Голубые лилии

      Кашель. Удушливый, мокрый кашель, с каждым днем только сильнее набирающий обороты.       «Достаточно закономерный исход событий», — думает Ястреб. Он всю жизнь восторгался этим героем, обклеивал выделенную комиссией квартиру плакатами со Старателем, скупал мерч в промышленных масштабах. Но, прежде, держался на расстоянии, стараясь не падать в этот омут с головой. Они занимались одним делом- благородно приносили себя в жертву обществу, стараясь поддерживать хрупкий миропорядок своими жизнями.       «Смогу ли я стать таким героем, как Старатель?» — Вспоминал свой единственный вопрос членам комиссии Ястреб, когда те пришли забирать его из грязной ночлежки, в которой в ту пору они жили вместе с матерью. Сейчас, он был ближе к своей мечте, чем когда-либо, однако настолько же далеко от своих истинных желаний, насколько это возможно.       Первые ростки болезни проявились, когда он сошел с подиума. Кашель сдавил легкие и, едва скрывшись за кулисами, он обнаружил в руке, которой прикрывал рот, голубые лепестки. Что за черт? Нежные лепестки помялись и скукожились от слюны и желудочного сока. Отвратительное чувство паники накрыло не хуже снежной лавины. Он слышал об этом заболевании. Комиссия хорошо подготовила своего героя. Несколько лекций в прошлом были посвящены болезням, развившимся в обществе, со времен появления первых причуд. Одной из них и было ханахаки. Исторически задокументированной лишь во втором поколении, она являлась последствием развития способностей некой юной девушки, чья смерть и стала первым описанным случаем. Ястреб еще пару минут тупо пялился на мокрые лепестки в своей ладони, когда чьи-то грубые и пылающие руки сцапали его за шкирку и потащили подальше от вездесущих глаз журналистов.       Старатель затолкал его в пустое помещение раздевалок и навис над ним, столбом из обжигающе-яростного огня. Мужчина сверлил взглядом, а Ястреб только и мог, что думать, о том как тому идет этот образ. — Что ты устроил там, на сцене, шкет? — Наконец, немного поубавив пыл, обратился к нему Герой Номер Один. Огонь на его плечах полыхал в недопустимой близости к алым перьям, грозясь спалить до тла, но Ястреб был готов умереть такой смертью. Невыносимо жаркой, душной и весьма бесславной. Инстинкт самосохранения напрочь отключался вблизи этого мужчины. — Они все несли какую-то скучную чушь, и я решил, что нужно как-то взбодрить народ! — губы сами расплылись в дурацкой ухмылке. Он повел себя именно так, как считал правильным. Напыщенные и патетические разговоры о смертях тех, кто их не заслуживал- вызывали в нем рвотные спазмы. Или сейчас, это состояние было продиктовано медленно разрастающейся болезнью в его легких? — Ты меня испытывал? — Конечно же, Старатель принял все сказанное на свой счет. Да и кто бы на его месте не повелся на подколку? Наверняка, мужчина тоже заготовил какую-то пафосную речь, которую своим ребячеством испортил Ястреб. Но ведь, в конечном итоге, все вышло как-нельзя лучше? Старатель не нарушил своего образа, не стал стелиться перед толпой зевак и обещать что-то кроме себя настоящего. «Смотрите на меня» — было сильной и мощной фразой. Настоящим вызовом обществу. — Ну что ты, я на самом деле помогал тебе! Я не считаю, что тебе следует быть иконой, вроде Всемогущего, но мне кажется, что обществу определенно нужен лидер. Теперь, я спокоен, ведь ты такой крутой! — Он обмяк в мощном захвате, отдаваясь на произвол судьбы. Пламенный герой Старатель- именно тот лидер, которому Ястреб готов доверять. Сейчас, когда само понимание о безопасности мира трещит по швам, разве не такой человек должен встать у руля? Кто-то, кто жесткой рукой сможет расправляться со злодеями, создавая совсем не иллюзорную безопасность.       Он предложил тогда объединить усилия, создать альянс- и это было намного больше, чем Ястреб мог мечтать. Энджи Тодороки внезапно стал к нему намного ближе. Протяни руку- и ощутишь лижущие языки пламени его костюма. В тот же день, с его подачи, в Кюсю объявился Ному. Ястреб чувствовал себя жалким предателем, ведь он знал о нападении заранее. Знал, и ничего не мог поделать. Ведь это - его настоящая работа. Исполнять приказы геройской Комиссии, действуя в тени, совершая грязные и позорящие героя поступки, при этом сохраняя для общества маску достойного человека. Сражаясь, Старатель едва было не погиб и в награду за победу- получил гигантский шрам, пересекающий все лицо. Ястреб считал себя виновным и в этом.       Откашливаемые им лепестки, теперь превратились в полноценные бутоны. Жалкие, скользкие от мокроты, они сыпались изо рта по утрам, когда он просыпался с мыслями о грубых руках Старателя, и вечерами, перед самым сном, когда Ястреб прокручивал в памяти их совместные патрули.       Энджи Тодороки был непрошибаем. Ястреб выбивался из сил, стараясь привлечь его внимание, но все чего ему удалось достичь - хмурого кивка, в знак признания своих заслуг. Он знал о своем герое многое- например, что у него четверо детей, старший из которых погиб, будучи школьником. Понимал, что у Энджи- семья. Есть жена, про которую хоть и не было сказано ни единого слова за все время их с совместной работы, но ее образ, всегда незримо присутствовал на периферии сознания Ястреба. Ее черты были заметны в детях Старателя, в их отношениях с отцом. Неизвестная женщина призраком являлась в горячечные сны крылатого героя, заставляя чувствовать себя ужасным человеком. Еще бы, любить того, кто уже состоит в браке, подсознательно хотеть разрушить семью… Однако, тогда, после Кюсю, никто не навещал Старателя в больнице. Ястреб, украдкой спрашивал об этом у мед.персонала и постепенно, картина семейной жизни Героя Номер Один, складывалась у него в сознании. Энджи оттолкнул от себя всех. Семья ненавидела мужчину. Тогда-то у него в груди и поселилась робкая надежда. Вдруг получится? Если он пробьет броню мужчины, достучится до его сердца- есть ли шанс, что болезнь отступит или хотя бы перестанет прогрессировать? Ответом ему был холодный, изучающий взгляд Старателя и собственный, надсадный кашель. Теперь уже, бутоны выходили с кровью.       Ястреб не любил рассматривать отхаркиваемые им цветы. Жалкие и вялые, они причиняли боль, раздирая глотку, и после очередного яростного приступа по утрам, совсем не хотелось задаваться никакими вопросами. Просто, хотелось чтобы все это наконец уже закончилось. Но порой, вместо привычных уже бутонов, из него лезли распустившиеся, почти полноценные цветы. Если бы не их внешний вид, можно было бы начинать собирать букет. Мужчина горько посмеивался, но все чаще его мысли возвращались к этим цветам. Голубые лилии. Почему именно они? Неужели, они действительно могли нравится Энджи? Ему бы больше подошло что-то яркое, красное, под стать причуде. Но голубые лилии продолжали прорастать у него в легких и Ястреб ничего не мог с этим поделать.       Накануне полномасштабной операции по устранению Паранормального Фронта Освобождения, нераспустившиеся бутоны окончательно перестали появляться, сменившись раскрывшимися лилиями на длинном стебле. Он понимал, что это означало скорый конец. Цветы постепенно прорастут сквозь все органы, перестав ограничиваться лишь легкими и медленно задушат его своими корнями. Отчаянно хотелось жить. Поэтому, он предпринял последнюю попытку наладить отношения. В Комиссии говорили, что прямой словесный отказ произнесенный тем, в кого мужчина влюблен - лишь подстегнет заболевание. Ускорит рост цветов вдвое, и Ястреб протянет максимум неделю, задыхаясь в непрекращающейся агонии. Кабинет Старателя находился под самой крышей его геройского офиса. Ястреб уже не раз восторгался видом, открывавшемся из больших, панорамных окон. Город лежал перед ними, как на ладони и многоцветные огоньки наружной рекламы насмешливо подмигивали, маня и завлекая. Он влетел сюда, минуя пропускную систему на первом этаже. Энджи, словно ожидая ночного гостя, держал одно из своих окон открытым. «Что это, если не знак?» — Подумал Ястреб. Сегодня был последний шанс на разговор, ведь неизвестно, что сулит им предстоящий штурм ПФО? Он готов был распрощаться с жизнью. Все-равно, рано или поздно цветы задушат, избавляя от ежедневной муки. Так, какая разница быстро умирать или медленно?       Герой Номер Один, сидел, развалившись в своем кресле, пытаясь расслабиться после долгого и изматывающего дня. В руках он держал книгу, ту-самую, которую дал ему Ястреб в попытках намекнуть на свою деятельность в качестве двойного агента. Многие из ее страниц были загнуты, по-видимому, обозначая самые важные моменты. Он не хотел рассказывать Энджи про свою болезнь, зато дал огромный толчок к пониманию, насколько серьезна ситуация с Лигой Злодеев. Сделать хоть что-нибудь, пока не умер. Чтобы оставить о себе хорошие воспоминания, а не только боль от утраты боевого товарища. — Ты пришел, чтобы попрощаться? — Поднял взгляд от книги Энджи. Пламя на его костюме не горело. К чему тратить силы на поддержание образа, когда смена закончена и никто не увидит его, расслабленно сидящим в пустоте кабинета? — Если это можно так назвать, то да. — Ястреб расправил крылья и опустился на стол, под хмурым взглядом своего героя. — Не хочешь объясниться? — К чему слова, когда они только больше запутают ситуацию? — Ответил вопросом на вопрос мужчина. Он сидел настолько близко к предмету своей глупой влюбленности, что мог рассмотреть опаленные волоски бровей на лице Энджи. Грубость кожи шрама, щетину на подбородке. — Глупо лезть в самое пекло, предварительно не продумав план отступления. — Я же герой. Это моя работа - ходить по грани. — Ястреб усмехнулся. Весь этот разговор был сплошной глупостью. Ничего нельзя изменить, и любые произнесенные слова не отсрочат неизбежного. Только, если сейчас вдруг Энджи не признается ему в любви. Но этого никогда не произойдет. Ведь, ответные чувства должны быть искренними. — Комиссия не оставляет тебе выбора. Это злит меня. — Внезапно изменился в лице Энджи. — Что, будешь скучать? — Расплылся в лукавой улыбке Ястреб. — Возможно. Этот короткий ответ скрутил что-то внутри мужчины в тугой узел. Цветы с новой силой полезли вверх по горлу, вызывая приступ. Нет, нет, только не сейчас! Он резко отвернулся, зайдясь надсадным, мокрым кашлем. Лилии подступали, их листья скребли глотку и Ястреб понял, что скрывать их- уже бессмысленно. Под ошарашенным взглядом Старателя, он широко разинув рот, вытаскивал из себя растения покрытые кровью. — Что это? Какой-то фокус? — Недоверчиво уставился на мокрые, окровавленные стебли в руке у напарника Энджи. — Это голубые лилии. — Хрипло выдавил из себя Ястреб. Произносить слова было больно, горло саднило. — Почему они внутри тебя? «Старатель не знает о такой болезни, как ханахаки»- догадался мужчина. В геройских школах не рассказывают об этом редком заболевании. Комиссия по крупицам собирала доступную информацию, и естественно, в итоге засекретила данные. Ястреб старался улыбаться, глядя на растерянное выражение лица своего героя. Наконец-то, ему удалось вызвать у мужчины яркие эмоции. Это льстило. Однако, ситуации не меняло. — Это называется ханахаки. Мутировавшая причуда. — Ястреб старался не капать кровью на важные документы, аккуратно лежавшие под ним на столе. Энджи убьет его, если он испортит отчеты. С другой стороны, Старатель и так его медленно убивает. Просто, сам об этом не догадываясь… — Тебя атаковали? Как это произошло? — Мужчина с силой сжал подлокотники. — Нет, не переживай. Это не атака. Я сам заболел. — Глаза слезились, новая порция цветов снова подступала к горлу. — Почему именно голубые лилии? — Знаешь, что они обозначают? — Моя жена… Рэй... любила голубые лилии… — Как-то задумчиво протянул Энджи. Ах, вот оно что. В голове мутилось от осознания. Все оказалось так просто, и одновременно с этим, мучительно сложно. Лилии не были любимыми цветами Старателя. Они были символом его привязанности к супруге. Мужчина никогда не переставал думать о ней, навсегда в своем сердце поселив лилии, как знак принятия всего, что натворил по жизни. Не хотел забывать эту женщину. Все было кончено. У Ястреба нет, и никогда не было ни единого шанса на взаимную любовь. Если бы он понял это, едва голубые цветы поселились у него внутри, возможно, смирение наступило бы раньше. Он не стал бы приходить сегодня в этот пустой и темный кабинет, не пытался бы привлечь внимание Энджи. — Тогда, передай их ей, когда увидишь. — В руках у Ястреба был мокрый букет. Он протянул его Старателю и тот, хмурясь, принял подношение. С листьев капала слюна и кровь, но мужчина не брезговал. Он лишь непонимающе глядел на крылатого парня, годящегося ему в сыновья и крепко сжимал стебли. — Не хочешь объясниться? — А смысл? Ничего не изменится. Передавай привет супруге. Он взмыл со стола и опустился на широкий подоконник, спиной к Старателю. Они больше никогда не увидятся, тогда к чему лишние сантименты?Непрошенные слезы щипали глаза. Пора было убираться отсюда, возвращаться к работе. Он взмахнул крыльями и вышел в окно, не оборачиваясь на прощание. — Ястреб!!! — Донесся до него, сквозь шум ветра в ушах, крик Энджи. Его героя номер один. *** Даби сжег его крылья. Опалил кожу, оставляя на их месте, обугленные, почерневшие кости. Боли почти не было, он не чувствовал ее из-за всплеска адреналина. Лепестки разодранных лилий, такие же голубые, как и огонь злодея, валялись по всему балкону, на котором он пронзил Джина пером насквозь. Он сейчас умрет. — Ханахаки? Серьезно, Ястреб? — Насмехался парень. — Спорим, это Старатель? — Откуда… ? — Хриплый голос вырывался из груди с кровавым бульканьем. Кровь текла, окрашивая цветы в красный. На глаза опускалась пелена. Даби веселился. Голубой огонь танцевал, лизал тело и душу. «Горячий... Такой горячий...» — Думал Ястреб. «Наверняка, прикосновения Энджи ощущаются именно так…» — Кейго Таками, не думал же ты, что я обычный злодей? — Даби веселился, понимая, что человеку перед ним уже никто не поможет. — Имя, данное мне при рождении родителями- Тойя Тодороки. Разум отключался. Хотелось поскорее погрузиться в утешающее небытие. — Энджи никогда не полюбил бы тебя в ответ! Старатель не способен привязываться к людям! «...ты не прав... » — Была последняя мысль Ястреба, прежде чем сознание окончательно померкло. Энджи умеет любить.