***
Утро начинается с пищания будильника, попыток вылезти из-под Ханмы, отключить адское отродье и собраться в школу, не опоздать. — Ханма... — хрипит парень и толкается. — Ханма, мы проспим! Кое-как перелез на пол, а оттуда резко встал, начиная носиться по комнате и искать шмотки, стараться выглядеть покрасивее, "носик припудрить" и Казутора почти весь столик скидывает в попытках найти нужные тени и накраситься. Полураздетый и тревожащийся так, что руки трясутся и кисточки падают из рук. — Ханмааа, проснись и пой! — будильник кидает на кровать, продолжая одеваться. Шуджи приподнимается на локтях и встаёт с кровати, потягиваясь. — Да я и не сплю уже. Доброе утро. Ханма берёт на себя обязанность застелить постель и аккуратно закидывает одеяло на матрас, а сверху застилает покрывало. — Хей, ты чего так суитишься? Сядь, дай помогу. Парень поднял упавшие кисточки с пола и перехватил тени из чужих рук. Слегка провел ладонью по плечу Казуторы, да-бы тот сел. И младший покорно садится на край кровати. Ханма же притягивает стул от письменного стола и садится напротив, приказывая закрыть глаза. Одной рукой Шуджи аккуратно держал подбородок Ханемии — да так аккуратно, будто тот хрустальный и может сломаться — а другой начинает наносить косметику на чужое лицо. Не слишком ярко, чисто чтобы подчеркнуть глаза. Минут 15 и всё было готово. — Вуаля! Можешь идти и любоваться. — парень ставит стул на место, кладёт тени и кисточки на стол и снимает с себя чужую одежду, переодеваясь в свою. Казутора не перестает трястись, но даёт себя накрасить, сжимает в ладонях край одеяла и благодарит кивком, подрываясь к зеркалу. — Так красиво... — осторожно дотрагивается до щек и понимает, что пропустил благодаря Ханме ещё этапов где-то пять, если не больше, ухода за кожей, но для первого дня и так сойдёт. Тем более, откуда Ханме это знать. Вот поведёт он его как-то в магазин косметики и обучит всему... — Девушек много было? Парней омег обычно никто не берёт. Иначе откуда бы так рисовать красиво умел с таким обращаться? Ханемия переводит взгляд на Ханму и думает, что их отношения как-то слишком быстро переросли в передружеские, раз не стесняется переодеваться в чужом присутствии. — Не поверишь, ни одного партнёра или партнёрши в романтическом плане не было. В первый раз вообще стрелки кому-то рисовал, и то криво косо получилось. Но лучше, чем если бы ты суетился и попал кисточкой в глаз. Ханма натягивает штаны и застегивает ремень, заправив футболку в широкие брюки и повернулся к Казуторе. — Всё равно стрелки суперские, спасибочки! А ты..? Тебе в какую школу вообще надо, кстати? И во сколько? А то мой будильник сработал, а ты... — и наверное слишком много переживаний. С утра чувствует себя хуево, поэтому в карманах отрывает пакетик, высыпает на столик немного совсем, даже меньше полуграмма и дорожку делает чьей-то украденной кредитной картой, а после занюхивает, чувствует себя более уверенно и бодро. — Я в сто двадцать седьмой. 12Е класс. К 9:30. А встал я раньше, потому что, сука, бомжи под окнами разорались. Чё они вопят, я вот понять не могу. Молодой человек приоткрывает окно на режим проветривания, ибо в помещении с утра было слегка душно. Он резко вспоминает, что дома у него электронная книга и тетради, но решил забить на это хуй. — Тебе то в какую сторону? — Да я сам в хуй не дую. надо по карте посмотреть. — После дозы мир приятнее, а всё вокруг как-то красивее и радостнее. Казутора заканчивает последние штрихи у зеркала. — Давай беги тоже, а то опаздаешь. И что за бомжи? зайка, мы не на вокзале Нью-Йорка. — подкрашенные ресницы и стрелки делают своё дело, что Казутора выглядит чуть более свежим. О завтраке даже не задумывается при рпп, ему надо скелет обтянутый кожей сохранять и дальше. Не нравятся ему ну вот эти омежьи огромные бёдра, которыми красуются красотки школы или милые ямочки где-нибудь. Отвратительно. Торчащие кости, по мнению Ханемии, лучше в разы. Ханма впервые за столько лет искренне улыбается, наблюдая за парнем, который заканчивает макияж возле зеркала. Завораживает. — Даже если и опоздаю, не похуй ли? А насчёт бомжей, возможно, мне просто послышалось и никаких бомжей не было. Не суть важно. — Кухня в твоём распоряжении, можешь перекусить что-нибудь, если хочешь и... А я попробую дойти по картам. — вздыхает. — Ещё увидимся, да? "На прощание" чмокает в подбородок, потому что именно до него и дотягивается, след помады оставляя. Парень тоже подошёл к зеркалу, чтобы слегка подправить причёску. Пряди выбиваются, значит сегодня придётся идти без укладки. — Спасибо, не голоден. Перехвачу чего-то в школе. И, конечно увидимся. Тебе же, как никак товар нужен. Сам ведь придёшь. Шуджи перестал мучить волосы и отошёл от зеркала. Когда он почувствовал прикосновение мягких губ к своему подбородку сердце словно пропустило удар. Парень тотчас зарылся ладонью в чужие волосы и чмокнул того в лоб. Выходя из комнаты он на последок сказал: — Ещё увидимся, Тора. Входная дверь со звуком закрылась. Парень покинул здание. Ханемия альфу провожает, потом сам быстро прибирается в комнате, складывая раскиданную косметику и вещи. По картам искать направление выходит плохо и Казутора просто психует, кидая всё попавшееся под руку в рюкзак, а после вызывая такси. В последний момент захватывает с собой уже свою куртку, чему радуется неимоверно. “Президент не опаздывает, у президента рабочий день начинается позже“ — вспоминается Казуторе, когда он заходит в школу и сразу направляется к директору. Ему тревожно до невозможности, снова начинает трястись, но глубоко дышит, следуя советам терапевта. По ощущениям миллиард лет различной мороки и наконец-то его приводят в класс. Полупустой, с какими-то скучными ребятами — Казутора их даже не осматривает особо, просто называет своё имя, здоровается и зависает, когда чувствует на себе чужие взгляды. Неужели и здесь знают про всё? Ханма, как обычно, важной походкой заходит в школу. Жопа ручкой, ебало сучкой, как говорится. Абсолютно надменное лицо без капли нежности. Так и не скажешь, что минут 20 назад он стоял у кого-то дома и говорил непривычным для всех ласковым тоном. На входе его, как обычно, встречают его знакомые, много поклонниц, которые хвостиком за ним бегают, и ещё пара каких-то парней, с презрением смотрящие на Ханму. Первый урок был на первом этаже. Очень повезло, не придётся идти далеко. Шуджи заходит в почти пустой класс и садится за привычную последнюю парту. Как бы он не пытался строить сейчас важное лицо, в голове был только один человек — Казутора Ханемия. Ханма и сам не понял почему он хочет сейчас съебать со школы и лечь обратно вместе с Ханемией под тёплое одеяло. Начался урок. В класс зашла классная руководительница вместе с каким-то парнем. И Ханма хотел было выдать что-то обидное в его сторону, как обычно поступает с новенькими, но когда увидел кто именно этот новенький, просто промолчал. Да, он был в шоке, что так получилось. Но, с другой стороны, это даже замечательно. Шуджи не пытался сейчас обратить на себя внимание, ему было интересно увидит ли его Казутора. Казутора слышит только краем уха “найди себе место“ от необычно ласковой учительницы. Видимо, ей ещё не доложили, кто именно под её руководством находится прямо сейчас. Стараясь быть вежливым с новыми одноклассниками, он улыбается и забивается где-то в конец класса, собираясь быть тихой мышью до скончания своих дней. Вся энергия уходит только на концентрацию внимания, чтоб не расклеиться совсем, но везёт, что здесь мало людей. Это день надо просто протерпеть и отпустить. Ближе к концу урока начинает отпускать, тревожность снижается и Ханемия впервые осматривается нормально. Расслабляется, завидев Ханму и смущённо улыбается в рукав куртки. етижи пассатижи, повезло так повезло. Но едва звенит звонок, то Ханемия мгновенно выскальзывает из класса в школьный двор. Подышать воздухом, прийти в себя и постараться не умереть от стресса. Весь урок Шуджи сидел и думал о чем-то своём, пропуская информацию урока мимо ушей. Он всё думал, думал и ещё думал. Даже с приятелями не разговаривал, некогда было, не до них сейчас. Ханма понял, что его заметили, но поворачиваться не стал, может на перемене подойдёт. Но, вот, опять неудача, Казутора куда-то слинял сразу, как прозвинел звонок. И хули он такой быстрый вообще? Сделав пару глубоких вдохов и выдохов парень отправился на выход из класса. Какой-то знакомый что-то ему говорил, но тот не слушал. Изредка кивал головой, чтобы не подумали, что он не слушает. В школе слишком душно из-за количества людей, поэтому Ханма принял решение выйти проветриться на задний двор. Вдохнув полной грудью пьянящий свежий воздух парень почувствовал какое-то умиротворение. И это было до тех пор, пока он не услышал недовольные возгласы каких-то ребят из параллели и классов младше. Из их болтовни можно было различить только то, что они явно что-то пиздят про Ханму и какого-то омегу. Шуджи подошёл ближе, пробиваясь к тому, до кого успели доебаться. И какого было его удивление, когда он увидел Ханемию. — Вы, суки, тут что устроили? Ну да, щеголяет в моей куртке, и чё дальше? На вашем месте я бы съебался по хорошему, пока все кости на месте. — Ханма прохрустел суставами пальцев, демонстрируя то, что он готовит кулаки. Некоторые начали тихо съебывать, но нашёлся один смелый, который до сих пор стоял как вкопанный. Конечно, стоял не долго, Ханма замахнулся и со всей силы врезал ему по челюсти, от чего десятиклассник тоже решил последовать примеру товарищей. — Ещё раз ему что-то неподобающее скажите, все бездыханные лежать будете! — крикнул вслед убегающим Шуджи, повернувшись к Казуторе и с некой заботой принялся трогать его лицо, да-бы убедиться, что парень в порядке. — Хей, ты как? Они тебя не трогали? — Да, я нормально... Не думал, что ты такая тут звезда. Малолетки докопались с вопросами про куртку. Откуда, как, почему, куда. Думал, от них живого места не останется, если хоть кто-то что-то вякнет. Я пока не успел никому нос разбить, но. — осторожно чужие запястья хватает, тянет на себя ближе и обнимает Ханму, глубоко вдыхая. — Я думал, они про другое знают, а это... А это было не то. Даже легче, что всё обошлось. Но, теперь есть нюансик, что они считают меня твоей подстилкой, потому что ты никому никогда ничего из своих вещей не отдаёшь. А ещё пытались выведать, мальчик я или девочка, чтоб знать, можно ли драться. Что за гнилые люди, скажи, а? Тупые какие... И всё же лучше это, чем те семьдесят-восемьдесят слитых всей школе фоток. Казуторе везёт. Первый день, а уже вляпался в неприятности, подпортил репутацию своему новому знакомому и чуть не затеял драку. Хорошо, что чуть, Ханемия ведь бомба замедленного действия. — Если докапываться будут, мне говори. Я их быстро отделаю, живого места не останется. Фу, блядь, мерзкие, таких ещё поискать.. Я рад, что они тебя не тронули. — Шуджи нежно обнимает Казутору в ответ, поглаживая по спине, пытаясь успокоить мелкую дрожь. — Слава богу, что тут такая ерунда, а не твои слитые фотки. Всех до единого перебью, если всплывут. Никто не думает, что ты моя подстилка. Раз я вступился, значит подначивать не должны. Познакомлю тебя со своей компанией, может тоже в верхушку популярности школы пройдешь. Мои пацаны ровные, они не будут доебываться из-за того, что ты омега, так что не переживай. — Ханма не перестаёт гладить Ханемию по спине, не хочет отрываться. Но приходится. Парень отстраняется и берет младшего за руку, выводя в помещение. — Пошли, а то на следующий урок опоздаем. — Спасибо тебе.. — Казутора пальцы переплетает и чуть ли не пищит от радости. Их считают парочкой, а может даже больше! Не думал он, что такое в жизни случается, но всегда унижаемый альфами Казутора вдруг находит защиту в одном из них, о которой даже не приходится просить. Ластится к старшему чуть ли не котом, остаётся только замурчать, если за ушком почешут. — Можешь мне пока про свою компанию рассказать? Интересно будет. Да и если там есть другая омега, то ещё лучше. К нам... Да ты и сам в курсе, что парней омег не особо уважают, что поделать. Мой отец вообще всегда говорил, что моими единственными достижениями в жизни будут “лечь под правильного альфу и родить ребёнка“. Ханма, ты случайно детей не хочешь? в будущем, может быть? — Да что про компанию то говорить.. Нас там пятнадцать человек, я шестнадцатый. Три омеги есть, беты и, конечно, альфы. Зависаем у меня на хате когда батя на работе либо в командировке. Весело у нас, придёшь и увидишь. Примут тебя как своего, я тебя в этом уверяю. И вообще, твой отец абсолютно не прав. Хочешь, живи для себя. Хочешь, выполняй, как многие выражаются, "предназначение омеги". Выбор только за человеком, а не за стандартами общества. Я вон вообще без отношений живу и мне заебись. — утреннее напряжение ушло, появилась какая-то необычайная легкость. Через минуту прозвучал вопрос от Казуторы, от которого Шуджи аж остановился и посмотрел прямо в глаза напротив. — Да из меня отец, как с коровы балерина. — усмехнулся парень, всё-таки отвечая на вопрос. — Нет, не хочу. А к чему ты это спросил? Со словами Ханмы Тора не согласиться не может, только делает это молча, кивая на всё. На душе становится спокойнее. Тем более, есть ещё и беты в компании, которых уважают меньше всего, но при руководстве Ханмы они умудряются сосуществовать вместе. Даёт надежду. — Да просто спросил, интересно стало. — пожимает плечами. — Нет так нет. И тебе бы не хотелось отношения там завести? Ты говорил, что у тебя друзей нет, пойти не к кому, одиночество прям в воздухе чувствуется. Есть у меня один хороший кандидат... — Казутора считает, что хороший невозможно, друг тяжёлых подростковых лет, с которым и в огонь, и в воду, а ещё адекватный, ничьих отцов и друзей не убивал. Считает ли Казуторы достойным себя? Определенно нет. Его место с членом во рту на коленях ради дозы, это он усвоил давно. — Вот он прелесть, а не человек, отличный друг и если ты захочешь, то могу вас познакомить. Он ещё не нашёл своего истинного, поэтому.. Вдруг им окажешься ты? Ханма как ни в чём не бывало пошёл дальше по школе, всё ещё не отпуская чужую руку. — Да, друзей нет, говорил. Ибо свою компанию друзьями не считаю. Просто адекватные пацаны, с которыми можно круто зависнуть в свободное время. — на вопрос про отношения Ханма может ответить не задумываясь. Ведь он точно знает, что ничего подобного не хочет. Вернее, так он думал. Но сейчас почему-то замялся, несколько раз открывая и закрывая рот, как-будто пытаясь что-то сказать. Не получалось. Предложение связалось только через пару минут. — Даже, если честно, не думал про отношения.. Не было симпатии, а о любви и речь не идёт. И, что ещё за кандидат? Ты мне сейчас будешь кого-то рекомендовать? Нет, спасибо, откажусь. Тем более, есть один.. — вот тут мозг отключился окончательно. Ханма и сам не понял, кого имел ввиду под "есть один". Он тут же замолчал, прикусив щёку до крови. Разобраться бы сначала, а потом языком молоть. “Тем более, есть один“ ударяется в сознание и Казутору перебывает. Щелкает в голове, разбивая сердце, будто под дых ударили. Да, совершенно не подумал... Шуджи окружён кучей фанаток, стопроцентно с какой-то из них мутки мутит и ему уже не всрался ни Чифую, ни до жопы проблемный Казутора. — О... Какая-нибудь милая леди, да? Надеюсь, она не разорвёт меня на кусочки за то, что я в твоих шмотках таскаюсь. — усмехается. — Познакомишь нас как-то? Не хочу, чтоб она думала, что я у неё парня увожу. Какой там урок следующий? У меня расписания ещё нет. — меняет резко тему разговора, чтоб в душе так не болело. Ханма с ответом не спешит. Фраза вылетела сама по себе, парень даже не контролировал свои слова. И вот сейчас он реально задумался, почему же он, говоря это представлял ни одну из фанатов, ни лучшего друга, а его — Казутору. — На самом деле это не девушка.. Да и тем более, всё слишком сложно, я запутался, скажем так. Он отличается от остальных, очень отличается. Мы с ним знакомы буквально ничего, но я понимаю, что уже привязался к нему. — Шуджи включает телефон и открывает на дисплее расписание. — Так.. Сейчас астрономия. В рот я этот предмет ебал. На третьем этаже, пошли. — Желаю тебе рапустаться и чтоб у тебя с ним всё хорошо было. — по плечу хлопает. — А почему астрономия? Тебе не нравится она? Я так давно в школе не был, что уже забыл, как здесь всё... в к-.. — осекается, кашляет. — кхм, на домашнем обучении было трудновато. С репетиторами, конечно, материал легче запоминается, но столько времени без людей. Еакие у тебя любимые предметы? У меня вот с языками всё хорошо, я вот литературу люблю и астрономия интересная... Например, вот ты знал, что небосвод покрывают ровно восемьдесят восемь созвездий? Или что мы смотрим на... Буквально космические трупы! — Казутора выглядит вдохновленным, пока рассказывает всё это. У каждого, наверное, была в детстве заинтересованность в чем-то одном, во что он погружался слишком глубоко и мог часами проводить за своими интересами. из интернета Казутора знает, что не один такой, хоть и в колонии было сложно найти кого-нибудь по душе. у Ханемии это динозавры, а в его прошлой детской (после убийства отца дом пришлось продать и переехать) была целая коллекция динозавров. Казуторе уже немного наплевать на них, но гештальт незакрытый остался. Шуджи внимательно слушает то, как Казутора увлечённо рассказывает ему про любимые предметы с мечтательной улыбкой. И Ханма сам улыбается. Не так, как привыкли видеть его знакомые, не надменная улыбочка, из-за которой хочется рожу набить, а наоборот, искренняя нежная улыбка красуется на лице альфы. Если бы его знакомые сейчас видели эту туповатую, зато самую чистую улыбку, то явно были в шоке, что Ханма вообще умеет нормально улыбаться. — Не люблю астрономию, училка по ней меня недолюбливает. У меня любимый урок физкультура. Единственный, на котором можно слинять с территории школы и спокойно покурить. Хотя, наших и школа то особо не останавливает, стоят в туалетах и пыхтят. Здорово, что тебе нравятся языки и литературы. Если б я ещё чёт понимал, то тоже считал бы их интересными. — А ты куришь сиги или прям... — вырисовывает в воздухе незамысловатый узор, давая понять, что вопрос был о травке. В некоторых школах абсолютно наплевать на это, даже стоят курилки. Главное, чтоб стрельбы не было. — И я могу тебе что-нибудь объяснять! Вот ещё в моей прошлой школе был дополнительно испанский. Señor, ¿tendrá una cita conmigo?— Казутора брови приподнимает и подмигивает, улыбаясь. — Просто спросил, как у тебя дела и день. Ты после школы куда, кстати? Домой сразу или дела? И ещё, представляешь, мне мать вчера написала, что ещё задержится на недельку. Мол, переговоры продолжаются и нужно больше времени на подписание контракта между компаниями... У нее ещё скоро повышение, дадут премию и тогда я себе запланировал передоз, если она мне больше карманных отсыпет, всё равно уже ниче не держит. — Казутора говорит обо всём так открыто и прямо, совершенно не стесняясь, доверяя так, будто Ханма его родной брат или человек близкий, хоть знакомы они в лучшем случае сутки. И рот у Ханемии не затыкается, тот походу на переменке ещё в себя вдохнул пару грамм, выглядит поактивнее. — Да и кстати из меня репетитор неплохой, я помогал как-то брату друга, там началка, ничего сложного, но он всё быстро понимал и постоянно отдавал мне свои сладости. прелесть, да? — Курю, что попадётся. По настроению, скажем так. Сам понимаешь, бывает, что и полегче чёт хочется. — на предложение помощи в объяснении домашки Ханма хотел было сказать что-то по типу "да, конечно, я непротив", но потом понял, что Казуторе самому надо учится. Он не хочет тянуть его на дно хотя бы в школе. — Спасибо, конечно, за предложенную помощь, но я откажусь. Тебе, как никак, отдыхать надо. И, да, сразу домой. Сегодня ничего не намечается, так что просто покурю и лягу поспать. Со следующих предложений Ханма улетает от шока. Всмысле ничего не держит? Неужели нет того или чего, что не может удержать Ханемию в этой мерзкой жизни. — Только посмей, я тебе такой хуйни не прощу. Рано тебе умирать, пытайся наслаждаться жизнью. Найди любимое дело, скоро и любимого человека найдёшь. Выпуск в этом году, как никак. Любимая работа. А.. А ты всем такое доверяешь или я какая-то ВИП персона? Ханемия зависает на время, обрабатывает информацию и носом шмыгает. Думает, на что первым отвечать, что говорить и как понятнее объяснить таких тараканов, которые в Казуториной голове копошатся, мозг выедают и по черепной коробке стучат, поднимая всё вверх дном. — Я просто... Не знаю. Хочется тебе всё рассказывать и всё. В конце-концов, ты фото видел, историю знаешь, мне стесняться больше нечего. И... Ты знаешь мою историю, знаешь, где я был и что видел. Любимого дела нет, а что мне до того выпуска, если оценки жопошные. В колледж не поступлю, только если мать не заплатит бабок побольше. Всё, что умею это зарабатывать на пару грамм. Тяжела жизнь, в общем. с любимым тоже дела обстоят через жопу. Никому не нравлюсь. — говорит отрешённо, хоть и прямо, только сильнее ладонь Ханмы сжимая. — Да и не думаю, что вообще понравлюсь. Вдруг умру завтра, меня мир забудет, надо перед смертью наделать делов, чтоб в аду чертям житейские истории рассказывать. Понимаешь, о чём я? — замолкать после такой тирады становится тяжело и Казутора ещё выдыхает глубоко пару раз, прежде чем попытаться продолжить, но все выходящие звуки в слова не хотят складываться, что там о предложениях думать даже. — Если после школы домой, то мне тоже домой. Парень слушал не перебивая и не смея даже хоть звук издать. Понимает, что внимательно слушает и на каком-то моменте морщится. Казутора говорил, что надо наделать делов перед смертью. Значит ли это, что он всерьёз собирается сводить счёты с жизнью? Ханма резко поворачивается к Казуторе, останавливается и крепко того обнимает. — Даже не думай о передозе, ты меня понял? Не смей. Если будут проблемы, можешь рассказывать мне, я помогу. Что угодно, но не суицид. Чёрт, да даже пустые разговоры, если помогут тебе, то я готов говорить обо всём! — он понимает, какую хуйню сейчас несёт. Понимает, что от человека напротив у него какое-то странное тёплое чувство. Понимает, что, возможно, влюбился. Хотя нет, он не хочет это признавать. Всю жизнь его не привлекал ни один человек, а тут раз, и здравствуй жопа новый год. Разхерачить бы себе мозг и покапаться б в своих чувствах по хорошему. Но, к сожалению Шуджи, так сделать нельзя. — Ханма, Ханма, ты чего, эй? Мы знакомы сутки, тебе не о чем беспокоиться, я ведь... Я ведь всего пешка, никто, подружили и разошлись, ну, со всеми бывает. — вылезает из объятий старшего, смотрит непонимающе, как глупый маленький котёнок и даже голову набок склоняет. Чувствует себя неуютно, неуверенно и ежится. У него уже давно запланированный суицид, парочка дел перед ним на носу, а ещё полное отсутствие желания жить на пару с тяжёлыми мыслями. — Ханма... Найдёшь себе другого омегу, нас мало что ли? Неособенный я. Тоже за кем-то ухаживать будешь. вот тем более говорил, что есть кто-то, поэтому... — Казутора вздыхает и снова берет альфу за руку, по ступенькам поднимаясь. — Да не в этом дело, мать твою! — Шуджи крепко хватает парня за плечо и сжимает чуть ли не со всей силы, почти до хруста суставов. — Я.. Я просто не знаю как объяснить всю эту херь. Просто не знаю! Если бы мог, то объяснил, но всё, блядь, слишком сложно! — Ханму пробирает мелкая дрожь от представления того, что Ханемия может с собой сделать. Становится не по себе, по спине пробегает холодок. Всё-таки точно влюбился, он уже уверен. Настолько взъерошенного и перепуганного Шуджи не видел ни один человек за всю жизнь. Слава богу, что на лестнице не было народу, а то уже стояли бы раззявив рты от удивления. Ханма отпустил плечо Казуторы и двинулся вперёд. — Прости.. Я.. Не знаю что это было. — парень на минуту подумал, что в таких порывах бывает опасен, поэтому продиктовал номер кабинета Казуторе и быстрым шагом двинулся на выход один. Казутора решает, что это было как-то дохуя в первый учебный день. Слишком дохуя стресса, слишком много людей, ощущений, звуков. В это время Шуджи поднимается в бухгалтерию наверх, отмечает себя болеющим и сваливает благополучно со школы. Мол, от нервов. Мысли о передозе не перестают терзать чудную головушку Казуторы, поэтому он выписывает пару-тройку сообщения для Ханмы. “Помнишь, ты согласился, что следующая оплата натурой? Мне нужно 300г мефа. Деньги тоже есть, подкину всё, что нужно <3“ — стоит в их личном диалоге и Казутора запирается в туалете. Он пока что не хочет выходить на улицу и видеть людей. Ханма идёт по улице словно в бреду, ничего не соображая и уж точно не заостряя внимание на прохожих. Всё-таки съебать с уроков было лучшее решение, чем сидеть в новых рассуждениях. Телефон издаёт краткий звук, и парень достаёт его из кармана, читая сообщение и быстро печатает ответ. "Помню. Но, такое количество я тебе не продам. Не поверишь, но я переживаю. Так что ебись с этой инфой как хочешь.» Стресс накрывает Шуджи с головой. Теперь он уже на трясущихся ногах идёт в старую заброшку, которая стала ему домом. Из головы всё не выходит то, что Казутора ему написал. А ведь если он захочет, то сделает. И хуй чё Ханма сможет с этим делать. Парень решает напечатать ещё одно краткое сообщение. "Не смей ничего с собой делать." “Да ну тебя. Найду сам. И уже не буду флиртовать с дилерами." — летит злобное в ответ и Казутора, будучи бомбой замедленного действия, взрывается окончательно. В контактах находятся старые номера и по ним же звонит Тора, выходя наконец-то из школы. В любом случае, у него есть идея получше. Не 300 мефа от Ханмы? Так что-нибудь от кого-нибудь другого. Так решает для себя Казутора окончательно, набирает незамысловато подписанный контакт в своей телефонной книге и пропадает на следующие несколько часов, чтоб потом под самую ночь скинуть Ханме фотку свежей татушки на шее. Узорчатый тигр, обвивающий шею и спускающийся под футболку. “Красиво, да?“ — печатает, выходя прямо из тату салона. Настроение всё ещё никакущее, а ещё болит всё неимоверно, так что в этот раз Казутора решает прогуляться по району, лишь бы легче стало, лишь бы голову дурные мысли отпустили. Шуджи сидит на старых ступеньках в помещении, его до сих пор колотит дрожь. Он выкурил, кажется, уже около полутора пачки сигарет из-за нервов. Каждые 2 минуты проверял телефон на наличие сообщения от Ханемии, но ничего не было. И вот, наконец-то, телефон оглушительно пиликнул. Ханма сразу же зашёл в чат, где красовалась фотография новенькой татуировки. Глаза расширились то ли от шока, то ли от того, насколько эта татуировка подходила Казуторе. "Пожалуйста, не ищи никого другого. Не надо заканчивать жизнь. Живи хотя бы ради кого-то. А татуировка отпад, она тебе очень подходит. Подчёркивает натуру, внешность ещё ярче стала. Всмысле, ты и так привлекательный, а теперь ещё больше." Парень писал первое, что пришло в голову. Не соображал, даже сообщение перечитывать не стал и отправил. “Ханма, угомонись, со мной нормально всё. И спасибо. Ты оч милый. Я скоро иду домой, хочешь меня встретить? Тут недалеко, в ТРЦ ж салон, я там бил. Или к заброшке щас пойду. Там недавно снесли больницу, хочу посмотреть. Если ты дома, поставь чайник пж, на улице прохладно, я куртку на поясе завязал, мне лень развязывать.“ — отлетает ещё одна так называемая поэма в их личный диалог и Казутора, недолго думая, покупает на какой-то заправке зефир, пару шоколадных батончиков и идёт в первое место встречи их с Ханмой. После сеанса он успевает выкурить пару косяков и на отходняках горло сушит, а сладость ощущается водой. Теперь вопрос остаётся в том, как достать столько много мефа. Может быть, герычем устроить? Герыч точно Ханма не должен заподозрить, да и если оправдаться, мол, новое попробовать... Или смешать всё и сразу, а потом вкинуть в себя звучит отличной идеей. Или снова попытаться вскрыться, хотя только недавно убирали швы со свежих порезов, а бёдра под кучей одежды выглядят отвратительно донельзя, перемотанные бинтами, потому что Казуторе как-то приспичило отрезать кусок кожи и прижечь рану. К несчастью, ножи в доме Ханемии острые всегда. Сам не замечая, омега доходит до той заброшенной больнице, о которой говорил, а совсем по соседству стоит "дом Ханмы" и Казутора остаётся в раздумьях, куда бы ему пойти, пока ветер продувает под тонкую футболку и толкает в спину, заставляет принять выбор быстрее. Ханма наспех читает сообщение и кратко отвечает, что встреча возле места их знакомства, тобиж его "дом". Шуджи принял решение переодеться, ибо эта одежда была до невозможности пыльная. Откапав в запасной одежде байку и чёрные скинни джинсы и накинув сверху джинсовку с различными вышивками парень переоделся и вышел за двери, ожидая Ханемию. Пока ждал успел выкурить одну круточку. И вот, вдалеке показался знакомый силуэт. Шуджи тут же рванул к Казуторе и крепко его обнял. Дрожь не унималась, парень всё повторял: — Ханемия, блядь, не смей ничего с собой делать! Меня уже черти побрали пока ты не отвечал! — Не отпуская омегу он уткнулся носом в его макушку, вдыхая приятный запах шампуня. — Ты как? Не замёрз? Голоден? Как себя чувствуешь? — Да нормально всё! Я сам нормально! — в этот раз из объятий не получается выбраться, Казутора просто послушно остаётся в них и только принюхивается, обнимает в ответ, прижимаясь крепче. — Да нормально я, что тебе тату не нравится? Пойдём в больничку? Кстати, я тут подумал, что хочу попробовать кокс или герыч... Или всё сразу, было бы интересно. И ещё я нашёл запасы травы дома. Оплатишь? — голову вверх поднимает, щенячий взгляд строя. Вообще холодно реально, сейчас бы прям домой-домой, в горячую ванну, косточки погреть, чаю хлебнуть и отоспаться, или просто чужую куртку накинуть, но это слишком ленивый вариант и Ханемия больше прижимается. Через какое-то время Шуджи всё-таки выпускает приятеля из крепкой хватки и ведёт куда-то в сторону. — Татуировка и правда классная, я ж ниче против и не говорил. Прям ля, чё за секси бойчик. Ханма приобнимает Казутору за плечи, ускоряя шаг. — Ты чё, с дуба рухнул? Какое, прости Господи, новое попробовать? Я те дам, блядь. Я уже сказал, что думаю по этому поводу. — Ханма на минуту замолкает. С чего бы его должен волновать малознакомый человек? Но, сука, волнует. — И вообще.. Делай что хочешь, не моё дело. Мы, по идее, друг другу никто. — грустно было такое говорить, но, всё же, это правда. Знают друг друга от силы сутки. Шуджи сам виноват в том, что успел так быстро испытать тёплые чувства к, можно сказать, незнакомцу. Теперь будет пытаться заглушать, как бы ему этого не хотелось. — Сегодня шикуем, батя в командировке на неделю, так что ебашим ко мне домой. Можешь на ночь остаться, если хочешь. — Шуджи подошёл к расписанному старому мотоциклу и, достав ключи, надел шлем и протянул второй товарищу. — Надевай, поехали. Казутора не понимает, как реагировать на такие воодушевлённые речи. Дрочить? Плакать? Смеяться? — Дозу не дашь, но и обкалываться не запретишь. Ханма, придурок, мы тут не в кубик рубик играем, я не мастер по шахматам, чтоб такие загадки разгадывать. — но шлем принимает, надевает. — Да я у тебя на столько останусь, на сколько сам хочешь. Молодой человек завёл мотоцикл и выдвинулся по направлению к дому. — Оставайся на неделю, чё уж там. Будет весело, я такую вечеринку закочу, охуеешь. Там и компания моя будет, познакомлю вас заодно. Алкоголя притащу, оторвёмся. Как ты на это смотришь? — Шуджи пытается следить за дорогой, но не получается, постоянно поворачивает голову на сзади сидящего Казутору, поглядывает. Потом всё-таки понимает, что если продолжит пялится, то обязательно в кого-нибудь врежется, поэтому дальше уже внимательно следит за дорогой. Фонари ярко горят, освещая проезжую часть. Старые потрёпанные пятиэтажки придают особую атмосферу вечера. Деревья колышутся от слабого ветра. К счастью, машин сейчас не так много, поэтому добраться до дома получилось без проблем. Уже возле дома Казутора с байка слазит, волосы собственные взъерошивает, чтоб те не прямо так лежали и шлем Ханме протягивает обратно. — На неделю останусь... Чего уж. Только у меня дома косметос, парочка одежды и по мелочи. Я вообще подумывал, чтоб ты ко мне перебрался... Мы ладим вроде как, почему и нет? Даже если не будем ладить, есть комната для гостей. Там тоже всё хорошо и чудесно. что думаешь? У тебя и у меня выпускной, надо бы готовиться, а не жопу морозить да просиживать в поисках лучшей жизни. Да и я вообще положительно отношусь к компашке... Как ты говоришь, они норм челы, с башкой на плечах, да ещё и среди них омеги, стрёмно не будет так. Ханма улыбается в ответ на слова Ханемии и отвечает, что подумает над его предложением. Выудив из кармана ключи парень открывает дверь и пропускает гостя в дом, захлопывая входную за собой и разуваясь. — Та-а-ак, смотри, кухня на первом этаже справа и до конца, моя комната напротив кухни, гостевые на втором, как и душ. Определяйся где будешь спать. Можешь взять полотенце у меня в тумбочке, одежду бери любую, какая понравится. Чувствуй себя как дома, короче. — Шуджи вешает свою и куртку Казуторы на вешалку и проходит на кухню, да-бы поставить чайник затем разваливается на мягком кресле, полностью расслабляясь. — Мать то за татуху не наругает? Или, думаешь, не заметит? — Да матери похуй. — отвечает, как только обзор на дом заканчивает. Подходит медленно к Ханме, присматриваясь, а после, всё же поддавшись порыву, садится на чужие бедра, притирается, за шею обнимает и мягко губами чужого лба касается. — Она и не заметит, она ж в работе постоянно. Зато при осмотре тела точно. — хихикает от собственной шутки. Снова про суицид, даже зная, что Ханме не смешно. — И я с тобой спать буду. Мне... Да, вместе. — ебучее “мне с тобой теплее“ проглатывается где-то в горле. — Во-первых: шутка не шмешная. Пожалуйста, прекрати говорить про суицид, я реально, блядь, переживаю. — Шуджи понимает, что если на нём просидят ещё минуты две, то за свои действия он не отвечает. Может просто сорваться с катушек и оттрахать Казутору прямо на небольшом столе. Но пытается держаться. Почему случилась такая бурная реакция парень даже не понял. Сейчас его предмет воздыханий был совсем-совсем близко, ещё и в лоб поцеловал. Шуджи, кажется, перестаёт дышать и кладёт изящные татуированные кисти на уж слишком тонкую талию Ханемии. — Во-вторых: чё за прилив нежности? — Это просто шутки, Ханма, ну ты чего? — умилительный взгляд строит, в чужое лицо заглядывает и костяшками по лицу гладит. Снова в лоб целует, заглядывается, волосы Ханмы ерошит. Даже понимая, какую именно реакцию вызвал, останавливаться не собирается. Накуренный к чертям собачьим и такой почему-то ласковый-нежный-трогательный. Видимо, действие нового сорта травы, который Ханемия "попробовать решил". — Ханма, да ну тебя нахуй, не нравится? Я за чаем тогда. — Казутора руки от чужого лица убирает, теперь ладонями упирается в подлокотники, но слезать с бёдер Ханмы не спешит, облизывается и реакцию ожидает. Ханма не ожидал, что Казутора решит встать. Он не знал, что слазить с его бёдер вовсе не собираются, но реакция сработала мгновенно. Даже не подумав Шуджи схватил Ханемию одной рукой за шею, другую разместил на мягкой щеке и, притянув к себе поцеловал. Лишь бы не вставал, лишь бы не уходил. И мозг отключается окончательно. Но, потом включается, когда парень понимает, что его штырит похлеще, чем от веществ. — Т-Тора, я.. Это.. П-прости! Так случайно вышло! Я.. Я не знаю! — Шуджи утыкается в чужое плечо, лишь бы не смотреть в глаза. Лишь бы не получить удар по щеке. Лишь бы не услышать слова призрения. И всё твердит извинения. — Прости, я не знаю что ещё сказать.. Я правда не хотел, просто.. Просто какой-то порыв, меня к тебе тянет! Я не знаю как объяснить эту херню. У меня есть подозрения, но они пока что хлипкие. — Ханма перемещает руки обратно на чужую талию, всё ещё обжигая шею Казуторы своим горячим дыханием. Это оказывается неожиданным и Тора, словно хрупкое фарфоровое изделие, замирает. Его ещё так никогда не брали грубо, одновременно слишком нежно, ещё и целовали. Казутору, по ощущениям, вообще никогда не целовали, лишь грубо брали и от этого слёзы на глазах наворачиваются. Выслушивая извинения, потихоньку отмирает, а в голове складывается пазл. Неужели тот недавний знакомый на любовном примете — это Казутора? И что куртку не просто так дал, разрешил оставлять? И такая забота, неожиданная, но желанная. Эти мягкие прикосновения, обращение, даже глупые смущённые улыбки и ласковое “Тора“. Аж под дых прошибает в который раз с этим чертовски влюбленным Ханмой Шуджи. — Слушай, да всё нормально, правда, всё в порядке... — хлопает по спине в успокаивающем жесте, — Типо.. Влюбленный волк уже не хищник? Всё такое? Ну? Можем мутить начать, если хочешь... — Казутора в ещё более непонятках. С ним шутят? Играются? Что вообще за приколы у Ханмы? Хоть и сам Ханемия не может не заметить своё ответное влечение к Ханме, предпочитает всё списать на временное знакомство, заинтересованность, на что угодно но не любовь, в которую перестал верить со временем и под тяжестью горького опыта. — Всё ок будет, ты главное не переживай там... — и обнимает вновь. Казуторе не хватало второго суицида из-за неразделённой любви. Шуджи потихоньку успокаивается под отдалённый стук чужого сердца. Становится немного спокойнее, но не настолько, чтобы здраво мыслить. Как на самом деле отреагировал Казутора? Теперь Ханму будут избегать? И что за внезапное "давай мутить, если хочешь". В голове каша. Сейчас парень думает, что неплохо было бы научиться думать головой прежде, чем творить хуйню. — Прозвучит слишком банально, но, как ты выразился, мутят либо по любви, либо из-за выгоды. Как я понимаю, у нас будет вариант выгоды, да? Типо, я тебе вещества, ты мне привилегии отношений.. Боже, что я несу, аргх! — Ханма выпрямляется и смотрит с глубокие янтарные глаза напротив. Ничего у них нормального не выйдет, даже если Шуджи будет отдавать всего себя. В моменте у него пролетают мысли, что он слишком рано об этом думает, поэтому принимает решение сказать всё прямо. Лучше рано, чем поздно. — Казутора, послушай.. Да, мы катострофически мало знакомы, ты почти ничего обо мне не знаешь, но, не знаю как объяснить.. Помнишь я говорил про того самого "на примете"? Так вот.. — парень глубоко вдыхает полные лёгкие воздуха. —..Я имел ввиду тебя. Я, чёрт возьми, походу, и правда втюрился в первого встречного как в самых идиотских романах. И говорил я, что не определился, потому что реально не понимаю. Всё слишком сложно. И, да, сейчас я несу полный бред, пытаясь связать хоть какие-то предложения, так что я пойму, если ты будешь обходить меня стороной. — Ты типа пошутил? Ханма, какие в пизду привилегии отношений? Ты мне тоже нравишься, от тебя пахнет приятно и с тобой комфортно, ты обо мне заботишься, будто я принцесса, и даже не попытался трахнуть. Уже отличные критерии, уже будешь отличным парнем. Можем мутить, потому что я вот очень не против, мне очень нравится с тобой, ты комфортный там, прямо как дома и всё такое... — Казутора останавливается, делает передышку и глубоко вздыхает пару раз. — Обходить тебя стороной? Ни за что, но и... — Казутора взгляд отводит, собственной холодной ладонью по лбу проводит, как температуру меряя. Сердце такими темпами не выдержит, если Ханма продолжит всякую чушь любовную нести. Ханемия не находит ничего лучше, чем просто поцеловать. Мягко чмокнуть в губы, прижаться и за губу прикусить в настолько игривом тоне, насколько это возможно. — Всё хорошо будет. Не расклеивайся. Но я реально не лучший вариант, я вообще, блядь, и наркоша, который за дозу сосёт, Ханма, ты чего. найди себе нормальную девушку, хоть в обществе принят будешь и, — всхлипывает, взгляд к потолку поднимая, — и не расстраивайся из-за мудаков вроде меня. Ханма пару раз моргнул, пытаясь переварить информацию. Доходит до него быстро, но в этот раз тормозит конкретно. Мотает головой, проверяя, не спит ли. Вроде не спит, странно. — Я правда.. Правда очень хотел бы попробовать отношения с тобой. И, всмысле не лучший вариант? Для меня лучше тебя никого нет, не было и не будет. Понимаешь, я никогда ни к кому такого не ощущал, что начал чувствовать к тебе ещё с тех самых пор, когда мне про тебя рассказывали. Я приходил в тюрьму навещать своих, и так получилось, что пару раз видел тебя. И долго-долго смотрел. А потом узнал тебя поближе и понял, что всё-таки влюбился. Я не найду никого другого. Я просто не хочу искать. Я понял, что такое эта ваша ебучая любовь.. — снова и снова говорит не задумываясь. Да и похуй уже что и как повернётся, главное быть рядом с ним, с Казуторой. — Ла-а-адно, проехали. — Ханма пересадил Казутору на кресло, а сам пошёл выключать чайник. — Какой чай предпочитаешь? — В пизду чай, я предпочитаю тебя. — подрывается вслед за Ханмой. Вообще-то он хотел его вывести, да, но определенно не на такие признания в любви, хотя они тоже приятны сердцу с душой. Казутора обнимает со спины, жмется ближе, теперь почему-то чувствует себя покинутым котёнком, потому что к нему жопкой повернулись, но всё равно крутится вокруг, пытаясь выкроить хотя бы парочку взглядов в свою сторону. С каждой частичкой информации вопросов всё больше и больше, ответы на которые Ханма не спешит давать, что в итоге Казутора усаживается на столешницу, пялясь на Ханму. — Любовь с первого взгляда... Вот как значит... За чем ты меня застал в тюрьме? Я же дрался в основном, особенно первое время. Так со всеми омегами было, до первой течки, а потом до первого аборта.— жмёт плечами, шарясь по карманам. нежеланные воспоминания накатывают по новой, хочется закурить или вкинуться так, чтоб больше никогда ничего не чувствовать, желательно до смерти. Да, Чифую помогал Казуторе с адаптацией в обществе, как и куча других психологов, психиатров и психотерапевтов, что в итоге оказалось бесполезным, потому что спасла-то больное сознание доза на пару с хорошим сексом до отключки в одном коктейле. Шуджи выключил чайник и наконец-то повернулся лицом к Казуторе, начиная свой рассказ: — Это было давно. Года полтора назад. Я пришёл навестить друга, тогда много парней играли в футбол на поле, а мы с ним сидели на трибуне и обсуждали всё то, что происходило в нашей жизни тогда. Вот в тот день я тебя и увидел. Потерянный, беззащитный, напоминавший котёнка, которого тырнули на улицу. Помню, тогда ты был на что-то то ли обижен, то ли расстроен из-за чего-то. Я спросил у друга, а что это за парень? А он назвал мне твоё имя. В последующих посещениях я тоже видел тебя. То разговариваешь по телефону с кем-то 15 минут, которые выделяли, то сидишь в стороне от всех. Тогда то я и попросил рассказать про тебя побольше. И мне рассказали всё то, что я знаю сейчас. Это я попросил отправлять мне твои фотографии, потому что боялся подойти. Нет, ну ты только прикинь, я и страх подойти познакомиться. Что за глупость, хах, правда? В итоге я знал тебя очень хорошо, даже ни разу не общаясь. Меня ещё тогда тянуло к тебе, но мне казалось это ненормальным. А сейчас.. Сейчас так похуй что правильно, а что нет. — Шуджи нежно притягивает Казутору к себе за талию и чувственно целует, одной рукой пробираясь под широкую кофту. — У тебя такое бывало, что влечение к человеку становилось невыносимо давящим? — Холодная рука огладила линию талии, затем перешла на пресс, поднимаясь выше. После чего последовали мокрые поцелуи в шею. — Было такое, что хочется быть с человеком постоянно, и, кажется, даже не выпускать из объятий? Ханемия слушает и щурится, ожидая что угодно. Хотя, хуже уже быть не может. Сам ведь всё выложил на блюдечке с голубой каемочкой и подал под соусом из сожалений. Вывернул всю предысторию души, больше не осталось скрывать из “интересного“. — Нихуя у тебя сталкерские наклонности... — единственное, что может выдать Казутора по окончанию рассказа, пока к нему так откровенно лезут, а Ханемия не имеет совершенно ничего против, только сам масла в огонь доливает, подвигаясь ближе. — Представь себе, не было... Но, кажется, впервые в жизни появилось. — голову набок склоняет и Ханму в "замочек" из ног затачивает, чтоб тот отходить не смел. Подвигается только ближе, шумно выдыхает и сам понимает, какую ошибку совершил, начиная возбуждаться. Ханма то охуенный, Казутора плавится под чужими прикосновениями мгновенно, изгибается по-кошачьи навстречу холодным рукам. Хотя лжёт Ханемия безбожно, но хотя бы уже безболезненно. Конечно были ощущения, был человек, с которым замирало время вокруг, а сердце переходило на башенный стук. Кого-кого, а Баджи Кейске Казуторе не хотелось бы выпускать из объятий. Что было, то прошло, а могила черновласого суицидника, что был любим Казуторой, зарыта давно под землёй. Полную историю знает только Чифую и истерзанное сердце Ханемии, а ещё тот уверен, что об этом не узнает даже по-милому влюбленный Ханма. В конце-концов, суицид истинного это вам не хиханьки хаханьки. Ханма опирается свободной рукой о край стола, ловкими движениями стягивая с Ханемии верхнюю одежду. Его взору предстаёт совершенно тощее тело, отчего Шуджи в какой-то момент даже не верит, что Казутора действительно такой худой. Новая зона для поцелуев и укусов открыта, а значит, можно действовать дальше. Раз не отталкивают, значит нравится. Раз нравится, значит делает всё так, чтобы Казуторе было хорошо. С шеи парень спускается ниже, к ключицам, оставив след от острых зубов в изгибе чужой шеи. Затем ещё ниже, к груди. Проведя языком мокрую дорожку Шуджи принялся ласкать языком один из сосков Ханемии, второй рукой пытая второй. Дышать было почти нечем. Да, не жарко, но тем не менее сейчас в помещении казалось очень душно. — Тебе нравится, правда? — опустив руку Ханма сильно сжал чужое бедро. Ханемия к Ханме льнёт, сам его раздевать тянется, даже алые щёки не пряча. Ответ Шуджи так и не получил, но по действиям Казуторы всё становится понятно. Ханемия под футболку чужую лезет, понимая пресс у Ханмы... охуенный. Казутора не знает, хочет иметь такой же или упираться в такой взглядом, отсасывая на коленях. Щёлкает пряжкой ремня Ханмы, расстёгивает ширинку и сглатывает. Что ж... Остаётся надеяться, что Ханма будет нежным, а то некрофилия (особенно с Казуториными размерами всего), кажется, ему не будет по душе. Притянув альфу к себе, утыкается в шею лицом и кусает, метит сам, первый, ведь всё равно омежьи метки не навсегда. Ханемия голодный до ужаса и до такого же ужаса возбуждённый, пока искусывает шею Ханмы (тот точно не будет чувствовать ничего кроме боли завтра) и кольцом из пальцев ласкает чужой член. Казутора чуть ли не урчит от приятных, — действительно мазохистских приятных ласк, — но в какой-то момент рукой в грудь упирается, сквозь вздохи тяжёлые, с полустонами смешанные, буквально выскуливает: — Давай... Спальня лучше... Там мягко. — единственное, что рожает перевозбужденное сознание. Шуджи изредка отрывается от ласк чужого тела, тихо выстанывая что-то нечленораздельное. Все плечи и шея Казуторы уже полностью покрыты ярко-алыми следами острых клыков, из некоторых малюсенькими капельками выступает кровь, которую Ханма в последствии слизывает, пачкая бледноватый язык. После услышанной просьбы Казуторы перебраться в спальню, парень подхватывает омегу на руки и несёт в комнату, аккуратно, боясь разбить, кладёт на кровать, нависая сверху и стягивая с Ханемии оставшуюся одежду. Парень сразу думает какой же Казутора худой. Даже не так, тощий. И зачем Ханемия довёл себя до такого состояния, Ханма тоже не понимал. Тело в бинтах, из-за чего некоторые части тела напоминают мумию. Шуджи аккуратно огладил забинтованные места, неким испуганным взглядом глядя над парнем под ним, но вопросы задавать не стал, просто спалз ниже. — Раздвинь ноги, пожалуйста. — Ханма пожирал его жадным взглядом. Да настолько, что можно было расплавиться. Казутора уже лёжа на кровати плечи собственные оглаживает, переставая держаться за Ханму и глубину укусов чувствуя кончиками пальцев, возбуждается только больше. Чувствует, как предэакулянт капает на живот и жмурится, устраиваясь более удобнее, локтями упираясь в мягкую постель. Блядь, его ещё и просят с “пожалуйста“, в такой момент, а не берут силой. Слишком охуенно. Если Казутора и умер после всех своих похождений, то его рай определенно Ханма Шуджи. Омега выгибается как можно сексуальнее, раздвигая колени и в голове на мешающиеся бинты сетуя. Пальца два в себя вводит, растягивая манером ножниц, и Ханме показывая, что принять готов, что всё слишком влажно. Кажется, впервые от стыда покрасневшее лицо не прячет, но взгляд отводит от Ханмы и губы собственные покусывает. — Я... Я готов... Ты можешь... Просто брать, если что-то... Нужно... Ладно? Взгляд его уже затуманен белизной возбуждения, он просто терпеливо наблюдал за тем, как Казутора себя растягивает. И, опять же, Шуджи ловит себя на мысли, что если ухватит это золотое чудо себе, то уже вряд-ли сможет отпустить. Призыв к действию был услышан. Дотянувшись до тумбочки со всякой мелочевкой, которую спихнули туда по временной ненадобности, Ханма открывает среднюю полку и достаёт оттуда гондон и смазку. Парень зубами открывает презерватив, надев на свой половой орган, а затем обильно смазывает руку смазкой проходясь по стволу. Шуджи не спешит, не хочет делать Казуторе больно, даже зная, что это далеко его не первый раз. Сейчас не так, как со шлюхами. Сначала хочется создать некий комфорт для партнёра, а потом уже думать о собственном желании. Ханма неспеша входит, в это время нагибаясь и целуя Казуторины плечи. — Говори если что, ладно? Первый толчок. Второй. Третий. И так снова и снова. То резкие и грубые, то плавные и медленные. Ханма придерживает Ханемию за бёдра, меняя очерёдность толчков. Сначала 1 резкий, затем 5 нежных. И так далее. И, видимо, обоим такой расклад событий нравится. Казутора на детали внимания не обращает, его центр вселенной на ближайшие минуты, часы и вечность — Ханма. Счастливые часов не наблюдают? С Ханемией нежничают, как не нежничали никогда и сердце снова разбивается-собирается по кусочкам, а слёзы противно скапливаются в углу глаз, туманя обзор. Тора тихо всхлипывает, когда приподнимает бёдра, позволяя Ханме входить легче и того за шею обнимает. — Я так тебя люблю. — вырывается смущённо, рваным шёпотом, но так довольно. Казутора к чужому телу жмётся, обнимает крепко и не сдерживает себя от царапанья плеч — почему-то альфам это нравится. Щёки с новой силой румянцем покрываются, когда Ханемия слова любви шепчет. Казалось бы, простые слова, которые каждый день слышат люди, но это другое. Абсолютно. Никто никогда не испытает тех эмоций от этих слов, которые испытывает Ханма. — И люблю тебя.. — так же шёпотом произносит Альфа. — Ханма, ты... ты можешь кончить в меня ладно? Если что? Просто информация, если хочешь... — всё так же покрасневшее лицо отворачивает. Сжимая плечо Ханмы, собственные зубы стискивает, чтоб не стонать. Другую же руку между телами просовывает, оглаживает себя по животу, отмечая заполненность и кольцом пальцев собственный член обвивает, старается в ритм Ханмы дрочкой попасть. Шуджи к самому уху Казуторы наклоняется, легко совсем проводит языком по мочке уха, невесомо кусая. После чего целует в висок, начиная двигаться резче. Впервые. Впервые с любимым человеком. Впервые человек им любим. Здравого рассудка не остаётся окончательно. Ханма руку в чужие волосы запускает, по затылку поглаживая. Впивается в мягкие, истерзанные губы и целует. Снова и снова. Отвлекается от поцелуя, утыкаясь в чужой изгиб шеи, вдыхая приятный аромат кожи. Почему-то Казутора пахнет не ванилью или корицей, как многие омеги, а красным вином и совсем отдалённо вишней. Такой запах куда приятнее всего этого до дури приторного. Шуджи впивается островатыми зубами в шею рядом с кадыком, оставляя яркую отметину. Видное место, тяжело скрыть. Очередной след после сегодняшнего происшествия. — Пожалуйста, не сдерживайся. Мне бы хотелось услышать тебя сейчас. — улыбается по животному так, но в то же время прежней, предназначенной только для Ханемии, улыбкой. Тора чужую волю слушается, исполняет, не жалея. Казутора громкий очень, но раз кому по душе, то и наслаждаются пусть. Несдержанные слёзы со всхлипами, скулеж, стоны, полувскрики и царапины поглубже в районе плеч — получите, распишитесь. — Мне так хорошо, боже мой, я сейчас блять... Ответом в шею впивается, оттягивает кожу, только “метит“ альфу больше намного, перестаравшись даже — челюсть Ханмы обрамляется парочкой красных укусов, что вот точно не замажешь. Ханемия сжимается весь, когда на него так по-дикому смотрят, желают и лишь ускоряет движение рукой, подмахивает бёдрами и старается на член альфы насаживаться по максимуму, начиная несдержанно вместо стонов рычать. Кончает быстрее Ханмы - видимо, перевозбуждение достигает своего пика. Казутора голову на подушки откидывает, взглядом мёртвым в потолок смотря и дыша тяжело. Еще пара заключительных толчков и Ханма кончает следом, перед этим выходя из Казуторы и помогая себе закончить рукой. Парень рядом с Ханемией ложится и по голове гладит. Ласково, нежно, как никого бы в жизни не гладил. В чужие глаза смотрит, любуется и в лоб легонько целует, вставая с кровати и накидывая какую-то футболку и боксеры. — Та-а-ак.. Чай. Будешь? Так и не попили ведь. — Шуджи улыбается широко и довольно, подобно коту чеширскому. Взглядом ищет домашние тапочки и запускает в них ноги, чтобы не замёрзнуть. Рядом с кроватью ещё пару таких же ставит для Казуторы. — Накинь что-то, и пошли на кухню. Чай сам себя не выпьет, хехе. Ханемия переводит на Шуджи взгляд полный усталости и чего-то ещё. Нехотя принимает сидячее положение и складывает руки в замок, улыбаясь. — Есть у тебя какая-нибудь футболка запасная? Я бы отдолжил, если можно. Шуджи подходит к шкафу и принимается искать там предмет гардероба. Спустя пару минут поисков парень всё-таки находит. Широкая футболка черного цвета с принтом какой-то рок группы. Она прилетает прямо на край кровати, и Казутора не думая надевает её и свои боксеры, вставая с мягкого матраса.***
Сегодня самый важный день в жизни старшего класса. Выпускной, очень хороший. Двенадцатиклассники уже совсем взрослые будут решать свою жизнь самостоятельно, искать работу, иметь свое место в жизни и строить семью. Все наряженные, элегантные, красивые, очень счастливые. Но, самым выделяющимся из всех был, конечно, Казутора. Пиджак цвета песка, белая рубашка, цвета почти такого же, как и пиджак штаны, куртка с коротким капюшоном, которую юноша держал в руках. И самое яркое — лента выпускника. Неоново зелёная, сшита на заказ. Рядом с Ханемией стоит Ханма, широко улыбаясь, пока директор говорит речь. Конечно, его многие не слушают, переговариваясь между собой, но Шуджи решил хоть раз в жизни послушать речь. Всё-таки, последний раз он в стенах этого заведения. Уже не будет рядом тех друзей, не будет мелких забав и пакостей. Уже ничего из того, что было раньше не будет. За этот год случилось слишком много. И в школе, и в личной жизни. Самое главное , что Казутора с Ханмой наконец-то съехались. Снимали квартиру в каком-то замшелом районе. Зато недорого. Вот, скоро прозвучит последний звонок и все лучшие воспоминания останутся здесь. — Представляешь, мы больше сюда не вернёмся. — шепчет Шуджи, наклонившись слегка к Казуторе. — Господи, Ханма, ты серьёзно? Когда это тебя прорвало на тоску по школе? Ты же хотел побыстрее свалить. — А кто сказал, что это тоска? Я сказал представь. Вот, мы выходим отсюда уже не школьниками. А дальше работа, брак и тому подобное. Это ж охуеть как круто! — С твоей то удачей работа тебе и не светит. — хихикает Ханемия, беря Ханму под руку. — Будешь и дальше дурь толкать. Шуджи в недоумении поворачивается к своему возлюбленному и смотрит с явным вопросом. — А что в этом не так? Денег много, значит нормально. — Я ж шучу, чё ты сразу. Давай лучше не раскисай, речь скоро закончится, потом начнётся что-то более весёлое. И правда, так было и сейчас. Директор говорил ещё недолго, но с выражением гордости в глазах. Через минут пятнадцать раздались бурные аплодисменты учителей и учеников. Совершенно поздний вечер. За окном давным-давно стемнело, ни единой живой души на улице нет. Даже шум моторов не слышно. Лишь отдельные отголоски слабого северного ветра, лёгкие-лёгкие. Ханемия предложил посмотреть какой-то ну уж очень всратый фильм под предлогом того, что летом после выпускного всё равно рабочий режим налаживать не обязательно. И, сколько уже Ханма знает его, всё время понимает, что на эпичный боевик или пародию может даже не рассчитывать, ведь Тора человек неординарный, любитель детективов, триллеров и комедий. Хотя, бывали дни, когда Шуджи всё-таки удавалось уламывать Тору на свои любимые жанры. День был слишком насыщенный, учителя реально постарались над тем, чтобы выпускной был незабываемый. Групповая фотосессия, выпускной альбом, раздача дипломов, прогулка по парку в центре города. Больше всего запомнилось, когда какой-то одноклассник упал в небольшое озера прямо в костюме. И, самое главное, что обидно за светлый костюм не было, все посмеялись от души, а тот парень даже начал подшучивать сам над собой. Шуджи чуть ли не засыпает под выбранный фильм, пока Тора звонко смеётся с очередного анекдота от актёра. Ханма кладёт голово на чужое плечо и натягивает плед повыше. Сейчас главное и правда не заснуть, а то Ханемие не очень понравилось бы, что во время совместного просмотра его любимый спит. Тем более, что это, возможно, последний вечер, которые они проводят вот так беззаботно. — Ты там ещё не совсем уснул? — интересуется омега, начиная гладить альфу по голове. — А? Нет-нет, ещё не сплю.. В смысле, вообще не сплю! Ну, тоесть.. Тора хихикает, чмокая Ханму в лоб и продолжая просмотр. — Да-да, я вижу. Если хочешь, могу переключить на что-то другое. Как тебе идея? — Не надо. Тебе интересно? Интересно. Вот и всё, не надо никуда переключать. Тем более, фильм не такой уж и плохой, признаю.. — Ханма в очередной раз зевает, прикрыв рот ладонью, чтобы не обыло очень заметно. В этот момент раздаётся резкий звонок телефона. Как оказалось, звонили Ханемие. Парень резко вскочил с дивана и побежал отвечать на звонок. Шуджи даже удивился, что Казутора может ТАК реагировать на звонок. — Да.. Да, верно. Да, на 7:30. Да, не ссы, нормально всё.. Блядь, для кого говорю, ДА! Всё, отъебись, я занят. Встретить меня главное не забудь, ебанутый. — он выключает звонок и резко кидает куда-то телефонч возвращаясь в комнату. — А вообще.. Пора спать. Время там, всё такое. — резким движением руки обладатель татуировки тигра выключает телевизор и ложиться в кровать. Шуджи в непонимании смотрит то на Тору, то в коридор. — Тора, всё.. Всё хорошо, так ведь? — Да-да, лучше некуда. Ложись уже. Ханма больше не станет спрашивать, ведь знает, что с Казуторой лучше не разговаривать, когда тот повышает голос. Поэтому парень просто ложиться рядом, обнимая свою пару. Оба почти моментально проваливаются в сон. Только пять утра, а по квартире уже раздаётся громкий будильник. Ханемия резко подскакивает и бежит его отключать, чтобы Ханма не услышал и не проснулся. Хотя, Тора искренне надеялся, что тот всё-таки проснётся, ведь у них должен быть серьёзный разговор. Но, пока что надежды остаются надеждами. Ночью, когда Шуджи уже видел седьмой сон, Казутора тихо собирал вещи в чемодан. К счастью, из было немного и одного вполне хватило. Конечно, ещё был рюкзак со всякой мелочью, но он пойдёт в ручную кладь. Ханемия берёт вещии кошелёк, ключи оставляет на тумбочке. Там же и записку для Ханмы. « — Надеюсь, что он мой поступок поймёт..» Слышен щелчок открывающейся двери. Тора покидает уже родную квартиру, направляясь к такси. Закинув чемодан в багажник, парень садится на заднее сиденье, всё-таки обдумывая в голове свои действия. С одной стороны это было до жути неправильно, с другой Ханемия просто хотел уберечь ЕГО от себя. Водитель переспрашивает верный ли адрес, на что пассажир кивает. — Аэропорт, всё верно. И, если можно, побыстрее. — это не звучало грубо. Скорее, Казутора был.. Расстроен(?) Нет, подавлен. Определенно подавлен. Он больше не вернётся в съёмную квартиру, больше не обнимет Шуджи, больше ничего прежним не будет. И всё из-за ебучего расстройства. Казутора страдал. И всю чёртову жизнь страдали из-за него. Он больше не повторит своих ошибокб не позволит себе причинить любимому человеку боль. Именно из-за этого он решил начать всё с чистого листа. Шуджи сквозь сон слышит щелчок, но не понимает что именно щелкнуло. Нехотя он поднимается с постели и идёт в коридор. В глаза сразу бросаются ключи Казуторы и какой-то лист бумаги. И парень его разворачивает. « Ну что ж.. Я даже не знаю с чего начать, если честно. Всё это слишком тяжело, прости. Да, мне просто надо настроиться и.. И Я не знаю что ещё могу написать. Ну, начнём с того, что я уезжаю. В Японию. Я хочу учиться там, я даже нашел там местечко в университете. Спасибо тебе за всё, Ханма. Абсолютно за всё. Я попрошу меня не искать. И, если можешь, прости и пойми. Там были ещё причины, о которых рассказать я не в силах. Прощай. Будь счастлив! Твой Тора» Шуджи готов был поклясться, что он ещё спит, но нет. Это не идиотский сон, который мучил парня уже несколько месяцев, и даже не чёртов страх. Это всё происходит здесь и сейчас. С ним. Наяву. — Нет.. Нет-нет-нет-нет! — лихорадочно шепчет парень, сминая от грусти письмо и кидая его куда-то в угол. Он вовремя опомнился. Тут же побежал в комнату, накинул первое, что попалось под руку, взял ключи от квартиры и мотоцикла, выбегая по лестничной площадке. Он гонит быстро. Как бы в аварию не попасть. А ведь ему казалось, что сейчас всё как никогда легко. А оказалось куда сложнее, чем казалось. Парни подъехали к аэропорту почти одновременно. Шуджи сначала даже понятия не имел, где можно найти своего Торуя ведь аэропорт огромен. Но, вот, из машины напротив показалась знакомая макушка. И Ханма без раздумий рванул к нему. Запыхавшийся, уже чуть не плачет от безысходности. — Тора! Блядь, объясни, что происходит! Настала очередь Ханемии прибывать в шоке. Чёрт, теперь он жалеет, что написал куда едет. — Ханма, послушай.. Я еду учится. И, видимо, записку ты читал, раз примчался так быстро. — Ты писал о ещё каких-то причинах, о которых не можешь сказать! Мне надо это знать, Тора! Просто жизненно необходимо! — Ладно.. Хотел слышать, слушай. — омега набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы не задохнуться от волнения или, не дай бог, не разреветься. — Я тебя больше не люблю. Даже не так, я просто ненавижу тебя. Ты самый ужасный человек, которого я встречал. Ханма Шуджи, с этого момента мы друг другу никто. — Тора почти бегом забегает в аэропорт, оставляя своего уже бывшего парня стоять в ступоре. И тут началось. Ханемия прорвало на слёзы. Конечно, всё сказанное — ложь. И больно он делать ему не собирался. Но, пусть лучше Ханма возненавидит его по настоящему. Тогда будет легче отпустить. Всё-таки, такие высказывания были в разы лучше, чем то, что мог ещё наговорить Казутора. Конечно, всё то сказанное тоже было бы ложью. Но, нет, Шуджи не стал ненавидеть его. Он не понимал, что делал не так всё это время. Да, бывали заскоки с агрессией, да, бывали трудности, бывали паузы в их отношениях, но ничего особо серьёзного не было точно. Татуированные руки дрожат. Да так, что ими можно было бы забить нехуевый гвоздь. Домой Шуджи не спешит. Больше не для кого спешить, его уже не ждут там с предложением очередной тупой комедии. И как же Ханма сейчас жалеет, и ближайшие годы будет жалеть, что не провёл вчерашний вечер с ним в полную силу. Ведь никогда не знаешь, когда видишь человека в последний раз. На улице уже рассвет. Красиво, очень красиво. Самый яркий за последние месяца. Как-будто само небо говорит, что всё будет хорошо, всё наладится, и они снова будут вместе. В ту же минуту Ханма видит на небе красивое облако розового оттенка. Он и сам не понимает почему, но по форме оно напоминало две половинки сердца. Парень рассматривает небо, совсем забыв о том, что следует следить за дорогой. И когда он только бросает взгляд, то видит на перекрёстке фуру, которая не может затормозить. Машины отъезжают в стороны, а Ханма сам уже не справляется с управлением из-за дрожи во всём теле. И влетает в эту фуру на всей скорости. Мотоцикл, естественно, разлетается почти по запчастям, а на дороге лежит почти бездыханное тело пострадавшего. Почему-то в такой момент Шуджи вспоминает ни жизнь до этого года, ни родителей, ни друзей, а ЕГО. Ханемию Казутору, чья улыбка освещала ему жизнь. Проходит несколько часов. Ханемия выходит из аэропорта в Токио, где его уже ждёт дядя по маминой линии. Они пожимают друг другу руки и идут к машине. Сейчас на дорогах пробки, довольно проблематично будет добраться домой. Казутора небрежно кидает в багажник настрадавшийая чемодан и садится на переднее. Его дядя молчит, как и сам омега. Сейчас подходящих слов уж точно не будет. Мужчина заводит автомобиль и выдвигается. К счастью, ехать совсем недолго, ведь живёт он на окраине города. Странно, одна из дорог была полностью пуста. Дядя Ханемии всегда любил экстрим, не понимая всего риска. Казалось бы, сорокалетний мужчина, а совсем как ребенок. Он разгоняется так, что Казутору давление вжимает в сиденье. Он просит остановится, потому что на пути мост, но его не слушают. И остановился он только тогда, когда была опасность врезаться в колонну. Машину выворачивает в сторону. Она делает оборот почти на триста шестьдесят градусов, впечатываясь в массивную колонну передней частью. И последнее, что запомнят эти люди — по настоящему испуганный вскрик Казуторы, который предупреждал, который просил..