***
Люциус сидел на диване в гостиной и нервно сжимал кулак, морщась из-за неприятного лица ведущего новогодней викторины, которого он счёл шарлатаном, дурящим головы магглов и тех немногих волшебников, которым повезло заиметь дома чудный говорящий ящик. В мэноре он появился из-за Драко, сдружившегося с Золотой Троицей на последнем курсе Хогвартса. С тех пор они стали часто собираться всей семьёй для просмотра фильмов или выпуска новостей. А с рождением Скорпиуса ящики размножились и теперь находились практически во всех комнатах поместья, так как «мальчику тяжело бегать по длинным коридорам и опасно одному спускаться по чёртовым лестницам для того, чтобы не пропустить любимые мультфильмы». — Деда, не злись. Люциус отвлёкся на детский голос, и его лицо смягчилось. Скорпиус вертелся у внушительных размеров ёлки и умоляюще разглядывал подарки. — Тебе придётся дождаться полуночи, чтобы распаковать свои. — Можно хотя бы один? — жалобно протянул мальчик. — Даже один нельзя, сынок, тебе стоит поработать над терпением, — в дверном проёме показался Драко со звенящей стеклом коробкой в руках. — Это нам подарок от родителей Астории. Драко прошёл в глубь комнаты и водрузил коробку на стол. — Шампанское? Люциус сверкнул заинтересованным взглядом на торчащие горлышки обёрнутые фольгированной упаковкой. — Коллекционное, десять бутылок, — усмехнулся Драко, — Кстати, встретил в Министерстве Гермиону, они с Томом прибудут за пару часов до начала праздника. — Отлично! — Люциус переключил канал, — О, концерт, намного лучше этого балбеса с его ересью! Скорпиус рассмеялся, его забавлял вид дедушки, ограниченного в острых высказываниях. Из холла послышались недовольства главы семейства Лестрейндж и шуршание снимаемых зимних мантий. — Голос мой им видеть ли не нравится, тембр не тот, — сетовал Родольфус. — Да их мюзикл провалится без меня, Белла, клянусь Мерлином, они пожалеют! Ты ведь помнишь мои сольные партии? — Конечно, милый, пожалеют, обязательно, как же иначе! — поддакивала ему Беллатриса, в жалких попытках остановить переходящий в сопрано голос мужа, решившего продемонстрировать всем свои вокальные данные. — Цисси, мы прибыли, скорее встречай нас! Наверняка, за последним словом последовали мысленные мольбы о помощи, потому что Родольфус с плохим настроением грозился испортить его и всем вокруг, и, только Нарциссе неведомым волшебным образом всегда удавалось успокоить его. — Начинается! И куда их деть? Контуженные на всю голову любимые родственнички, — с толикой раздражения усмехнулся Люциус, направляясь в холл, чтобы встретить гостей. Подойдя к двери он крикнул: — Белла, Родольфус, а вот и вы, я было подумал Рождество встретим без вас, а-н нет… Не прошло и получаса, как за окном залаяли охотничьи псы, перебивающие несколько голосов спорящих мужчин. Нарцисса выглянула в окно и, сдерживая смешок, сказала: — А вот и верные собутыльники Долохова Мальсибер, Август Руквуд и Роули, а сам-то он где? Кстати,.. — задумчиво протянула миссис Малфой, — а у нас есть консервированный горошек для того салата, который Антонин приносил на прошлый Новый Год? Беллатриса предложила уточнить у домовиков и вернулась к завсегда расслабляющему действию — игре со Скорпиусом в волшебные шахматы. Уж лучше она сотню раз проиграет мальчишке, чем будет нянькой собственному мужу, находящему утешение в одной из бутылок, принесённых Драко. — Лучше встречу их на крыльце, мало ли что. — Может ещё по бокальчику на дорожку? — Родольфус с невинным лицом повернулся к Малфою-старшему. — По бокальчику, говоришь? А я, как на собрании у Тома — всегда за! Люциус залпом осушил бокал и оставил домочадцев в столовой. Его мало заботили женские причитания на тему более подходящих к столу украшений, потому, обернувшись в песцовую шубу, он вышел из дома. Не обнаружив гостей, он быстрым шагом, поскальзываясь, двинулся в сторону звуков, где и застал причудливую картину. Три волшебника едва держались на ногах, их смех заразительным примером разносился по всей окрестности. Роули, сдавшись истерике, плюхнулся в сугроб, не боясь получить щедрую порцию снега за воротник холёного пальто. — Вечер добрый, Люциус, — первым подал голос Руквуд. — Не поверишь, что этот чудак придумал! Из небольшого хозяйственного помещения показалась норковая ушанка, а за ней и её хозяин. — Это ещё что за представление? Люциус оглядел с головы до ног довольного Долохова, но взгляд задержался на необычной детали в его руках. — Люц, я одолжу, — Антонин не спрашивал. В вытянутой руке он продемонстрировал ту самую деталь и затараторил с такой скоростью, чтобы Малфой не смог и слова вставить. — Мне для дела важного. Хороший топор днём с огнём не сыщешь! Сейчас с деньгами плохо, будь прокляты эти праздники! Всем подарки купи, пару сотен сиклей одолжи, а про Антонина кто подумает? А я, знаете, сам свою проблему решу! Не якшался я с магглами ой как давно, но дураков много, сочельник, а ёлка в доме не стоит! Не дело это, мне и пришла в голову идея для выгодного дельца. — Пора праздновать начинать, а наш сумасшедший-русский весь в делах! — Мальсибер потушил окурок в сугробе, но тут же стряхнул излишки снега и спрятал в кармане, реабилитировавшись перед Малфоем. — Мне не жалко, Тони, но не поздновато ли ты спохватился? — скрывая улыбку спросил Люциус. — Если дело только в финансах, мог ко мне обратиться, друзья мы или нет в конце концов? — Друзья конечно! О, — Долохов вновь скрылся в сарае и вернулся с пилой. — Это мне тоже пригодится! — Палочка тебе на что? — не сдержался Роули. Антонин только отмахнулся от него. Люциус шумно выдохнул, возвращая себе привычный вид невозмутимого аристократа. — Я правильно понял, тебя на ужин не ждать? — Ещё как ждать, я приготовил всем сюрприз! Мальсибер выставил перед собой руки в защитном жесте, а Роули громче прежнего захохотал. Долохов со школьных времён прослыл никудышным артистом, но под стать Родольфусу каждый праздник развлекал ближний круг всевозможными театрализованными шоу. — Нам ёлку притащишь? — спросил Руквуд. — Сотня. — Чего? Кнатов или возьмёшь маггловскими фунтами? — издевательски подначил Мальсибер, толкая локтем в бок Августа. — С вас двоих вся тысяча. Галеонов! — Не многовато ли, любезный? — В самый раз! Антонин демонстративно поправил спадающую шапку и, пожелав всем удачи, трансгрессировал. Оставшиеся приятели под шутки про странности вернулись в мэнор, а стрелки часов тем временем пробили семь вечера.***
Какао в кружке закончилось, как назло, не вовремя и мне пришлось повторить заказ. Воспоминания прошлого лёгким слогом ложились на лист текстового редактора, унося меня в самый разгар праздника, к которому я подоспел с большой коробкой в руках. Меня встретила прелестная миссис Малфой, утончённая красавица, которой возраст добавил большей обворожительности. Стразы на платье цвета грозового неба блистали в свете многочисленных лампочек от гирлянд, украсивших мрачное на первый взгляд поместье. Она ущипнула меня за щёку и пригласила за стол, наказав домовикам помочь мне с объёмным подарком. Представляться нужды не было, потому как я стал частым гостем на праздниках приближённых к Тому Реддлу волшебников. Все они были мне рады, за исключением одного. Северус Снейп каждый раз холодно протягивал мне ладонь для рукопожатия и старался больше внимания такому гостю не уделять. Не понимаю, чем я ему не угодил, быть может проблемой был мой недостаток, но тогда, почему Аргус Филч не был удостоен подобной неприязни? Неужели моя проблема — доброжелательный настрой? С этими мыслями я спешно последовал за Нарциссой в просторную столовую, где все собрались встретить Рождество.***
Некоторые волшебники уже успели перебрать с шампанским и огневиски. Родольфус и Торфинн Роули в обнимку голосисто запевали неизвестную мне балладу о двух влюблённых, а Яксли, судя по недовольной физиономии, который раз проигрывал в преферанс Снейпу. Астория, не без труда, держала в руках тяжёлый альбом в переплёте из драконьей кожи, она показывала семейные колдографии миссис Эйвери, комментируя каждый снимок: — А это мы в Риме, Драко сделал мне там предложение. Как же это было красиво, вы не представляете, никто и не говорил мне, что он такой романтик. А это первые шаги Скорпиуса, очень смышлёный малыш, развивался не по годам, — она перевернула страницу. — А здесь он уже гоняет по саду павлинов. — Какая прелесть, — миссис Эйвери утирала слёзы умиления. — Покажи-ка лучше погром, который он устроил в нашей с Люциусом спальне, — к просмотру колдографий присоединилась Нарцисса. — Первые всплески магии могут нанести внушительные… Слова Нарциссы перебила громогласная просьба обратить внимание. Собравшиеся все без исключения посмотрели в сторону входа. Антонин Долохов, наконец, освободился от дел, заработал он денег или нет никто не знал, но он прибыл в мэнор с обещанным сюрпризом в самый подходящий момент. На нём безупречно сидел красный смокинг, подчёркивающий не менее красный румянец на щеках. В руках он держал волшебную палочку, кончик которой упирался в его шею. Прибавив голосу громкости и получив желаемое внимание он заговорил: — Во-первых, приветствую вас леди и джентельмены. Я рад видеть каждого из вас! Во-вторых, я приготовил для вас кое-что необычное. — На этот раз ты сыграешь не Гамлета, а самого себя? — выкрикнул Эйвери, но вместо ответа получил белоснежную улыбку-оскал. — Вы себе и представить не можете, кого я для вас пригласил! Ропот отразился эхом от стен. Кто-то продолжил шутить на тему актёрского мастерства Долохова, другие попытались угадать, кто бы мог согласиться провести рождественскую ночь не в кругу близких. И только Скорпиус в компании других детей пролепетал что-то про Санту Клауса. — Простите, малыши, но это не Санта. Дети разочарованно заохали, а отпрыск Селвина расплакался, к нему тут же подбежала мать и взяв на руки бросила в Антонина самый строгий, предупреждающий взгляд. — Ладно, Тони, не томи нас, — Люциус поднялся с места. — Давай начинай скорее, нам всем интересно! — Готовы? Хор голосов одобрительно прозвучал в такт зазвучавшей музыке. Антонин мановением волшебной палочки приглушил свет, сотворил подобие стробоскопа и направил его на широкую входную арку, перед которой выросла сцена. В переливающимися всеми цветами радуги лучах показались фигуры в чёрном. Потрёпанная, местами порванная ткань мантий и торчащие из-под капюшонов длинные волосы были ярким намёком на то, кого именно пригласил Долохов в Малфой-мэнор. — Встречайте невероятно талантливых и безумно харизматичных бунтарей волшебного мира! Ведуньи! — Добрый вечер! — прокричал вокалист и сбросил с плеч мантию. — Дадим жару? — Долохов, я тебя убью! — засмеялся Люциус, оглядывая заразившихся драйвом гостей. — С Рождеством, дружище! — отсалютовал бокалом Антонин. — Топор я верну как-нибудь потом. — Оставь себе, это мой подарок.«Если за твоей душой нету даже кната, я тебе скажу мой друг: — Мозгами думать надо. Такую душу мне продай, сделай себе благо».
Прокричал в микрофон вокалист начало новой композиции. Гитарист, завлекая волшебников, провёл длинными пальцами по струнам, и те поспешили подняться со своих мест, чтобы подойти ближе к сцене или занять свободное место на наколдованном Долоховым танцполе. — Дорогая, пойдём танцевать, я зря что ли новое платье купила, самое время покрасоваться. Из-за грохота барабанов миссис Гринграсс не расслышала слова Нарциссы и наклонилась к Скорпиусу в надежде, что хотя бы он сумел разобрать слова. — Солнышко, что она сказала? — Бабушка Цисси сказала, что мне подарков нужно подарить побольше, — в серый глазах мальчика загорелся огонёк присущий всем мужчинам рода Малфой. — Да? Цисси… Скорпиус рассмеялся, а миссис Гринграсс поспешила подойти к Нарциссе, чтобы лично убедиться в правдивости слов внука. В общей какофонии звуков и действ никто не обратил бы внимания на отсутствие одного из гостей. Мне захотелось выйти из помещения, чтобы подышать свежим воздухом после двух зажигательных композиций. Я вышел в коридор и полной грудью вдохнул прохладу пустующего помещения. Эльфы усердно трудились, я слышал звенящие отголоски из кухни и думал: «Каково работать на Малфоев? Люциус хороший человек, хотя и со сложным складом характера, должно быть, с ними частенько возникают трудности. Как и с Томом…» С Томом, которого я так и не увидел за всё то время что находился в мэноре. Пропажи ни его, ни Гермионы, казалось, никто не заметил. Том Реддл не был клишированным боссом, на которого жаловались подчинённые в его отсутствие, потому-то меня и удивило спокойствие собравшихся. Его компанию ценили все, как и юмор, коим Том развлекал их каждый праздник. Была вероятность того, что миссис Реддл захотела ненадолго уединится с мужем, до меня дошли слухи о её интересном положении, было ли это правдой, я не знал, но подобное обстоятельство как нельзя кстати объясняло отсутствие супругов за столом. Ноги несли меня на этаж выше, и будь я больше увлечён размышлениями, совершенно точно поскользнулся бы на блестящей начищенной лестнице. Я прижался к краю и, широко улыбаясь, начал имитировать бег указательным и средним пальцами по глади перил. Волшебный праздник возвращал в детство такими незатейливыми деталями, и меня это по-настоящему радовало. Перескочив последнюю ступеньку, я оказался в коридоре второго этажа. Под потолком в голубом сиянии кружились наколдованные снежинки, а от еловых венков на дверях тянулся мой любимый хвойный аромат. Я шагнул вперёд без задней мысли, просто гулял по Малфой-мэнору, как делал всегда в свободные минуты моих посещений. Старинное поместье нравилось мне своей неприступностью и историей, наполнявшей каждый его уголок. Мне было любопытно послушать рассказы почивших членов семьи, обрамлённых позолоченными рамами, и просто полюбоваться интерьером. — Тише! — послышалось где-то в конце длинного коридора. Я привычной мне тихой поступью двинулся на голос. Женщина призывала кого-то к тишине, а я пытался различить в ней что-то знакомое, и, когда она рассмеялась, я понял кому принадлежал этот звонкий смех. «Гермиона». Крайняя дверь была приоткрыта, и я бессовестно заглянул в щель. Тёмные силуэты двух людей в тусклом свете ёлочной гирлянды стояли близко друг другу. По непослушным завиткам я различил Гермиону, она игриво отталкивала от себя мужа. Реддла я бы никогда не спутал ни с одним мужчиной, даже прими тот оборотное зелье. В каждом его жесте и ровной осанке узнавался Том. Он тянулся тонкими пальцами к Гермионе, намереваясь защекотать, но она только делала вид, что поддаётся ему, а затем отскакивала в сторону. — Не поймаешь! — Долго ты от меня бегать не сможешь! — Том заключил её в кольцо своих рук и крепко прижал к груди. — Вот и попалась, ведьма. Том обнимал её и ощущался от того такой трепет, что мне стало на миг завидно. Последняя моя пассия предпочла меня другому, и с того времени три года я оставался холостяком. — Так не честно, Том! — И что? Ты проиграла и должна мне поцелуй. Я видел, как Гермиона потянулась к нему, как накрыла его губы своими, и мне стало не по себе. Подглядывать за кем-то не входило в мои планы, а уж тем более за амурными делишками. — Я люблю тебя, милая. — И я тебя… Я готов был винить Мерлина, Моргану и даже Санту Клауса в том, что оставался на месте, вместо того чтобы вернуться к празднующим. Мои щёки вспыхнули румянцем, когда Том стянул с женских плеч бретели. Гермиона прогнулась в пояснице, подставляя шею и грудь поцелуям мужа. Она томно вздохнула, прикрыла веки, и тогда я с опаской оглянулся, хотел убедиться в отсутствие свидетелей, чтобы незаметно удалиться. Но был пойман с поличным. — А чем это вы тут занимаетесь? — слишком громко поинтересовался Скорпиус. Прямо за ним стояли трое детишек, они смотрели на меня с интересом и каким-то порицанием, я не стал разбираться, только отпрыгнул в сторону, будто и сам был мальчишкой, застигнутым врасплох взрослыми. Проклинаемые мною боги теперь превратились в единственных спасителей, и не только для меня. За дверью раздался шорох ткани и недовольные вздохи волшебников. Скорпиус, не дожидаясь моего ответа, нагло ворвался в комнату и включил свет. Я увидел Гермиону, она поправляла платье и с тенью смущения на раскрасневшимся лице смотрела на незваных гостей. Том будучи джентльменом прикрыл её своей широкой спиной. — Дядя Том, а вы почему тут спрятались? Дядя Тони там т-а-а-кой сюрприз всем сделал, вы обалдеете! — А мы… мы, — Том, не поворачивая головы, осмотрел комнату, и его взгляд остановился на коробочке за стеклом серванта. Он в три шага добрался до него, вытащил коробочку и продемонстрировал детям. — Хотели съесть эти пряники. Можем и с вами поделиться! Малышка с широкими щеками одобрительно закивала после предложения Реддла. А я, пятясь назад, думал только об одном: «Откуда он узнал, что там будут пряники?»***
Прошло восемнадцать лет с того Рождества. Моя жизнь кардинально изменилась в лучшую сторону, я обзавёлся чудесной женой и тремя детьми, которые были в точности как я. Том и Гермиона, как оказалось, тогда и правда ждали пополнение в своей маленькой семье, спустя семь месяцев у них родились девочки-близнецы Роза и Азалия. Долохов долго усмехался выбору имён, мол «Реддл Корпорейшн» делает ребрендинг и меняет вид деятельности на флористический бизнес. Наша традиция встречать Рождество всем вместе не нарушалась, потому я допил остывший какао, сохранил главу рассказа и убрал ноутбук в сумку. Моей книге не доставало лишь правок, хоть я и хотел опубликовать её раньше, чтобы раздать экземпляры близким мне людям, у меня не вышло. Но это не то, что сегодня сможет меня расстроить, ведь я уже стал пленником этого мира, который дарил мне праздничную эйфорию. Я оплатил счёт и ушёл из кафе. В моём распоряжении оставалось чуть больше двух часов на то, чтобы выбрать каждому по подарку, и отправиться с семьёй в, наконец, достроившийся и готовый впервые принять гостей Реддл-холл.