Аfter Rain

Дождь все шёл и шёл. Казалось, будто сами небеса плачут по какой-то им одним известной причине, и все эти миллионы слезинок, падающие сейчас на мягкую землю, раскрашивают траву в насыщенный зеленый цвет, а растениям придают и вовсе невероятные оттенки. Гарри вздохнул — ему и самому хотелось заплакать, но ведь семнадцатилетние парни не плачут, верно? В руке он держал приглашение. Ещё какое-то время внимательно наблюдал за дождем, но потом неохотно переключился на кусок пергамента. «Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс приглашает всех родителей в гости, чтобы увидеть будни своих детей. В течение трех дней наши двери будут открыты для всех родителей, желающих посетить учебные классы или встретиться с преподавателями...» Бо́льшая часть текста содержала организационные вопросы, когда именно соберут родителей, где и как их разместят и тому подобное — на что Гарри было откровенно наплевать. Он отложил письмо и вздохнул ещё раз. Он получил его ещё месяц назад. Дамблдор тогда толкнул короткую речь о том, какой прекрасной идеей будет посещение родителями школы Хогвартс. — Сейчас, когда мы можем окончательно радоваться нашей свободе, возможно, самое время позволить семьям посетить нас, чтобы видеться чаще, чем только по праздникам, — вещал он. — В течение трех дней вы сможете показать родителям всё вокруг; а те из вас, чьи родители магглы, я уверен, многое смогут рассказать им. К тому же они смогут своими глазами увидеть каждый день вашей жизни здесь. Я надеюсь, вы с удовольствием проведёте время... Рон Уизли на это еле подавил стон: — Я, конечно, люблю свою маму, но вовсе не хочу, чтобы она приезжала в школу! — А я уверена, мои родители будут очень взволнованы, — ответила Гермиона Грейнджер. — Я так много рассказывала им о Хогвартсе, будет просто здорово показать им здесь всё! Гарри же стоял тихо, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее. Ему совсем не хотелось, чтобы друзья начали жалеть его из-за того, что он сирота и его родители не могут приехать сюда, ведь сам он давно смирился с этим. Когда-то у него был крестный — вот уж кто мог бы навестить его, — но он умер, и Гарри остался совсем один, едва пережив потерю. Сейчас вспоминать об этом не хотелось — больше двух лет прошло, а все равно больно. О том, чтобы в Хогвартс приехали Дурсли, даже речи не шло: Гарри совсем не улыбалось, чтобы его ненавидящие магию родственники крутились тут, требуя к себе внимания. — Гарри! Тот отвлёкся от своих мыслей и оглянулся. Рон стоял возле двери и смотрел на него: — Ты идёшь? Ох, точно. Гарри же обещал пойти с Роном на отборочные испытания нового вратаря гриффиндорской квиддичной команды. Ему вдруг подумалось, что он — словно мошка, увязшая в смоле: он капитан, от его решения зависит, кто станет новым членом команды. "Боже, опять ответственность, как надоело! К тому же, такой деликатный вопрос". И всё же Гарри надеялся, что Рон сумеет проявить себя и займёт достойное место в команде: тот стал вполне хорош, особенно после того, как Гарри лично его поднатаскал. Из-за дождя тренировка предстояла не особенно приятная, но Гарри быстро облачился в квиддичную форму и навёл на неё водоотталкивающие чары. Затем взял метлу, последовал за Роном вниз по лестнице через гриффиндорскую гостиную и вылез в проход за портретом. Он был рад хоть чем-то отвлечься от предстоящей «родительской недели». * * * — Я сделал это!!! Гермиона посмотрела поверх своей книжки, наблюдая, как Гарри и Рон ввалились в гостиную. Рон немедленно начал хвастаться, как прекрасно прошла тренировка, и Гермиона снова уткнула нос в книгу — сегодня это была «Готовка еды с помощью магии. Эльфы раскрывают свои секреты». — Никогда не знал, что тебя интересует готовка, Гермиона, — заметил Гарри, плюхаясь рядом с ней на диванчик. — Ну, никто не может знать всё на свете, — парировала она. Рон застонал, но чмокнул её в щёку. — Может, лучше вместо этого ты придёшь и посмотришь тренировку? — Всё ещё возбужденный игрой, он никак не мог успокоиться. — Я был великолепен! Просто великолепен! — От скромности ты не умрёшь, друг, — хмыкнул Гарри, но тот его не услышал. — Ты знаешь, что я думаю об участии Гарри в игре, — слегка раздражаясь, начала между тем Гермиона. — Мне не нравится этот дурацкий спорт! Гарри много раз калечился из-за него, а теперь вы хотите, чтобы так было с вами обоими? А если что-то случится? — Ну, тебе всё равно придется с этим смириться, потому что Я Сделал Это! — не обращая внимания на вспышку, счастливо тараторил Рон. — Герм, это не так уж опасно, — мягко ответил ей Гарри. — Вряд ли я могу всерьёз пострадать во время обычной игры. — О, да что ты? Тогда что же это было в прошлом году, когда тебя стукнуло бладжером? Если бы близнецы не смягчили удар, тебя бы раскатало в тонкий блин! — Да ничего не было, — повысил голос Гарри. — Они помогли мне вернуться на метлу, и мы выиграли. Гермиона прожгла его взглядом. Гарри не остался в долгу, но подруга была куда упрямее, а потому, в конце концов, он сдался и решил закрыть больную тему. Уселся обратно на диванчик и оглядел гостиную: несколько учеников всё ещё находились в комнате, но большинство уже разбрелось по своим спальням. Было довольно поздно. Рон зевнул: — Я, пожалуй, пойду. Ты со мной, дружище? — Ага, — кивнул Гарри. — Спокойной ночи, Гермиона. — И тебе, Гарри, — чуть насмешливо ответила та. Рон легко поцеловал её на ночь, и Гарри едва сдержал широкую улыбку, когда, наконец, влюбленные голубки отлипли друг от друга. Гермиона на настоящий момент являлась главной старостой у девочек. Гарри же в своё время предлагали занять этот пост у мальчиков, но он наотрез отказался. Будучи для всех «знаменитым Гарри Поттером», он искренне считал, что это более чем справедливое разделение ответственности, и не захотел взваливать на себя ещё больше. Вместо него назначили Малфоя. «Хотел бы я знать, известно ли хорьку, что сначала выбрали меня, — гадал он, поднимаясь по ступенькам. — Сомнительно. Слишком уж часто он тычет мне своей должностью, чтобы быть в курсе». Драко Малфой на протяжении шести лет и трёх месяцев отравлял жизнь Гарри, пытаясь использовать любую мало-мальски подходящую возможность. А в этом семестре их словесные пикировки достигли апогея, хотя к седьмому году у Гарри уже выработался на Малфоя какой-никакой иммунитет, и он был морально готов ко всему. Казалось, слизеринский хорек делал всё, что в его силах, чтобы лишний раз унизить Гарри или его друзей. «Хотя в последнее время, кажется, всё его внимание достаётся именно мне», — осознал вдруг Гарри. Рон, ещё более вспыльчивый, чем раньше (хотя, куда уж больше?), едва стоило белобрысому змеёнышу прицепиться, сразу кидался на защиту друга, хотя Гарри и пытался его изо всех сил сдерживать. Просто он считал бессмысленным постоянно терять баллы, да ещё в таком количестве, только потому, что Малфой — задница. Если бы они каждый раз велись на его провокации, Гриффиндор вообще бы ушёл в минусовой баланс. А ведь был ещё Снейп (не будем забывать о нём), обожающий штрафовать их трио при каждой возможности, попутно начисляя баллы Слизерину. «Малфой и Снейп — два сапога пара». Эти мысли так утомили Гарри, что он в конце концов задремал. * * * Драко Малфой не хотел, чтобы его отец приезжал в Хогвартс. Он знал, что другие студенты и так считают его сыном Пожирателя Смерти, и не хотел давать им лишней пищи для размышлений. То, что Люциус сумел выкарабкаться после падения Волдеморта, было настоящим чудом. Когда год назад Волдеморт был побежден, то, благодаря Ордену Феникса с Дамбдором и Поттером во главе, почти всех оставшихся в живых Пожирателей приговорили к Азкабану. Люциус Малфой, однако же, смог не только выжить, но и с помощью лучших в магическом мире адвокатов ухитрился отвертеться от устрашающей тюрьмы. Однако Драко это совсем не утешало: уже не раз ему в голову приходила крамольная мысль, что если бы отец умер, то лишь облегчил бы ему жизнь. Это развязало бы ему руки, и они с матерью, наверное, даже смогли бы избавиться от гнёта фамилии «Малфой». И у него больше не было бы наследия отца, он не обязан был бы соответствовать роду, производить впечатление или кланяться перед кем-то. Он свободно бы жил и любил, кого хотел! Несколько минут спустя Драко отправился завтракать, уже чувствуя легкое бурчание в желудке. Крэбб и Гойл топали вслед за ним, переговариваясь, но едва слышно — было раннее утро. Дамблдор как обычно сидел на своем месте посередине, остальные учителя — по обе стороны от него. Прошло несколько минут, и директор призвал всех к тишине, требуя внимания. — Как всем известно, ваши родители прибудут в самое ближайшее время, — начал он очередную речь. — Чтобы всё прошло как можно спокойнее и соблюдался относительный порядок, я хочу, чтобы после завтрака все вернулись в свои гостиные. Все занятия до обеда отменяются, чтобы вы смогли побыть с родителями. Главные старосты школы, факультетские старосты и, конечно, деканы будут встречать гостей, показывать им дорогу в нужную гостиную и устраивать на ночлег. А сейчас, пока ещё ничего не началось, наслаждайтесь завтраком! Тарелки тут же наполнились, и ученики набросились на еду. Драко тем временем наблюдал всё ту же, привычную за шесть лет картину: Крэбб и Гойл, складывающие на тарелки как попало блинчики, тосты, джем и — неожиданно — фрукты. Сам он взял лишь кусочек тоста с маслом. И едва смог заставить себя съесть его — в желудке образовался тугой ком, не позволявший проглотить ни крошки. Может быть, у его отца найдутся дела поважнее? Он до сих пор связан с Министерством. Драко от всей души пожелал, чтобы стряслось что-то настолько дикое, что отец не смог бы приехать в школу. Мать Драко могла прибыть и одна: он любил её, и она не скомпрометировала бы его; а отец сделает это обязательно. — Подай мне масло, Драко, — попросил Гойл, и тот передал со взглядом, полным отвращения. Но разве этот идиот когда-нибудь замечал взгляды? Едва еда исчезла, Драко испытал прилив благодарности судьбе за то, что был главным старостой — ведь это означало, что у него есть несколько драгоценных минут перед тем, как придётся остаться с отцом наедине. Он ведь обязан на пару с Грейнджер курировать родителей учеников. И теперь оставалось надеяться, что кто-нибудь из них так заблудится, что он должен будет лично отправиться на поиски. * * * — Мистер Поттер, с вами всё в порядке? — Минерва Макгонагалл поднялась к нему в башню, как раз когда Рон с Гермионой умчались приветствовать своих родителей. Несмотря на первоначальное недовольство Рона, тот теперь был вполне рад. — О чём это вы? — подозрительно спросил Гарри. — Разумеется, я в порядке. — Я подумала, вдруг это будет тяжело для вас... — начала Макгонагалл. — При всем уважении, профессор, — перебил её тот, — едва ли я здесь — единственный без родителей. Взять хотя бы Невилла. И таких учеников ещё много. Со мной всё нормально! Он заметил в её глазах что-то, похожее на жалость, и вспыхнул от возмущения. С какой стати она его жалеет! — Ну, раз вы так говорите, мистер Поттер. — Она развернулась и ушла. Гарри мельком заглянул в двери Большого зала. Отовсюду были слышны голоса родителей и студентов. У Невилла Лонгботтома тоже родителей всё равно что не было. «Но, — подумал Гарри, позволив себе минутную слабость, — у него хотя бы есть бабушка». Он точно знал, что она должна приехать — Невилл радостно поделился новостью с соседями по спальне, когда получил от неё письмо. Гарри глубоко вздохнул и побрел через толпу людей, прилепив к губам улыбку — в искусстве фальшивых улыбок он за последние несколько лет стал профи. * * * — Мама! Нарцисса Малфой обернулась к Драко, и её лицо озарила сдержанная улыбка. Сын унаследовал её острый подбородок, но не этот вот мягкий изгиб губ, и в его глазах она всегда была самой красивой женщиной на свете. — Драко, сынок, — сказала Нарцисса, обнимая его. Всего на секунду он успел почувствовать холод кулона из металла в форме головы змеи и тут же отпрянул. — Разве это по-малфоевски? — насмешливо прокомментировал отец. — Публично проявлять свои чувства больше подходит для грязнокровок и других плебеев. — Я всего лишь поприветствовал её, — ответил Драко, потупив глаза. — Малфои не обнимаются! — отрезал Люциус. Драко опустил голову. Он не мог огрызнуться в ответ, прекрасно знал о последствиях, грозящих ему в таком случае. Это того не стоило. — Уже лучше, — усмехнулся Малфой-старший. — А теперь скажи мне, сын: эти любимчики директора... Какие есть способы наказания их за дерзость? Драко едва не фыркнул. «Дерзость»! Тот, кто убил Темного Лорда, был «дерзким», ну не смешно ли! Он мог бы описать его целой кучей разных слов — храбрый, героический, мужественный... При желании, он вообще мог составить целую книжку из слов, характеризующих Мальчика-Который-Выжил. Хотя, вздумай он произнести вслух хоть одно из них, отец бы его убил. Потому что это всё были вовсе не те слова, которых тот ждал от него. Юный наследник опустил глаза, разглядывая отцовские туфли, и рассказал ему о жизни, которую вели гриффиндорцы. * * * Школа была полна народу, даже больше, чем обычно. Ни одного пустого коридора или класса, даже на квиддичном поле толклись люди. И подземелья, где семикурсники Слизерина и Гриффиндора на данный момент занимались Зельеварением, не были исключением. Взрослые выстроились в ряд вдоль стен или сидели чуть поодаль от своих детей, в то время как профессор Снейп из кожи вон лез, пытаясь навести хотя бы подобие своей обычной дисциплины. Однако с родителями, которым и в голову не приходило хоть как-то соблюдать правила Хогвартса, которые шатались по классу, все разглядывая и переговариваясь между собой; да и со студентами, которые всегда больше рады болтать, чем учиться, — это было нелегкой задачей. Снейп выглядел так, словно лучше снова бы встретился с Волдемортом, чем и дальше принимать участие в происходящем бедламе. Гарри, единственный, помимо Гермионы, кто действительно слушал лекцию, подумал, что профессор выглядит ещё хуже, чем обычно. Тем не менее, тот упорно продолжал что-то делать и говорить, обращаясь к одному только Гарри. «Хотел бы я знать... — подумал было тот, но прервал себя. — Нет, Снейп не станет мне сочувствовать, даже будь я здесь единственным сиротой. Наверное, это только из-за того, что он не хочет выглядеть злобным мерзавцем перед другими родителями. Иначе бы его вышибли из учителей». — Поттер? «Черт, что я пропустил на этот раз?» — Гарри изо всех сил старался слушать Снейпа и не витать в облаках: это немного помогало не глазеть на счастливые семьи, окружающие его со всех сторон. Но не всегда получалось. — Пять очков с Гриффиндора за невнимательность, Поттер! — припечатал Снейп, испепеляя Гарри злобным взглядом. «Н-нее, жалости даже ни капли», — констатировал Гарри, и эта мысль, как ни странно, принесла удовольствие. — А что он сделал? — внезапно спросила миссис Браун. — Вы и в самом деле такой несправедливый, как Лаванда рассказывала мне? Снейп выпрямился и угрожающе взглянул на женщину, но та и не подумала сжаться перед ним, как обычно студенты. — Он был невнимателен, — произнес он. — Ну, не больше, чем вон тот мальчик, особенно сейчас, — ответила миссис Браун, указывая на Кребба, рассеянно рисующего фигурки в своем пергаменте, и его отца, сидящего рядом и наблюдающего за этим с не меньшим интересом. — А с него вы собираетесь снять баллы? — Нет, — заявил Снейп. — Я сам решаю, с кого снимать баллы, а с кого нет. А теперь позвольте мне продолжить... — Он прервался, поскольку в этот момент дверь приоткрылась. В комнату вошла стройная женщина в темной дорогой одежде. Гарри видел её раньше — Нарцисса Малфой, мать Драко. Её светлые волосы были точь-в-точь такого же цвета, как и у Драко, только длиннее; они мягко струились по её спине. — Пожалуйста, извините за опоздание, — с достоинством произнесла она. Снейп уставился на неё: — Конечно, миссис Малфой. Женщина мельком оглядела класс, нашла глазами мужа и быстро пошла в его сторону. Гарри посмотрел на Снейпа: тот будто выпал из реальности, во все глаза смотря на леди Малфой. Гарри слегка улыбнулся: профессор выглядел... ошарашенным. Хотя Гарри и не мог судить стопроцентно, ведь наблюдать Снейпа в таком виде ему пока не доводилось. Он перевел взгляд на Люциуса Малфоя, глядящего то на свою жену, то на Снейпа. Глаза его излучали такой холод, что, казалось, замораживали все вокруг, куда бы ни посмотрели. Этого простого образа высокого мужчины, одетого во всё черное, было достаточно, чтобы почувствовать холодок, стекающий вниз по позвоночнику, — Гарри не мог припомнить никого, кроме Волдеморта, кто мог быть настолько неприятным и отталкивающим. Держа руку на плече сына, Люциус вдруг посмотрел прямо на Гарри. «Какой ледяной взгляд... Что у отца, что у сына», — пронеслось в голове, но Гарри кинул пристальный взгляд младшего Малфоя и сразу изменил мнение. Нет, Драко не очень похож на отца. Ну да, черты лица, внешность — все это было почти копией, но глаза... Глаза Драко никогда не излучали такой холод, даже когда тот угрожал. К тому же Гарри показалось, что Драко вовсе не рад присутствию отца в школе: он сидел идеально прямо, потупив взгляд, и выглядел печальным. Гарри отвернулся, благо, Снейп наконец-то пришел в себя — спустя целую минуту, а то и больше! — и снова возвратился к своему обычному образу мрачной летучей мыши. — Что ж, мне ясно, что ни один из вас совершенно не способен слушать сейчас, — саркастично процедил тот. — Все свободны. По классу пронесся смешок, но только от тех, кто не знал его слишком хорошо — покинуть занятие раньше обычного всего лишь означало, что Снейп наверстает своё и навешает лишних заданий в течение следующей недели, когда родители покинут школу. Гарри вздохнул, запихнул книги в сумку и поплелся за Гермионой, Роном и их родителями к выходу. Когда взрослые начали переговариваться между собой, трое друзей незаметно выдвинулись немного вперед. — Снейп едва не впал в бешенство, что родители здесь, — нарушила молчание Гермиона. — Ну да, а ты видела, как он таращился на миссис Малфой? — подхватил Рон. — Он почти пускал на неё слюни! Как считаете, здесь есть какая-то давняя история, а? — Рон! — воскликнула Гермиона. — Это совершенно не наше дело! Рон ухмыльнулся. — Он выглядел, будто его шибануло молнией. Снейп! Вы можете себе реально представить хоть кого-нибудь, кто бы его захотел? Гарри слегка удивился, что Рон вообще заметил такое — тот, конечно, лучший друг, но чувства никогда не были его сильной стороной. Гермиона недовольно посмотрела на него: — Он герой! Рисковал всем, чем только можно, во время войны. И его моральные качества уж наверняка весьма неплохи. В конце концов, он сражался за светлую сторону! — Это вовсе не значит, что он лучше, чем есть на самом деле, — заявил Рон. — И вообще, это не отменяет факта, что он по-прежнему злобный ублюдок! Даже при родителях умудрился снять с Гарри пять баллов! Гарри пожал плечами: привыкать ему, что ли! — Мне кажется, сейчас он делает это скорее по привычке, чем действительно из желания навредить. — Собственно, как и ты, когда вновь нарушаешь правила, — заметила Гермиона, затем исправилась: — Ну... То есть то, что и вправду стоит всех этих снятых баллов. Рон покачал головой. — Это был наш последний урок на сегодня, нам надо приготовиться к обеду. Держу пари, Дамблдор заставил домовых эльфов снова превзойти себя! — Да, я как раз собираюсь пойти, — кивнула Гермиона. — Увидимся в гостиной через час? Парни согласно кивнули, и Гермиона удалилась, переговорив предварительно с родителями. Те, как и родители Рона, тоже решили уйти, чтобы привести себя в порядок перед обедом. Напоследок Гарри услышал, как Артур Уизли, уже выходя, спрашивает родителей Гермионы о принципе работы камер: ведь их фотографии не могли двигаться, что было — совершенно очевидно! — ужасно странно. Рон, так же услышавший это, виновато дернул плечами, мол, отец в своем репертуаре; и парни направились в гостиную Гриффиндора. * * * ...Легкий порыв ветра пронесся по кухне, где туда-сюда сновали эльфы, в попытках приготовить всё для большого пира. У каждого была своя задача: один что-то делал, второй подхватывал и так далее. Хотя сами маленькие работники ничего не имели против: ведь у них ничего никогда не было, а здесь, в замке, с ними хорошо обращались. Сейчас, в данный момент, кто-то наблюдал за ними, но они ничего не замечали. Вот кто-то прошел мимо маленьких созданий, стараясь ничего не задеть: было бы слишком странно, если бы тарелка или кувшин вдруг задвигались сами по себе. Уже можно было увидеть заветный кубок, находящийся в нескольких футах... Руки чуть задрожали, и держать фиал с зельем стало труднее. Так просто... Ему повезло: эльфы никогда не меняли порядок на кухне, и это значило, что нужный кубок стоял ровно там, где ему и положено. Когда домовики на минутку отлучились, ему представился удобный случай, и он быстро вылил содержимое фиала, зажатого в руках, в кубок. Всего одна секунда — и никто уже не смог бы сказать, что в сосуде, помимо основного напитка, есть что-то ещё. Эйфория от того, что все прошло так гладко, сделала его ещё самоувереннее, и внезапно плащ, который был на нем, соскользнул вниз, открывая лицо. Он поспешно дернул его обратно и почти бегом покинул кухню. И не услышал задыхающиеся всхлипы одного из эльфов, который заметил вторжение.