♪♡♫
Осень уже угадывалась в холодном дуновении ветра, в летающих по улице желтых листьях, резко увеличившимся спросе на кофе с карамельным сиропом и тыквенный латте. Лисса всегда любила осень. Почему-то казалось, что с первого сентября можно начать новую жизнь — листья падали, оголяя деревья, словно создавали чистый лист. Следующая возможность что-то изменить — первый снег, ожидание новогоднего чуда, но до этого еще далеко, поэтому девушка довольствовалась тем, что есть. Чрезмерно музыкальный сосед все же успел достать, все никак не прекращая играть и отвлекая Лиссу от подготовки. Так что она плюнула все эти важные для родителей нескончаемые списки, надела первое, что попалось под руку, машинально схватила ключи, сунув в карман куртки и вышла в парк, прихватив по дороге латте с карамельным сиропом, решив, что для любимого и летнего кофе со льдом уже холодновато. Девушка прошлась вдоль берега небольшого озера, полюбовалась на уток, наблюдала за тем, как люди бесконечно куда-то спешили, забывая иногда даже дышать. Она все думала о том, как было бы здорово, будь у нее больше выбора, больше времени на этот выбор, больше желания идти собственным путем. Но и на эту прогулку Лисса отвела себе только один час, который уже был на исходе. Стаканчик с ароматным напитком медленно опустел, а девушка засеменила в сторону дома. Лисса вошла в подъезд, чувствуя, как настроение быстро падало, забирая с собой и всю решимость. Но девушка упорно поднималась по лестнице, потом с остервенением жала кнопку вызова лифта, а потом, притопывая ногой, ждала. Когда двери лифта со звонким «дзынь» открылись, Лисса, глядя в телефон, вошла внутрь, тут же ударившись лбом обо что-то твердое. Девушка вздрогнула, выпучив глаза и вырвав наушники из ушей. Первым, что она заметила оказалась серая футболка с каким-то непонятным принтом, потом кожаная куртка, множество браслетов на запястье, под которыми скрывалась часть татуировки. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Лисса подняла голубые глаза, тут же сталкиваясь взглядом с такими же по цвету глазами, обрамленными пушистыми ресницами. Сердце застучало где-то в горле, ноги стали ватными, что казалось, если она отойдет в сторону, то просто упадет, а слово «извините» точно застрянет на языке, так и не прозвучав, поэтому девушка просто пялилась на парня, рассматривая густые брови, сведенные к переносице, тату на шее, цепочку с кулоном полумесяц. Конечно, она узнала его. Сосед, из-за которого невозможно спать по ночам. Точнее, из-за мотоцикла на котором он ездил. Девушка моргнула одновременно с тем, как двери лифта с тихим «дзынь» закрылись. — Вы не хотите меня выпустить? — спросил он, отстраняясь от Лиссы, щеки которой уже покрылись краской так сильно, будто их щедро натерли свеклой. Она резко отшатнулась вбок, почти вжимаясь в стену. — Извините, — буркнула девушка, возвращая наушники на место и делая вид, что она нисколько не смутилась того, что так внезапно решила пообниматься с симпатичным незнакомцем. — В следующий раз хотя бы спросите, как меня зовут, прежде чем падать в мои объятия, — пошутил он, выходя из лифта. Отчего лицо девушки уже полностью покраснело. Она ждала, как максимум недовольства, как минимум просто молчания. Но никак не шутки. Лисса не успела найти ответ, к тому времени, как в голову пришло хотя бы банальное «без проблем», хлопнула подъездная дверью. Девушка шумно выдохнула, дрожащими пальцами ткнув на нужную цифру на панели. Теперь казалось, что последние остатки мозга она растеряла от удара, а потому Лисса была уверена, что продолжать подготовку она попросту не сможет. Не день, а какое-то сущее наказание.♪♡♫
Вот уже несколько часов Лисса занималась в тишине. Это выглядело так странно, что, казалось, она слышала даже стук собственного сердца в ушах. Единственным, что нарушало идеальное для подготовки время — храп старенького, но очень любимого мопса и бесконечный круговорот мыслей о собственном позоре в лифте. Это же надо было так! Ну какой ужас просто. Почему она не могла врезаться в какую-нибудь бабушку или девушку? Или в соседку Марго? В кого-то из родителей, пришедших с работы пораньше? Хотя, родители последние, кого она хотела сейчас видеть. С самого утра мама провела целую лекцию о том, как важно не забывать о тщательной подготовке, о ненужности личной жизни в восемнадцать и проверке друзей на прочность. Отец только лишь кивал в ответ на каждую реплику мамы, только один раз сказав, что о молодости все-таки тоже забывать нельзя. Лисса была с этим согласна, но просто до ужаса в душе чувствовала, что эта самая молодость и лучшие годы просто ускользали, как песок сквозь пальцы. Словно в довершение ее мыслей или для пущей драмы, из-за стены снова раздалась еле слышная мелодия, отчего-то выводящая на слезы. Хотелось плакать и от того, что конспекты уже надоели настолько, что просто от одного лишь вида на них Лиссу тошнило, и от того, что эта мелодия играла постоянно. С самого утра и почти до вечера. И почему-то никого, кроме нее, это не смущало. Девушка со злостью захлопнула тетрадь, решив, что пора сходить туда и попросить не шуметь хотя бы несколько часов в день. Лисса метнулась в коридор, разбудив при этом собаку, переодела тапочки на кроссовки и, вылетела в подъезд. Захлопнувшаяся, дверь щелкнула. Сложность заключалась в том, что она не знала в какой из квартир жил этот самый музыкальный сосед или соседка, а потому девушка настраивалась на то, что придется звонить в каждую по очереди на своем этаже и захватить верхний и нижний. Лисса уже даже начала сомневаться в своей затее, но тут, раздающаяся даже в подъезде, мелодия укрепила решимость. Лисса обошла все квартиры на своей лестничной клетке, потом спустилась вниз, про себя ругая музыканта всеми известными неприличными словами. Злило и то, что у нее не было возможности так же раздражать соседей своей музыкой и то, что это мешало готовиться к поступлению на ненавистную профессию. Все это просто смешалось в глубине души, сделав из привычно спокойной и милой Лиссы маленький комочек зла, который и кружил сейчас по подъезду в поиске неугодных. Она уже добралась до верхнего этажа, так же стучала в каждую дверь, спрашивая не они ли играют на гитаре чудесную музыку, расстроенно поджимала губы, когда в ответ получала «нет». Наконец, осталась лишь одна дверь. Дверь соседей, чья квартира находилась прямиком над квартирой родителей Лиссы. Девушка постучала, поправила волосы, готовясь повторить свою речь и заранее думая о провале. Замок щелкнул, дверь открылась, а Лисса застыла на пороге с едва не открывшимся от удивления ртом. Обычно это называется «вот это поворот». — Снова решили в меня врезаться? — поинтересовался парень из лифта, облокотившись плечом на дверной косяк. Лисса хлопнула ресницами, прикрыла рот, нахмурила брови, чувствуя, как внутри растекается паника. — Хотела попросить вас играть потише или хотя бы делать перерыв в несколько часов. Музыка прекрасна, слух у вас есть, но это мешает мне заниматься. — выпалила она, сложив руки на груди. Подумаешь, врезалась один раз, теперь всю жизнь что ли избегать его? Ладно, на самом деле она просто пыталась придать себе уверенности и не покраснеть. Получалось не очень, потому что на щеках уже проступил румянец, а сердце колотилось так, будто никогда до этого Лисса не общалась с парнями. — Извините, не знал, что кому-то мешаю, — ответил он, зачесав непослушные темные волосы назад пальцами, — готовлюсь к собеседованию в один музыкальный театр, — продолжил парень, разглядывая, потерянный вид девушки. Неужели, она настолько сильно смущалась? Может, со стороны это именно так и выглядело, но на самом деле Лисса просто сходила с ума, узнав о том, что ее мечта сбывалась у кого-то другого. Да еще и у соседа, который все это время мешал ей портить свою жизнь. — Просто играйте потише или с десяти до часа не берите в руки инструмент. Буду вам очень благодарна, — выплюнула девушка и, не взглянув на парня, развернулась и быстро зашагала к лестнице, сжимая ладони в кулаки. Слезы вот-вот готовы были брызнуть из глаз, затапливая все вокруг. Она ведь много лет мечтала о том, что свяжет свою жизнь с музыкой, и только лишь год назад узнала о том, что мечта рассыпется. Рана все еще болела. И даже мысли о том, что все к лучшему не помогали. Не к лучшему. Нельзя ведь идти против души, да? И мама, и отец — оба любили свою профессию просто до такой степени, что даже с огромным стажем за плечами все еще с энтузиазмом принимались за дело «посложнее». Лисса спустилась вниз, уже не скрывая рыданий, срывающихся со светлых ресниц и расплывающихся пятнышками на серой толстовке. Девушка похлопала себя по карманам, ища ключи и настраиваясь на то, что сегодня она уже точно не будет зубрить ненавистные термины и теорию к невыносимым экзаменам. Ключей Лисса не нашла, подергала ручку двери — безуспешно. От этого еще сильнее хотелось разрыдаться, но больше было просто некуда, поэтому девушка просто села на ступеньки, спрятала голову в сложенных на коленях руках и разрыдалась, сдерживая только громкие всхлипы. Единственным вариантом осталось только лишь сидеть в подъезде в ожидании родителей, без телефона и прочих средств связи. Просить помощи у соседей, как и напрашиваться в гости, тоже не хотелось. Особенно с покрасневшими от слез глазами и срывающимся голосом. И хоть Лисса и пыталась не издавать звуков, акустика в подъездах всегда была отличной, а потому ее тихие всхлипы слышались на всех пятнадцати этажах. Особенно слышно их было под ней и сверху. Наверное, это шутка судьбы или попытка спасти неудавшийся день девушки от вселенной, но сосед с гитарой как раз выходил из квартиры, когда до чуткого слуха донеслись чьи-то рыдания. Рональд никогда не был любопытным от природы, но почему-то сейчас показалось правильным пойти на звук и проверить, что же там произошло. Парень поправил чехол с гитарой на плече, спустился на этаж ниже, с удивлением заметив сидящую на ступеньках девушку из лифта. Вопросы наслаивались друг на друга, подстегивая любопытство, но Рон сдерживал их так сильно, как только мог. Он опустился рядом, поставив чехол с гитарой на ступеньку перед собой. Лисса вздрогнула, подняла взгляд, а потом едва не разрыдалась еще сильнее. — Я тебя чем-то обидел? — спросил он, подумав, что обращение на «вы» уже не совсем уместно. Лисса импульсивно утерла щеки и глаза рукавами толстовки. — Нет, нет, ты тут не причем, — прошептала девушка, старательно пряча взгляд, — И вообще я не хотела грубить, просто очень расстроилась. — неожиданно даже для себя призналась она. Казалось, что этот совсем незнакомый парень мог понять ее чувства. В конце концов, он шел по тому пути, который Лисса бы очень сильно хотела видеть в своей жизни, а потому незнакомец с гитарой и тату был очень интересен. — Это не мое дело, но, может, я могу чем-то помочь? — Сможешь взломать замок моей квартиры? — спросила Лисса, мельком улыбнувшись. Рон сначала растерялся, а потом звонко рассмеялся. — Смогу, но делать не буду, потому что это не совсем законно, — ответил он, — но могу одолжить телефон или, как настоящий джентльмен, спеть серенаду, — парень ткнул в сторону гитары. Лисса улыбнулась уже совершенно искренне. — Не обижайся, но ты не похож на того, кто исполняет серенады. — Если очень надо, то я могу, — невозмутимо ответил парень, — все-таки пять курсов в университете не могли пройти просто так, — девушка в ответ на эту реплику снова чуть не разрыдалась. Слишком сильно не хотелось связывать жизнь с тем, что предлагали. — Я опять сказал что-то не так? — растерянно поинтересовался Рон, разглядывая растрепанные белые волосы девушки. Лисса лишь отрицательно мотнула головой, проглатывая слезы и засовывая чувства куда-нибудь поглубже в душу. — Я очень люблю музыку, но не могу продолжать ей заниматься, — Рональд понимающе вздохнул, покачав головой. Эта история казалась до боли знакомой. И даже спустя пять лет все еще задевала за живое, поэтому он позволил себе слегка приобнять Лиссу за плечи. — Никто не может решать, как тебе жить и чем заниматься, если к этому тянется все твое существо, то нужно идти за этим импульсом, иначе можно просидеть всю жизнь с болью в сердце и ненавистью на мир, — девушка ткнулась носом в толстовку парня, почему-то не чувствуя ни неловкости, ни неправильности. — Ты так и поступил? — Да. — Ты сказал, что в следующий раз, когда я захочу оказаться в твоих объятиях, я должна спросить имя, — успокоившись сказала девушка, принимая решение и настраиваясь на вечерний разговор с родителями. Парень в ответ лишь рассмеялся. — Рональд, но для друзей просто Рон.♪♡♫
спустя год Легкий полумрак уже опустился на комнату, скрывая две фигуры, сидящие на широком светлом диване. Темнота, из-за только что зашедшего за горизонт солнца, рассеивалась только легкой сиреневой светодиодной лентой и тусклым светом экрана телефона, то загорающегося, то отключающегося. Лисса нервно заламывала пальцы рук, ожидая списки. С минуты на минуты на сайте должен был появиться заветный документ, и девушка, обновляя страницу каждые две секунды, очень надеялась найти свое имя среди поступивших. Все-таки целый год подготовки к новой специальности не мог пройти даром. Она не могла не пройти. Просто другого варианта и выбора не было, не существовало и не могло произойти. Тогда, год назад, все казалось каким-то неправдоподобным, странным, нереальным, словно это не ее жизнь, а всего лишь глупая проекция совершенно нелепых событий. Она все никак не могла поверить в то, что когда-то станет адвокатом. И, как оказалось, не зря не верила. Юристом Лисса не станет, благодаря себе, своей решимости и случайной встрече с Роном. Лисса задумалась, засмотревшись на бегающий по часовой стрелке кружок загрузки. Воспоминания замедленными картинками начали выплывать на поверхность, на несколько секунд возвращая в, кажущееся совсем недавним, прошлое. Загадочный сосед с гитарой уже ушел, оставив девушку дожидаться родителей. Он, как настоящий джентльмен, одолжил Лиссе телефон. Она по памяти набрала номер мамы, которая оказалась очень недовольна сложившейся ситуацией, но все же обещала в скором времени приехать. Это и радовало, и огорчало одновременно. Радовало потому, что больше не придется сидеть на холодных ступеньках. Огорчало потому, что поговорить им все же придется. Лисса еще долго крутила в голове слова молодого человека о том, что никто не может решать за нее. Но все же не могла понять, почему так. Очевидно, у родителей более богатый жизненный опыт, они через многое прошли, видели в мире множество ситуаций. Наверное, они знали лучше, что стабильнее и безопаснее для будущего Лиссы? А могли ли знать? Профессия музыканта означала трудный путь. Намного труднее того, если бы Лисса пошла по стопам родителей. Но в этом ведь и суть, верно? Через сложности и испытания, сотни попыток, побед и поражений, однажды ты восходишь на вершину горы, понимая, что все, о чем ты мечтал, получилось. Разве не стоила борьба за самого себя этого? Мама Лиссы, уважаемый адвокат по бракоразводным процессам, оказалась дома всего через полчаса после звонка дочери. Женщина, с теми же пшеничными волосами, что и у Лиссы, была в меру строга, справедлива, всегда выслушивала все аргументы «за» и «против», словно и дома находилась в суде. Правда, решения иногда оказывались приняты в ее пользу. Конечно, она любила дочь всем сердцем, желала ей только счастья, но порой думала, что лучше знает жизнь. А Лисса мало когда возмущалась, поэтому начавшийся разговор оказался почти сюрпризом. — Как ты так умудрилась забыть ключи? — спросила женщина, спешно открывая дверь квартиры. Лисса отвела взгляд, пытаясь понять, с чего начать рассказ о том, как за несколько часов решила поменять свою жизнь. — Сосед сверху оказался очень громким, пока собиралась попросить его быть потише, забыла их взять, — пожала плечами девушка. Женщина не ответила, смерив дочь снисходительным взглядом. Этого хватило, чтобы Лисса решила заговорить. — Я не хочу продолжать готовиться к поступлению. — Мы уже это обсуждали, — устало проговорила мама Лиссы. — Нет, мама, — девушка мотнула головой, делая глубокий вдох. Она должна. Должна сделать все, чтобы этого не произошло, чтобы разговор снова не сместился на выгоды будущего, — Я не хочу этим заниматься, мне не нравится. И этот сосед сверху тоже музыкант! Он закончил консерваторию, и теперь работает в театре! — И это мы тоже обсуждали. — Но! — Лисса, музыка не даст тебе того, что даст юриспруденция. Там не будет стабильности, мода постоянно меняется, тебе придется постоянно быть в подвешенном состоянии. Тем более, ты уже почти прошла финальное собеседование! Какой смысл терять целый год, чтобы поступить на другую специальность? Может быть, тебе понравится и здесь. — она аккуратно опустилась на край дивана, сохраняя осанку ровной. Лисса остановилась напротив, но даже несмотря на то, что смотрела сверху-вниз, все равно чувствовала себя так, словно стояла перед учительницей, забыв выучить стих. — Это всего лишь год жизни, — тихо проговорила девушка, — триста шестьдесят четыре дня, в которые я буду заниматься тем, что люблю! — Лисса уперла взгляд в маму, пытаясь донести важность своих переживаний, — Ты любишь свою работу, папа тоже от своей без ума, так почему я должна заниматься тем, что мне ни на секунду не нравится? — Мы тоже не сразу к этому пришли, доченька, — шепотом ответила женщина, отведя глаза в сторону. — Тогда почему вы хотите, чтобы я проходила через то же самое? — Потому что эта профессия даст тебе то же, что дала и нам. Благодаря этому выбору мы сейчас здесь. — Лисса ощущала, как глаза медленно заполнялись слезами, вот-вот грозясь разлиться самым настоящим водопадом. Мама, сидящая на коричневом диване, уже стала размытым темным пятном, сливающимся с мебелью. — В любом случае, для этого разговора нужно дождаться папу, — заявила она, поднявшись с дивана, из-за чего Лисса почувствовала себя еще более маленькой. Такой крошечной, как муравей, которого еще немного, и просто затопчут, не заметив на дороге. Ожидание провала и полного отчаяния поселилось где-то в груди, разрастаясь с каждой секундой, с каждым шагом матери, уходящей в сторону кухни. Она уже даже перестала надеяться, смирившись с тем, что ничего не получится. Лисса, развернувшись, скрылась в своей комнате, даже не хлопнув дверью напоследок. Тихо прикрыла ее, опустившись прямо на пол, слезы ручьями текли по щекам. Было до безумия больно осознавать, что жизнь сворачивала в ту сторону, которую девушке не хотелось видеть. Почему это казалось таким сложным? Сможет ли она когда-нибудь взглянуть по-другому на эту ситуацию? Будет ли вспоминать ее со смехом? Будет ли любить ненавистную сейчас профессию? Почему? Почему она не смогла? Она смотрела на фотографии с концертов музыкальной школы, где полная счастья и радости маленькая Лисса сидела за фортепиано, перебирая клавиши, и ей все равно было на полный зал народа, она играла для себя. Всегда играла для себя. А теперь не могла даже этого. Зачем родители познакомили ее с музыкой? Зачем привели в ту школу, посадили на скамью перед черно-белой линией? Зачем? Чтобы отобрать это все в один момент? Сейчас ее сердце разрывалось от эмоций. Она любила и ненавидела одновременно. Надежда, которая проклюнулась после встречи с соседом, улетучилась, роняя о землю с такой силой, что все сломалось. Просто рассыпалось, как карточный домик от дуновения ветра. Легко и просто. И даже без свидетелей. Надежд на то, что папа поддержит ее решение тоже не было. Лисса знала, что они давно все решили за нее, поэтому и смысла продолжать разговор вечером не было. Девушка уже просто не видела в этом смысла. Самым простым решением казалось просто сдаться, поддаться воле судьбы. Но что, если ее судьба совсем в другом? Что, если сдаваться нельзя? Лисса помнила слова нового знакомого «просидеть всю жизнь с ненавистью и болью в сердце», и ее это пугало. Она не хотела тратить драгоценные минуты жизни на эти чувства. По сравнению с этим, потерянный год для подготовки — просто капля в море. И между вариантами: провести эти дни в отчаянии, ненависти и боли или в бессонных ночах, сложностях подготовки, но с любовью к тому, что делаешь, то выбор очевиден. Поэтому, утерев слезы и шмыгнув носом, девушка успокоилась, позволяя решимости укрепиться в ее душе. Будь, что будет, но она точно знала, что поговорит с родителями снова. Только в этот раз все же отстоит свое право на то, чтобы делать то, что хочется. И пойдет ради этого на многое. Вечерняя беседа все же состоялась, несмотря на то, что отец Лиссы, бросив «я очень устал», скрылся в спальне. Девушка все равно собрала всех в гостиной, теперь просто не допуская мысли о том, что у нее что-то не получится. Другого пути не существовало. Они долго разговаривали, перебирая варианты, уговаривая девушку и даже ставя перед фактом, но Лисса продолжала стоять на своем, пока не добилась слов «мы не поддерживаем это решение, но это твоя жизнь». И вроде бы после этого Лисса должна была принять выбор родителей, но она лишь удовлетворенно улыбнулась, вернулась в комнату и, растянувшись на кровати, включила музыку. Девушка выплыла из воспоминаний. Да, теперь она вспоминала это с улыбкой на лице и гордостью за саму себя в прошлом. Лисса вернула взгляд на экран телефона, еще раз обновила сайт. Ладони задрожали от вида появившихся там имен, почти сразу лихорадочным взглядом начав читать фамилии, в страхе случайно пропустить себя. Список казался каким-то невыносимо длинным, будто отсчитывал секунды до полного краха. — Я поступила! — закричала девушка, чувствуя, как внутри растекается полное и абсолютное счастье. А потом, развернувшись, кинулась в объятия парня, который весь этот год был рядом, поддерживал и помогал. Рон стиснул Лиссу в объятиях, радуясь чуть ли не больше, чем она сама. Счастье в ее голубых глазах казалось самой прекрасной и волшебной картиной, особенно в фиолетовом свете, за которой он так любил наблюдать. Парень легко опустил ладони на талию девушки, притягивая ближе и пытаясь передать через этот поцелуй все те эмоции, что сейчас крутились и в нем самом. Он до сих пор помнил свой особенный момент, а по-другому ни Лисса, ни Рон не назвали бы его, и это опьяняющее чувство, понимание, что все получится, что все уже получается. Девушка отстранилась, с губ не сходила радостная улыбка, буквально озаряющая лицо. Ее глаза, правда, светились. Точно так же, как он думал минуту назад. А Лисса смотрела на Рона, пытаясь уместить все окутывающие ее эмоции разом. И как столько всего умещалось в ней одной? Лисса, уже совершенно привычно, положила голову на плечо Рона, пытаясь не забывать дышать. Щеки уже начали побаливать от постоянной радости. И надо бы позвонить родителям, сказать, что то, во что они не верили, произошло. Надо бы. Но девушка не сдвинулась ни на миллиметр, лишь обхватила парня за предплечье, затем, пробежавшись пальцами по тату, уходящей на тыльную сторону ладони, соединила их руки в замок. Когда-нибудь потом она им позвонит. Когда-нибудь потом скажет, что ее жизнь такая, как ей хочется. Когда-нибудь потом даже скажет «спасибо». А сейчас для этого не находилось сил, желания и эмоций. Лисса очень хотела разделить этот момент с тем, кто ее понимал, поддерживал, словно у них на двоих был построен свой собственный мир. — Рон, — прошептала девушка, мельком скосив взгляд на молодого человека. Один вопрос всколыхнулся где-то внутри, подсказывая, что время пришло, что пора. — Да? — Когда ты встретил меня на лестнице, — она на секунду замолчала, посмотрев на парня. Но его, кажется, нисколько не смущала эта беседа. — Ты сказал, что понимаешь меня, что у тебя была похожая ситуация. — Лисса неуверенно поджала губы. Казалось, что лезть в это неправильно, неверно и странно, но она уже начала этот разговор. И вроде бы еще можно было свернуть в другое русло, сказать что-нибудь милое или радостное, но девушка знала, что больше никогда не решится, поэтому только ждала его реакции. — Была, — согласился Рон, отчего Лисса еще больше ругала себя внутри. Может быть, он и вовсе не хотел об этом говорить… девушка не решилась на еще один уточняющий вопрос, просто не хотелось лезть в душу, бередить старые раны, эгоистично искать там ответы. Она знала, какой путь Рону пришлось пройти для того, чтобы его мечта почти сбылась. Знала, потому что сама ступила на эту же дорожку из желтого кирпича. Пусть и не такую же, но все же очень похожую. Это дорога, где только одна карта, где есть встроенный компас, где правит одно лишь сердце — дорога души. — Моя мама никогда не была против музыки, — тихо начал Рон, Лисса вздрогнула от неожиданности, уже не надеясь на ответ. Теплая рука Рона тут же приземлилась на плечо девушки, прижав к себе в успокаивающем жесте. — и она поддерживала любые мои безумные затеи, а отец и бабушка настояли на том, что это все не престижно и несерьезно. Музыку, конечно, оставили, просто добавили часы на обычную учебу, чтобы не расслаблялся. И я почти с ними согласился, даже перестал играть, бросив все силы на «светлое» будущее, — девушка, уже совершенно спокойная, продолжала слушать, думая, как сильно их истории оказались похожи. — А потом Шерри приснился какой-то кошмар, она попросила поиграть для нее что-то волшебное, чтобы ей было не так страшно, — Рон мягко улыбнулся, вспоминая младшую сестру, которую просто до безумия любил всем сердцем, — Она очень быстро заснула снова, оказалось, что на все это смотрела мама, правда, так и не успела ничего сказать. — он коротко усмехнулся, — когда увидела, что я ее заметил, убежала с заслезившимися глазами. Лисса размеренно дышала, слушая биение его сердца, и от каждого слова Рона становилось так горько и тепло одновременно, что она просто терялась в своих чувствах, ощущая огромную нежность к человеку рядом. — Через несколько дней друг попросил выступить в небольшом музыкальном кафе. — он нежно посмотрел на Лиссу, — там ко мне подошла одна женщина, буквально со слезами на глазах. Она рассказала историю из своей жизни, о любви к искусству, о том, как проработала в театре много лет без возможности творить что-то такое сама. Тогда я понял, что у того, кто мечтает играть, нет возможности это делать, а у меня есть, но я безбожно от нее отказался, — его голос стал тише, заставляя задуматься о тесноте такого большого мира, о повторяющихся ситуациях у совершенно разных людей. Это удивительно и просто волшебно. — в общем, я сбежал из дома сразу после окончания школы, а дальше ты все знаешь. Мама спустя несколько лет призналась, что сама играла на гитаре в школьные годы. — Ого, — единственное, что сорвалось с губ девушки. Рон тихо усмехнулся, порывисто обняв ее, — так удивительно, как люди влияют друг на друга. Ты вернулся к тому, что любишь из-за случайной встречи, и я тоже. Можно сказать, что ты вернул баланс во вселенную, подействовав на кого-то, то есть на меня. — задумчиво проговорила она. — Может однажды ты тоже поможешь кому-нибудь вернуться на эту дорожку под названием «я». — А еще знаешь, что удивительно? — Лисса села, так, что теперь ее лицо находилось напротив Рона, и она могла заглянуть в его глаза. — Что? — он улыбнулся. — Что ты встретился мне именно в тот момент, когда я до безумия не хотела, просто ненавидела тот выбор, когда начала любить музыку настолько, что стала ненавидеть. И твоя игра, которую, наверное, слышал весь дом, просто до жути раздражала и нравилась одновременно! Это было похоже на безумную одержимость, когда хочешь обладать, но не можешь. А потом встреча в лифте, снова музыка, и ты. — из-под полуопущенных ресниц ее взгляд казался еще ярче, заставляя всматриваться в фиолетовые крапинки света, отражающиеся в нем. Рон усмехнулся, покачав головой. — Наверное, в тот момент твоя душа очень сильно бунтовала, вот так и получилось. — Я до сих пор не могу поверить, — честно призналась Лисса, улыбаясь почти до ушей. — Удача любит смелых, и ты доказала это, — ответил парень, зарываясь длинными пальцами в волосы девушки на затылке и притягивая ее для поцелуя. Лисса сдалась, подаваясь ближе, чувствуя, как где-то в животе залетали бабочки, словно на самом прекрасном цветочном поле. Она неторопливо коснулась его губ своими, уже в который раз за день, но именно сейчас все было как-то по-другому. — Сыграешь для меня? — прерывисто дыша, спросила Лисса, проводя ладонями по плечам парня, опустила взгляд на виднеющиеся тату на шее, снова засматриваясь на них, как в первый раз. — А ты мне? — Только после тебя, — усмехнулась девушка. К ее удивлению, Рон сразу согласился, поднявшись с дивана, взял гитару в противоположном конце комнаты и, вернувшись к Лиссе, коснулся струн, перенося и себя, и ее в совершенно новый, безмятежный, совершенно красивый мир. Лисса наблюдала за тем, как пальцы перебирали струны, срывая с них множество разных звуков, складывающихся в единую, красивую мелодию. Она слушала его уже сотни раз, но каждый раз что-то в ее душе буквально расцветало, жило, словно взошло теплое и яркое солнце. Девушка смотрела на то, как он погружался в мелодию, отдавая всего себя ей. И она полностью понимала это чувство, музыка давала ей тоже самое — мир, любовь, покой. И в этой маленькой комнате, старой квартиры на другом конце города от того района, в котором они жили раньше, снова создавался мир. Маленький, уютный, наполненный любовью, поддержкой, пониманием, принадлежащий только им двоим. Там, где не было место тому, чтобы делать что-то против воли и желания. Там, где царила полная свобода. И оба благодарили жизнь за шанс быть здесь и сейчас, друг с другом, с верой в настоящее и будущее.