Основной экзамен жизни

-Прекращай, Куки. -Хрен тебе! -Куки. -Я предупреждал, я застолбил! -Ты...Что сделал? -Я застолбил, ясно?! - Чонгук прижимает к себе малыша, которому уже третий месяц пошёл: слишком красив, по мнению Тэхёна. Слишком, слишком красив. Это чревато проблемами в подростковом возрасте и ранней сединой на макушке гибрида. -Прекращай, зайчик, ты не можешь застолбить роды, это естественный процесс. -Я предупреждал, что первым хочу! Что, так срочно надо было, да?! Семь секунд внутри подержать не мог? -Куки, детка, я понимаю, что ты любишь, когда побеждаешь, но разве наша кнопочка- не победа? - Ким воркует, ложась аккуратно сбоку, чтобы не помешать ребёнку, который смотрит на него внимательно: ещё одна пара оленьих глазок, ну что за радость в доме. - Смотри, какая у нас радость в постельке лежит, пока ты тут ножкой топаешь. -Это не меняет дело. - Чонгук дует губы, обиженно дёрнув носиком: Чимин посмел родить быстрей. Как вообще у него получилось-то?! -Ты...ты же видел глаза Чиюна? -Мм. - Омега хмыкает задумчиво, оглаживая пальцем невесомо щёчку Кима: сынишка однажды двинет родителям по мозгам, когда подрастёт, да и прав будет. Нет, кто называет сына "Ким Ким"?! Очевидно, неординарная парочка, лежащая на кровати и умиляющаяся от этих розовых пальчиков пухленького малыша, вот кто. Чонгуку нестерпимо хотелось назвать ребёнка золотым, и вот, случай подвернулся: почему бы нет? Двойное золото ведь ещё дороже, знаете ли. - Юнги и Чимин породили ангела во плоти. Но это дело не меняет. Чимин и Юнги действительно породили ангела во плоти: с золотыми глазами. Не карими, не янтарными, не всякими там шоколадно-орехово-коричневыми. С золотыми. Мало того, что у омеги глазки золотые, так ещё и с характером повезло: уложи в ванночку для младенцев, и просто поглаживай мелкий мурчашник пальцем по кругу, и вуаля, малыш Чиюн причмокивает губками сладко, засыпая ровно через минуту. Чонгук пробовал с Кимом: хрен что получится. Ребёнок на него лишь глазел своими огромными глазками, с трудом понимая родителя, который уже чокнулся от любви к нему: что там говорили, омежка родится? Альфа? Берите выше: стабильно вредный гибрид. Стабильно, круглосуточно вредный гибрид, с которым справиться могут только Тэхён и Айен: гадать, по какой причине именно они, не приходится. Россыпь родинок на спине, которая досталась в подарок младенцу, перешла Чиюну в виде манны небесной в прямом смысле, хоть Юнги поначалу и называл это "Чимини, просто совпадение". На спине малыша гордо красуется полная картина жизни: все фазы луны в ровный ряд. Юнги эти родимые пятнышки, пока ещё не совсем большие, целует поочерёдно каждую ночь, не задавая своему избраннику лишних вопросов: Пак Чимин делает вид, что их ребёнок- совершенно обыкновенный младенец, да и ладно. Оно и лучше. Ничего обыкновенного в Чиюне нет, кроме его имени. Рождённый под рядом сплошных двоек и в числе, и во времени, и в году, этот ангел во плоти... произносит полноценные звуки во сне. Чимин и Юнги сами слышали не раз. Совершенно спокойно шепчет тихое "Мини-Мини" в ночи, подзывая к себе пушистого Мина, который с трудом влезает в кроватку, фырча шерстяным колобком: похоже, мелкий Мин встретил любовь своей жизни. Иначе не объяснить наличие живота, перевешивающего все его тельце: Чонгук постарался. Завёл дворового чёрного кота, на радость мурчашнику. Теперь мелкий Мин с ним на пару отдыхает в тени у кустика, и мурлычет довольно по ночам, ложась спать рядом с Юнги и Чимином, которые посмеиваются над его фырканьем: беременный Манчкин. Вы вообще видели когда-нибудь, как они шагают весело? Нет? Профессор Мин покажет, он даже ролик снял, на общей семейной прогулке. Чиюн пахнет сладко, приторно, и абсолютно точно как...Истинный Кима. Вот уж радость на этом свете случилась, верно? Чимин воркует с ребёнком целыми днями, прижимая его к груди, и жадничает порой, не желая передавать его в руки истинного. Мин понимает: с ним происходит та же история. Чимин округлился после родов, стал немного пухлей в руках, и это не может не нравиться, но и отвлекать от факта не может: врачи сказали, что Чиюн был готов родиться ещё в пять месяцев, судя по последнему УЗИ, на которое Чимина с трудом удалось уговорить в четыре месяца: ультразвук малыш переносил с трудом, легче сказать, что вовсе не переносил. Чимина рвало и мутило после этого неделю стабильно, омега жаловался на боль в ушах и частое сердцебиение, и Юнги в итоге просто прижал его к себе крепко, поцеловав в висок, и пообещал, что больше они в эту медицинскую гадскую комнату ни ногой не вернутся. Ни за что. Пять месяцев- уже готов. Да, совершенно обычный ребёнок, а вы что думали? Чимин доказывает даже, что белый цвет глаз, который малыш приобретает, касаясь воды - совершенно нормально. А что, у вас такого не бывает разве? Мин терпеливо молчит, не разбираясь: он устал играть в детектива всю свою жизнь, и просто наслаждается тем, что малыш Чиюн абсолютно здоров и счастлив со своими родителями. Что ещё нужно отцу для полного душевного равновесия? Правда, разве что. Правда, которую определённо точно скрывает один пухленький, любвеобильный котёночек, что улыбается загадочно, выцеловывая румяные щёчки своего чада. Чимин на любой вопросительный взгляд разводит руками: мол, меня не спрашивай, какую семечку во мне посадил, такую я тебе и взрастил. Только вот Юнги всем своим шартрезовским мурчаловом чует, что есть что-то гораздо более...Глубокое. Тайна, которую Чимин отчаянно скрывает, сглатывая тяжело при любом упоминании пикника на природе. Отказывается ездить на море, тесней прижимая к себе ребёнка, словно защищая его: не отдаст его даже истинному в такие моменты, пока Юнги не пообещает, что никогда больше не заикнётся о чёртовом аквариуме для рыб и акул. Ни за что. Как так случилось, что Пак Чимин переносил ребёнка, не доносив его, никто спрашивать не стал: омега на подобный вопрос закатывает глазки манерно, усмехаясь, и пожимает плечами. Имеет полное право, между прочим: как можно быть настолько нетактичным человеком, чтобы ляпнуть такой вопрос, когда вот он, крошка-Чиюн, сопящий мирно в своей кроватке? Всё существо Чиюна покрыто тайной, и Юнги это...Ладно, ему это не нравится, хорошо? Юнги это не раздражает, отнюдь. Ничего, что даже косвенно может быть связано с истинным, его не может раздражать. А вот пугать- это всегда пожалуйста. -Чимини? - Мин облизывает коротко губы, глубоко вдохнув: может, можно ещё хоть раз попробовать? -М? - Омега обнимает мужчину, целуя в плечо смазано: тёпленький, мягкий, совершенно точно залюбленный до последней косточки омега. -Чимин, я...Чиюн у нас невероятный. -Я знаю, о чём ты думаешь, киса, - Чимин растягивает слова, фыркнув добродушно, и кладёт ладошку поверх живота мужа. Оглаживает пупок, вызывая мягкую улыбку, в которую влюблён безоговорочно. - Ты же об этом? -Да. -Я не могу ответить на этот вопрос. - Омега хмурит бровки, действительно не знающий ответа: он знает многое, гораздо больше, чем кто-либо мог бы знать о нём, даже сам Мин Юнги, которому он доверяет себя всецело. Но ответа на этот вопрос он ему дать не сможет. -Ты же сам видел, да? Я же сам перерезал в больнице. - Ага, и обрабатывал бы, если бы на следующее утро после выписки у Чиюна, как по щелчку, не исчезла бы свежая ранка, оставляя полную гладкость мелкого мурчашничка без намёка на пупочек, который Юнги так хотел обхаживать: младенец смотрел на него так доверчиво, буквально расплёскивая золото своих глаз на отца, пока Мин Юнги хлопал осоловело ресницами, раскрыв рот от шока, и тут же его захлопнув, чтобы у любимого омеги не проявился комплекс неполноценности: Мин Чиюн особенностями переплюнул Чимина, похоже. -Милый, я так орал, что не видел ничего, - Это было больно. Слишком больно, чтобы Чимин забыл, каково это- выталкивать из себя человека. Животик его поджимается от одного только воспоминания, и Юнги, почувствовавший горчинку в его феромоне, тут же оборачивается к нему лицом, прожигая влюблённым взглядом, дарящим надёжность и опору: -Прости, малыш. Просто я...Я не могу отрицать того, что он у нас немн... -Мини-Ми-нини-и... - Чиюн пыхтит, тихонько шепча в ночи, и пушистый мелкий Мин мяукает в ответ, лёжа довольно у него в кроватке около родительской, перекатившись с трудом поближе. Помахивает хвостиком, развлекая ребёнка, который пытается ухватиться ладошками за него спросонья,и Юнги не может не улыбнуться в ответ на нестандартно стандартную семейную идиллию. -Вот, я об этом. Омега вздыхает обречённо, зарываясь под одеяло с макушкой: всё, разговор окончен. Диалог продолжению не подлежит. -Чимини? Котёнок? - Альфа шепчет сипло, нащупав под одеялом его ладошку. и прижимает к груди, возвращая на место, - Ты же не думаешь, что я тебя меньше любить стал после родов? -А не...Не стал? - Чимин шмыгает носиком, отлично зная ответ: что за бред? Профессор Мин - однолюб до мозга костей. Никогда не разлюбит того, кто в его сердце. -Так. Я сейчас влезу под одеяло, и прикушу кое-кого за бочок за клевету. -Тише-тише, киса, Чиюна разбудим, - Ладошки Чимина гуляют по его торсу, и Мин стаскивает тихо одеяло, стараясь не шуршать: синева родных глаз всё так же завораживает, и порой, Юнги не понимает, как мог жить без неё столько месяцев. Однако, белоглазый Чимин- то ещё зрелище, стоит признать. Юнги от него глаз оторвать не мог, всё разглядывал, обнимал, целовал, заласкивал родного омегу. Двойной браслет изумрудного цвета с запястья исчез после родов: Юнги никогда не спрашивал и о нём, чувствуя некую связь с собой. Чимин его скрывал старательно от друзей, лишь перед ним не комплексуя, но что это было- хрен поймёшь. -Ложись на меня, ангел. - Юнги подтягивает его за полные ручки повыше, помогая улечься на своём животе. Это тепло родного тела, изнеженного лаской, и округлившегося - идеал профессора Мина. Мягкий животик, округлые бёдра и мясистые ляжки, в противовес его худощавым ногам. Красота природы в деталях: упущенные участки нежной и чувствительной кожи, покрытые коротким, немного колючим пушком недобритых волосков, и речки растяжек по телу, которые волнуют Юнги: слишком быстро исчезают на радость Чимина, а вот Мин в них влюблён безоговорочно. Определённо будет скучать. В подростковом возрасте, Мин мог засматриваться на чужую грудь, был косяк. Хищный взгляд цеплялся за ворот рубашек омег, проходящих мимо. Как-то быстро это прошло тогда: не до этого стало. А вот засмотреться на мягкую, но подтянутую попку Чимина? О, вот это он делает без зазрения совести: у котов, говорят, редко когда бывает совесть. Особенно- у породистых. - Смотрю на тебя, и поверить не могу никак, что мы с тобой уже родители, - Костяшки пальцев Юнги оглаживают невесомо румяную, тёплую щеку истинного, который подставляется под ласку, мурлычет утробно. Уютный котёнок. Родной. -Мне тоже иногда не верится. -А знаешь, во что ещё мне не верится, котёночек? -М? -В то, что у нас опять с тобой секреты друг от друга, Чимини, - Юнги говорит это тихо, ни разу не изменив тон своего голоса: это не упрёк, и никак не обида. Это непонимание ситуации, которая сложилась просто из воздуха. И Юнги хочется в этом разобраться, как никому другому. Смотрит на омегу, у которого по щёчке стекает кристальная слезинка, и притягивает его лицо ладонями к своему, сцеловывая её. Доминант воркует, мурлычет у его ушка, прижимая хныкнувшего расстроенно Чимина к своей шее шмыгнувшим носиком. Потирает спинку, расслабляет, укачивая на себе, лёжа на месте. - Ну что ты, Чимини? Что ты, сладость моя? Чего ты боишься так? -Юнги, ты...Ты разлюбишь меня. -Ни за что. Мы друг друга видели в таких состояниях и измерениях, что это невозможно, Чимини, - Мин мурлычет, давая омеге понять, что даже не сомневается в том, что говорит, и целует в широкую полосу шрама на голове, спрятанную под отросшими прядками на макушке: Чимин с хвостиком на макушке- отдельный вид лакомства альфы, и омега это уже давно просёк, прекратив отстригать волосы, и собирая их в очаровательную пальмочку. - Давай, мой ангелочек, расскажи мне, что ты скрываешь, а я никуда не уйду, вот увидишь. Только больше тебя любить буду. -Но я не...Не такой, Юнги, - Омега вжимается в его тело, всхлипнув надрывно: знает он, что говорят в университете омеги, сходящие с ума по его мужу. Знает, как по университету слушок ходит, что вот, мол, залетел, и вынудил альфу жениться на себе. Чимину тогда показалось, что это- топовый слух, пока не услышал похуже: Мин Юнги женился на нём потому, что испугался потерять работу, заделав малыша. Что только не слышал этот омега, вплоть до того, что он его ещё и приворожил вдогонку, потому что "да вы посмотрите на него только, он ему и в подмётки не годится". Слишком многое проглотил Чимин, не говоря об этом мужу, который ослеп ко всем вокруг: кроме Чимина не существует на свете омег для профессора Мина. Чимин- наваждение, от которого он не хочет избавляться, приворот, который ему по нраву, как хотите назовите. -Не такой. Я знаю, что ты не такой, как все. И я люблю тебя, каким бы ты не был, мой славный катышек, - Профессор Мин шутит, разбавляя обстановку, и выдыхает с толикой облегчения, почувствовав жар чужого дыхания на шее: Чимин улыбнулся. Уже хорошо. - Но какой ты...На самом деле? -Я из воды, Юнги.- Вы когда-нибудь слышали, с каким звуком пёрышко из подушки падает на ворсистый ковёр? Примерно в такой же тональности Чимин шепнул это куда-то ему в ключицу, шмыгнув носиком. Мин нахмурился, улыбнувшись после, понемногу расставляя воспоминания в ряд: -Продолжай, котёнок. -Я...Я родился в воде, в воде и...В воде и умер. -Я всё ещё не вижу причин, по которым я должен был бы разлюбить тебя, - Пальцы доминанта почёсывают чувствительное место за ушком, и Чимин ёрзает на его теле, сбивчиво дыша от волнения: -Я родился от воды, Юнги. -Я знаю. -Чт...Что? - Омега хмурит брови, нерешительно отцепив мордашку от его плеча, и изучает его своими бездонными глазками, бегая ими по его лицу. Альфа прикусил губу, прикрыв глаза: он помнит, как кусал его, метил. Помнит, как тело омеги опустилось на дно, и как он...Умер. Юнги помнит. Он переживал это из ночи в ночь, только вот...Разве в их измерении есть... -Изумрудный хвостик, который очаровательно краснеет, когда смущается, м? - Мин подмигивает хитро ошарашенному омеге, который мотает головой, зашипев. Чимин волнуется, обнажая острые клычки, и ёрзает, пытаясь выбраться из объятия. Внезапно, даже тёплое, уютное одеяло становится безумно жарким и приносящим дискомфорт: -Я не...Юнги, я...У меня нет, но... -Но был бы, если бы ты влез в воду, а? - Альфа вздыхает, расставляя всё по полкам: в принципе, это можно понять, если вскипятить свои мозги в кастрюле рядом с кашей Чиюна. Нет, не может же быть такого? Юнги покусывает щеку изнутри, нахмурив брови: Чимин боится моря, защищает от моря Чиюна, никогда не подходит и близко к нему, а на том пикнике даже пальчиком воды не коснулся. Это же не... -Нет. Нет, нет, Юнги. Я никогда не влезу в неё. Я ни за что, м-м, - Чимин мотает головой, мыча отрицательно,и взгляд обоих родителей обращается к засопевшему сладко Чиюну. Омега шипит глухо, ладошку переместив с плеча на шею мужа, и сдавливает легонько, словно кошка, предупреждающе, - Никогда. Слышишь? Чиюн никогда не коснётся воды, Юнги. Обещай мне. -Тише, кисик, я весь ваш, - Против такого и танк не пойдёт. Этот славный, пушистый котёночек с рождением ребёнка перевернулся сам, а заодно и планету всю перевернул в глазах Юнги. Альфа ласково прижимает его к себе, неустанно целуя в шею, вспоминая то, как метил её тогда, в окружении акул, и усмехается: какой идиот. Как он мог так долго быть слепым, и не проводить ни одну параллель?! - Я такой же родитель Чиюна, как и ты, Чимини, доверяй мне. -П-прости, Юни, я...Я просто... - Омега ослабил хватку, виновато выпятив пухленькую губу, и шмыгнул носиком, поглядывая на него из-под пушистых ресничек с волнением,- Я не должен был. -Ты должен был, малыш. Ты защищаешь своего ребёнка. -Но не от тебя же. -Ничего страшного, котёночек, я же понимаю, - Мин улыбается широко, расслабляя его, и перекатывается на бок, тут же за талию прижав его к себе. Шепчет в самые губы тихо-тихо, - У него мои глаза. -Неправда, у тебя не такой цвет, Юни, - Откуда ему знать? Котёнок не помнит этих воспоминаний. Омега помнит лишь Пусан, за что Мин Юнги ему безмерно благодарен. А вот сам Мин превосходно знает, что его глаза искрятся золотом там, под водой, в одном из бесконечных измерений, и его сладкий малыш перенял эту особенность. До чего прекрасна вселенная, у которой нет границ? Тогда, что это за браслет из двух полос? Альфа приникает губами к худому запястью, прикрыв глаза, и хмыкает, ухмыльнувшись: ну конечно. Хвостик Чимина. Изумруд. Изумруд, опоясавший в тот день всё тело альфы, прижимаясь впервые к родному доминанту боязливо. Юнги урчит довольно, понимая, что никакой опасности нет, когда омега прокашливается практически бесшумно: у Чимина, определённо, есть некие вопросы к своей жизни. - Юнги? -М? -Что, если я бы сказал, что мой отец... -Сирена? - Альфа пожимает плечами, оглаживая вздрогнувшее плечо, неприкрытое пижамой. Неправильно это. Не дело так засыпать. -Юнги, откуда ты... -Я отсюда, - Ладонь альфы легла на сердце истинного, и тот прикрыл глаза, кивая понятливо: Мин Юнги не скрывает уже давно, что видит их жизнь. Видел, вернее, пока не расплатился сполна с белой печатью, и не восстановил свой баланс, собрав себя воедино: все голоса исчезли из его сознания, давая Феликсу возможность с гордостью заявить: у тебя, дружок, нет больше раздвоения. Ты теперь- полноценный человек данного измерения без долга истинности. -И тебе не...Не страшно? Не противно? -Почему должно быть? -Я же...Я же непонятно кто. -Посмотри на Чиюна, котёнок, - Альфа дожидается, пока Чимин развернётся на постели, лицом к малышу, и подбирается поближе, целуя его в оголённое плечо, - Видишь? -Вижу. -Ты- его папа. Мой истинный. Мой муж. Прекрасный омега. Идеальный омега. Ангел. Целеустремлённый, уверенный в себе, сильный духом, и самый-самый красивый катышек на свете. Как же ты можешь быть непонятно кем, персик? -Юни? - Чимин поворачивает лишь голову, и от одного только взгляда у Мина растекается сердце вниз, по всем другим органам, впитываясь непонятной субстанцией в них. -Да? -И ты всегда нас будешь любить? -Детка, ты говоришь с тем, кто до встречи с тобой мечтал переродиться камнем. -Ты серьёзно? - Слезинки из глаз потекли кристаллами от смеха, и Чимин прикрыл рот ладошкой, испугавшись разбудить ребёнка. -Не веришь- у Джинни спроси. Он отмаливал в храмах мои слова. -А ты? -А я - атеист. Только верующий. -Так не бывает. -А вот и бывает. Атеистам тоже надо во что-то верить, разве нет? -Но это же как рисовый пирожок без рисовой муки, Юни. Во что же ты веришь тогда? -В тебя, Чимин. В тебя. -Я хочу похудеть. -Я тоже. -Ты почему молчал? -А ты? -Не знаю. Тэхёну нравится, когда я... - Чонгук поджал губки, не желая выдавать правду: скажи это, заяц. Скажи, признай: я не смог сбросить оставшиеся десять килограммов. Это ведь не преступление, быть округлым и манящим для своего альфы? Для Чонгука- это не преступление, нет. Это криминал. - Мне тоже, но теперь я уже не кормлю, так что я свободный зайчик. -М, - Чимину нечем крыть: сам он прекратил кормить уже на третий месяц. Чиюну больше по нраву перетёртые яблоки и всякие каши. Промолчим о том, что у ребёнка пошли первые зубы в два месяца, это ведь совершенно нормально. -Вместе? -Ты решил сесть на диету, сидя в булочной, Куки? - Омега вскинул бровку, отправив в рот крем-брюле: дурацкий десерт, отвратительный, если честно, на вкус. А всё потому, что Юнги готовит его лучше в сто раз, чем эта кондитерская с какими- то там сертификатами. Глядя вниз, на свои упитанные ляжки в спортивных штанишках, омега хмыкает задумчиво. Так уж повелось на свете, что после брака омеги откармливают мужей так, что аж не узнать через год. В случае с Юнги всё, как обычно, вверх тормашками, а тормашка - Чимин, доедающий сладость в кондитерской около университета, дожидаясь мужа с работы. Рядышком в двойной коляске сопят мирно дети, сцепившие пальчики в замочек во сне: есть в этом что-то нежное, и растапливающее их сердца. Чонгук прочищает клычки, отложив яблочко в сторону манерно. -Между прочим, я всё ещё обижен. -Куки, мы уже сто раз говорили. -И как ты себе это представляешь? Истинный гибрида- старше. Нормально вообще? -Куки. Пожалуйста, мы уже сто раз это обсуждали. Я не мог родить позже. Это просто случилось само, - Омега разводит ладошки в сторону, имитируя взрыв, дополненный спецэффектами, - Пуф! Вот так. Тебе ли не знать, между прочим. -Я бы ради тебя подождал,- Носик друга дёрнулся забавно, и Чимин не удержался, заурчав сладенько: -Что там насчёт диеты, зайка? -Я нашёл годный лайфхак. -Ну-ка, - Чимин подобрался на стуле, глянув на детишек: два ангела. Правда, Ким ангелом является лишь рядом с истинным, всё остальное время буквально требуя, чтобы Чиюн находился рядом. - Я тебя предупреждаю, если Юни узнает о диете, мне капуц, капец, трындец, и кердык на десерт под салатным листиком, в котором меня можно будет хоронить. -Брось, мы в одной лодке. Тата меня пристукнет, если я сяду на диету, - Чонгук заливается румянцем, слыша недовольное цыканье от лучшего друга, и получив по ладошке лёгкий шлепок: -Знаю я, как он тебя пристукнет. Если он тебя так пристукнет, тройную коляску покупать будем. -Ага, ща! Разбежался и хлопнулся попкой на выступ его тела, - Манерно задрав носик, омега покосился своими огромными глазками в сторону детей, и улыбнулся робко: ради такого счастья, как Ким, он и не против хлопнуться о выступ ещё разок. Основательно так. Может, года через два. Пока можно просто...Усердно тренироваться, допустим. Можно же так назвать? -Так, не отходи от темы. -А, да. Так вот, - Омега перевесился через стол, нашёптывая великий секрет, - Я тут прочёл вчера, что от корицы худеют. -И что ты предлагаешь? Чаи гонять? Я пробовал с чаем, не вышло. -Зачем чаи, если можно подойти к теме...Нестандартным образом? - Чонгук поиграл бровками, дожидаясь официанта. Когда тот подошёл к столику, омега улыбнулся солнечно, обнажая свои кроличьи зубки, и до Чимина дошло: вот он, очередной момент, идеально подходящий под фразу "it was at this moment he knew: he fucked up". Собственно, дожидаться факапа не пришлось слишком долго. Чонгук выдохнул с удовольствием, обернувшись к официанту, и заказал... -Нам четыре синнабона, пожалуйста. Чимин выпучил глазки, проморгавшись: а диета? -Что будете пить? -Водичку. Я на диете, - Омега постучал пальчиками по столу, цыкнув, и прикусил губу задумчиво, - А хотя, знаете... -Слушаю вас? -А давайте пять. Буду худеть в усиленном режиме, Тата грохнется. -Ваш заказ будет готов через десять минут, только разогреем. -Ага, и побольше корицы ещё сверху тоже посыпьте, не жалейте. Чтоб я прямо дышал и кашлял ей. Сможете? -Желание клиента- закон, - Официант сдержал усмешку добродушную, глянув в сторону коляски, и отошёл в сторону, уделяя внимание посетителю за соседним столиком. Чимин лишь ручки на груди скрестил, закатив глаза: -Это и есть твой план? -А что? Думаешь, проебался, да? Надо было шесть? -Чонгукки, не пойми непр-а-а, Юни, ми-илый, ки-иса, - Чимин подключил свою самую обворожительную улыбку, наступив на ногу Чонгука под столом, и тот тут же развернулся в сторону друга: Мин после университета никакой, ровно до тех пор, пока не подзарядится своей семьей в течение десяти минут. Альфа потрепал его по макушке, приставив стул рядом, и улыбнулся своей паре, огладив щёчку Чимина: целоваться взасос на людях- нет, извините, но Мин Юнги таких вещей на всеобщее обозрение не признаёт. На то и личное это дело, на то отношения и личные, чтобы оставаться внутри дома. А там уж- на любой поверхности, хоть на потолке. -Что делают самые красивые омежки города? -Синнабоны заказали, - Чимин процедил это сквозь зубы, и Чонгук сощурил глазки, поджав губы-бантики: где-то он такое уже видел. В мультике каком-то. Ах, вот. Изма. Изма, чистая Изма: только разве что фиолетовым от нервов не стал, зато реснички пушистые и длинные так хлопают, что ещё немножко, и достанут до хлебных щёчек Чонгука, и дадут затрещину за провальный план: до омеги только сейчас дошло, что синнабон- мучное изделие. Иногда база важна так же, как и начинка, знаете ли. - Будешь? -Нет, спаси... -Будешь. Ты голодный. - Чимин говорит это уверенно, вскинув бровь: отчасти, он прав. Юнги никогда не ест в университете, так как есть без истинного нет никакого желания. Просто завтракает плотно своим дурацким Американо, и вперёд. -Буду? - Доминант улыбнулся в ответ на решение, хмыкнув: ладно, он голоден. Но эти идиотские синнабоны. Терпеть их не может. -Будешь-будешь, мгм. -Ну, значит, буду. -Ваш заказ, - Официант принёс пять булок, и Юнги осмотрелся по сторонам, улыбнувшись: -А что, мы Джуна ждём, разве? Он уже домой ушёл, Сокджину надо помочь с каким-то... С чем-то, - Юнги улыбается мягко, отлично понимая, с чем: Джинни удумал завести ещё одного ребёнка, и заманил доверчивого мужа какой-то байкой о невероятно, немыслимо большой трагедии. Трагедия мирового масштаба- его шампунь закончился после одного применения, а омега моет голову исключительно дважды. Кто такой Джун, чтобы не сорваться с места ради своего сиамского хитреца? -Нет, милый. Это тебе всё. - Омега передвигает тарелку ближе к мужу, и тот сглатывает тяжело, планируя побег раньше времени: -Знаешь, может, лучше бы упаковали? Я как-то...Домой хочу, котёнок. -А знаете, что? - Чонгук кивает согласно, отлично видя по лицу Мина, что тот не так уж и счастлив видеть перед собой синнабон: Чимин об этом знает, но выбирает отказаться от лишних граммов жестоким спонтанным планом, выбирая красивую фигуру, которой с ног сшибёт своего мужа через месяц.- Знаете, я попрошу упаковать, и...Юнги, тебе сколько? -Одной достаточно. Хотя нет, знаешь, подожди-ка, у меня план получше, - Мужчину не проведёшь: альфа успел понять, что происходит, совершенно спокойно поцеловав омегу своего в ладошку, и встав со стула, - Подожди меня тут, котёнок. -Ты...куда? -Ты что, думаешь, я не знаю, как ты любишь тортики? Сейчас попрошу завернуть самый нежный, самый белоснежный для моего любимого мурчашника, и пойдём домой. -Юнги, я... -Ни слова больше, Мин Чимин. - Альфа зашипел любовно, и истинный вздрогнул на месте, натягивая улыбочку, чуть ли не хныча: как, скажите, как ему похудеть в таких условиях?! -У меня диабет. -Что?!- Чонгук выпучил глаза, ведясь на экспромт, и Чимин вцепился ладошками в спортивки под столом, молясь всему святому, что есть на свете, если оно есть, конечно, чтобы муж повёлся тоже. Юнги сглотнул тяжело, опускаясь бесшумно на стул. Склонил голову, увидев румяные щёчки своей пары, и прикусил губу: блефует. Носик дёрнулся. Хорошо. Поиграют по его правилам. -Ты давно проверялся? -Я с Татой ходил в клинику. Сказали, послеродовое. - Ну ничего себе, враньё на вранье. Юнги сдерживается от улыбки, покусывая щеку изнутри: -Мы должны сходить к другим врачам. Поехали, котёнок. Проверимся. Я не усну спокойно, пока не узнаю, чем тебе помочь. -Мне не надо помогать,я ...Очень диабетический.- Чимин сглотнул слюнку, оказавшуюся вязкой, как жвачка, когда учуял запах свежего десерта на витрине: чтоб её, эту кондитерскую! Чтоб его, этот Чонгуковский план! -Насколько...диабетический? - Омега напротив задрожал губками, перепугавшись: всё, срочно, он завязывает со сладким, с мучным, и вообще с едой в целом. Ещё ему диабета только не хватало, при муже- пончике с арахисовой пастой! -Да, Чимини, насколько диабетический? - Мин забавляется, состроив каменное, нечитаемое лицо: а это весело даже. Интересно, до чего дойдёт. Закидывает ногу на ногу, чинно укладывая руки поверх. Чимин эту позу знает. Эта поза не сулит ему никакой победы. Смотрит на истинного, похлопывая ресничками, а сам- ноль в диабете. Знает одно только название. -Очень, очень большой диабет. Вообще ничего нельзя. -И даже...Любимый крем-брюле, который я вчера приготовил? - Юнги цыкнул трижды наигранно-удручённо, заметив, как дёрнулись губке в порыве защитить любимый десерт. Наседает, специально продавливая самый мурчашник, и вздыхает картинно, поджав губы, - Вот же жалость. Придётся выбро... -Не надо, я...Я съем. -Разве у тебя не большой диабет? - Мин расплылся в чеширской улыбке, облизнувшись голодно: вот это уже другой разговор. Омега с отменным аппетитом всегда его заводил. -Очень большой. Но его я слопаю.- Сощурив глазки, добавляет нежное оправдание, выдыхая тихо, - Ради тебя. -Нет, что ты. Раз берёмся за твоё здоровье, значит,основательно надо браться, м? Сейчас пойдём домой, и я всё-всё выброшу, нам проблемки не нужны-ы, котёнок, - Встав со стула, Юнги вздохнул, кинув полный грусти взгляд на тарталетку со сливочным кремом: страсть его мурчашника. Где бы не был, профессор Мин эту тарталетку с удовольствием съест, даже если она раскрошится, как будто из песка. - Ну, прощай, кондите... -Всё, я сдаюсь. - Омега хныкнул тихо, и шмыгнул носиком: не получается у него врать любимому, ладно?! Не выходит. Подорвался со стула, как ужаленный, и бросился в объятие довольного Юнги, который прижал его к себе, обнимая крепко, шепча: -Спасибо, котёнок. Спасибо, что ты такой. -Толстый? -Что, хочешь, чтобы я отымел тебя на этом столе у всех на глазах за такие словечки? - Шартрез мурлычет, заставляя омегу в руках затрепетать от волнения. Со стороны Мин Юнги не выражает совершенно никаких эмоций: чист, как слеза. Даже Чонгук не поймёт, о чём они. Кстати, о Чонгуке: омега по быстрому слинял с места преступления, пихнув тарелку в руки официанта, и буркнув, что он всё-таки на жёсткой диете: будет есть корицу ложкой, и запивать водой. -Юнги, я... -Я тоже так думаю, Чимин. Сейчас мы возьмём самый вкусный и калорийный на свете торт, и дома съедим его вместе, обнимаясь в любимом гнёздышке, идёт? -Юнги, но я же...Я никогда не похудею... -О, поверь, ангел, я тебе в этом буду помогать семь дней в неделю. -Ты...Мы... -О да, детка. А теперь, пока я не сорвался, давай-ка всё-таки домой, что скажешь? -Д-давай, - Омега улыбнулся с трудом, понимая, что дома ему не жить: Мин Юнги слово "отымею" говорил всего два раза на его памяти, и оба раза были...Бесподобными. Это было дико, и спонтанно, и двум нежным котам не присуще от слова совсем, но оттого и сладко настолько, что прямо сейчас у омеги скручивается всё в мягком мурчашничке, вынуждая переминаться с ножки на ножку. -Что, мой котёнок уже хочет? -Юнги! -Ты покраснел, родной, - Альфа чмокнул избранника в носик, и усмехнулся, огладив широкий шрам на голове, - И не смей комплексовать, понял? Ты самое красивое, что существует на планете. Ты и наш Чиюн. -Я прошу прощения-я, но.- Чонгук вскинул бровку, топнув ногой в высоком кроссовке, и глянув в сторону коляски, - Как-то некрасиво выходит. -Без обид, Чонгукки, но ты- чужой омега, а Ким- вообще гибрид, - Альфа подмигнул другу, обняв за плечи расслабленного Чимина, и направившись в сторону кассы: он поговорит с Тэхёном об этих злосчастных булках. Нечего Чонгуку диетами травиться в таком молодом возрасте. -Чонгук, это...Это... -Ты уже кончил? - Чонгук улыбнулся победно, слизывая потёкший мёд с ребра ладошки: Айен подсказал, что можно его заменять везде вместо сахара, и теперь жизнь омеги не станет прежней. -Я уже...Десять раз... Знаешь что? - Ким обнажил хищные клыки, подойдя к любимому, и сладко, тягуче поцеловав, ощущая приторность мёда на языке. -Мм? -Хочу тебя в этих бусиках. -Дай телефон, - Чонгук нетерпеливо выставил чистую ладошку, получая тут же смартфон. Ухмыльнулся довольно, увидев, что на всех обоях всех приложений у мужа только он, и выложил фото в инстаграм, добавив провокационную подпись: пусть все сучки знают, что он- мой истинный. Облизнувшись сыто, омега выдохнул с облегчением: да. Эти десять месяцев совместного спорта и прогулок под ночным небом с маленьким Кимом определённо пошли на пользу обоим. Тэхён понемногу, совершенно спокойно, втянул истинного в разные активные игры, еженедельно устраивая ему фотосессии на природе. Показывая Чонгуку то, как он видит его своими глазами, гибрид добился нужного результата: омега всегда чувствовал себя любимым, нужным, желанным, порой даже слишком желанным, до похныкиваний жалобных в шею и тяжёлых одышек лягушкой на голом, вспотевшем от очередного марафона прессе мужа. Но та заметная округлость, которую никуда теперь не деть после родов, которая уже давно является изюминкой его зайчика, наконец, стала оценена им по достоинству: Чонгук стал нравиться самому себе, и это- самое важное для Тэхёна, как для истинного. -Тата? -Да, зайчик? -Может, я бы хотел ещё одного, - Чонгук покрывается румянцем, отводя взгляд в сторону робко, - Возможно, после Нового года. -Я только за, - Тэхён прикусил губу, рыкнув довольно: о да. Он ни за что не откажется от такого счастья. -Джисон и лучик Минхо звонили сегодня. -Мм, что говорят? -Ханни немножко беременный, - Чонгук хихикнул, глянув хитро на мужа, который сощурился: -Чонгукки? -М? - Омега лезет в банку с мёдом пальчиками, облизывая их с аппетитом, и горит звёздочкой, весь изнеженный. Этот блеск в глазах совершенно незабываемый, совершенно... -Чон...гук? - Тёплая ладонь Тэхёна легла на плоский животик, словно проверяя на наличие оружия, наркотиков, запрещённых веществ, и... -Серьёзно, Тата, если Джисон посмеет родить раньше меня и в этот раз, я уничтожу вас всех. -Красиво, - Чимин сидит в ванне, просматривая очередные фото, сделанные мужем: опять полуголый, зато в носочках. Разве без носочков можно? Иногда ему кажется, что у Мина фетиш, но это не так. У Мина фетиш на тепло, и они оба об этом знают прекрасно. У Мина фетиш на уют, и гармонию. На полную идиллию в семье, вот на что у него фетиш. Ну, и на своего омегу с отменным аппетитом, конечно, куда же без этого? Юнги залюбил его до бесконечности, окружив заботой и переходя на самое правильное питание, которое только возможно, не забывая готовить для своего омеги исключительно здоровые десерты: их Чимин уминает со скоростью света. Обещанные семь дней в неделю оказались не шуткой: Чимину сначала казалось, что он уже больше не сможет, но ещё как смог. Втянулся так, что теперь их из гнёздышка не вытащишь за уши в выходной день, эта пара слишком долго ждала друг друга в этой жизни, чтобы быть среднестатистической. -Очень. -Мелкого не видно, Юни. -Он опять в шкафу с Кимом. -У них что, больше имён не нашлось? - Чимин покачивает головой: ещё один Ким. Стоило ожидать. Ким переполз понемногу к ним в дом партизаном: сначала- как галантный джентльмен, с мышью в зубах. После- просто внаглую вошёл, минуя Юнги, и мяукая жалобно: мелкий Мин с котятами ждут его каждый день в шкафу, где устроили себе своё уютное гнёздышко. Юнги и Чимину не жаль, хоть всю комнату пусть забирают. Главное, что мурчашничек мелкого совершенно здоров: Юнги выходил котёнка, вылечил, и дал ему возможность завести своё собственное счастье. Смотрит на крошек-котят, крошечными лапками снующих важно из угла в угол, и довольно мурлычет: мелкий Мин принёс в их дом радость в количестве трёх штук. -Возможно, - Альфа хихикнул, влезая в воду рядом с истинным: Чиюн уже спит в кроватке, камера, установленная на неё, снимает, как он сладко сопит, дёргая носиком-копией Чимина. Мужчина усмехается, любуясь своим омегой, сидящим в ванне, и приближается к нему, мурлыча на ушко, - Помнишь? -Юни-и... -По-омнишь. - Помнит, разве можно забыть о том, как они впервые принимали ванну вместе? Юнги делает фото Чимина на память: завтра омега снова поменяет цвет волос на свой родной, пшеничный. Чимин пробовал быть как все корейцы, перекрасившись в тотальный чёрный, и, да, Юнги его любит до бесконечности измерений, но сам Чимин говорит, что ему не подходит, а значит, быть родному цвету. - Тебе очень подошло. -Я всё равно поменяю, Юни. -Я знаю, котёнок. Просто констатация факта, - Мужчина целует его в висок, выдыхая счастливо, и позволяя облокотиться на свою грудь спиной. Омега поигрывает с его пальцами своими пухленькими, и запрокидывает голову, умостив шею прямо у его носа. Они шли к этому слишком долго. Мин поцеловал его в шею, на которой бешено пульсирует венка от волнения и предвкушения, и осторожно, бережно прокусил, сжимая выдохнувшего с восторгом омегу: никакой боли, никаких страданий, никаких больше волнений: Чимин в его руках жив, и дышит часто-часто, получая бережный уход после укуса. Никаких порывов страсти и длинных диалогов этой паре не нужно, они научились понимать друг друга без слов. Развернувшись в воде, которая выплеснулась немного за бортики, Чимин прижался грудью к своему истинному, носиком ткнувшись в его шею удовлетворённо, когда услышал тихое: -Я люблю тебя. -Профессор Мин? -М? -Поздравляю вас, профессор Мин. Вы сдали основной экзамен жизни на высший балл.