***
– Третье чудо, не было печали... – ругался Данилов себе под нос: у стены соседнего гаража застыла мелкими каплями кровь. Из всего ФЭС самыми «проблемными» он лично считал Белую с Субботиным. Похищения, опасные задания под прикрытием. А когда они стали официально встречаться, количество седых волос удвоилось, одна выходка с «А я снова чувствовать хочу. Хотя бы страх.» – чего стоит! Чувствительность Степа ему после больницы вернул, с особым энтузиазмом, выпросив у Рогозиной три дня выходных. Но, видимо, личная кара небесная. Лейтенантское проклятье... Стоя на крыльце ресторана, отчаянно хотелось закурить. А вышедшего на белый свет Олега – расцеловать. Прям так, прям здесь. За то, что не стал ждать, пока он принесёт ключи, поверив своей интуиции. За то, что жив. За то, что спас. Первое совместное дело, наполненное забытой 5 лет назад эйфорией, могло стать последним для них обоих. И снова здравствуйте. В кустах в паре метров нашёлся телефон с фирменными буквами на чехле. Признаки жизни отсутствовали, но при учёте даже не разбитого экрана, надежда была. Симка обнаружилась совсем рядом, в высокой для её размеров траве. Собрав все в зип-пакеты, сняв отпечатки и потожировые, пришлось возвращаться в контору. Догадаться, на кого ты нападаешь было и ежу понятно, так что маловероятно обнаружить тело поблизости. Кооператив на всякий обошёл, но, к счастью или нет, безрезультатно.***
– Есть что-то? – сочилась грусть в голосе, стоило зайти в теневую к наблюдающему за допросом Толе. – Ничего, – пожимает плечами парень, отвлекаясь от стекла. – говорит, что никого не убивал. Мальчишку знать не знает, в тот дом любовниц водил. А у тебя? – Все что было – отнёс Андрею. Разбитый телефон, отпечатки на соседнем гараже – на замке и дверях. Кровь там же и на булыжнике рядом. Полиция клянётся и божиться, что Олег отправил их с уликами, а когда они уходили тот был жив-здоров. Остатки сам хотел отвезти, понятых с участковым отпустил, но, видимо, задержался. – А давай посмотрим на кого тот гараж соседний зарегистрирован, – вдруг щелкает пальцами Ломов, придвигая клавиатуру ближе. – у Андрея и так там завал, чисто теоретически не успел. Какой там номер? – Сорок пятый. А ну-ка... Программист спешно застучал по клавишам, выискивая информацию, но быстро сник. – Сомневаюсь я, что 70-летний старичок мог нашего Олега похитить. – И все же стоит с ним побеседовать. Давай адрес и скажи Рогозиной, если потеряет.***
Вновь машина, трасса, двор, дверь. Адрес почему-то был смутно знакомый, но рыться на затворках памяти сейчас желания не было. За дверью раздалась трель звонка, а уже через пару минут на пороге появился седовласый старичок с лампочкой в подрагивающих руках. – Здравствуйте, капитан Данилов, Федеральная Экспертная Служба. – Здравствуй, Капитан, я что-то нарушил? – слегка заволновался тот, получая в ответ слабую полуулыбку. – Нет, просто пару вопросов. Я могу войти? Пропустив Капитана внутрь, Валентин Семёнович бодренько поспешил в гостиную. – Ты уж прости, что вот так встречаю. Пенсии маленькие, соседка принесла починить, да вот, лампочка перегорела. Все вкрутить пытаюсь, не молодой уже, – хрипло усмехнулся мужчина, приглаживая густые усы и кивая на табуретку среди комнаты. Прямо под люстрой на столе в хаотичном порядке покоились инструменты и почти полностью разобранный утюг. – Да ничего, – уже шире расплываются в улыбке губы. От таких людей обычно веет чем-то домашним, отеческим, надёжным. К тому же на Петровича похож, те же усы, например. – А давайте я вам, Валентин Семёнович, помогу, а Вы мне скажете, не видели ли вот этих людей. На такие домашние дела они давно не обращают внимания. Простые граждане не виноваты, что преступникам, а следовательно, и полиции не спится... Получив выданное «задание» с рук и взобравшись на стул, Данилов быстро управился под тихое бормотание старичка. На планшете сменялись фигуранты дела, фото убитого и Олега. – Прости, сынок, никого не узнаю. Девушка эта смутно знакомая, но не уверен я, память ни к черту, – разводит руками Кремнев, стоит сесть на соседний стул. Указанная девушка была то ли бывшей, то ли нынешней любовницей убитого парня. От рассказа Холодова о их схождениях-расхождениях на собрании голова болеть начинала. – паренёк в форме милицейской, неужто натворил чего? – Нет, – грустно вздыхает опер. – это наш сотрудник, он пропал. Поэтому я и здесь. – Батюшки! Какой полоумный на человека в форме покусится? Ни стыда, ни совести у молодого поколения, – крепко стиснутый кулак звонко ударил по столу, выдавая все причитания хозяина квартиры. – у меня брат в милиции служил, уважаемый человек был, царство ему небесное. – Валентин Семенович, ещё вопрос, это Ваш гараж? – на экране моментально сменилась картинка, являя фотографии с кооператива. – Мой, чей ж ещё, – уверенно кивает старик, поднимая тусклые глаза. – я им не пользуюсь, правда. Машину лет десять назад продал, мастерскую хотел сделать, да ходить далековато. Его сейчас Юрка, сосед у меня снимает. Молодой, крепкий, чего там делает, только не знаю, уж извиняй. – А в какой квартире живёт? Юрка. – Так этажом выше. В тридцать шестой квартире. Славный парень был, а как бабка его померла, испортился что-то. Пьянки, девки, цветок окурками забросал, ладно Ленка Леонидовна к себе забрала, спасла. У неё этих цветов! Целый подоконник. – Цветок — это хорошо... – прикидывая в голове варианты, вышло задумчиво, а вырисовывалось интересно. – Юрка сейчас дома, не знаете случаем? – Да кто ж его знает. Он как кот уличный – когда хочет, тогда и приходит. Точно, вспомнил! Девчонку эту с ним пару раз видел. Последний раз недели три назад. Из магазина возвращался, они в квартиру заходили. – Сонова, значит... Спасибо, Валентин Семенович, Вы нам очень помогли. Я пойду. – Тебе спасибо, помог старику! Пожав мозолистую и довольно крепкую руку, Степа едва не бегом спустился по лестнице. – Толь, пробей контакты Соновой, любовницы убитого. Должен быть некий Юрий, живёт в этом же доме, этажом выше. Ломов угукает в трубку, отключаясь и принимаясь за работу.***
В конторе даже сильно заморачиваться с парковкой не хочется. Главное – вписаться габаритами и не мешать другим, на остальное плевать. По рассказам Ваньки, Белую в далёкие годы основания ему в этом точно не переплюнуть. Напарницам он хоть и доверял, их профессионализм под сомнением не стоял никогда, но работая с ними, почему-то предпочитал садиться за руль сам. С огненной Ритой, особой любительницей стрелять из машины, это пару раз было особенно кстати. Толя усердно трудился за стеклом лаборатории, вскакивать и бежать он не спешил, так что было принято решение выпить кружку кофе, кто знает, сколько нужно будет ещё беспрерывно стоять на ногах. Подняли их сегодня ни свет ни заря, нужно было срочно ехать к дочери убитого, на которую совершили нападение. Девушку спасли, с охраной отправили домой, руки ублюдкам повыворачивали, но те, к сожалению, к убийству отношения не имели, пытаясь лишь стрясти взятые в кредит под бешеные проценты деньги. – Ты здесь? – только стоит почувствовать приятный аромат из кружки, выглядывает из-за угла коридора Валя. – есть новости по Олегу? – Пока нет, Толю решил не тревожить, пусть работает. – Не нравится мне все это, – качает головой Антонова, начиная с непонятной ненавистью поглядывать на ни в чем не повинное кофе. – Данилов, скажи мне на милость, когда ты последний раз ел? – Валь... – Когда? – настаивает на своём Антонова. Спорить с женщиной – бесполезно, спорить с патологоанатомом ещё и опасно. – Мы с утра в кафешку заезжали. Да не до этого сейчас, – устало поднимает глаза Капитан. – Степ, сейчас полчетвертого вечера. От того, что ты грохнешься в голодный обморок ни Олегу, ни Рогозиной, ни тем более убитому легче не станет. Так что, – микроволновка звонко пищит, после чего с лёгкой руки коллеги под носом появляется тарелка с разогретыми бутербродами. Забота трогает, пусть кусок в горло не имеет никакого желания лезть, здравый смысл говорит, что Валя чертовски права. Иногда действительно лучше отключиться от всего происходящего – нормально поесть, поспать и с новыми силами и лёгкой головой себя заново накручивать проблемами. До прихода Толи чай в молчаливой компании Антоновой все же удаётся допить. – Аристов Александр Борисович – владелец гаража, достался от деда, старый жигуль продали лет десять назад. На официальном мобильном никаких созвонов с Соновой нет, но рядом с мобильным часто фиксировались незарегистрированные номера. – -Ные? – Так точно. Почти каждый месяц разные, по крайней мере, которые удалось отследить. – Последний месяц? – В процессе, – с досадой вздыхает эксперт, подтягивая кружку. – недавно поменял. Официальный выключился в квартире сегодня утром. – Значит придётся вскрывать, спасибо.***
По дороге согласовал все с Рогозиной и по приезду на пороге уже ждали коллеги из полиции с понятыми. Вскрывать квартиру не было необходимости, участковый очень вовремя подсуетился и нашёл запасной, отданный ещё при жизни бабушки Аристова, ключ у соседки по площадке. В самой глубине души чувствовалась пустота. За небольшой промежуток времени идти на осмотр квартиры, дома и ещё невесть чего без напарника нагоняло тоску. Ощущение надёжного плеча рядом, шутки, разговоры, просто приятное молчание, да и справляться вдвоем было намного быстрее. Совершенно все равно – напарник или напарница были рядом, с Лёней или Таней. С Олегом, Ромой, Ритой, Серегой, Юлей с каждым из команды у них были уникальные, но от этого такие же прекрасные отношения. Но сегодня воздух в квартире можно было ножом резать. Старым таким, из недр гаража, ржавым, давно затупившимся. Понятые, как было велено, молчали, смотрели, участковый записывал, тщетно пытаясь пошутить несколько раз, а Степа снова все больше нервничал в повисшей тишине. – Граждане понятые, обратите внимание, на полке в коридорном шкафу обнаружен паспорт на имя Аристова Александра Борисовича. Также присутствуют пустые бутылки из-под вина, разной степени давности. На постели следы близости между, предположительно, хозяином квартиры и гражданкой Соновой Аллой Эдуардовной. Отпечатки и потожировые следы этих же людей найдены во всей квартире. Закончив с кроватью, Данилов перешёл ближе к большому шкафу. Судя по всему, поставили или сменили его относительно недавно, но все полки уже были забиты как женской, так и мужской одеждой. Безэмоциональный смешок вырвался с губ отрыв среди прочего гардероба довольно приличное количество вызывающей одежды. Без экспертизы, смотря исключительно по размерам, все изобилие первой половины вполне подошло Соновой, а вторая, чуть менее откровенная, чисто на глаз принадлежала Аристову. Крови, пороха и прочих следов обнаружить не удалось, так что пока гнать местных в контору с полными коробками и устраивать в лаборатории рынок не было необходимости, зато удалось найти более интересные экземпляры. – Обратите внимание, на нижней полке обнаружены ноутбук, флэшка, а также две коробки. В одной из них вещи, очевидно не связанные между собой и не принадлежащие хозяевам квартиры. Во второй – сумма денег, равная приблизительно тремстам тысячам рублей и всевозможная атрибутика для разнообразия личной жизни, – показное ехидство уверенно скрывало за собой вновь опаляющую своим холодным дыханием тревогу. Идя у неё на поводу, прямо так, на полу, кинув ноутбук на стоящую рядом кровать, не зная даже, что искать, Капитан принимается разблокировать компьютер. Сильно Аристов не шифровался, никакой защиты и в помине не было. Вот только от найденного стало еще хуже. А загадочная коробка с тряпками обрела смысл. Личные вещи оказались трофеями любовников Аристова. Ноутбук нес в себе функцию фотоальбома – множество снимков Аристова с любовницами и любовниками. От совсем невинных свиданий до видео жарких ночей. Устало сжав переносицу, мужчина закрыл крышку и отослал коллег с уликами. Дело приобретало все бóльшие обороты... Закончив в последней комнате, пришлось вновь возвращаться «на базу», нно, едва тронувшись с места, заметил, как на телефоне высветился входящий вызов. – Да, Лень, – на экране показалась довольное лицо Субботина, сразу же вызывающе ответную, – хоть и слегка натянутую – улыбку. – Привет, как у вас там дела? Ты не звонишь, не пишешь. – Забегался, извини, – вот ведь, будто чувствует, чертенок. – с обыска только-только выехал. Дело запутанное, все мимо. Лучше расскажи, как у тебя дела? Как родственники? – Уверен, вы справитесь! А у нас всё отлично, – сильнее прикрывая шею воротом от ветра, но даже не думая уходить, сверкает глазами парень. – погуляли по городу, на речку сходили. Там набережную обустроили и новый клуб на берегу строить планируют, на закате и восходе очень красиво. Утром сегодня на пробежку туда пошёл, позже фото пришлю, хотя это и ни на долю не передаёт здешней красоты. Потом посидели так хорошо, давно не чувствовал такого, тётя Маруся настоящая волшебница. Вот только, тебя здесь не хватает. Очень скучаю, – смотрит брошенный щёнком Лёня, что хочется немедленно приехать хоть на край света, обнять и не выпускать из рук вечность. – Я тоже очень скучаю. – Ты поэтому грустный такой? Что случилось, Степ? Я же вижу. – Все в порядке, не переживай, – только по одному виду можно понять, что в это «все в порядке» Старлей верит, как в Деда Мороза. – Ты ведёшь машину, значит пока не при смерти. Что с Олегом? – словно по щелчку пальца из беззаботного парня Лёня превращается в Старшего лейтенанта Субботина, с одной стороны это восхищает, но с другой. Для полноты картины только допроса ему и не хватало. – С ним тоже все в порядке. На выезде, говорю же, улик как кот наплакал, уже обратно, наверное, едет. Прости, но мне нужно идти, созвонимся позже, ладно? И в следующий раз, надень свитер. Простудишься, – кивнув и послав в ответ тихое «люблю», Субботин отключается, погружаясь в свои раздумья. От вранья сердце буквально разрывается на куски, но сказать сейчас правду равно сорвать любимому человеку долгожданные выходные с семьёй. Ведь примчится, а что толку? Сейчас, хоть и будет рыться в буйной голове, пытаться что-нибудь узнать, но хотя бы это все останется лишь всеразличными догадками и отсидит свои положенные отгулы Старлей до последней минуты. – Да, Андрей, – на подъезде к территории ФЭС вновь раздался вызов. – Степ, получили постановление, езжай в гаражи, может новые зацепки найдём. – Принято, – разворачивая колеса под звонкий сигнал машины сзади, прощается он с экспертом.***
*** Невесомое прикосновение вывело из беспокойного сна, заставляя разомкнуть веки. – Валя? – в приглушенном свете комнаты отдыха виделся силуэт патологоанатома. – Всё хорошо, поспи, – поправив плед, Антонова слегка сжимает мужское плечо. – Да нет, я нормально, – стараясь сесть так, чтобы случайно не спихнуть сидящую на краю узкого дивана коллегу, отмахивается Степа. – есть новости? – По убитому да, по Олегу, к сожалению нет. Лёня звонил, беспокоится. – Ты ему сказала? – с толикой надежды смотрит из-под ресниц Данилов. – Пока нет, но потрудись объяснить, почему ты не сделал это до сих пор? Я вижу, как ты переживаешь и Олег хороший парень, но, если из-за него у вас двоих что-то приключилось – уж прости. Лёня не заслуживает лж... – Т-р-р-р – взмахивая руками и прерывая логическую цепочку, серьёзно смотрит он. – Не рефлексируй. С Субботиным мы не ссорились и не планируем. По крайней мере, если я останусь жив после того, как он вернётся. Ты его знаешь, если сказать сейчас – он сорвет себе все выходные с семьёй, а делу это не поможет. На счёт Воеводина – тут все сложнее, но твоя проницаемость меня пугает. Влюбился я, второй раз, отношения естественно портить – и в мыслях нет, но. – он выделяет последнее слово для пущей убедительности. – Мы с Лёней все обсудили уже давно. Антонова слушала внимательно, сурово хмуря брови на слова о влюблённости. В этой команде все привыкли друг о друге заботиться, беспокоиться, пусть они и не афишировали отношения – многие все понимали без слов. Разговаривать об этом было странно, но правильно. Видно, что переживание за – на данный момент – его уязвимого Старлея переполняло Валю, а отсутствие полноты картины могло вылиться в очень опасную ситуацию. – Может, это слегка не нормально – нам обоим нравится Олег. Как напарник, друг и даже больше. Поэтому могу с уверенностью сказать, что он примчится сюда на крыльях ночи первым рейсом, а если и удастся его уговорить остаться – сам себя с ума сведёт. – То есть, у вас, – выразимся так, – любовный треугольник, но без невзаимных сторон. Я правильно поняла? – Ну, пока нас профессионально динамят, но да, правильно. – Ладно, убедил. Надеюсь, с Олегом все хорошо и будет вам, как говорится, совет да любовь. Чай, кофе пить будешь или ещё вздремнешь? Несколько дней на ногах. – Хватит отдыхать. Чаю бы с удовольствием выпил, от кофе уже тошнить начинает. – Ну конечно, если питаться черт знает когда, пить его литрами и спать по... часа три в сутки? – Шутки про трупы у тебя лучше выходят, – завязав шнурки берцев и окончательно сморгнув пелену сна с глаз, пытается усмехнуться он. Уголок женских губ в подобии улыбки дёргается на секунду, тут же сменяясь на серьёзное выражение. – Похоже, что я шучу? Когда ты в последний раз домой ездил ночевать? – В начале дела...? – приходится всерьёз поднапрячь мозг, по всему выходило, действительно в начале расследования. За три чёртовых дня день и ночь безбожно спутались, приходилось быть в десяти местах одновременно, со всех сторон кто-то надоедливо стучал, испытывая нервную систему. С одной стороны – начальство, которое и выглядело жутко виноватым, сочувствующим и желающим помочь в чем сможет, но начальство над начальством никто не отменял. Сверху требовали результат, а результата было как воды в пустыне. С другой стороны, упорствовала совесть. Съедала последние силы, удушающей змеей стискивая душу. Ложь перед одним любимым человеком и невозможность сделать хоть что-то для второго. Мысль о том, что Воеводин может быть мёртв, Данилов гнал в шею как можно дальше. – Степ, Галя предлагала дать тебе кого-нибудь из ребят в помощь. Рома на выходных, конечно, но я слышала – он примчится только скажи. Может, не стоит взваливать все на одного себя? – Пока все нормально, спасибо. Пусть Ромка догуливает и приезжает. Валя обречённо вздыхает и отпивает ароматный чай из кружки. Каждый опер упрямей предыдущего. – Степа! – Холодов, взлохмаченный за ночь, диким зверем врывается в буфет с веером бумажек. – Ломанов. Розыск. Бразилия. – сбивчиво начинает объяснять эксперт под недоуменные взгляды коллег. – Андрюх, стоп! Ничего не понимаю. Какой розыск? Какая Бразилия? Мы же проверяли, он чист по базам. – МВД – да, но он задолжал 10 лимонов Тихоозерским бандитам. Ну ты посмотри, посмотри. – Ничего себе «простой предприниматель», – присвистывает Капитан, поняв тонкий намёк, сгребая бумаги со списками адресов и фамилий в охапку и отправляясь опять к черту на рога. Тихо завидуя Холодову, что пошёл со спокойной, удовлетворённой душой пить чай с печеньем.***
Тихоозерск встречал пасмурным днем, сугробами от выпавшего за ночь снега и местными парнями в разнообразной форме. Вот вам и СОБР, и полиция, и наркоконтроль – послужной список у ребят был внушающим. Вспоминая наказы Белой, он с полуулыбкой облачается в бронежилет. Кристальным мужским составом, почему-то, часто пренебрегали защитой, Спецназ есть – жизнь прекрасна. Но не раз замечал, как Юля, – часто работающая со Старлеями, – экипировала их так же, как и своего Костю, по полной программе. Таня пусть была такая же безбашенная, как и он сам, но видимо лаборатория дала что-то переосмыслить, с тех пор безопасность стала ощущаться более весомо. Все это только из часто видимых наблюдений, но за что Степа был откровенно благодарен. СОБР на высшем уровне взялся за штурм здания, держа всех полицейских в хвосте. Вот только даже внушающие страх одним своим видом люди в чёрном не произвели на матерых криминальных авторитетов нужного впечатления. Те вели себя умело, осторожно, нагло. Здание зазвенело раздающимися выстрелами, где-то взрывами, криками простых людей, кто не был обучен и приставлен к оружию. Пуля взвизгнула над ухом, разливая обжигающую боль по руке. Опустив временные трудности, – перекрестный огонь не думал утихать, – нужно было добраться до главного. Охрана легла, кто замертво, кто под прицелом винтовок. Часть ребят по черному входу и крыше ускакали в центр муравейника, звук перекрестных выстрелов на нижних этажах здания стихал на глазах, лишь сверху под усиленной, тщательней обученной охраной продолжал тлеть зажжённый костёр. Рация зашипела голосом одного из бойцов, оповещая о взятии главного преступной группировки. Разобраться с таким количеством его людей с минимальным количеством ненужных жертв удалось на диво быстро, видимо, не зря свой пост занимал. Умный, зараза, проще сдаться и не проливать лишнюю кровь преданных собратьев. – Капитан Данилов, ФЭС, что ж Вы так не гостеприимны, Георгий Александрович? Мы к Вам со всей душой и парой вопросов. – Чего надо, – рыкнул упакованный в наручники мужчина лет на десять старше его. – Ломанова знаете? – А как же, этот урод мне 10 лимонов должен! Мы пытались с ним поговорить, так он все клянётся, что отдаст в ближайшее время. – Так это вы так душевно поговорили? Или просто терпение иссякло? – едва взглянув на фотографию убитого в потускневших глазах мелькнуло непонимание в смеси со скрытым страхом. – Мокруху мне не шейте, гражданин начальник. Мы его пальцем не трогали! Зачем? Что с него мёртвого взять? – Проверим. Уводи, – махнул он СОБРовцам. В окне кабинета виделся заснеженный Тихоозерск, солнце ярко светило на заоблачном небе, а внизу многоэтажки кипела чужая жизнь. Рука непроизвольно провела по саднящему плечу, оставляя на пальцах кровавые разводы. Касательный, но приятного мало. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, когда они смогли наконец все оформить, всех опросить, передать. Причастные к наркобизнесу были сданы на милы руки контролю, свидетели опрошены, бандиты допрошены прям на месте, пострадавшие отправлены в больницу, трупы в морг, подписи в протоколах расставлены на свои места. Данилов с тяжёлым вздохом откинулся на сидении, ощущая долгожданную тишину. Окутывающую здесь, но разрушающуюся за пределами салона машины. Прикрытые веки только усиливали чувство, неспеша успокаивающее быстро колотящееся сердце. Глубоко вздохнув, окончательно замедляя бежавший по венам адреналин, в воздухе почувствовался смешанные, до боли знакомые, запахи. Лимон, отлично сочетающийся с парфюмом от Лёниной толстовки и лесной, немного морозный с куртки Олега. Случайно забытые на заднем сидении вещи сейчас грели лучше включённой печки, казалось, дорогие люди рядом, что все хорошо и они счастливы, все, втроём. Идиллию нарушает трель телефонного звонка. На иконке светится улыбающееся лицо Холодова, поэтому трубку он берет без промедления. – Да? – Степа, кажется есть новости по Олегу, адрес скинул. Кинув быстрое «Еду», Капитан мельком смотрит адрес, забивая его в навигатор и срываясь с места.***
Глухая, заброшенная деревушка в паре часов езды, с одним магазином на много километров. Словно в кокон её окутывали все новые трассы и дороги, условия лучше не становились, молодёжь разъехалась в столицу, а старики кто помер, кого родственники забрали в город. Сейчас, дай бог, одна глухая бабка с мохнатым ушастым Рыжиком на все деревню. Холодов засек транзакцию банковской карты соседа Соновой в небольшом магазинчике у трассы, так и вычислился небольшой домик, переоформленный с дальнего родственника бабки Аристова на левый паспорт. В общем, быстро такие хвосты не найти, шифровались ребятки со знанием дела. В вечер пятницы ехать из города дико опрометчиво, долго и нервно, но включенная сирена с мигалками слегка упрощали ситуацию. Сердце бешено колотилось в надежде наконец закончить сумасшедшую неделю, разгоняя кровь быстрее, чем при штурме несколькими часам ранее. Едва не пролетев поворот без каких-либо знаков, внедорожник сворачивает на узкую грунтовку. На маленькой легковушке даже вряд ли проберешься. Лишь одним своим видом устало развалившиеся дома, разбитые, а где-то заколоченные досками окна, заросшие палисадники, брошенные будки и сараи для зверья, высокие безлиственные деревья, что опасно склонили мощные ветви, гнали табуны мурашек по позвоночнику. Только в одном доме чуть дальше уже горел свет, а у нужного «перекупленного» стоял бывалых видов Форд, что заметно выбивался из общего антуража. Без лишнего шума Данилов заглушил мотор за пару метров от машины с фальшивыми номерами. Из дома с горящими окнами вышла молодая девушка в явно слишком новой для этой деревни куртке, модных джинсах и с фирменными пакетами того самого магазинчика. Лишь через пару метров боковым зрением завидев изменения обстановки, Сонова испугано вскинула голову, отрывая взгляд из-под ног и с ужасом глядя на Капитана. Вмиг все поняв, пальцы на ручках пакетов разжались, разбрасывая продукты по земле, и девушка бегом двинулась дальше в чащу леса. Кричать, останавливая, стрелять из крепко зажатого в руке пистолета было скорее опасно, чем имело какой-то смысл. Глухая тишина разрывается только треском сухих веток под ногами и быстрым дыханием. Даже птицы затихли в этой погоне. Алла не думает сдаваться, её не останавливают ни поваленные деревья, ни овраги, ни раскиданные по всей земле высокие берёзы, ели, сосны. Только успевай отталкивать нависающие ветви, дабы не получить по лицу. – Ты не поймаешь меня! – резко тормозит девушка в паре бесконечных метров, прячась за дерево. – Я беременна. Я жду ребёнка. От него. Ты не убьёшь его ребёнка! – сердце замирает на секунду от этих слов, подойти к соседнем дереву и схватить тварь не хватает сил, тело будто живёт собственной жизнью, отдельной от мозга. Шок проходит, медленно, но на смену ему приходит быстро заполняющая глаза пелена ярости. Страх и ужас за дорогого человека и звериная, беспощадная злость на всех, кто посмел сделать это. Сонова чувствует его ступор, наскоро отдышавшись, снова пускается в галоп. Прийти в себя получается, кровь в ушах стучит с удвоенной силой, но он теряет её из виду на несколько долгих секунд. Совсем рядом раздаётся отчаянный визг колёс и крик, что утопает в глухом, но таком громком среди бесконечных деревьев ударе. На небольшой дороге под телом, что безвольной куклой валяется под колёсами внедорожника растекается кровавая лужа. Водитель – крепкий парень, трясущимися пальцами пытается найти пульс на шее Соновой, сразу панически начиная оправдываться при виде него. – Успокойся, ты не виноват. Вызови ГИБДД и скорую. Скажи, чтобы везли в Федеральную Экспертную Службу, она проходит по нашему делу, сам тоже езжай. Отпустим, главное не волнуйся, – удаётся взять себя в руки после увиденное картины. Парень кивает несколько раз подряд, все ещё в шоке. Данилов чувствует взгляд у себя на спине, когда разворачивается, чтобы вернуться в дом, только стоит скрыться за деревьями, когда слышится звуки набираемого номера. Глубокий выдох вырывается густым паром в прохладе осеннего воздуха. На выходе из рощи он заранее снимает пистолет с предохранителя, чуть замедляясь на быстрый, но тихий шаг. Дверь в дом оказывается открытой, Капитан ещё более осторожный проникает во внутрь, внимательно осматривая каждый угол. Официально ни на кого из фигурантов оружия не зарегистрировано, но долгий опыт показывает, что это равносильно, как сигнал мобильного в доме для алиби. Совсем маленький, явно только-только обжитый дом. В дальней от входа комнате разносился тихий шёпот. Заглянув за косяк двери, увиденное вновь заставило на душе разгореться буре эмоций. Чужие пальцы грубо скользили по слабопротивляющемуся, скованного по рукам и ногам телу. Аристов довольно скалился, перекатывая вкус красного вина на языке, наслаждаясь вседозволенностью. Ладонь поднималась от колена дальше по закованному в фирменные брюки бедру, в обычно обстановке почти невинно растягивая «прелюдию», не касаясь лишнего, а раздувая пламя, очерчивая стык ремня и голой кожи. Каждый участок тела, которого касались длинные пальцы слабо сжимался, выражаясь истинные чувства. – Федеральная Экспертная Служба, руки! – Аристов вздрагивает от неожиданности, отдергивая ладонь. Данилов внимательно следит за тем, как он медленно поднимается на ноги, криво улыбаясь. – Я же говорил... – сиплым голосом усмехается Олег, тяжёлым взглядом осматривая фигуру Степы. Преступник мимолетно осматривается, ни на грамм не теряя сосредоточенного запала, после чего сверкнув глазами, действует словно гепард. Он явно умеет пользоваться эффектом неожиданности, выплескивая вино из бокала прямо в лицо и воспользовавшись моментом, отталкивает в сторону. Это даёт ему пару лишних секунд форы перед стремительной погоней. Аристов петляет по ровной дороге в сторону трассы, сводя к минимуму теоретические попытки выстрела. В «прошлой» жизни он точно был спортсменом, уж больно ловко сиганул через отбойник, да и само телосложение явно не лежание на диване. С дороги послышался визг сирен, после чего перед лицом подонка остановилась серая машина с синими огнями, преграждая путь. Деваться было некуда. Аристов пытался что-то лепетать про то, что он тут потерпевший и за ним гоняется псих с пистолетом, но наручники все равно щёлкнули на запястьях. – Капитан Данилов, ФЭС. Спасибо, парни. – Что у вас здесь твориться то, Капитан? – вскидывает брови один из ДПСников скорее риторически. – Дурдом. Сбитая девушка дальше по шоссе, её тело, водителя и этого везите к нам, разберёмся. А мне бежать надо, не просто так же мы за ними гоняемся. – Может ещё наряд или скорую, раз такое дело? – Спасибо, сам быстрее справлюсь.***
– Олег! – от прикрытых небесные глаз и почти неощутимого дыхания сердце пропускает удар. – Олег. Посмотри на меня, пожалуйста, – под пальцами на холодной шее ощущаются замедленные толчки пульса, приоткрытые потухшие глаза пытаются зацепиться за черты лица, словно за спасательный круг. – чем они тебя накачали? Слышишь меня? – Да. Я не знаю, но похоже на транки. – Потерпи немного, хорошо. Я Вале наберу, – достав из наружного кармана телефон, Данилов быстро находит нужный номер и, врубив громкую связь, закидывает мобильник на стул рядом. Антонова отвечает с двух гудков, он даже не успевает развязать первый узел верёвки. – Валь, Олега накачали препаратами, боюсь скорую долго ждать, есть что-нибудь, что поможет нейтрализовать эффект и имеется в аптечке? – Зависит от препарата, посмотри в доме, может найдёшь упаковку или сами таблетки. И расскажи подробнее, что с ним, может действительно лучше скорую дождаться. – Сейчас, – коротко кивает он, хотя патологоанатом и не может этого увидеть. Перед уходом осторожно обхватывая лицо Лейтенанта, что снова прикрыл тяжёлые веки, и нежно поглаживая острую скулу большим пальцем. Обещая вернуться. В комнате никаких упаковок и таблеток обнаружить не удалось, но и эти поиски быстро увенчались успехом. На столе небольшой кухне кроме бутылок вина, еды, компьютера и всего прочего как раз валялась пачка Феназепа́ма. – Не самый плохой вариант... – в слух размышляет Антонова. – Степ, опиши его состояние, так можно понять, насколько сильно много ему дали препарата. – Думаю, он не мог даже слегка противостоять этим подонкам. Он слаб, заторможен, будто только проснулся, но при этом все ещё хочет спать. Он слышит меня, говорит, я бы сказал даже проявляет эмоции. Думаю, действие подходит к концу или наоборот только начинает действовать. Хотя, блистер давно не трогали. – Хорошо. Скорее всего ты прав, тогда найди у вас в аптечке есть «Мезокарб», он должен нейтрализовать действие и более-менее привести Олега в чувство. Постарайся дать ему пол таблетки, пусть пьёт больше жидкости. И вези его сюда, препарат как раз должен будет начать действовать. Если что – звони. Данилов кивает, хотя Антонова и не может этого увидеть. Телефон пищит, оповещая о завершении вызова, но это становится уже не важным. Первым делом приходится подобрать рациональный план действий. Нормального отопления в доме нет, вода в графине гордиться только охладиться в жаркий летний день, так что, поставив чайник на плиту, он возвращается в комнату. Олег все так же неподвижно лежит на кровати, прикрывая глаза. На столике обнаруживаются два ключа от наручников, одни пусть и без меха, но явно из этой серии, а вот, во-вторых, он узнает родные-полицейские, скорее всего «изъяли» и воспользовались после похищения. По помещению поочерёдно разносятся щелчки замков, он осторожно обхватывает и потирает место, где секунду назад нежную кожу холодил метал, оставляя яркие следы сопротивления. Чужие запястья прикованы к изголовью уже верёвками. Ладоней случайно касаются замершие пальцы, разгоняя по позвоночнику неприятную волну. Едва почувствовав долгожданное освобождение, Олег сворачивается клубочком на самом краю, словно пытаясь огородиться от всего мира, но больше, чтобы просто согреться и сохранить тепло. Степа не может сдержать нежности и чувства вины, повинуясь ноющему от такой картины сердцу, осторожно гладит по осунувшейся голой спине, сжимает плечо. Не вставая, он стягивает куртку и накидывает на мелко дрожащее тело. Воеводин немного выше, но меньше в плечах, в прочем сейчас это не так важно – куртка почти полностью его укрывает, согревая оставшимся теплом тела. Окуная с головой в спокойствие. В ощущение, что все закончилось. Дорогой и надёжный человек рядом. Поможет, защитит, все будет хорошо. В льдинках глаз, слегка будто потускневших за несколько дней, вновь разгорается тусклым пламенем уголек. Степа не удерживается, накрывает запястье, что мирно лежит на простынях не покрытое одеждой, проходится большим пальцам по костяшкам и, поддавшись нахлынувшим эмоциям, целует бедные губы. Олег замирает на секунду, несмело скорее позволяет, чем отвечает. Наслаждается, запоминает на много лет вперёд, после заставляет себя отстраниться. – Так нельзя, Степ, Лёня хороший парень, не надо, – просит он. Капитан улыбается. Ласково, словно ребёнку, проходится пальцем по ладони. – Надо будет обязательно передать ему по приезду, за последние сутки столько раз это сказали по сравнению, наверное, со всей его жизнью, – слетает хитрая усмешка, заставляя в непонимании нахмурится. – Он знает. И так же сильно любит. Влюбился, говоря простым языком. Я в вас, он в нас. Прости, если для тебя это слишком, любовь – штука непредсказуемая. – У тебя на губах вкус вина. Совершенно отстраненная фраза говорит больше любых слов. Может, принять все это умом потребуется больше времени, но он соглашается. Здесь и сейчас. Даёт возможность быть рядом, не отвергает, позволяет. Капитан ещё раз целует, глубже, но все так же мягко, неспешно, делясь терпким вкусом. – Схожу за лекарствами и поедем отсюда. Пригладив куртку, он уходит к машине. Найти в багажнике аптечку не составляет труда, нужный блистер сложнее. Служебные аптечки едва ли меньше медицинских чемоданчиков – препараты есть на все случаи жизни. Подхватив из салона фирменную толстовку, он возвращается в дом. Чайник уже тёплый, Данилов наливает воду в кружку и разламывает таблетку. На секунду выключатель переключается с эмоций на работу – все улики отправляются в зип-пакет, похищение-похищением, а материал для обвинения никто не отменял. Воеводин чуть более живо поднимает голову, стоит ему появиться в дверях. Жёсткий матрас почти не прогибается под тяжестью ещё одного тела, он терпеливо ждёт, пока Олег привстанет и облокотится на изголовье кровати. – Держи, должно стать по лучше, – белая половинка таблетки падаёт в протянутую ладонь. Степа слегка придерживается кружку, пока пальцы уверенно и крепко не обвивают керамику. Сейчас сильный, смешливый, по образу властный, но в душе мягкий оперативник совсем не похож на самого себя. Неестественно белая кожа, по природе острые скулы казались ещё острее, под потухшими красные по множеству причин глазами залегли тяжёлые тени, а в радужку хотелось вновь вернуть цвет. В голову приходило только сравнение с напуганным котёнком. На запястьях, которые Олег сцепил, обхватывая колени, разливались розовые полосы. Степа осторожно заключает по-прежнему холодный замок из ладоней в свою, поглаживая пальцем и подаёт принесенную толстовку. Улыбка трогает бледные губы. Капитан помогает сначала натянуть кофту, а потом снова набрасывает куртку на плечи, оказываясь настолько близко, что едва не касается кончиком носа. Ладонь перетекает с плеча на шею, задерживаясь у линии роста волос и проходясь большим пальцем по заросшей щеке, а после зарываясь в длинные пряди. Воеводин тихо шипит, стоит задеть рану на затылке, на подушечках пальцев остаются кровавые пятна, стоит осторожно выпутать их из запутанных волос. – Прости, – тихо извиняется Данилов, – нужно будет обработать. Воеводин медленно кивает и сжимает кончики пальцев, что касаются его запястья с внутренней стороны. Степа снова идёт на поводу у спокойно свернувшегося в клубочек зверя внутри, мимолетно целует Олега в лоб. Заканчивая абзац переживаний, вины, облегчения, нежности, возвращается в реальность. И пусть в ней сердце все так же горит от тепла, на место эмоций встаёт рассудок. Они неспеша покидают чёртов дом, Степа выруливает на трассу, не имея ни малейшего желания задерживаться здесь больше возможного. Олег на пассажирском выглядит привычно, правильно. Он все ещё бледный, скинув едва обутые берцы, забирается на сиденье. Поджимает под себя ноги, окольцовывает их руками, умудряясь уместиться при своём немалом росте. Он внимательно следит за дорогой, отпуская напряжение из тела лишь спустя несколько километров по трассе, прикрывает глаза, приложившись виском о стекло. Данилов осторожно поправляет съехавшую с плеч куртку, боясь потревожить и возвращается к дороге.***
До конторы добираются в кромешной тьме осеннего вечера. Данилов тяжело откидывается на подголовник, смотря в одну точку в дали парковки. Лейтенант оглядывается, потирает глаза и начинает обуваться, силы наконец медленно возвращаются от препарата и спокойного отдыха. Степа выходит из машины первым, встречает у двери, чтобы осторожно подхватить под локоть. Валя встречает их в морге, труп Соновой уже привезли, как и задержанного Аристова – труповозка как раз выезжала с территории, когда они подъехали, а ГАИ до сих пор стоит на отведённом под транспорт сторонних служб месте. В морге как всегда чуть прохладнее, но на столах никого, вероятно Антонова оставила тяжёлую работу до завтра, отдав предпочтение бумажкам. Патологоанатом подняла голову сразу, как за ними тихо хлопнула дверь. Во взгляде читалось неприкрытое беспокойство. – Олег, как ты? Валя подходит ближе, Капитану знаком этот тон, мерцание глаз, сразу изменившиеся манера движения – такой она становится, когда кто-то из них попадает в опасность. Он мог смело назвать Антонову второй мамой ФЭС, хотя казалось у неё своих детей четверо, а тут ещё целая орава искателей приключений. – Всё хорошо, спасибо, – немного хрипло отзывается Воеводин. Они идут к дальнему столу, пока Валя собирает необходимые баночки. Степа осторожно подхватывает сильные плечи, когда Олега вдруг слегка ведёт в сторону и присаживается рядом. Дымка перед глазами рассеивается стоит аккуратным, но сильным рукам в перчатках обхватить голову, поворачивая уже с запекшийся кровью местом. Антонова вертит им как куклой, но не то, чтобы он сильно сопротивляться. Обрабатывает раны на затылке и руках, измеряет что только можно и нельзя, – давление, температуру, пульс, параллельно кислород в крови, после чего с самой очаровательной для вампира улыбкой забирает целую пробирку на анализ, ставит капельницу – вывести лишнее из организма. Перед уходом в «профилактических» – подозрения падают на банальное разбудить и слегка оживить, но пусть будет так – целях сунув под нос бутылочку с чем-то резким на запах, заставляя отфыркнуться и нечитабельно посмотреть на неё. Патологоанатом только усмехается по-доброму и уходит к столу, закидывает кровь на анализ и понимающе покидает морг, оставляя их одних. Степа осторожно приобнимает его за талию, позволяя положить голову на плечо, когда в кармане куртки телефон звенит входящим вызовом, Лейтенант немного вздрагивает от неожиданного звука, но успокаивается под лёгким поглаживанием под ребрами. Субботин звонит, словно почувствовав, – на битву Экстрасенсов впору идти. – Привет, – здоровается Старлей с того конца провода. – Привет, все хорошо? Тело под ладонью каменеет, словно опомнившись, что нет, нельзя, Воеводин снова пытается отстраниться, но Степа не даёт. Сильно, но осторожно сжимает пальцы, не столько в целях что бы их разговор подслушали, сколько показать – никто не против. – Все хорошо, но с тобой было бы лучше, – усмехается Лёня. Позади слышатся громкие разговоры, радостные крики, видимо, в гости подтянулась вся семья. – у вас все в порядке? До Олега не могу дозвониться. Хотел поболтать, а до вас до обоих как до Кремля. – Порядок. Уже да. Олег слышит, пытается скрыть улыбку, наклонив голову, но это слишком очевидно, позволяет сильнее обнять. – Надеюсь ты не запер его в подвале, чтобы наконец объяснить всю гамму эмоций, что мы испытываем, – он точно не экстрасенс? – Тебя же три года назад не запер, – фыркает он в трубку. – За три года многое что могло измениться. – Не изменилось. Рядом он сидит, целый, невредимый и по обоюдному согласию. – Ладно, – тянет Лёня, и не поймёшь – «поверил» или «сомневается». – скоро вернусь, осторожнее там. – Как скажешь, до встречи. – Ты хотел меня похитить и закрыть в подвале? – тихо, но без толики страха спрашивает Олег, улыбаясь ему в плечо, стоит мобильнику пиликнуть завершением вызова. – Я не настолько изобретательный, в отличие от Субботина. Похитить запросто что мне, что ему, но не стали бы. Двери распахиваются, пропуская в морг свою хозяйку. Валя подходит ближе, отдает ему в руки экспертизы, после чего взвесив в своей голове, кивает своим мыслям. – Данилов, а иди-ка ты чайку завари. Выдохни спокойно, Лёне позвони, он тут провода обрывал, себя в порядок приведи, в лабораторию улики сдай. Олега я пока без присмотра оставлять не хочу, так что мы закончим и к тебе присоединимся, м? Степа беззлобно закатывает глаза, но покидает помещение, осторожно хлопнув Старлея по плечу. По сути, ведь Антонова права. Он плетется к машине забрать вещдоки, закидывает их Холодову на стол, – если раньше придет скорее всего скинет Ломову, мол так и было, – и идет принять быстрый душ. Становится не в пример легче, словно и не было ничего, сложное дело вот и всего. Хотя в спокойной обстановке снова начинают лезть не самые радужные мысли. Одна конкретная фраза Соновой и одна конкретная картинка с Аристовым – если быть точнее... Патологоанатом тем временем осматривает Воеводина более детально. Фиолетовые синяки разливаются на ребрах, такие же полосы на руках и ногах, губы искусаны в кровь. На все вопросы о моральном состоянии Олег отмахивается, и не такое видали в конце концов, но удается взять с него обещание, что если будет необходимо он обратиться к специалисту. – Без простуды ты не обойдешься, но в целом все хорошо. Если позаботиться с лечением быстро встанешь на ноги, – Выдает вердикт Валя. Данилов теперь его так просто не отпустит, там и Субботин подтянется, о последнем переживать не приходится. – я рада что ты в порядке. – Спасибо.***
Олег появляется в дверях буфета еще минут через двадцать. В обычно гражданке, волосы еще влажные после душа, щеки привычно гладко выбриты, усталая улыбка сверкает в приглушенном свете. – Еще сильнее заболеть хочешь? – ерошит Степа темные пряди, когда Старлей приваливается рядом на диван, обдавая жаром тела даже через одежду. – Как будто у меня богатый выбор. – Богатый выбор – досушить голову после душа и не мыться в кипятке с поднимающейся температурой. Воеводин замирает на секунду, отставив чашку на столик, смотрит нечетаемо, а после решается и притягивает в объятья. – Спасибо. – Ты вроде большой парень, должен знать очевидные вещи, – фыркает Данилов. И пусть ни одна живая душа никогда не узнает, как ему греют душу простое слово и окольцевавшие руки. – Спасибо что рядом. – невозмутимо поясняет он. Степа вздыхает, гладит по спине и облокачивается на спинку дивана, что бы удобнее устроить чужое тело у себя под боком. – Как вы с Леней начали встречаться? – Сначала просто вместе работали, дружили, а потом Алису убили, – погружается в давние воспоминания он. – Алису? – Его девушка. Хорошая девчонка была. Умная, красивая, ревновал к ней жутко. Он потом, когда мы сошлись уже признался, что пытался уйти от неправильных чувств и все такое. – Убийцу нашли? – Далеко ходить не надо было. Перед глазами снова тот вечер. За прошедшую неделю сложилось ощущение, что Субботина никогда не существовало вовсе. Словно игры разума. Круглов, работающий эту неделю в роли начальника, угрюмо сидел в кабинете, о чем-то глубоко задумавшись. Валя и эксперты периодически обрывали провода, все чаще получая механический ответ «абонент выключен или находится вне зоны действия сети». Субботин откровенно решил перебрать все неудачи своей жизни и открыл дверь звонка с третьего, когда перед выходными Николай Петрович попросил все же съездить и проведать. Знал, что они хорошие друзья, не догадывался о более глубоких чувствах, но не прогадал. На столе в квартире у стенки стояла фотография улыбающейся девушки, почти приконченная бутылка водки и несколько кружек из-под чая и кофе. По полу разлетелись осколки посуды, а от вида Лёни сердце болезненно защемило. Ничего лучше просто подойти и крепко обнять найти не удалось. Холодный нос уткнулся в стык шеи, слабые ладони цеплялись за плечи как за спасательный круг, не осталось даже слез, только покрасневшие глаза напоминали о них и говорили о бессонных ночах. Вот так, окольцованный сильными руками посреди разломленной кухни Леня впервые за много дней почувствовал себя лучше. Все выходные были положены на возвращение Лейтенанта в колею. После человеческой нормальной еды и сна кожа перестала быть такой бледной, глаза вновь возвращали свою яркость, а на лице стала расцветать все более искренняя и привычная улыбка. – Тогда и пошли на поводу эмоций, а в итоге вон во что вылилось. – У вас такая история, вы вместе много лет, любите друг друга. Почему ты здесь? Ну мать... – Потому что любовь штука непредсказуемая, Олеж. – Так не бывает, – все еще упрямо качает головой Воеводин. Даже отстраняется, чтобы в глаза смотреть. – Кто сказал? – как на маленького ребенка оглядывается он. – я не звонил Субботину и не говорил о том, что у нас здесь что-то твориться только из-за того, что он примчится сюда на первом рейсе. А был бы он на моем месте – сидел так же. Поил тебя чаем и занудствовал. – А он умеет? – слегка усмехается Олег. – Поверь человеку, который с ним три года в отношениях и пять в принципе. До тебя он пока просто не добрался. Уголки губ приподнимаются, а глаза в привычной манере прячутся, опускаясь взглядом на пол. Степа не может удержаться – целует. Нежно губы податливые сминает, ласкает их, языком проходиться по изнанке губ. Никакой страсти, хоть и хочется, всего лишь касания. Нежные, почти невесомые. Губы у Степы сладкие, а у Олега обветренные. Степа осторожно ближе притягивает, стараясь боли не причинить, синяки под футболкой кончиками пальцев поглаживает, мурашки по телу разгоняя. Валя приходит ближе к часам к пол третьему ночи, сама немного заспанная справляется о самочувствии. Данилов крепко спит, спокойный, расслабленный, Воеводину на долго уснуть так и не получается – максимум час. Препараты действительно оперативно выводятся из организма, зато простуда наступает с неотвратимостью танка. Температура заметно поднимается, горло и голова болит при малейшем движении. Лежать у Степы на груди, слушать размеренный стук сердца и читать книжку в телефоне становится самой удачной тактикой. Незаметно цифры на часах начинают показывать восемь утра. Антонова приходит снова, заваривает кофе, и он к ней с удовольствием присоединяется, отдельно готовый расцеловать патологоанатома за таблетку от головы, и запоминает все рекомендации по препаратам, которые лучше купить в аптеке. Постепенно к их дружной тихой компании присоединяется Капитан. Валя сразу двигает к нему чашку с чаем, – отвяжись, Данилов, у тебя за эту неделю передоз кофе, восстанавливай баланс вселенной, – и бумагу с экспертизой, что несколько минут уже показала Старлею. Одна бумажка, а с души камень падает. Сонова была беременна, но от своего непосредственного любовника, по совместительству сообщника. Телефон Вали раздается трелью вызова, в кружочке фотографии в обнимку блистают две очень похожие девушки, семья в очередной раз «потеряла» маму, так что патологоанатом прощается и спешит домой, напоследок посылая их обоих туда же. Оказаться дома уже действительно хочется до дрожи, но Степа удивляет в очередной раз за неполные сутки. Олег с улыбкой принимает предложение не возвращаться в свою пустую квартиру, а поехать с Даниловым. По пути они все же заезжают к нему – забрать некоторые вещи, в аптеку – за лекарствами, под конец возомнив про повесившуюся мышь в холодильнике. У них в квартире Воеводин еще никогда не был, но Степа быстро помогает освоится.***
Рогозина звонит спросить о самочувствии, когда поздний завтрак почти готов. Улыбка расплывается на лице начальницы, стоит услышать о хорошей концовке инцидента. Перебросившись парой фраз о предстоящем допросе и дальнейшей участи Аристова, женщина берет с Капитана обещание еще раз прокатиться до деревни и гаража и обещает выписать больничный и отгулы, отключаясь. Они завтракают превосходным омлетом несмотря на то, что в горло кусок не лезет, после чего Степа слитным движением подталкивает по столу ближе упаковку какой от медицинской лабуды. – Ты как мамочка-наседка – фыркает Олег, но коробку вскрывает. – А как с вами по-другому? Не один, так второй, так еще и прекрасные дамы подключатся. Я за только лет такого насмотрелся, что положение обязывает. Данилов уезжает выполнять обещание ближе к обеду, отпускать его нет никакого желания, но просить взять с собой, даже с аргументами о "работаем и в худших условиях" было железобетонно бесполезно. Зато дает отличную атмосферу на поразмышлять. Уж больно много о чем есть. Меленький комочек вины, неправильности ситуации, ощущение предательство перед товарищем все еще покусывает за душу, но с другой стороны. Все отголоски нарастающих чувств он прятал куда подальше лишь узнав, что Субботин и Данилов состоят в отношениях. Зарубил на корню, даже не пытаясь понять. Степа был спокойным течением реки, рядом с ним было не страшно и умереть. Леня был племенем – буйным, ярким, но он тот, кто больше греет, чем оставляет больные ожоги. Они идеально дополняли друг друга, а гармонию разрушать не хотелось, так что все списывал на что угодно кроме симпатии, сам держался на расстоянии, хоть порой было трудно. Да и первыми партнерами за довольно долгое время оказалась не самая подходящая компания – Аристов и Сонова. Последние отношения были… давно, а с мужчиной их не было еще дольше. Про двоих стразу говорить вообще не стоит. Если так посмотреть, Рогозина вообще большинство своих сотрудников, оперов особенно, набирала где-то модельном агентстве, на все вкусы, типажи и ориентацию, но ему в душу почему-то запали два конкретных человека. Заглушить душевные терзания с кем-то из коллег ему не позволяла ни эмоциональная, ни рациональная части, проще было сходить в бар или засесть на любом сайте, но он еще не настолько нуждался в ком-то. Тут как бы до квартиры доползти. Причем именно «как», а не «когда», выбираем вопрос наименьшей сложности. А тут вон оно как получается... Вот только что делать с этим «как» он не знал. Одно дело желать, другое получить. Тем более после таких обстоятельств. Он тряхнул тяжелой головой, от чего виски моментально прострелило болью. Все же надо будет обсудить хотя бы со Степой, в идеале – с обоими. С такими размышлениями он все же завалился на кровать в гостевой комнате и отрубился. Слабость, температура и жаропонижающие дают о себе знать. По ощущениям проходит пару минут, по факту – пару часов, на телефоне светится сообщение от Данилова. Он закончил с домом и возвращается в город. В груди развивается тепло, но одновременно с этим отголосок страха за предстоящую беседу. Олег смывает в ванной липкий пот с лица, картинка в зеркале выглядит слегка лучше, чем на утро после студенческих вечеринок. Факт, но не проблема, он плетётся на кухню, приготовить что-то самая малая плата Капитану за все. Из коридора слышится щелчок замка, а после хлопок двери. Он оглядывается в сторону звука, но недожавшись там скорого появления знакомой фигуры, отворачивается обратно к сковородке, уже совсем скоро раздаются приглушенные шаги. Они стихают буквально на расстоянии вытянутой руки если обернуться, и через секунду ладони обвивают талию, притягивая ближе. Олег даже не думает противится, хотя это и ощущается странно, лишь косит взгляд на счастливое лицо у себя на плече. – Пахнет вкусно, – комментирует Степа. – Спасибо. Нашел что-нибудь? – Чистосердечное пишет, но да, нашел. Капли крови с обуви, грунт и сожжённую одежду. – Комплект. – Точно. От тюрьмы не отвертится. – Туда ему и дорога. Переодевайся и садись. – Так точно, товарищ старший Лейтенант, – салютует Данилов и скрывается за дверьми спальни. Вечер сгущал краски за окном, по обоюдному согласию было решено глянуть легкий фильм, наладить равновесие в нервной системе. На экране всплывают титры, когда Степа внимательно всматривается в его лицо, считывая его как открытую книгу. Объяснение выходит скомканный, но на лице мужчины лишь дрогают уголки губ, а большая ладонь ложится на плечо, слегка поглаживая большим пальцем. – Никто не будет на тебя давить, и принуждает к чему либо, пока ты сам не будешь готов. Любые отношения между людьми — это вещь, над которой нужно работать. А в таком плане особенно важно, что бы каждый принял взвешенное решение. Ничего не выходит идеально сразу, у каждого свои принципы, привычки, сам знаешь на людях человек может быть совершенно иной, чем в отношениях, а иногда все подводные камни всплывают и вовсе после свадьбы, – да уж, были у них такие дела и чаще всего конец в них не самый радужный. Но Степа успокаивает одним взглядом. Это не про одного из них. – мы взрослые люди, все легко решается словами через рот, но мы примем любое твоё решение. Согласие или отказ, мы не можем принуждать тебя, и готовы ждать столько, сколько нужно. Пальцы снова мягко сжимается на предплечье. Олег верит и кажется, отпустить уже не сможет. От Данилова фонит любовью, вперемешку с нежностью, надеждой на глубине глаз. То, как он держится за Лёню было видно сразу, то, как он относится к нему и что было списано на дружбу, удалось понять только сейчас. Неудачи в личном на протяжении почти всей жизни, немногое, что открыл вчерашний разговор, потому метаться в вопросах о этой гамме эмоций не приходилось. Хотелось просто обнять. Отказывать себе в удовольствии он не стал.***
С того вечера голову подобными проблемами он уже не загружал, внутри стало легче, оставалось только привыкать. Степа держал слово, в большинстве случаев вёл себя просто как близкий друг, лишь изредка давая слабину, Воеводин и сам прощупывал новые ощущения. Во только несколько раз, – в основном вечером, как известно лучшее время посокрушать себя, – он заставал Данилова, что, потупив взгляд в столешницу, будто выходил из реальности, а когда поднимал – в глазах мелькала грусть. От этого слабость била по всему телу точно не из-за температуры, но понимал, что дальше зайти просто не силах. Степа заботился. Приносил лекарство утром или вечером, когда было особенно хреново. Постоянно «поставлял» разное, но чаще нечто круглое и рыжее, метким броском прямо в руки. Будто рентген видел малейшие изменения в состоянии, – сразу начиная действовать усиленнее, – понимает с полуслова, просто был рядом. Прикосновения, объятия были привычными, возможно чуть чаще и дольше, но еще до всего этого не вызывали никакого отторжения. Сам иногда подходит и обнимает со спины, разболевшуюся голову на плечо кладёт. А вот от чего-то большего приходится прислушиваться к эмоциям в груди.***
Сон пропадает резко, нехорошее предчувствие скребет коготками на периферии, он встаёт – за столько лет привык верить этому чувству. На первый взгляд в квартире все спокойно, почти каждый угол видно стоит едва выйти из дверей спальни. Но беспокойство все так же тлеет угольками, и он тихо стучится в соседнюю комнату, ответа не следует, – следует ожидать, на часах доходит третий час, – но, когда это мешало перепроверить? – Олег? – Замок тихо щёлкает, открывая перед собой очертания спальни. – Олег! – Степа в два шага преодолевает расстояние, присаживаясь на краю кровати, и трясёт Воеводина за плечо. Веки крепко зажмурены, лицо закрывают ладони, а под ними бледные губы шепчут неразборчивые мольбы. По виску катится прозрачная бусина пота, кожа горит огнём, тело сотрясает мелкая дрожь. Запястья на плече резко обхватывает холодная ладонь, распахнувшиеся глаза мечутся по темноте. Он осторожно сжимает хватку на своей руке, на миг обозначая свое присутствие, а когда чувствует, что давление ослабло, фиксирует голову Лейтенанта за подбородок, полностью обращая на себя. – Смотри на меня. – приказывает он. – Тише. Всё хорошо. У тебя подскочила температура и накрыл кошмар. Все в порядке. Пелена паники слегка спадает со светлых глаз, дыхание становится не таким заполошным, пусть и остается поверхностным и частым. – Все хорошо, я рядом, – как заведенный повторяет Данилов, пытаясь вытянуть Олега из кошмара. Все еще удерживающая в хватке ладонь бессильно скатывается на покрывало, он улыбается маленькой победе – очевидно, реальность вытесняет страх. – Слышишь меня? – Олег медленно кивает насколько это возможно в его положении. – Помнишь, где ты? – снова кивок. – Отпустило? – Да, – тихо выдыхает Лейтенант. – сколько времени? – Третий час почти. – Прости что разбудил, – светлые во тьме глаза виновато опускаются. – Сам проснулся, прекрати. У тебя температура подскочила, вот и получилось, главное все хорошо. Таблетку принесу, договорились? – уходить не хочется, да и сам Воеводин от идеи остаться одному не в восторге, но нужно. Степа легким движением руки активирует стоящую на тумбе лампу, светит не тускло, глаза не слепит, – каждый раз радуются, что купили – и уходит на кухню. Эта спальня пустует редко, будить любовника полуночными визитами или клацаньем клавиатуры на ноутбуке при печати отчетов желания нет, так что лишняя комната в хозяйстве не лишняя. Жаропонижающее находится быстро – со стола нужные лекарства они не убирали, но в комплект им он достает из аптечки на все случаи жизни еще и успокоительное, – черт с ней, горой седативных, которыми Олега накачали. Старлей прикрыл глаза, откинувшись на подголовник кровати, когда он возвращается, но поворачивает голову, стоит появиться в дверях. – Спасибо. – в протянутую ладонь ложится стакан воды и пара белых таблеток, которые он незамедлительно закидывает в рот, сердце все еще пытается пробить грудную клетку, скоро должно стать легче – убеждает он сам себя. Степа рядом от этого автоматически становится спокойнее. Данилов пододвигается ближе, зачесывая растрепавшиеся пряди от лица, Воеводин не может удержаться. Утопает в сильных руках, Степа и не думает оттолкнуть, прижимает к себе, блуждает по взмокшей спине, плечам. Снова начинает клонить в сон, холодок, что будто блуждал по комнате рассеивается, картинка перед глазами перестает плыть, Мужчина отстраняется, осторожно отодвигает от края и ложится рядом. Он не возражает. Сейчас нет ни сил, ни желания анализировать что то, колебаться, есть только желание прижаться к мощному телу, услышать стук сердца в его груди. Степа проходится ладонью по макушке, оплетает руками. Чужое дыхание остро ощущается на голой коже, выравнивается быстро, только тогда удается крепко заснуть до самого утра. О прошедшем никто говорить не будет – смысла нет, смущаться тоже, а «бегать» или что там обычно в книжках делают после подобного в одной квартире как минимум проблематично.***
После полудня звонит Леня. Нагло сваливший от шумных родственников в парк, он улыбается еще ярче при виде их обоих. За его спиной заснеженные березы, яркая природа в красках от недавнего праздника с Холи. О даже самых маленьких деталях происшествий и внезапному визиту Олега к ним в квартиру они все так же отмахиваются, Субботин не настаивает, хотя по глазам видно – знает, что случилось что-то. Время на часах летит незаметно, в парке все меньше людей, быстро темнеет, а щеки заливаются краской от мороза, так что Степа отправляет Старлея в ближайшее кафе, а сам уходит на кухню приготовить ужин. Парни продолжают тепло общаются по видеосвязи, из-за стойки диван хорошо видно, а тем более слышно. Улыбка непроизвольно трогает губы, будто так и надо, должно быть, будто нет никаких преград. Вообще в ФЭС всегда дружеская атмосфера царила, все друг друга знаю, любят, поддерживают, но он готов поставить что угодно на то, что парни общаются с самой однозначной любовью, что нельзя истолковать дружбой, приятельством. От этого появляется надежда «все будет». Вызов завершается, когда Субботину настойчиво начинают обрывать провода родственники. Степа смеется, отсылает его в семью, все же «Мы рядом всегда, а о семье забывать нельзя, дорогой мой».***
Олег заглядывает в приоткрытую дверь, когда он уже почти заканчивает отчет. Часы на экране выводят три единицы, он понятливо отодвигается в середину и приглашающе мотает головой. Воеводин приваливается к боку, кладет голову на плечо и следит за появляющимися буквами в документе. Жар чужого тела расползается приятной теплотой, запах окутывает, веки тяжелеют сами собой, зато ночь проходит в совершенном спокойствии. Степа только вздыхает про себя, предвещая больную спину завтра с утра, но ставит точку в предложении, немного съезжает по спинке и прижимает задремавшего парня ближе. Один раз переступить через себя, а дальше выходит в обыденность – значится в цитате на постере рекламы, что всплывает в вечер дня через два. Он усмехается способности интернета вкидывать что-то «в нужное время в нужном месте» и пробегается языком по улыбке, когда дверь в спальню открывается снова. Вот уж точно. С того дня Старлей приходит вечером, ныряет в объятия и остается до утра. Привыкает к ощущению не-хрупкого тела рядом, словно переступает еще одну черту, уже более близкую, подставляет макушку под губы, касается чуть дольше нужного сам. А потом в один день поднимает взгляд с ноутбука, смотрит долго, пристально, будто обдумывает что-то в голове. Приходится отвлечься от очередной писанины, так же окунуться в светлые глаза и ждать. А потом на губах почувствовалась прикосновение. Невесомое, теплое, слишком короткое. Но уже через секунду последовало еще одно. С каждым разом все смелее, разнузданнее, глубже. Олег позволял. Перехватить инициативу, толкнуться меж приоткрытых губ. Наслаждался. Прислушивался к себе внутри. Отвечал сам. Отстраниться от сладких губ было тяжело, но спешить было нельзя. Он целует в нос напоследок и возвращается к работе, пусть после такого сосредоточиться тоже та ещё задачка. Воеводин голову наклоняет, на щеках проступают ямочки, глаза лихорадочно блестят так же ярко, как и губы, покрытые тонкой влажностью слюны. Он целует ещё – это снова становится их маленькой «традицией», снимает преграды, расширяет барьеры. Данилов сворачивает все документы и включает какой-то очередной сериал, периодически отвлекаясь на лёгкое касание.***
Пока на кухне кипит чайник, он уходит в ванную плеснуть холодной воды в лицо. Серия была довольно проходная, так что решено заварить чаю пришлось очень кстати, да и Олегу надо лекарства сунуть. Болеть не нравится никому, что уж говорить о молодом организме, который находится в постоянном движении и имеет чёткий график нагрузки с тренировками. «Удерживать» Старлея от пробежки становилось все труднее. В этих касаниях, объятиях, словах, движениях страсти не было, но тело реагировало и на все нюансы плевать хотело. Он обещал не давить, отказываться от своих слов – тоже, тут только как карта ляжет. Или Олег будет готов до приезда Лёни или после. С первым вариантом все дико проще, со вторым – они есть у друг друга, а это продлевает ожидание хоть до следующего прилёта Галлеи, если доживут конечно. А пока отбивающее в груди сердце успокаивается, чайник звонко щёлкает на кухонном столе.***
Олегу все-таки удаётся вытащить его на улицу. С утра. Просто, потому что – Степ, пошли гулять. Просто, потому что хитрый манипулятор и умеет воспользоваться моментом. Просто, потому что, когда над тобой нависает сильное тело и утягивает в долгий поцелуй, а сам ещё одной частью мозга видишь десятый сон – отказать не возможно. Погода на улице снежная, солнечная, действительно красиво, морозно, но приятно. Олег, радуется как ребёнок, тащит к на спортивную площадку, ловко взбираясь на перекладины турника. Воздух колется морозом, когда Лейтенант приземляется рядом, перебиравшись по туда и вернувшись назад. Степа беззлобно цокает и поправляет на открытой шее тёплую бандану, закидывает край на нос, скрывая под тканью широкую улыбку. – Давай ещё разок туда-обратно и догоняй, – кивает он в сторону дороги. Воеводин неразборчиво буркает под маской и снова запрыгивает на высоту. Капитан только глаза закатывает, Старлеи похожи как две капли воды, как минимум обоих тянет магнитом на эту площадку. Судя по всему, если совместная жизнь их настигнет – стабильно не досчитается одного из любовников вечером и утром. Догоняет его по пути в магазин, кто бы мог подумать, снежок. – Совсем страх потерял? – наиграно возмущается он. – Ну ты меня не воспитываешь, по головке погладил и шаг назад, – красноречиво поднимается тёмная бровь. – Это намёк о чем я думаю или.. – договорить не получается. Воодушевлённый Воеводин пробегает рядом, сверкает светлыми глазами и кидает: – А сам как думаешь? – и уже через, несколько шагов добавляет, так и оставляя без ответов – Догоняй. Домой возвращаются с пакетами продуктов, заснеженные, но в отличном настроении. Видно, что болезнь отступает, Олег более живой и с эмоциональной стороны тоже. На уже не таком бедном лице мелькает фирменная улыбка, он не такой вялый, как в первые дни, глаза блестят, кашель и боль не душит горло удавкой, он просто наслаждается выходными. Степа рад, что не приходится коротать время – разлуку с Лёней – в одиночестве.***
Ближе к ночи у него дежавю, трижавю и что там далее по списку. Олег приходит вечером. «Отогретый» душем, очень домашний, в одном белье и полотенцем на плечах, которым убирает лишнюю влагу с волос, расслабленный, но с огоньком в глазах. – Наплавался, морской котик? – не отрываясь от переписки Маем, вздергивает он улыбку. Лейтенант ответа не даёт, застывает у кровати на несколько секунд, а потом осторожно касается руки, заставляя убрать её с планшета. Степа без возражений привычно распахивает объятия, заканчивая внутренне сопереживать бедному Серёже, что жалуется на очередную даму, убившую любовницу свое мужа из ревности. Кислотой. Спалила тело кислотой. Жестокость женщин иногда пугает... Вот только шаблон дежавю все же ломается... – Олеж? Он удивительно оглядывает парня. Вместо того, чтобы привычно поднырнуть под руку и сильнее прижаться под тёплый бок, засыпая, Олег садится к нему на бедра, склоняется голову к плечу и ждёт, когда он откинет планшет подальше на кровать. Только касается губ, сначала осторожно, но быстро углубляя, делая что-то нереальное. Проходясь по небу, прикусывая нижнюю губу и язык, в его способностях и навыках Степа в принципе не сомневался, но сегодня первый раз он делает такое с ним. Ладони непроизвольно ложатся на бедра с чётко прорисованными мышцами, оставляет быстро исходящие отметины, когда Воеводин подаётся вперёд и одновременно прикусывает кончик языка. – Уверен? – оторваться сложно всегда, но ответ необходим. – Не хрустальный, не рассыплюсь, – обрубает Старлей и припадает к подставленной шее. На ней тут же расцветают красные пятна, а собственные ладони скользят по влажной коже к узкой талии. Чужие прикосновения блуждали по телу словно слабыми разрядами тока. В противовес этому он только слегка поглаживал по пояснице и прикрыл глаза, хотя удержаться было очень сложно, сложно было не наброситься, взять грубо или нежно отлюбить – не важно, но он принимал, позволял изучить, остановиться при желании. Вот только останавливаться Олег явно не собирался. Ставил метки или с жаром целовал, где едва проходился, где сжимал, явно выпуская накопившуюся за столько лет страсть. Он был не против, с Субботиным они повидали и испробовали много чего. Тело пробивает дрожь, когда горошина соска попадает в плен горячего важного рта. Возбуждение накрывает с головой, особенно, когда губ снова касаются чужие, а бедра проезжаются по твердеющему члену. Он прижимает сильное тело ближе, с звериным рыком меняет их местами. Накрывает собой, опаляет поступившие на шее вены дыханием, а Олег только голову откидывает, стонет тихо. От его голоса ведёт, прикосновения становятся все резкими, но в моменты просветления он осторожно обводит кончиками пальцев рельефный живот, поднимается к часто взмывающейся груди, слегка царапает и прикусывает выступающие косточку на ключице. Воеводин дышит загнано, хватается за лопатки, выгибается всем телом. Осторожно спускается к кромке одежды, ладонью накрывает член и тянет вниз резинку. Степа длинно выдохнул и оперативно избавился от раздражающей одежды, вновь опускаясь на предплечья, обволакивая своим дурманящим запахом, жаром. В таком положении Олег едва мог пошевелиться, ему только и оставалось, что бессвязно шептать Данилову прямо в ухо, изредка пробегаясь по нему языком и вплести пальцы в короткие пряди волос. На плече налилась очередная метка, после чего он поднялся, все ещё не отрывая взгляда от потемневших глаз и, подхватив под коленями, согнул длинные ноги. Стеклянные глаза первыми закрываются, признавая поражение в импровизированных гляделках, ощущая всем собой, как румянец расползается от щёк дальше по шее и груди. Капитан снова наваливается, фиксирует своим весом, ласково убирает прилипшие к лицу длинные волосы, словно в противовес этому, пальцы касаются между ягодиц, ощутимо надавливая на пульсирующий вход прямо через белье и выбивая протяжный стон с обкусанных губ. Он прижимается лбом к взмокшему виску, надеясь, что сердце просто попустило удар, а не остановится от всех распирающих душу эмоций. Что можно наконец отпустить себя, что Олег не развеется, как сон окончательно затопившего одиночества. Что все будет хорошо. У них троих. Все будет, все впереди. Что можно будет в любую секунду целовать манящие губы, как когда-то сделал и делает до сих пор с Лёней, который так далеко, но одновременно близко. Ведь его сердце давно разделён на две половины и ни одна не принадлежит ему. Горло вибрирует от глухого рыка, а подушечками, будто не замечая преграды, он толкается ближе в жар тела, срываясь свое имя с чужого рта. Данилов сжаливается. Иногда бывало настроение помучать, растянуть удовольствие, но ни Воеводин, ни он сам явно не были готовы на такие свершения сейчас. Возможно потом, но не сегодня. Ткань быстро сдаётся под ладонью, полностью обнажая молодое красиво тело. Степа замирает на секунду, хватает каждую деталь. Едва заметные шрамы, маленькие родинки, канаты мышц и вен, обводит их контур, касается ярких следов, проводит по прижатому к животу члену, размазывает белесую каплю смазки. Он плавится под этим взглядом, этими руками. Хочется больше. Наконец ощутить, с желанием, с человеком, которому доверяешь. Без страха, без принуждения. На губах чувствуется лёгкое прикосновение, после чего Степа тянется куда-то к тумбочке. Что Капитан достаёт видеть совершенно не хочется, – да и ответ довольно предсказуемый, – есть лишь желание наблюдать, как перекатываются мышцы под кожей, как чётче под ней проступают некоторые кости, как чернеют и так всегда тёмные глаза, как он растягивается в едва заметной улыбке. Олег приподнимается на локтях и утыкается в районе шеи, прикусывая нежную кожу, а после сразу зализывая след. Ладонь, что лежала на талии, проходится по рёбрам, от чего по телу бегут стайки электрических разрядов. Быстро отыскав нужный флакон, Данилов садится на пятки и выдавливает немного прозрачного геля на пальцы, касаясь туго сжатого колечка мышц. На поджавшимся животе снова чувствуется медленное, но невероятно сладкое поглаживание, а мочку уха обдает горячее дыхание. От переизбытка... всего, не сразу удаётся уловить суть слов, что наперебой шепчет Степа. – Тише... расслабься.. И Лейтенант судорожно сглотнул, до одури возбужденный не телом, а в голове от того, что они делали. От того, что Степа признавался ему в подобных вещах. От того, как подрагивали колени, и поджимались красивые мышцы живота. От того, как стенки все больше и больше принимали в себя твёрдые пальцы, как поджимались над ними тяжелые яйца. К делу Данилов подходил основательно, удерживал себя, чтобы не сорваться, подготавливал, заставляя извиваться и выгибаться на простынях, затыкал глубокими поцелуями. Коротко коснувшись губами под подбородком, он наконец осторожно толкнулся между разработанных мышц. Олег на мгновение прикрывает глаза. Мир сначала меркнет, а после взрывается яркими красками, в ушах громко стучит кровь, а от накрывшего тела сложно вздохнуть, остаётся только ощущать лёгкие прикосновения к коже и сжимать мощные плечи. Капитан будто чувствует все, – не столь удивительно, если вспомнить раз столько лет в отношениях с тем же Субботиным, но думать получается с трудом, – замирает, а после плавно входит до самого основания и лишь после слабого кивка двигается на пробу. Медленный, плавный темп постепенно сменяется более глубокими толчками, найти нужную точку для Степы тоже становится не проблема и ему только остаётся, что подчиняться властному ритму и постараться не потерять сознание от накатывающего волнами удовольствия. От того, как одна из рук для удобства подхватывает под коленом, а вторая вплетается в длинные пряди. Словно под толщей воды слышится хлопок, но Капитан не думает останавливаться, поэтому настороженность плавится от кусачего поцелуя умелых губ. Тяжёлый взгляд обжигает спину. Зверь внутри, что обычно нервно стучит хвостом при малейшей опасности лишь довольно урчит, поэтому он спускается дальше по шее, оставляя метки и осторожно поворачивая голову в сторону двери. Усмешка трогает губы, Лёня наблюдает за двумя любимыми людьми, что сплелись в том самом огне, мысли о котором не покидали с момента появления в ФЭС нового сотрудника. По позвоночнику пробегается волна жара, дыхание учащается, а внизу живота знакомо тянет нарастающее возбуждение, но он словно мазохист смотрит не шелохнувшись, привалившись к косяку двери. Долго правда удержаться не получается, он на ходу сбрасывает футболку и валится на кровать, сразу втягивая Олега в долгожданный поцелуй. Видно, как тот замирает на секунду, распахивает зеленоватые глаза, но сразу успокаивается, отвечая. Он был вкусным. Лёня не знал, как иначе охарактеризовать вскипавший в крови восторг от каждого прикосновения, которыми он окутал Воеводина почти сразу. Он так давно ничего и никого не желал так сильно, ведь Степа был тихой гаванью, что уже несколько лет была единолично его одна. Но он не против впустить в неё одного конкретного человека. Едва не с силой заставив себя отстраниться, он переплетается языками со Даниловым на открытой шее, тот сейчас так же растягивал удовольствие, сбавил темп и медленно толкался в тугое жаркое нутро. Он немного пихает его в бок и тот понятливо поднимается, давая насладиться ртом на налитой член. Лейтенант непроизвольно вскидывает бедра вверх, от чего в уголках глаз непроизвольно скапливаются капельки непролитых слёз. Олег шепчет извинения и кладёт ладонь на затылок, нежно поглаживая по светлым прядям, Лёня ластится под руку, со знанием дела вытворяя что-то невероятное, подстраиваясь под заданный Степой темп. Толкаясь в жаркое влажное горло и чувствуя, как стенки так правильно обволакивают возбужденную плоть, он понимал, что так хорошо ещё не было никогда. Вот так, когда животная страсть смешивается с бесконечной любовью. Вот так, когда оказываешься меж двух горячих тел, чувствовать две пары рук, настойчивые губы, Кусать собственные, стараясь сдержать рвущиеся наружу стоны, то и дело иногда забывая, как дышать, как не причинить боли. Накрывало лучше любого наркотика хотелось большего, быстрее, горячее, чувственнее. Он тихо предупредил Субботина, но тот явно слушать не желал, только сильнее насадился на член и прошёлся языком под головкой, толкая в пропасть. Степа догнал в пару рваных движений, а протяжный стон заглушили впившиеся яркие губы, на которых ещё остался терпкий вкус семени. Он с упоением наблюдал как они целовали друг друга. Длинно, голодно, соскучившись за, казалось, бесконечные несколько дней. Та нежностью, что он видел раньше увеличилась минимум втрое, это чувствовалось буквально в каждом прикосновении. Капитан покидает разомлевшее тело, осторожно поглаживает одной рукой нежную изнанку бёдер, а второй ближе притягивая к себе за талию второго своего Лейтенанта. – Давай без изыска, устал как собака, – просит Лёня, упираясь лбом в чужой, получая согласный кивок. Олег, немного вернувшийся способность соображать, говорить, да вообще двигаться, припадает губами к крепкой шее, когда Субботин падает рядом на спину, помогая тем самым избавить себя от оставшейся одежды. Обводит языком рисунки татуировок, спускается к груди, терзая соски и охотно позволяет притянуть себя в поцелуй. Степа опускается с другой стороны и неразборчиво шепчет на ухо, ритмично двигаясь рукой по твёрдой плоти. Усталость и внезапное воздержание на долгое время – с неспособностью даже просто обнять, – дают о себе знать, оргазм накрывает с головой быстро, резко, ярко. Привалившиеся с двух сторон парни ощущались как лучшая в мире тяжесть: живая, горячая и необходимая именно сейчас, они все просто устало-счастливо прикрыли глаза на несколько минут, давая силам хоть слегка вернуться в тело, лишь после нехотя поднимаясь принять душ и поменять постельное белье – его не самое плохое состояние, но когда есть возможность почему бы и нет. – Может поделитесь что у вас здесь все-таки приключилось? – подгребая Воеводина к себе ближе под бок оглядывает их Лейтенант. – Завтра, – расслабленно и привычно спокойно качает головой Степа, глуша свет и прижимаясь грудью к сильной спине. – все завтра. Ведь вся жизнь, впереди.