжо переместил взгляд на несколько прядей, упавших Сугуру на лицо. До чего же он был прекрасен. — Повернись. Гето послушно повернулся, насколько это было возможно. В руку упало несколько волнистых чёрных локонов, и парень принялся заботливо, как можно бережней, заплетать тугую косичку. Из-под густых волос проглядывалась тонкая шея, невероятно манящая своим невинным видом и нежным ароматом, в котором улавливалась нотка некой сладости. Сатору легонько коснулся благоухающей кожи своими горячими губами, оставив нежный поцелуй. Сугуру перекинул чёрную косу через плечо и посмотрел на парня. — Как я выгляжу? — Бесподобно, как и всегда. Гето радостно улыбнулся. Ещё пару мгновений их нежные взгляды ласкали очертания друг друга: скользили по изгибам лица, шеи и оголенного торса, как завороженные каким-то очаровательным заклинанием. Оба парня улеглись на остывшую постель и, накрывшись бамбуковым одеялом, лежавшим всё это время у изголовья кровати, прижались друг другу, как пара пушистых пингвинов, борющихся с леденым холодом. Сатору ласково обвил тело Сугуру своими длинными и массивными руками, ощущая кожей тепло, которое в тот момент исходило то парня в его объятиях. Живое тепло. Так комфортно и уютно. Гето скрестил руки на широкой и голой спине, прижимая любимого ближе к себе. Уже через считанные минуты Годжо расслабился и погрузился в чарующий своим спокойствием сон. Парень проснулся на полу, среди валяющихся склянок из-под спиртного, остатки которого, в свою очередь, небольшой лужицей поблескивали на столе, играя с розовыми лучами утреннего солнца. Сатору сел и приложил ладонь к больной голове. Он проспал больше суток. Внимательно осмотрев комнату, пришёл к выводу, что вернулся в реальный мир. Перед глазами огромным вихрем пронеслись воспоминания, которые он до конца жизни будет трепетно хранить в своём израненном сердце. Привыкшая к нежности Сугуру кожа губ заныла, требуя от того поцелуя, но мозг старался противостоять этому чувству, из-за чего на душе остался горький осадок. Парень мягко улыбнулся, размышляя о том, что и дальше готов терпеть эти насмешки его воображения, главное, что он вновь может быть рядом с дорогим для него человеком, ощущать тепло его тела и нежные прикосновения, по которым он так скучал, слышать биение его сердца и просто любоваться его лучезарной улыбкой — это и есть самый настоящий рай. Годжо сидел на мягком пуфике в больничном коридоре, ожидая главврача. Пару дней назад он в одиночку, что совсем не удивительно, отправился на спецзадание, в ходе которого предстояло разобраться с несколькими сложными проклятиями, которые успели пожрать половину своих заложников. Одна миссия была успешно выполнена, после чего появилась и следующая, не менее важная. Таким образом, уже несколько дней парень гонялся по всему городу за различными опасными тварямм, стараясь нанести мирным жителям как можно меньше вреда. Но увы, Годжо не смог защитить одного маленького мальчика, которого мощное проклятие поджарило до хрустящей корочки. Врачи сразу же госпитализировали его, и Сатору, чувствуя на себе груз вины, отправился следом, стараясь по пути до больницы успокоить рыдающую мать мальчишки. По тихому коридору глухим эхом раздались неторопливые шаги. Врач приблизился к парню и тот встал, приветствуя его. — Как он? — Состояние стабильное. Внутренние органы не повреждены, что в свою очередь весьма удивительно, если учитывать, что 70% его кожи покрыто ожогами. Парень с облегчением вздохнул, и его напряжённые плечи плавно опустились, приняв привычное положение. Он кивнул, и врач уже собирался уходить, как услышал оклик со спины: — Постойте. А вы можете выписать мне… снотворное? — Зачем вам? Неужели, у такого молодого парня в роде вас, могут быть проблемы со сном? — Что-то вроде того. Сатору старался скрыть свой взволнованный вид. Он незаметно вытер влажные ладони о грязные брюки и нервно сглотнул. Через пару минут у него в руках была небольшая бумажка с синей печатью и подписью врача. Перешагнув порог дома, в нос ударил запах испортившегося риса, вываленного в мусорный пакет, стоявший в прихожей. Зацепив его ногой, лежавшие там стеклянные бутылки из-под алкоголя зазвенели, громко стучась друг о друга. Годжо скривился от этого противного звука и, переступив пакет, прошёл в гостинную. Парень скинул на пол свою грязную рубашку и заменил пыльные брюки на домашнее трико. Достав из картонной коробочки шуршащую упаковку, он выдавил пару таблеток, которые запил холодной водой из граненного стакана. По желудку разлилась прохлада, заставившая сморщить нос. Разместившись на мягком пружинном диване, и раскинув длинные руки по его бархатной спинке, Сатору опустил голову назад, устремив взгляд на потолочную лампу, от которой исходил бледный свет. В его глазах блестели небольшие искры надежды, что этой ночью он вновь встретится с любимым. Так оно и случилось. Годжо проснулся от гудения автомобильного двигателя и тряски, из-за которой его кидало из стороны в сторону. Парень поднял пушистые рестницы и, подняв голову с тёплого и широкого плеча Гето, окинул взглядом окружение. Они и ещё небольшая группа парней ехали в новеньком автобусе с неплохими замшевыми чехлами на сиденьях. Незнакомцы о чëм то громко говорили, наспех грубо перебивая друг друга на полуслове, что со стороны казалось весьма дерзким и вызывало неприятное чувство, отбившее всякое желание находиться с ними рядом. Как хорошо, что они сидели относительно далеко. — Ох, ты проснулся, — улыбнулся Сугуру. — Где мы? — Мы почти приехали, подожди немного. Сатору послушно кивнул и устремил взгляд к окну, за которым проносились весенние пейзажи. Где-то вдалике виднелась одинокая тёмно-синяя гора, макушка которой была покрыта снежной скатертью, пока у её подножия голые деревья с набухающими почками начинали новую жизнь. В каких то местах серая, сухая трава была покрыта ещё не растаявшими корками льда, не давая земле прогреться и дать жизнь новым благоухающим растениям. Автобус остановился. Сугуру улыбнулся и, взяв парня за теплую ладонь, вывел его из салона кабины. Годжо держал в руке увесистую спортивную сумку, из кармана которой торчала небольшая бутылка воды. Парни-грубияны тоже вышли на свежий воздух, и каково было удивление Сатору, когда один из этих хулиганов окликнул Сугуру, как-будто тот является его близким другом. «Немыслимо!» — возмутился он, наблюдая за тем, как Гето обменивается любезностями с этим парнем. — «Неужели, они действительно знакомы? Тогда почему мы сидели в самом конце автобуса, как-будто отдельно от них?» Закончив разговор, Сугуру подошёл к Сатору, указав пальцем на огромное низкое здание, в которое, по-видимому, нужно было идти. По пути Гето молча кусал розовую нижнюю губу, теребя пальцами грубый манжет своей куртки. Весь его вид кричал о том, что парень изрядно нервничает. — Ты в порядке? — Что? А, да. Всё хорошо. Просто, этот матч очень много значит для нашей команды. Этот матч очень много значит для меня. Вот и волнуюсь, как подросток, хах. — У тебя всё получится, — улыбнулся Сатору, — ты всегда прекрасно справлялся со всем за что только брался, так что этот матч для тебя пара пустяков. В любом случае, я буду рядом и поддержу тебя каким бы не был исход. — Спасибо. Для меня это важно. «Не знаю в каком матче ты собрался учавствовать, но я твёрдо уверен, что у тебя всё получится.» Волонтёры в ярких жилетках проводили Годжо на трибуну и любезно предложили воды. Это здание внутри казалось ещё просторней, чем снаружи. Огромный спортивный зал с деревянными полом, в отражении которого поблескивал яркий свет, исходящий от плоских ламп с высокого белого потолка. На трибунах сидело около пятьдесяти человек, но в этом помещении запросто могли бы потестить с две сотни болельщиков. Вдруг, кто-то неаккуратно толкнул Сатору в плечо, из-за чего прохладная вода в его бумажном стаканчике тихо булькнула. — Ой, простите мою неуклюжесть. — Извинилась низкорослая девушка с длинными блондинистыми локонами. Она выглядела достаточно молодо, но это сложно было сказать точно из-за излишнего количества нанесённой на лицо косметики. — Ничего страшного. Не ушиблись? — вежливо улыбнулся парень. — Нет, это я должна у вас спрашивать. — Она залилась звонким смехом, который, как показалось Годжо, не оставил бы никого равнодушным. — Ой, мамочки! Я, кажется, вас знаю! Вы же муж того длинноволосого худого парня, да? Мой парень с ним в одной баскетбольной команде. Как же его… Мутуро? Вутуро? — Сугуру. — Да да да, точно! — Если вы о Сугуру Гето, то да, я его горячо любимый парень, — загордился тот. — Я очень рада, наконец-то, с вами познакомиться! Мой парень рассказал как тепло Сугуру отзывался о вас. Не сочтите за грубость, но мне даже стало немного завидно. Годжо невольно покраснел. На его смущенном лице пылал румянец, казалось он, глядишь, того и взорвётся. — Вы приехали вместе со всеми ребятами на автобусе? — Получив утвердительный кивок головой, она продолжила, — везёт. А я живу в другом городе, поэтому нет возможности постоянно вместе с командой ездить на матчи. Вам так повезло, Годжо. Сугуру увлекается баскетболом со старшей школы. В наше время очень мало таких старательных людей, которые так воодушевленно чем-нибудь занимаются. Большинство предпочитают начать и бросить, столкнувшись с первыми же неудачами или трудностями, но ваш муж не такой. — Да, он не такой как все. Он особенный. Самый особенный из всех людей, живущих на свете. — Сатору улыбнулся и повернул голову в центру зала, где уже полным ходом шла разминка у двух команд. — Скажите, в чем секрет ваших прочных отношений? Мой парень постоянно пытается найти повод со мной поссориться, и иногда мне кажется, что только это ему и приносит радость. — Сказать честно, я сам не до конца разобрался, — Сатору сделал небольшую паузу и, отведя взгляд от Гето, продолжил, — но если ваши сердца ярко горят рядом с друг другом, рассеивая мрак вокруг, то в конечном счёте вы проживёте долгую и счастливую совместную жизнь. Главное, как мне кажется, это искренность. Девушка улыбнулась и задумалась, видимо, анализируя его слова. Годжо коснулся железного ограждения и, услышав тихий звон, опустил взгляд на руку. На левой руке красовалось тоненькое конечко, в котором отражалась пара голубых глаз. Парень приблизил тыльную сторону ладони к лицу и, вдоволь налюбовавшись его блеском, поцеловал, трепетно прижимая безымянный палец к губам. Команда Сугуру и соперники закончили разминку и выстроились для приветствия перед началом игры. Со второго этажа был очень хорошо виден процесс матча. Зелёная и красная формы играков быстро мелькали меж собой, заставляя зрачки ускориться в соответствии с их перемещением по залу. Мускулистое тело поблескивало из-за капелек пота, пока край футболки-безрукавки во время крутых манёвров подлетал вверх, оголяя накачанный пресс, заставляющий фанаток женского пола визжать от восторга и громче выкрикивать слова поддержки. Сатору не сомневался в победе Сугуру, ведь тот был уж слишком целеустремленным. В помещении была невыносимая духота, заставившая парня отвлечься от матча и, вытерев ладонью влажный лоб, снял флисовую кофту, после чего перекинул её через перила. Годжо захотел сделать ещё один глоток воды, но услышал девчачий визг умиления. — А вы оказывается, тот ещё безнадёжный романтик. Парень вопросительно вскинул брови, глядя на девушку, которая с кривой улыбкой и блеском в глазах смотрела на его белую футболку. Сатору проследил за её взглядом и остановился на собственной одежде. Он мгновенно подавился водой и закашлялся, оперевшись об металлическое ограждение. Девушка принялась дружелюбно хлопать его по спине. — Аккуратней. Пейте помаленьку. Парень выпрямился и, подняв голову к центру поля, где стояли игроки в ожидании второго периода, встретился взглядом с Гето. Он опустил глаза к белой футболке, на которой красовался принт с его собственной фотографией и подписью: «Самый лучший баскетбольный игрок». Сугуру приложил руку ко рту, тихо смеясь и смущённо прикрывая румяные щеки. Раздался вой сирены, оповещающий всех присутствующих о возобновлении матча. Баскетболист послал любимому воздушный поцелуй и продолжил игру. Уши Сатору покраснели, а на дрожащих губах появилась мягкая улыбка. По окончании награждения победителей и общей фотографии на память, весь состав баскетбольной команды, под громкие радостные крики, направился к автобусу. Сугуру сказал трениру, что он и Сатору ещё планируют прогуляться и осмотреть город, а остановятся они в отеле. Ребята дружно уселись в транспорт, изо всех сил надрывая глотки, крича девиз их команды, на что получили суровое нравоучение тренера. — Поздравляю с победой. Гето повернулся к Годжо и, улыбнувшись, взял его за руку, переплетая их худые пальцы. — Спасибо. Парни шли по тёмным и узким улочкам, которые через раз освещали одинокие уличные фонари. Тишина. На удивление ночь была очень безлюдной и спокойной. Сугуру сделал глубокий вдох, явно удовлетворённый сегодняшним днём. — То, что ты сегодня сделал было очень мило. — хихикнул он. — Я готов сделать что угодно, чтобы заставить тебя улыбаться. Парень явно не ожидал такого ответа и смущённо опустил голову вниз, уткнувшись розовым носом в свой белый шарф. Заметив это, Годжо остановился. Внутри него всё сильнее разгорался костёр страсти, норовящий сжеть его до тла. Сердце забилось быстрее, поддаваясь бушующему урагану чувств. Сатору подошёл к парню, с интересом рассматривая выражение его лица, пока с собственных сухих губ срывались клубы холодного дыхания, превращающегося в пар. Гето мягко улыбнулся и спросил: — Замёрз? На что тот протянул к парню свои бледные и замершие ладони. Его руки скользнули мимо молнии полурастегнутого тёмно-серой куртки и уже через мгновение грелись о тёплое тело Сугуру, покрытое свитером из овечей шерсти. — Теперь не холодно. Гето опустил взгляд и, чуть распустив свой кашемировый белый шарф, повязанный вокруг шеи, накрыл худые руки, которые в этот момент лежали на его рёбрах. Не то от холодного порыва зимнего ветра, не то от смущения, лицо Годжо обдало лёгким румянцем, заливая мраморную кожу несвойственным ему оттенком. Он хотелось поцеловать его. Прямо сейчас ощущалась острая нужда в этом, как если бы у человека была сильная жажда или голод. Наклонив голову чуть ближе к лицу парня, которое источало жизненный блеск, и надеясь получить одобрение на свои действия, Сатору чуть приоткрыл бледно-розовые губы, но Сугуру тихо прошептал: — Сатору, если ты не сможешь остановиться, а я уверен, что не сможешь, то лучше не стоит и начинать. Подожди до отеля. На этот комментарий Годжо улыбнулся и мягко поцеловал его в холодную щеку, усыпанную мелкими и едва заметными родинками. Морозный ветер играл с его растрёпанными волосами, пока уши приобретали всё более глубокий оттенок красного. Сатору лёг лбом на широкое плечо Гето и жадно вдыхал запах, исходящий от его одежды. Ему казалось, что тот пахнул корицей, цветочным кондиционером для белья и свежей выпечкой. Он просто наслаждался каждым мгновением рядом с любимым человеком, понимая что это рано или поздно обязательно закончится и ему придётся вернуться в реальный мир, но сердце радостно пело, заглушая голос здравого смысла. Как только они перешагнули порог комнаты отеля, Сугуру не успел закрыть за собой дверь, как длинные руки обвили его торс, без капельки смущения блуждая по его телу, пока горячие губы что-то неразборчиво шептали в перерывах между страстными поцелуями в мягкую шею. Раздался тихий стон, когда белоснежные зубы Сатору оставили алый след на плоти. Его нежно-розовые губы поднялись выше и, щекоча лёгким дыханием, дразняще прошептали: — Ты бы видел себя сейчас… Такой милый. Взгляды парней встретились и Гето нервно сглотнул слюну, скопившуюся во рту. Через мгновение Годжо уже напористо целовал его, сплитая влажные языки в медленном вальсе. Мазолистые пальцы скользнули под футболку, норовясь скинуть её на пол. В какой-то момент Сугуру отстранился и, тяжело дыша после длинного поцелуя, уверенно сказал: — Сегодня я сам. Сатору удивлённо раскрыл глаза. — В каком это смысле «сам»? Мистер, не обламывайте мой кайф. — Я хочу кое-что попробовать… — невнятно прошептал тот. — Что? Оу, понимаю. А ты, оказывается, тот ещё извращенец, да похуже меня. Гето открыл было рот, чтобы произнести какой-нибудь оправдывающий аргумент, но не успел, так как через минуту уже лежал на жёстком матрассе под Сатору, который уже успел не на шутку возбудиться. — Не играй со мной, ты знаешь чем это черевато. — Я и не думал… Ах… А… Годжо запустил свою широкую ладонь под резинку трусов парня и принялся там беспардонно шариться, изучая его «хозяйство». Покусанные от нетерпения губы уже вовсю помечали мраморную кожу, оставляя после себя влажные багровые пятнышки, похожие на сыпь или укусы насекомых, но это были нехилые засосы, показывающие, что у этого привлекательного парня уже есть тот, с кем можно развлечься. — Сатору… Не надо там… Ах… Язык парня скользнул по очерченным косточкам ключиц и опустился ниже, оставляя мокрую дорожку слюны. Дыхание обожгло ореол сосков и кожа покрылась мурашками. Перед глазами всё плыло, а тело пылало ярым пламенем, заставляя конечности трястись. Сугуру выгнул спину навстречу лицу Сатору, который уже успел опуститься до паха. Низ живота изнутри, как-будто кололо иголками от желания и нетерпения. По комнате эхом раздался ещё один протяжённый упоительный стон. Через какое-то время, оба голых парня лежали на кровати, вокруг которой по полу были разбросанны вещи. Голова Годжо удобно разместилась на перьевой подушке, пока голубые глаза любяще наблюдали за парнем, гладящим его белоснежные волосы. Сугуру оперся щекой о ладонь, с мягкой улыбкой и заботой в глазах, переберая пальцами мягкие локоны. — Почему ты так смотришь? У меня что-то на лице? — спросил Гето, не отводя взгляд от пушистой макушки головы. — Нет. Хочу запомнить каждую чёрточку твоего прекрасного лица, которое я так люблю. В ответ он услышал тихое хихиканье. — Расслабься и засыпай, я никуда не денусь. — он нежно поцеловал Сатору в лоб и тихо прошептал, — я всегда буду рядом с тобой. Обещаю. Парень улыбнулся и закрыл глаза, сомкнув длинные рестницы, похожие белые на пёрышки. На душе царило спокойствие, тело полностью расслабилось и теперь мирно отдыхало от вечной суеты и работы, которая ужасно надоела за всё время преподавания в магическом техникуме. Сейчас он рядом с любимым человеком и этого вполне достаточно, чтобы забыть о своих проблемах и вновь ощутить давно забытое чувство умиротворения. Но Годжо на своем собственном горьком опыте знал, что мир далеко не фабрика по исполнению желаний. Вот уже почти месяц Сатору больше не видел Гето во снах. Он просто засыпал, видя перед глазами темноту, которая как-будто пожирала его, всё глубже затягивая внутрь, подобно вязкому болоту. Сенсей перестал появляться в учебном заведении, не отвечал на телефонные звонки, поступающие от встревоженных товарищей и учеников, не ходил никуда кроме аптеки, в которой через каждые три дня запасался новыми снотворными. Он пытался вновь попасть туда — в его совершенную мечту, где ни ему, ни Сугуру не приходится бороться с тёмными силами, злыми проклятиями и духами, которые то и дело хотят кого-то сожрать; его мир без магии и шаманов, где царит гармония, пока он сам окружён любимой семьёй. Эти каждодневные мысли постепенно истощали больную душу, заставляя её блекнуть. От лучезарного Годжо Сатору теперь не осталось и следа. Парень накинул на голову капюшон серой флисовой кофты и вышел из квартиры. Впавшие полузакрытые глаза казались совсем безжизненными на фоне ужасающих чёрных кругов под ними. Он медленно доковылял до аптеки, постоянно спотыкаясь по пути о тратуарную плитку или случайно натыкаясь на прохожих, но даже не удостаивался извиниться за свою неуклюжесть. Выйдя из магазина, Годжо держал в руках небольшой целофанированный пакетик, в котором лежало около пяти коробок медецинских препаратов. На улице включились автоматические фонари, рассеивающие ночной сумрак. Влажный от дождя асфальт поблескивал, отражая свет фар проезжающих машин. Сатору стоял у дороги и вместе с огромной толпой людей ждал зелёного сигнала светофора. Он пристально смотрел перед собой почти не моргая. Из-за движения на противоположной стороне дороги глаза парня невольно сфокусировались на высоком человеке. На мгновение Годжо задумался и сщурился, пытаясь вглядеться в, как ему казалось, до боли знакомую мужскую фигуру. Его зрачки превратились в пару чёрных точек, когда он понял, что тем человеком был Сугуру. «Но этого не может быть! Неужели, это очередная галлюцинация?» — прикусив дрожащие губы он ещё пару мгновений смотрел вперёд, как незаметно для себя крикнул вслух — Плевать! Парень двинулся с места и направился к Гето, не обращая внимания на яркий свет фар и оглушительные сигнальные гудки водителей. — Сугуру, — шептал он, — ты пришёл за мной? Что с твоим лицом? Почему оно размыто? Тебе больно? Эти речи напоминали бредни сумашедшего, одержимого какой-либо идеей или убеждённого в чём-то. Кто-то одернул его, не дав попасть под машину, но Сатору стал слишком слаб физически, поэтому безвольно повалился на пол, как тряпичная кукла. Он моментально вскинул голову вверх, устремив взгляд к месту, где только что стоял живой, как ему показалось, Сугуру. Зрачки забегали по толпе, с испугом наблюдающей за происходящим и, не найдя нужного человека, тело истинктивно понеслось вперёд, небрежно расталкивая окружающих. Он пробежал глубже в толпу снующих туда-сюда людей, которые ехали домой с учёбы, работы или просто из гостей. Сатору судорожно завертел головой оглядываясь по сторонам в поисках хотя бы малейшей зацепки о том, куда мог подеваться Гето. Он подходил к длинноволосым девушкам и парням, силой разворачивал к себе и рассматривал их лица, на что успел получить пару пощечин. Эму не было дела до того, что кто-то считал его действия дерзкими, сейчас он горел лишь одной целью — найти парня и крепко сжать в объятиях, вдыхая полной грудью аромат его тела. Он вновь хотел почувствовать себя в безопасности. Хотел почувствовать себя как дома. Неужели, он слишком много желал? Неужели, он не заслужил быть счастливым? Неужели, это всё так кончится? «Не могу его найти. Почему его нет среди этих людей? Неужели, я обознался?.. Нет, быть этого не может. Я точно его видел! Но лицо… Его лицо…» Сатору затрясло от осознания, что он не может вспомнить лица Сугуру. Сердце охватила паника и злость к самому себе. Как он мог забыть это прекрасное вытянутое личико, бледную кожу которого покрывал персиковый румянец. «Нужно идти домой. Нужно найти фото.» Через двадцать минут входная дверь квартиры открылась и Сатору переступил порог. Одну босую ногу покрывали капли алой крови перемешанной с уличной пылью. По всей видимости, он потерял один шлепак, когда упал на дороге, чуть не угодив под колёса автомобиля. В его голове без остановки крутилось лишь одно: «нужно найти фото.» Он, шатаясь из стороны в сторону, из последних сил стараясь не свалиться на пол, подошёл к тёмному деревянному комоду и, открыв скрипучий ящик, принялся рыскать в поисках заветного фотоснимка. В душе бушевала паника. Он чувствовал, что постепенно сходит с ума и уже не знал чему верить. Пальцы наткнулись на небольшую плотную бумажку, лежавшую в небольшой велюрной шкатулке. Взяв фотографию в руки, колени Сатору подкосились и он с глухим грохотом упал на паркетный пол. Он прижал руку ко рту, пытаясь заглушить рвущиеся наружу жалобные стоны и рыдания. На фотоснимке был запечатлён улыбающийся Сугуру среди цветущих деревьев, пока летний ветер поднимал вверх зелёные листья и длинные чёрные волосы парня. Эту фотографию Годжо когда-то сделал лично. От осознания этого стало ещё больнее. С пушистых рестниц капали солёные слезы, как и его душа, наполненные тоской и одиночеством. Через пару часов, Сатору безжизненно лежал на кровати, прижимая к себе потрепанную фотографию. Голова была абсолютно пуста. Не было не каких мыслей, тревог или чего-то ещё. Сейчас от него осталась только физическая оболочка, в то время как душа боролась со свежим шоком и болью, которая сдавливала сердце, подобно огромному железному прессу. Глаза начали слипаться и через пару минут Сатору уснул. Щеку обдало лёгким прохладным порывом ветра, заставив сморщиться и с неохотой открыть глаза. Зелёная трава переливалась цветом, пока водную гладь небольшого озера касались нежно-розовые лепестки сакуры, вихрем слитая с рядом стоящего массивного дерева. В воздухе улавливалась сладость, которая оставляла во рту некое послевкусие цветущей весны. На небе ярко светило солнце, согревая распускающиеся цветочки, вдыхая в них силы и готовность к новой жизни. Годжо оглядел сквер, в котором кроме деревьев, озера и деревянной скамьи больше ничего не было. Парень заметил, что на лавочке, в тени высокого дерева, скрючевшись, сидит старичок с седыми волосами, собранными в низкий пучок. Годжо сощурился, пытаясь рассмотреть незнакомца, постепенно подходя ближе. Приблизившись, его зрачки сузились в две чёрные точки, судорожно бегая по фигуре старика, опирающегося о трость. На безымянном пальце его левой руки было надето тонкое обручальное кольцо, такое же как и у самого Сатору. Сердце забилось, как бешенное, дыхание сбилось, а в голове митались различные тревожные мысли, затуманивая разум. — Сугуру? Это ты? — Наконец-то, переборов себя, спросил парень. — Что с тобой? — Время никого не щадит, мой милый друг. Нос и губы задрожали. К горлу подступил тяжёлый ком. — Прости меня, я должен был прийти раньше, тогда у нас было бы больше времени. Я лишь хотел… — Шшш, — Сугуру приставил морщинестый палец к сухим губам и улыбнулся, — тише. Садись рядом. Сакура в этом году цветёт невероятно красиво. Годжо послушно сел рядом на скамью под деревом. Он никак не мог оторвать взгляд от его лица, усыпанного мелкими родинками; где-то свисали складочки расстянуашейся кожи, мочки ушей тянули вниз крупные чёрные серьги, а пара седых прядей свисали перед тусклыми глазами. Гето долго молчал, любуясь видом, прежде чем морщинки в уголках его губ дрогнули. — Я рад, что прожил эту длинную и интересную жизнь рядом с тобой, Сатору. Спасибо, что всегда был рядом. Ты действительно мой лучший и единственный друг. — Ч-что? Почему это звучит как прощание? — У нас ещё будет время, но не сейчас. Сугуру мягко улыбнулся ему. Годжо судорожно затрясло, словно сбылся его самый страшный кошмар. — Нет, только не говори мне, что опять уходишь. — Сатору… — Нет! Я не отпущу тебя! Я уже потерял тебя однажды и не хочу чтобы это повторилось вновь! — В его дрожащем голосе можно было услышать нарастающие всхлипы, — Неужели, у тебя хватит совести бросить меня во второй раз? Гето аккуратно обхватил мягкую щеку Сатору своей грубой ладонью и протянул к себе, уткнувшись своим шершавым лбом о его. — Я люблю тебя. Береги себя. Хотя бы ради меня. — прошептал хриплый голос. — Нет, нет! Я хочу уснуть, уснуть навсегда, если это означает, что я могу остаться с тобой. Прошу, Сугуру, не надо… — Мы встретимся сново, прощай. — Нет! Ты же мне обещал быть рядом! Со старческих сухих губ слетел тихий вздох. В отражении озера виднелись две фигуры: два старика, прижавшись лицами друг к другу, с тоской смотрели друг другу в глаза, держась дряхлыми руками. Отражение размыла рябь, когда лепесток сакуры коснулся водной глади. Как только блики прекратились, в зеркальной поверхности озера виднелся ни чем не примечательный молодой парень, обхвативший голову трясущимися руками. Рядом с парнем в солнечных лучах блестело тонкое кольцо, оставленное рядом на скамейке. Годжо громко рыдал, надрывая глотку. Теперь, вся его накопленная грусть, злость и тоска, в перемешку с болью, вырвались наружу, подобно снежной лавине. Душу терзала куча вопросов: «Почему? Почему я должен пережить это вновь? Зачем ты так со мной?» Пальцы, зарытые в белых волосах, сжались, заставив костяшки рук посинеть. По роще эхом разлетелся протяжной вой. Распахнув глаза, Годжо почувствовал, как по его виску течёт холодная слеза, оставляя после себя мокрую дорожку. Он сожмурился, как будто съев что-то горькое. Сердце неистово ныло, пока внутри боролись различные чувства. Если до этого во снах Сатору чувствовал внутри себя приятно искрящиеся фейерверки, то сейчас внутри всё болело, как будто его только что затянувшиеся шрамы заново вспороли острым лезвием. Парень шмыгнул носом и переместил взгляд на низкую тумбочку возле кровати, на которой блестело небольшое колечко, привлекая внимание отражающимися в нём солнечными лучами. Годжо резко сел и, широко распахнув глаза, через силу судорожно потянул руку к бижутерии. Он боялся его коснуться, ведь тогда это значило бы, что все его прошлые счастливые сны, вовсе не были снами. Или, возможно, были, но частично. Пальцы коснулись холодного металла и парень тихо всхлипнул, уместив обручальное кольцо в своей ладони, крепко сжав кулак. Он прислонил руку к своему быстро бьющемуся сердцу и улыбнулся, пока тёмная простынь становилась ещё темнее, постепенно намокая и впитывая солёные слезы. Он вернулся в жестокий реальный мир, в котором ему суждено жить и дальше, вплоть до следующей встречи с Сугуру, но уже вовсе не во сне.