Два одиночества

      Беорн учуял незваных гостей ближе к вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту. Он только-только поставил несколько вёдер с водой в конюшнях, как его носа коснулся знакомый и не самый приятный запах.       Оборотень чуял вонь орков, грязную шерсть варгов и что-то ещё. Хозяин дома вышел за ворота, прибавив шаг, обернулся зверем и помчался в чащу, разнося свой рёв по всей округе.       Приближаясь к источнику запаха, Беорн всё больше ощущал, как его животная ярость застилает глаза.       Орки. Как же он ненавидел их. Тех, кто уничтожил его семью, тех, кто издевался над ним самим.       Беорн намеревался разорвать каждого из них, как только настигнет, вот только аромат, что пробивался сквозь основной запах слегка сбивал с толку. Краем острого взора Беорн замечает движение в полу километре от себя. Силуэты несутся быстро, но недостаточно для того, чтобы избежать гнев зверя. Беорн делает рывок и выноситься на широкую тропу, оказываясь прямо позади группы орков. Те в ужасе обернулись и припустили варгов быстрей.       Медведь мощным ударом лапы сбивает с ног двоих последних наездников, попутно разрывая их в клочья. Меж отряда возникла самая настоящая паника и Беорн отчётливо учуял их ужас.       Лидер группы крикнул что-то на орочьем и варги, резко свернув в сторону, понеслись в чащу леса.       Беорн устремился было за ними, если бы его взор не зацепился за крупную чёрную лошадь, несущуюся в пол мили впереди. На спине коня, что явно был уже выбивался из сил, лежало тело, свесив руки вниз. Наездник явно был без сознания, либо в вовсе убит.       Зверь колебался несколько секунд, разрываясь между желанием пуститься за орками, чтобы добить и совестью, которая, надо сказать, у него было. Издав громкий и раздосадованный рык, Беорн пустился за лошадью.       Беорн быстро шёл, ведя тяжеловеса под узда. Конь оказался смышлёным, даже строптивым — пришлось повозиться, чтобы тот позволил прикоснуться к себе. Сейчас же тот тяжело дышал, но всё же гордо ступал по земле. Оборотень вновь бросил взгляд на его ношу.       Молодая наездница, она лежала без сознания и оказалась ранена чуть выше колена — орочья стрела была крепка и пробила насквозь. Грязные длинные волосы спутались и свисали на лицо, закрывая его целиком.       Впервые оглядев её, Беорн сразу понял, что она человек и именно её запах он почуял среди орочьей вони. Вот только что оркам понадобилось от неё? Они пустили целый отряд и это не спроста.       Натянув штаны, Беорн набросал на широкий стол побольше сена, и поспешил обратно на улицу. Он аккуратно взял девушку на руки, занёс в дом и уложил на приготовленное место. Ровная поверхность позволила положить наездницу прямо и осмотреть на предмет других ранений. Беорн отбросил её волосы назад, открывая исхудалое узкое лицо. Губа разбита, подбородок испачкан засохшей кровью. Дотронувшись до девичьего лба, Беорн удостоверился, что температуры нет, а значит — стрела не была отравлена.       Несколько минут спустя дом заполнился ароматом трав, которые Беорн поставил на огонь, закипать в воде. Надо было стразу же промыть рану, как только удастся избавиться от стрелы.       Нахмурившись, Беорн взялся за древко и резким движением надломил, отрывая пятку оперения.       Одновременно с этим девушка распахнула глаза, оглушая мужчину криком. И пока та не опомнилась, всё ещё пребывая в тумане, Беорн поспешил вырвать стрелу с другой стороны. — Больно… — прохрипел слабый голос. — Знаю. Сейчас будет ещё больнее, — ответил Берн. — Открой рот, — но незнакомка была готова вот-вот вновь провалиться во тьму, поэтому Беорн сжал её щеки пальцами, вынуждая разомкнуть зубы, и вставил деревянную ложку. Затем взял чашу с приготовленным снадобьем, разбавил прохладной водой и начал поливать на рану. Девушка выгнулась и замычала, руками пытаясь дотянуться до места нестерпимой боли. Когда же всё закончилось, она вновь затихла, а Беорн туго замотал рану.       Следующее её пробуждение было мягким и спокойным. Она медленно приоткрыла глаза, изучающе оглядела резной потолок и лишь через некоторое время начала прислушиваться к окружающему миру. Она ощущала себя в полной безопасности, хоть и плохо помнила, как очутилась в этом доме.       Она лежала на широкой кровати, укрытая тонким, но тёплым одеялом. Подушка пахла травой и солнцем — должно быть несколько дней пролежала под открытым небом. Привстала и поморщилась, ощутив тяжесть в рёбрах и боль в бедре. Откинула одеяло и оглядела себя: вместо привычной туники и штанов — длинная серая, чистая рубаха с подвёрнутыми рукавами, прикрывающая колени. Стало неловко, что кто-то переодевал её, но значит так было нужно, она помнила, на что была похожа её одежда. Приподняла край рубахи и провела кончиками пальцев по повязке. — Очнулась, как я погляжу, — вздрогнула от незнакомого грубого голоса. Подняла голову, встречаясь взглядом с высоким, надо сказать, очень высоким и крупным мужчиной. Быстро одёрнула рубаху и накрыла колени одеялом. — Как я здесь очутилась? — закономерный вопрос. — За тобой гнались орки, почему? — вопросом на вопрос. Невежливо, но что делать.       В памяти стали всплывать обрывки погони, страха и боли от стрелы. Тогда она думала, что орки настигнут и ей придёт конец, а это значит…значит, что этот мужчина, кем бы он ни был, спас её. — Благодарю за спасение, — девушка чуть склонила голову в знак вежливости. — Но мне нельзя долго задерживаться на одном месте… — Это ещё почему? — Беорн присел на край комода. — Они всегда находят меня, где бы я ни была… Вам не стоит забивать этим голову. Как только я смогу ходить, сразу покину Вас.       Беорн поморщился, вот только не понял отчего именно, то ли от того, что к нему обращались на Вы, то ли, что так и не получил ответ на свой вопрос. — Почему они гнались за тобой? Орки целый отряд не послали бы за никем.       Девушка глубоко вздохнула. Ей не очень хотелось рассказывать о себе, подвергать этого благородного мужчину опасности. — Простите, но Вам точно не стоит знать кто я. — Но ты знаешь, кто я. — Да, — кивнула девушка. — Оборотень. Я чую это. — Столько тайн! Я спас тебя и имею право знать.       Девушка подобрала ноги под себя, укладывая подбородок на колени. — Я — чародейка.       Беорн удивлённо приподнял кустистые брови. — Чародейка? Разве они ещё остались? — Я последняя, и оркам, почему то, очень хочется убить меня.       Беорн задумался. Чародеи… о них не было слышно добрую сотню лет, так откуда в его лесу вдруг очутилась одна из них, да ещё и последняя, если верить на слово. Откуда, куда держала путь, как орки узнали о ней? Столько вопросов… — Куда ты ехала? — Куда глаза глядят. У меня нет дома, где я могла бы забыться. — Откуда ушла? — Уже и не вспомнишь всех мест, где побывала.       Рана на ноге начинала болеть, на что девушка аккуратно погладила больное место.       Беорн оглядел это хрупкое создание, свалившееся на его голову абсолютно внезапно. Девушка не выглядела способной к долгим одиночным скитаниям, была измучена и голодна.       Да, Беорн не любил гостей, даже больше, он никогда бы никого к себе не пригласил, но сейчас, глядя на неё, зная, что орки ведут на неё охоту, он принял решение. — Пока побудешь здесь, рана долго будет затягиваться, потом решим, что с тобой делать. — Вы очень добры ко мне, но я не хотела бы надолго задерживаться, это может быть для Вас опасно.       Беорн издал утробное рычание. — Поверь, это им надо бояться меня. И не зови меня на Вы, моё имя Беорн. — Лора.       Беорн поднялся с комода, на котором расположился ранее и похрустел костяшками пальцев. — У меня сегодня много дел, надо в конюшне убраться, а ты пока полежи, может к вечеру встанешь.