***
Мико резко открывает глаза в своей постели, разбуженная громким звуком упавшего с полки сборника ритуальных молитв. Неестественно красный свет сочится через окно, у нее не получается определить время суток. Она чувствует себя разбитой и смертельно уставшей, будто не смыкала глаз всю ночь, но при этом помнит, что ей снился сон. Правда не помнит какой. Когда Мико выходит на улицу, она бросает затуманенный взгляд на священную сакуру. В ее голове картинками проносятся воспоминания: она видит кицунэ Сайгу, стоящую под массивными ветвями, слышит ее смех, потом сцена меняется, и теперь на том же месте стоит Макото, она заправляет прядь волос за ухо своей сестры, а вот и сама Мико сидит на ступеньках с книгой в руках. Но тут все блекнет, и жрица обнаруживает, что стоит напротив священного дерева, под которым никого нет. Она отводит взгляд. Небо затянуто тучами, в душном воздухе витает электричество. Вот-вот должна начаться гроза. Но она не начинается. С самого пробуждения Мико гложет плохое предчувствие, она неподвижно стоит у перил рядом с обрывом, задумчиво разглядывая водную гладь далеко внизу. Уже длительное время Райдэн ведет работу над созданием куклы – идеальной версии себя. Мико догадывается зачем, но не хочет верить своим предположениям. Она надеется, что время остановится, и Эи никогда не закончит свое творение. Райдэн приходит в святилище впервые за долгое время. Они обе долго стоят в тишине под сенью сакур, смотря друг на друга. Красный свет заливает лицо Архонта, и от ее холодного взгляда у жрицы по спине бегут противные мурашки. — Я пришла попросить тебя об услуге. — Райдэн говорит спокойно. Ее голос лишен всяких эмоций, она уже обо всем подумала и пришла лишь озвучить свое решение. Мико чувствует, будто что-то в ее груди рвется и проваливается в желудок. Мерзкий ком встает поперек горла, когда она опускает взгляд на протянутый кулак и понимает, что именно Эи там прячет. — Значит, так ты видишь свою вечность? — Кицунэ пытается говорить ровно, но голос все-таки срывается к концу вопроса. Райдэн молчит, взгляд выражает лишь холодную решимость. Ее пальцы обхватывают запястье жрицы, тянут на себя. Она вкладывает ей в руку символ своей власти и крепко сжимает пальцы. — Как мой фамильяр и дорогая подруга, прошу, позаботься о нем. Мико обреченно смотрит, ощущая в своей руке сердце бога. Ее съедает боль, ее съедает гнев, но больше всего ее сжирает страх одиночества. — Ты не боишься, что я его просто продам? — она злобно усмехается, обнажая клыки. К горлу подкатывает тошнота. — Ты никогда не пойдешь на сделку в убыток себе, а найти вещь, равноценную сердцу бога, очень трудно. Но если ты все-таки сможешь, надеюсь, это принесет тебе пользу. Райдэн оставляет ее в одиночестве, и Мико стоит в абсолютной тишине, чувствуя, как горит ее рука с оставленным в ней прощальным подарком. Она не чувствует ветра, не чувствует запахов, происходящее не кажется ей реальным. Красное небо затянуто тучами, но гроза не начинается.***
Мико просыпается в своей постели, когда одна из книг сваливается с полки и с грохотом ударяется о пол. Кажется, ей что-то снилось, но она не может вспомнить. Может быть, это причина, по которой ее гложет беспокойство? На улице душно, и в воздухе потрескивает электричество. Почему-то это кажется Мико очень знакомым. Когда Райдэн появляется у входа в святилище, жрица не совсем понимает, как реагировать, поэтому просто смотрит на нее как на призрака. Точно, Эи никуда не уходила, разве Мико могла забыть? Ветви сакуры нависают над землей, совершенно неподвижные. Электро богиня оставила ее, но кицунэ все еще стоит под деревом, ощущая, как в груди разрастется странное чувство иррациональности происходящего. Это потому что Эи ушла? В руке лежит сердце бога. Небо затянуто тучами. Почему гроза не начинается?***
Громкий звук упавшей книги заставляет верховную жрицу открыть глаза. Она лежит в своей постели и смотрит в окно пустым взглядом. Ее не покидает ощущение, что в последнее время дни слишком похожи друг на друга. Святилище залито красным светом. Мико втягивает носом спертый воздух, пока Эи кладет ей в руку сердце бога. — Это уже происходило, — говорит кицунэ, смотря куда-то перед собой. Райдэн прерывается на секунду и поднимает голову. — Что? — Все это уже происходило. Я знаю, что ты скажешь. «Как мой фамильяр и дорогая подруга, прошу, позаботься о нем», верно? Эи хмурится, явно не ожидая услышать свои мысли, сказанные чужими губами. — Ты ушла вчера, но сегодня ты снова здесь. — Этого не может быть, Мико. Вчера я не покидала Тэнсюкаку. Жрица поджимает губы и смотрит на Эи пронзительным взглядом. — Я знаю. Но поверь мне, ты ушла. Нет никакого вчера и никакого завтра, есть только сегодня, в котором ты уходишь и оставляешь меня одну раз за разом. Эи хмурится вновь. — Прекрати, Мико, — в ее голосе слышатся нотки раздражения, — твои уловки ни к чему не приведут. Я исполню свой долг перед Инадзумой. — Нет никакого долга, Эи! — восклицает жрица, впиваясь пальцами в плечи своего Архонта, — ты придумала его себе и следуешь за ним, но никому не нужна эта жертва! Прошу, останься. Около секунды Райдэн сверлит взглядом глаза напротив, после чего снимает чужие руки со своих плеч. — Довольно, — отрезает она, — ты смеешь сомневаться в божественной воле? Я дарую этой стране вечность ради каждого из ее жителей, ради тебя в том числе. Мико знает, что спорить с Эи бессмысленно. Она никогда не делала этого раньше и не хочет делать сейчас, потому что знает, чем все закончится. Но завтра все будет стерто, этот день начнется сначала, так что имеет ли вообще значение, что она говорит? По крайней мере у нее есть возможность высказать правду. — Не ради народа Инадзумы и точно не ради меня. Ты делаешь это ради себя. Ты не можешь смириться со смертью Макото, и тебе настолько отвратительна жизнь без нее, что ты решила сбежать в царство Эвтюмии, лишь бы забыть о своей боли. Эи стискивает зубы. — Я не буду просить тебя взять эти слова назад, — отвечает она холодно, — это будет доказательством моей решимости. Ты не пошатнешь мою волю. — Что насчет меня и моей боли, Эи? — продолжает Мико, отчаянно вглядываясь в глаза напротив, — почему ты обрекаешь меня на одиночество после того, как я, ровно как и ты, увидела смерть всех, кого любила? Райдэн говорит почти шепотом, но ее слова кажутся жрице оглушительно громкими. — Отказаться от вечности ради тебя – это эгоистичное желание, которое я не могу себе позволить. — Ты уже позволила себе эгоистичное желание. Ты сбегаешь. — Прощай, Мико. Слова Архонта эхом разлетаются в неподвижном воздухе. Кицунэ стоит одна у входа в святилище, перед глазами плывет от злости и обиды. Она знала, чем закончится этот разговор, но все равно его начала. Впрочем, без разницы, уже завтра от него не останется ничего, кроме болезненных воспоминаний. Сердце бога обжигает руку, густые тучи давят своим весом, готовые вот-вот разразиться ливнем. Но гроза так и не начинается.***
Упавшая книга, тяжелый воздух, красное небо. Эи стоит напротив, и Мико ненавидит ее. В руке лежит сердце бога, переливаясь фиолетовым светом. Она хочет выбросить его в море. — Как мой фамильяр и дорогая подруга, прошу, позаботься о нем. Жрица поднимает взгляд, и в нем ничего, кроме холода. — Я хочу, чтобы ты страдала, — говорит она. Райдэн смотрит в недоумении и не понимает, как реагировать. — Я хочу, чтобы тебе было невыносимо больно, — продолжает Мико, — чтобы одиночество выело в тебе огромную дыру, как выедает во мне день за днем. Я хочу, чтобы ты ушла и не возвращалась. Пожалуйста, не возвращайся. Я больше не могу это терпеть, я хочу, чтобы все закончилось. Но Райдэн возвращается снова и снова, чтобы уйти. И гроза все не начинается. Мико пытается выбраться. Сначала она пробует изменить ход событий: выкидывает книгу, что каждое утро падает с полки; отказывается ото сна, надеясь, что это поможет ей увидеть, как сегодня превращается в новое завтра; обходит стороной вход в святилище, где обычно появляется Эи… Но ничего не меняется. Вновь и вновь ее будит звук удара книги о пол, снова красный свет бьет в окно, и опять она стоит с сердцем бога в руке в полном одиночестве, а в небе висят густые тучи, и гроза никак не начинается. Мико думает, что все закончится, если Райдэн не сможет ее найти. Она сбегает из храма и бесцельно бродит по лесу Тиндзю весь день. Или, может, несколько дней? Понятие времени настолько размывается, что жрица перестает его воспринимать. Она находит место, где произошла их первая встреча с Эи. К горлу почему-то подкатывает тошнота. Возможно, мысли об электро Архонте сказываются на ее измученном разуме не лучшим образом. Когда кицунэ возвращается в святилище, Райдэн ждет ее у входа.***
Мико смертельно устает. Ее воспаленное сознание шутит над ней злую шутку, подкидывая ужасные идеи. Она стоит над обрывом и смотрит вниз, вцепившись руками в ограждение за ее спиной. Раньше она стояла по другую сторону. Кажется, в тот момент ей хотелось, чтобы время остановилось, и Эи никогда не смогла закончить свою куклу. Как иронично. Теперь самый ненавистный день в жизни жрицы зациклился в петлю, из которой она не может выбраться. Это ли не вечность, которую так ищет Райдэн? Мико очень хочет ощутить на своем лице порывы ветра, которые всегда рвутся со стороны моря, но воздух, спертый и горячий, абсолютно неподвижен. Та самая мысль, что давно роится на задворках сознания, впервые побеждает битву со здравым смыслом, и Мико шагает вперед. Она летит вниз, но, как ни странно, ничего не чувствует. Ее взгляд цепляется за небо, затянутое плотными тучами. Может быть, сейчас начнется гроза? Но гроза не начинается. Книга ударяется о пол с глухим стуком, и кицунэ просыпается в своей постели. Ее тело мелко подрагивает. Она душит всхлип, уткнувшись лицом в колени.***
В храме Наруками всегда много служительниц, но с тех пор, как небо затянули тучи, Мико не видит ни души. Почему она не замечала этого раньше? Здесь есть только она и Эи, которая приходит, чтобы исчезнуть, оставив после себя лишь сердце бога. Так ли это плохо, если в итоге они все же остаются вместе? Жрица решает, что это просто ужасно, потому что в каждый из этих дней ее предают ради идеи вечности. Мико не может это принять. Лучше она отпустит Эи, чем будет жить в иллюзии ее присутствия. Они встречаются вновь там же, где и обычно. Кицунэ внимательно всматривается в лицо Архонта, пытаясь найти хотя бы намек на новую эмоцию, но ничего не меняется. Она видела это холодное выражение сотни раз. Прежде, чем Эи начинает говорить, Мико открывает рот. — Я умерла вчера. Райдэн замирает, в ее взгляде читается настороженность. — Что ты имеешь в виду? — Спрашивает она. — Я прыгнула с обрыва, — равнодушно продолжает жрица, — и мое тело разбилось о скалы. Но это не помогло. Эи хмурится. Видно, что суть рассказа ускользает от нее, но она сохраняет молчание. — Ты не замечала, что небо постоянно хмурится? — Мико вздымает голову вверх. — Вот-вот должна начаться гроза. Но она не начинается. Никогда. Райдэн поднимает голову следом. — Я хотела, чтобы ты умерла. Или чтобы умерла я. Это не так важно. Я хотела выбраться из этого кошмара любым способом, я даже почти возненавидела тебя, но мне удалось кое-что понять. Раз уж это последний день перед тем, как ты покинешь меня навечно, я хочу оставить о тебе воспоминания – те, которые будут утешать меня, когда я буду слушать гром и думать о тебе. Мико переводит взгляд на Эи. — Так что, прежде чем ты отдашь мне свое сердце бога и уйдешь навсегда, пожалуйста, проведи со мной остаток этого дня. Райдэн раскрывает руку, в которой покоится сердце бога, и поднимает глаза на кицунэ. — Ты знаешь что-то, чего не знаю я, верно? — спрашивает она. — Конечно, Эи, — Мико печально усмехается, — я знаю слишком много. Электро Архонт кивает. Они стоят у перил, совсем недалеко от того места, где Мико прыгнула в пропасть, но этот факт остается неозвученным. Их руки слегка соприкасаются, но никто из них этого не замечает, либо обе делают вид, что не замечают. — Ты делаешь большую глупость, — беззаботно изрекает кицунэ, глядя на горизонт, где красное небо встречается с бордовой водой. Эи бросает на нее косой взгляд. — Мико, не стоит меня… — Я не буду тебя отговаривать, — перебивает жрица, — и переубеждать тоже не буду. В конце концов, спорить с тобой всегда было абсолютно безрезультатным занятием. Твое упрямство не знает границ. Она усмехается и поворачивается лицом к Райдэн. — Мне будет больно и трудно, но тебе, Эи, будет намного, намного хуже. Рука кицунэ аккуратно касается щеки электро богини, и та поджимает губы, смотря точно в глаза напротив. — Тебе придется пережить ад, и ты устроишь его себе сама, — продолжает Мико, нежно ведя пальцами по мягкой коже, — но когда одиночество станет для тебя невыносимой пыткой, я буду здесь. Для тебя. И я приму тебя, когда ты решишь вернуться. — Я не вернусь, Мико, — обреченно шепчет Эи, еле касаясь руками чужой талии. — Что ж, я могу подождать, даже если это займет вечность. В конце концов, это всего лишь бесконечно долго, ничего страшного, верно? — Жрица печально усмехается, шепча последнюю фразу прямо в губы Эи, и в следующую секунду прижимается к ним своими. Они стоят неподвижно, единые в своем первом и уже последнем поцелуе. Эи отстраняется первой и тянет Мико за запястье, в следующую секунду вкладывая в ее руку свое сердце бога. Фигурка мерцает фиолетовым, и кицунэ обреченно смотрит на это свечение из-под ресниц. Она видела его так много раз, но почему-то именно этот кажется особенным. — Прощай, Мико. Пальцы Эи выпускают изящную руку из своей хватки, и кицунэ, не моргая, смотрит, как ее богиня уходит навсегда. Когда спина Райден скрывается за поворотом, Мико все еще смотрит. Она не отводит взгляда, даже когда холодная капля приземляется прямо около ее глаза и скатывается по щеке, словно слеза. Одна за другой капли обрушиваются с новой силой, вскоре превращаясь в ливень. Розовые волосы липнут ко лбу и щекам, но кицунэ стоит на месте, только подняв лицо к небу. Неужели сегодняшний день закончится? Мико чувствует сожаление, когда думает об этом. — Госпожа Гудзи, вы в порядке? Вам нужно укрыться, — раздается обеспокоенный голос. Одна из служительниц храма подходит сзади, закрываясь руками от воды и ветра. Мико оборачивается и смотрит на нее из-под слипшихся ресниц. — Нет, я еще постою здесь. Ветер поднимается с новой силой, треплет одежду и волосы, бьет в лицо. Звучит раскат грома. Кицунэ переводит взгляд на горизонт, чтобы увидеть молнию, яркой вспышкой мелькнувшую вдалеке. Наконец-то началась гроза.