Манипулятор

Когда Робин доделывала очередной отчет, на часах пробило десять вечера. Кто-то мог воскликнуть: «Это не законно!». Или, например: «Нельзя держать сотрудника дольше девяти часов, даже если график не нормирован!». Робин, слыша очередную порцию подобных наивных реплик, лишь слабо улыбалась и трясущимися от усталости руками подносила к губам небольшую кружку горячего эспрессо. Четвертую за день. Чертов тремор, как же он ей надоел. Появился через год после работы в крупной нефтяной компании, когда ее перевели туда на должность заместителя главного руководителя. С одной стороны, Робин пробилась в руководящую позицию — теперь подчинялись ей, и она была вольна уволить, нанять или отчитать кого-либо за промахи. С другой стороны, вместо дружного коллектива в ее окружении появились трусливые заики, которые боялись гнева генерального директора всей этой компании — главного и единственного начальника Нико Робин. Мистер Спандам — так она к нему обращалась каждый раз, когда заходила в офис, — был жестоким, эгоистичным педантом, которому было плевать на всех вокруг, кроме самого себя любимого. Теперь он был ее единственным боссом, потому что следующей позицией после его была ее собственная. Он всегда восседал в кресле с надменным выражением лица, курил сигарету дорогой марки и ехидно поглядывал на Робин из-под тонких черных ресниц. Спандам мерзко ухмылялся и смотрел на нее свысока, хотя уровень его лица находился куда ниже. Он не торопился говорить, всегда произносил слова медленно и сладко, наслаждаясь своим доминированием. Боссу доставляло удовольствие лицезреть постепенно вздувающуюся венку у нее на лбу от раздражения и злобы. Ему нравилось изводить Робин морально и физически, и он знал, что может делать это столько, сколько захочет. Ведь теперь в этой компании она принадлежала только ему. Раньше Нико работала на другом конце города в филиале организации в самом обычном техническом отделе — связывала людей между собой по телефонной связи, помогала по работе с сайтом, разбиралась с поставщиками и клиентами. В том отделе было сразу несколько человек в администрации, у которых было свое начальство, а у тех — свое, и Робин даже мечтать не могла о стремительном продвижении по карьерной лестнице, если бы в один день не пришел он. В тот вторник появление Спандама стало самой настоящей сенсацией. Робин помнила этот день даже чересчур хорошо, хотя это случилось уже больше года назад. Он распахнул дверь настежь чуть ли не с ноги, зашел в кабинет хмурый и сердитый и моментально уволил первого попавшегося ему на глаза менеджера. Все замерли, боялись шелохнуться. В отделе стояла гробовая тишина, никто не двигался — каждый страшился потерять работу или разозлить внезапно приехавшего директора большой корпорации. Он шел между рядами бесконечных столов и ширм, заглядывал к каждому в глаза, изредка говорил и спрашивал имена. Унижал. Увольнял. И когда Спандам дошел до последнего стола — единственного, за которым были слышны какие-либо звуки от клавиатуры, — он остановился и изменился в лице. Робин не боялась его. Одна из сотни человек в этом помещении, женщина продолжала строчить отчет совершенно беззаботно, будто бы ничего «такого» не произошло. Она даже не повернулась в его сторону, когда начальник подошел к ее столу. Спандама это оскорбило — он скривил губу, нагнулся к ее лицу, спросил имя. На лице Нико Робин не дрогнул ни единый мускул, когда она спокойно ответила свое имя, а затем вежливо попросила не прерывать ее в выполнении своих обязанностей. Спандам хотел было вспыхнуть, но прикусил язык и расплылся в ехидной улыбке. Бросив ей напоследок угрозу, что это «был ее последний день здесь», босс развернулся на одних каблуках и вышел из цеха. Робин молча продолжила делать свою работу, в то время как ее коллеги пребывали в полном шоке от всего увиденного. Кто же знал, что угроза Спандама подразумевала совершенно иной смысл. С того дня ее повысили по службе сразу до заместителя директора, который, по сути, выполнял обязанности секретаря. Сначала долго недоумевала, потом — радовалась, затем смутилась и заподозрила неладное, и совсем, совсем не зря. Ее новый начальник оказался тираном, каких мало, и от такого тирана нельзя было просто взять и уйти. Подобные диктаторы хороши в манипуляциях. А все потому, что у Робин был муж. Муж, который работал в том маленьком техническом отделе. Робин несколько раз думала отказаться от сотрудничества, ни единожды пыталась уйти. Но каждый раз Спандам ей отказывал, очень тонко намекая на последствия для ее мужа. Он говорил ей: «Ты можешь уйти, вот, подписывай!» и ставил печать на заявлении. Когда ладонь Робин тянулась с ручкой к документу, Спандам усмехался и очень тихо, но отчетливо, произносил: «И Фламма своего забрать не забудь». И улыбался. Очень зловеще улыбался. Рука Робин резко разжимала пальцы, роняла ручку, и подпись оставалась незаконченной. Женщина нервно сглатывала, смотрела красными от недосыпа и боли глазами ему в лицо и молча уходила. Он лишь продолжал улыбаться, попивая свой горький виски со льдом. С тех пор она начала чувствовать страх. Так продолжались дни, недели, месяцы. Вот уже год Нико Робин работала в компании, где главным директором было настоящее чудовище. Оно увольняло, задерживало зарплату, издевалось и унижало перед всем отделом маленьких, несносных ему шавок. А Робин была вынуждена стоять рядом с этим деспотом, молчать и наблюдать, придерживая папку с документами и его кофе. И сегодняшний день не был исключением. Пятница, десять вечера. Усердно поиздевавшись над сотрудниками на глазах Робин днем, Спандам, как обычно, завалил ее сверхурочной работой. Она практически каждый день оставалась в офисе дольше положенного на четыре или пять часов и возвращалась к мужу только к полуночи. Полный выходной в воскресение — поскольку раз в две недели она и в субботу была вынуждена пахать на Спандама — был для Нико самой настоящей отдушиной. Она и Фрэнки отсыпались, завтракали вместе и даже могли сходить в излюбленный Робин исторический музей или на концерт любимой группы ее мужа. Каждую неделю она жила мыслями только о воскресении, и в десять вечера этой пятницы она думала о том же. Десять двадцать. Робин все еще строчила. Глаза были краснее помидора, но она внезапно почувствовала в себе силы. Если женщина задержится еще немного, тогда ей и в субботу не придется сюда тащиться и снова смотреть на бесконечные таблицы, графики и записи. Нужно было только поднажать, еще немного… Женщина так увлеклась, что не услышала стук в дверь. В десять пятьдесят скрепив все бумаги скрепками, Робин вскочила со стула и с силой распахнула дверь. Какого же было ее удивление, когда она чуть не влетела в своего начальника, стоящего буквально на пороге ее офиса. — А? — Добрый вечер. Ее глаза моментально расширились, а бумаги посыпались на пол. Что-то упало ей на сапоги, что-то — ему на туфли. Сердце Робин чуть в пятки не ушло — она ринулась собирать документы и бесконечно извиняться. В ее голове вдруг всплыл образ Фрэнки, и женщина тут же прикусила губу, боясь ляпнуть что-то лишнее. Собрав с пола все бумаги, Нико выпрямила спину и встала ровно, отойдя на пару шагов в сторону, чтобы освободить проход в ее кабинет. Он редко заходил к ней и редко сам оставался допоздна, но сегодняшняя пятница, видимо, была исключением. — Прошу прощения, мистер Спандам. — Нико Робин, — вдруг сказал он и вгляделся в ее глаза, слегка наклонив голову к ее лицу. — Мне кажется, даже для тебя это долго. Он намекал на красные радужки ее глаз и бледный вид. Робин поджала губы, чтобы не съязвить в ответ на его замечание. — Я доделывала отчеты. — Какие? — Все, которые были нужны. Бровь Спандама поползла вверх. Он наконец оторвался от ее глаз и осмотрелся вокруг, пройдясь взглядом по обстановке офиса. Ничего не изменилось, кроме отсутствия огромной папки закрывающих документов на ее столе. — Могла бы отложить до завтра. — Не хотелось. — Вот как? — Спандам вальяжно прошелся к рабочему месту присел на ее стул, закинув ногу на ногу. Точно так же, как он садился в собственном кабинете. — Похвально, что не откладываешь на потом. Не зря я тебя взял на эту должность. — Вы не брали меня на нее, а заставили делать чужие поручения. Без ядовитых ответов не выходило. Ей было тяжело терпеть его присутствие. Тем более, в своем кабинете. — Не боишься со мной так разговаривать? — его губа скривилась, хотя его это, судя по всему, даже смешило. — Меня вы можете унижать, сколько хотите. — Робин сделала два шага вперед и положила стопку бумаг на стол прямо перед ним. — Я здесь работаю только из-за ваших манипуляций и шантажа. — Нахалка. Он снова зловеще улыбнулся. Робин знала, что будет означать, если Фрэнки лишится работы. Он лишится абсолютно любой работы в городе, потому что этот козел имел связи везде. — Неужто и зарплата не устраивает? — Еще бы без задержек. Единственный плюс — платили больше. Куда больше, чем в техническом отделе филиала компании. Робин получала огромные деньги, но они не давали ей никакого счастья. Даже эти монеты ей приходилось получать с трудом, задержками и не без унижений и упреков мистера Спандама. — Так уж у нас работает мир, Нико Робин, — пожал плечами босс и достал зажигалку и сигарету. — А иначе быть не может. — А можно, пожалуйста, не курить в моем кабинете? — она пропустила мимо ушей его слова. Просьба была вежливой, хотя женщина еле-еле сдерживала гнев и раздражение. — Я очень плохо переношу запах табачного дыма. Спандам замер с сигаретой у рта и внезапно убрал ее, дернув щекой. Робин искренне удивилась, потому что не ожидала, что он удовлетворит ее просьбу. — Спасибо. — Вот видишь, — начальник снова взглянул ей в глаза и ухмыльнулся. — Не такой уж я плохой. Робин промолчала. Он рассматривал ее силуэт, и ей это было до ужаса неприятно. Со стороны казалось, что он смотрит на нее, как художник на обнаженную натурщицу. Изучает, пытается понять, что она думает. Ее эмоции, ее слова. Каждый изгиб тела о чем-то ему говорил. Как Спандам поступит дальше? — Я могу идти? — вдруг спросила Робин, не выдержав этого молчаливого изучения ее тела. — Здесь буквально все. — Наклонись. — Что? — Я сказал «наклонись». Робин моргнула дважды, но повиновалась. Ее лицо было в нескольких сантиметрах от лица ненавистного босса. Она и понятия не имела, как он поведет себя дальше, и какие последствия ее ждут. Схватит за волосы или ударит об стол? Она прекрасно знала, что Спандам был на такое способен. Скажет на ухо, что отправит ей на завтра еще целую стопку закрывающих документов, чтобы все ее планы и старания оказались впустую? Вполне в его духе. Напряжение росло, сердце Робин стучало очень громко и быстро. От Спандама пахло крепким виски и табаком. Нико стало тяжело дышать рядом с ним. Он и в правду повернулся к ее уху и кое-что сказал, но совсем не то, что ожидала Робин. — Ты уволена. — Что? По коже прошлись мурашки. — Уволена, слышишь? — Спандам шептал ей на ухо. — У-во-ле-на. — Нет, подождите, а как же… — Твой Кати Фламм не пострадает, — он ухмыльнулся, и Робин взглянула ему в глаза. — Считай это подарком на день рождения. — Как вы узнали?.. Робин хотела отработать все задачи в пятницу, чтобы ее субботний день рождения не пришлось проводить на работе. Именно поэтому ее глаза с восьми вечера были как два помидора, а руки тряслись от усталости. — Я знаю все. Робин выпрямила спину и приложила трясущиеся ладони к лицу. Она свободна! По-настоящему свободна, и ей больше не нужно горбатиться на этого демона! Все ее страдания подошли к концу… Редко человек может быть так счастлив потерять работу, но Робин искренне радовалась. Всю усталость как рукой сняло. — Спасибо… Спасибо вам, — она внезапно даже для себя взяла его руку в ладони и затрясла ее. Лицо Спандама перекосило от ее реакции. Женщина схватила пальто с вешалки и буквально рванула на выход. Крик начальника «Тебе еще тут две недели работать!» совершенно ее не волновал. Камера наблюдения все записала, документ она подпишет в понедельник. Плевать на зарплату, плевать на все на свете. Ей больше не придется таскаться собачкой за уродом-начальником, не придется терпеть эти унижения и его злое и надменное лицо. Все кончено. Выбежав из здания, Робин бросилась к Фрэнки на шею. Он всегда встречал ее после работы, если она оставалась в офисе допоздна. Не ожидав таких объятий, Фрэнки звонко рассмеялся и закружил стройную женщину в воздухе. — С чего такая су-у-упер-радость в такой поздний час? — усмехнулся он. — Я уже хотел было твоему ублюдку-начальнику высказать все, о чем я думаю! Он не знал о манипуляциях Спандама. Даже не подозревал. — Фрэнки, меня уволили! — Нико чуть ли не плакала от счастья. — Больше не придется терпеть эти унижения! — Да ладно?! — воскликнул Кати Фламм и снова поднял на руки жену. — Это же прекрасная новость! Не понимаю, чего ты раньше не отказалась… — Деньги, — вновь соврала Робин и прикусила язык. — Но я найду что-то еще, обещаю! Фрэнки поставил ее не землю и взял за руку. На этот раз он улыбнулся. — Не придется. — В смысле? — Наш старый и добрый друг Джимбей нашел работу на круизном лайнере, который достался мальчишке Луффи по наследству, — заявил Фрэнки и подмигнул. — Зазывает нас в качестве ремонтника и менеджера по клиентам. Твоя зарплата та же, а у меня поднимется на уровне твоей! Ну, что скажешь? Неплохой ведь подгон на день рождения, да? Робин не могла поверить своим ушам. Столько чудесных новостей одновременно… Так сразу и так вовремя! Работать с друзьями в путешествии и больше никогда не видеть лицо Спандама. И Фрэнки тоже уволится… Робин могла беспокоиться только за деньги, но теперь и по этому поводу не будет. Все решено. — Это лучший день в моей жизни, — все, что ответила женщина. Робин поцеловала мужа и обняла его за шею. Они пошли вдоль города под руку, решив немного прогуляться. Даже погода им благоволила в сегодняшний вечер. И только лишь один человек во всей этой ситуации был по-настоящему несчастлив. Наблюдая весь этот разговор с четвертого этажа, Спандам вытащил из своего тайника очередную бутылку виски и закурил, скатившись по стене бывшего кабинета своего зама. Откупорив бутылку и хлебнув прямо с горла, мужчина откинулся головой на стену и чертыхнулся. Босс не выйдет из этого кабинета до конца ночи, потому что будет все это время себя жалеть. Никто к нему не придет, потому что никому он не был нужен. Только она могла бы его вытащить из этой ямы, но он ее отпустил. Зачем он это сделал? Потому что знал, что она его не станет. Никогда ею не была, никогда ею не будет. Нет смысла пытать ее или издеваться над ней, манипулировать ее мужем. Нико Робин рано или поздно все равно бы не выдержала и ушла, а Спандам бы остался в ее глазах самым мерзким и отвратительным человеком во вселенной. Таким он был, таким он считал даже самого себя. И все же… Оставить за собой последний лучик света. Пусть, напоследок Робин запомнит, что в нем все же было что-то хорошее. Последнее впечатление важно так же, как и первое, и ему это, как ни странно, грело душу. Спандам не знал, что такое добро или любовь, но в тот момент, когда она коснулась его руки с улыбкой на лице, мужчина понял, сколько же много он потерял. Прикусив губу, Спандам закрыл глаза и опустил голову в колени. Он не выйдет на работу в ближайшие две недели. Отправит ей заданий столько много, сколько может — она не должна заподозрить что-то неладное или необычное в его поведении. Но видеть он ее больше не мог. Представлять, что Нико Робин будет где-то там отдыхать с мужем на круизе было для него неприятнее и больнее, чем резать ножом по открытой ране. Пусть лучше все будет как обычно. Если любишь — отпусти. Спандам ненавидел эту фразу и презирал тех, кто ее произносил. Как иронично, что он сам стал одним из подобных людей.