* * * *
Путы тьмы слаженно, единой гнусной силой туманили обессилевший и как никогда прежде уязвимый разум достойнейшего из всех ныне живущих. Арагорн, сын Араторна, почти сломлен. Грузный трепет, предшествующий ожиданию великой битвы, полыхал неистовыми искрами, пленя стойкий, но истерзанный испытаниями дух. Настоящим вечером весь люд, да не только, пребывал в тихой, продирающей до костей панике. Совсем скоро они бок о бок встретят свою смерть среди несметного полчища гнусных орков. Надежда Арагорна прозрачной пылью рассеивалась перед дышащим в спину ощущением неизбежных потерь и вдребезги ломающей трагедии. Какого это – держать голову в холоде, а сердце в кованых цепях в столь трудный, решающий час? Таковым обязан предстать истинный король. Но как унять сплошную горечь, поселившуюся на душе от мысли о народном разочаровании. Страх, что не достоин, что подведëт. Арагорн, Элессар, с годами не позабытое Эстель. Великая ответственность осела на его плечи, казалось, ещё до рождения. Неугасаемая слава – не сломиться под оглушающим покровом всеобщих ожиданий. Слабость терзает его сердце, оставляя вместе со шрамами глубокий позор, потворствующий разрастанию остервенелого внутреннеего конфликта. Непроглядная тьма застилает чистый взор, испытывает человека. Но злу не постичь откровений, что трепетно хранит сердце достойное, сердце любящее. Кристальным останется взгляд, покуда глубоко внутри теплится свет бесприкословной и вездесущей поддержки. Леголас. Гордый, неземной принц Лихолесья, посланный Арагорну с самих Бессмертных земель. Не знающий об этом, но оттого не менее желанный. У будущего короля есть, за кого жить и сражаться. За кого выстоять и принять своë предназначение. У него нет права отступить или ослабить твëрдый хват. Пусть руки пышут силой и исцелением, а очи горят безудержным пламенем, освещающим нелëгкий путь. У Арагорна нет права позволить темноте и слабости захватить себя. Не когда подле него верной опорой стоит эльф, чьë сердце пусть и не бьëтся в унисон собственному, но безустанно преданно ему. — Прости, речь моя была несдержанна! — виновато вскинул голову Леголас, — но лишь из мучительного страха за твою жизнь. Эти слова даются мне с трудом, Арагорн. Прошу, прими их, пойми бушующее сердце верного друга, который страшится тебя потерять. Искренний порыв вселил надежду так же, как и мгновением позже вырвал еë с корнем. Слова Леголаса грели душу, но заставляли тосковать о несбыточных мечтах, в которых они вместе – часть единого целого. Но ничто в крайней решительности Арагорна не дрогнет, пока безответно любимый эльф на его стороне. Пока он доверяет ему и идëт по его следу хоть до самых огней Мордора. Большего он и желать не смеет. — Тебе незачем просить моего прощения, Леголас. Я разделяю твои муки и сделаю всë, что в моих силах, дабы побороть тьму, отравляющую Средиземье, — твëрдо, вкрадчиво говорил Арагорн, кладя руку на сердце и провожая горящим взором ответный жест Леголаса. Они безотрывно глядели в сияющие очи друг друга, не желая прощаться в ночь перед жестокой бойней. Лишь терзающая, еле уловимая тень боли отразилась на лице эльфа, которая осталась бы незамеченной для любого другого, но не для Арагорна. Не для того, кто днями и ночами, словно под покровом томной пелены, видит столь излюбленное лицо. — Я знаю, что тревога не отступит после моих слов, — прошептал человек на эльфийском, — как же мне тебя успокоить? Леголас подошëл на шаг ближе, поднимая правую руку и нежно опуская еë на плечо Арагорна. — Обещай, что будешь жить, — умоляюще говорил он, смотря на своего короля так, будто желал сказать всë, что давно таится на душе. — Я обещаю, — если это поможет ослабить тиски, сжимающие беспокойное нутро эльфа, то Арагорн готов говорить ночь напролёт. Леголас рвано кивнул ему и поспешил удалиться, скрываясь в темноте бесконечных коридоров. Арагорн же застыл на месте, которое всë ещё бережно хранило запах травы и освежающей сырости. Ноги тянулись догнать эльфа, прикоснуться к нему, но он не мог этого сделать из глубокого уважения к своему другу. Арагорн страстно желает взаимности, но не смеет признаться, ибо последнее, что можно сделать – отяготить Леголаса таким бременем. Его сердце болезненно стонет, начиная биться лишь в присутствии любимого, но он не может отдаваться в руки эгоизму. Арагорн отбросит эти думы, потуже затянет доспехи, твëрдой рукой схватит свой меч и отправится в огонь жестокой битвы, чтобы ревностно защищать смелых людей и дорогого сердцу эльфа.* * * *
Погребальные костры горели яростным, диким пламенем неприятия, забирая с собой тела достойных воинов, которые не дрогнули, защищая свободу своего народа, своих семей. Душераздирающиий вой уставших, всеми способами израненных людей, раздавался с разных сторон. Воздух пропитался безнадёжностью и отчаянием, развевая их на много лиг вперëд. Чужая боль сбивала с ног, пока собственная заставляла из последних сил держаться. Лихая волна дел, требующих абсолютной вовлечëнности Арагорна, подхватила его, не давая и шанса перевести дух. Лишь съедающее заживо беспокойство ослепляло, лишая возможности трезво мыслить. Ему нужно было видеть его. Знать, что всë точно в порядке. Что Леголас не ранен, а если ранен, то не серьëзно. Неопределëнность не позволяла стоять на месте. Как только последнее слово было высказано, Арагорн, подражая безумцам, сорвался с места на поиски эльфа. Каждый угол, каждый коридор и комната, ничто не упускалось из виду. Глупая преданная ищейка. Хлопок одной дверью, другой. Никого вокруг, чтобы поинтересоваться. Что за жизнь, если ты не можешь узнать, где находится он? Очередная комната. О Валар! Схваченная туманным силуэтом пламени фигура. Острая, гибкая, сильная. Ни с чем не сравнимая. Столь непокорная. Холодный свет одинокой луны и загадочных звëзд, порывисто прорывающийся сквозь незанавешенное окно, жестоко дразнил тëплые, почти жертвенные искры огня, робко выплывающего из камина. Леголас светился как никогда прежде. Не был он таким ни в Лориэне, ни в Ривенделле. Нечто бесплотное и эфемерное окутывало его. Быть может, то была звëздная пыль, летящая на зов чистого сердца, а может, терпкая пелена труднодоступных для понимания мыслей. Он резко повернул голову, заставляя светлые волосы развеяться священным ореолом. Всего желанней для Арагорна было лишь коснуться шёлка этих прядей. — Арагорн! — воскликнул Леголас с расплывающейся улыбкой на закованных печалью губах. Человек улыбнулся в ответ, позволяя мышцам расслабиться, а сердцу забиться вновь после долгой разлуки. Эльф жив, и он рядом. Высшее счастье может беспрепятственно разлиться по его венам. С неприкрытой радостью, одним несдержанным порывом, Леголас пробежал навстречу Арогорну и утянул его в крепчайшие объятия. Такой искренний и обезоруживающий жест, не требующий лишних слов. Каким же нежным и в то же время откровенным может быть томительное воссоединение! Будто желая убедиться, что Леголас настоящий, а не очередной плод истощëнного тоской воображения, Арагорн отстранился, взяв в руки его лицо. Доверчивый блеск голубых глаз, стремительно набирающих таинственную, захватывающую синеву, что редчайшим даром расцветает в древних лесах, пленяющей близостью заковал нутро Арагорна. Сияющая кожа, словно молочная вуаль, туманила взор, не позволяя оторваться. А эти тончайшие, рассыпчатые нити золота... О, что с ним творил облик Леголаса! Воистину магическая, неземная красота. Эльф аккуратно высвободился из рук Арагорна, уже более скромно улыбаясь и набирая бледную краску на щеках. — Я как никогда рад вновь и вновь убеждаться, что ты всегда верен своему слову, — облегчëнным звоном порхали его слова. — Сердце моë не позволит кривить душой перед тобой, Леголас, — ответил Арагорн, начиная хмуриться, — ты получил раны? — Без этого не обойтись, но я осмотрел себя, ничего особенного, — беспечно отмахнулся он. — Меня настораживает чрезмерная лёгкость твоих речей, — недоверчиво произнёс Арагорн, косым взглядом рассматривая эльфа, — я не буду спокоен, пока сам не посмотрю. — В этом действительно нет необходимости, — взволнованно пролепетал Леголас звонким, журчащим голосом. — Не спорь, — твёрдо осадил Арагорн, снова подходя к эльфу и протягивая руки к замусоленной в грязи рубахе. Леголас лишь удивлённо вздохнул, но подчинился, позволяя медленно, без резких движений, стянуть с себя одежду. Взгляд Арагорна потемнел, стоило увидеть испещрённый ранами с запёкшейся кровью торс. Некоторые из них действительно были не такими сильными, чего не скажешь о нескольких длинных, глубоких порезах, пара из которых до сих пор слабо кровоточила. — Садись, Леголас, — огорчённо командовал Арагорн. Эти раны приносили самую настоящую боль, будто они были на нём самом. Он понимал, что эльфийская природа быстро восстановит Леголаса, но знание то не приносило истинного упокоения. Он набрал воды, нашёл тряпки, повязки и травы, чтобы промыть и смазать полученные ранения. Арагорн со всей осторожностью, которая могла вырваться из него, дотрагивался до кожи эльфа, вопреки всем потаённым желаниям стараясь не создавать лишний раз контакта кожа к коже, предугадывая, что Леголасу это может не понравиться. Много времени утекло, пока все порезы были промыты и перевязаны. Они молчали под тяжёлые вздохи Арагорна и оставшиеся незамеченными, полыхающие эльфийские уши. Человек, заканчивая со своими трудами, напоследок, гонимый лишь испепеляющим эгоизмом, провёл рукой по длинным волосам, пытаясь уловить их первозданный аромат, не застланный пылью и грязью жестокой битвы. Леголас резко повернул голову, сталкиваясь с обворожённым взглядом Арагорна. — Что такое? — взволнованно спросил он, — Арагорн, я вижу наваждение в твоих глазах, о чём же ты думаешь? Неуверенность сковала человека. Страх заполз в самые потаëнные углы, тщательно скрываемые сердцем. Но это не боязнь быть отвергнутым, а боязнь за приченëнные неудобства. Чувства Леголаса вполне очевидно стоят превыше собственных, это не поддавалось сомнениям. Слова слетели с губ обречëнно. Казалось, он смирился с любой реакцией, был готов к худшему: — Меня давно преследуют мысли лишь об одном, — на выдохе прошептал Арагорн, опуская голову, будучи не в силах смотреть в глаза Леголаса. Слишком тяжело наблюдать за неминуемым разочарованием и чувствовать, как останавливается стук вдребезги разбитого сердца, — всë моë – твоë. Мои мысли, моя душа и изливающаяся, тщательно скрываемая до сей поры и всеобъемлющая любовь. Нет больше сил держаться и хранить эту тайну. Мы прошли столько битв, но ещё ни одна не изматывала меня столь жестоко, — с надрывом и обречëнностью открылся Арагорн, не позволяя себе даже осторожного взгляда на эльфа. Тяжёлая тишина повисла густым туманом, превращаясь в предвестника боли и огорчений. Это конец. Он знал, что Леголас не отвернëтся от него после безумных речей, но всë уже не сможет стать как прежде. Арагорну действительно жаль, что он дал слабину и позволил эльфу узнать о своих мыслях. Но нет смысла сокрушаться, слишком поздно. Резкий вздох разрезал гнетущее молчание. Нежное, невесомое прикосновение к подбородку заставило Арагорна поднять голову, устремляя взор на Леголаса. Всë нутро до основания поразил свет, исходящий от неверяще глядящего на него Леголаса. Его глаза сияли ярче недосягаемых путеводных звëзд, вселяя в Арагорна слабую и неуместную надежду. Одинокая, внезапная слеза тихо скатилась по щеке Леголаса до самого уголка губ, что приподнялся в намëке на улыбку. У Арагорна спëрло дыхание. Свечение эльфа окутало и его, помещая их в волшебный вихрь мельчайших искр, источающих тепло и дарующих спокойствие. Он непонимающе взирал на Леголаса. — Что происходит? — он протянул руку в воздух, и еë тут же подхватили сверкающие блики, смыкаясь в прозрачный обруч. — Это мой ответ, — просто сказал Леголас, — моя взаимная, изливающаяся, тщательно скрываемая до сей поры, всеобъемлющая любовь, — повторяя его слова, улыбнулся он, подходя ближе, — этот свет означает, что эльф обрëл вторую половину собственной души. Арагорн не верил собственному слуху. Вероятно, это самый прекрасный и недосягаемый из всех его снов. Он думал, что подготовился к любой реакции, но только не к такой. Он не мог получить взаимности, он не достоин этой чистой эльфийской любви. Мурашки сковали его тело вместе с вспыхнувшим жаром, когда Леголас встретил их лбы друг с другом, проникая необыкновенным взором в самое сердце. — Я не верю в это счастье, Леголас, — глаза Арагорна застелила блестящая пелена радостных слëз, что никогда не смогут вырваться, но которые навсегда запомнятся обоим. — Тогда верь в это, — проникновенно прошептал эльф, закрывая глаза и совсем легко прикасаясь губами к щеке Арагорна, затаившего дыхание, — верь в моё счастье, — сказал он, открыв свои невозможные глаза. Леголас покорил Арагорна бесконечно давно, но сейчас... Сейчас он сводил его с ума. Арагорн бережно провëл большим пальцем по губам Леголаса, не понимая, чем заслужил этот дар и как ему стать достойным прекрасного существа. Он обязан выстоять против зла ради него, и он это сделает. Больше ничто не сможет сломить его дух до тех пор, пока его не покинет жизнь, и покуда подле него будет его любовь. Искренняя, жертвенная и безусловная. Он отдаст всë за Леголаса, лишь бы тот был счастлив рядом с ним, лишь бы не пожалел, что отдал своë сердце человеку. Отныне и навсегда. Он прильнул к губам Леголаса, не обращая внимания на искры, вспыхнувшие единым порывом и рассеявшиеся по всей комнате. Арагорн целовал его долго и вдумчиво, так, будто таким образом они могли общаться душами. Их носы сталкивались друг с другом, вызывая тихие смешки эльфа, острые уши вздрагивали и алели, когда Арагорн дотрагивался до них, а время текло незаметно, уступая двум влюблëнным сердцам. — Ты смысл моего существования, — оставляя тающие поцелуи по всему лицу Леголаса, шептал Арагорн, — я не протяну без тебя и дня, изнывая от тоски, — он взял эльфа за затылок и снова соединил их лбы, вдыхая неповторимый аромат леса. — Любовь моя, — тихо отвечал ему Леголас с закрытыми глазами. Они вновь обрели друг друга и с этого дня начнут прокладывать собственный путь, полный света и надежды. И никогда не оставит человек эльфа, а эльф – человека. Пока смерть не разлучит их.