like a feather on the sea | как перышко на поверхности моря

Нил был очень ответстветственным студентом. Он знал, что если его успеваемость понизится, то Ваймак отправит его на скамейку запасных, что было неприемлемо. Он старался вовремя выполнять домашние задания и готовился к тестам, а все проекты, которые ему нужно было сделать, были тщательно спланированы, поэтому он завершал их с минимальным напряжением. В целом, всё в его жизни было впечатляюще организовано. Эндрю был… не таким. Он вообще редко делал домашнее задание, и учёба была для него чуждой и не слишком привлекательной концепцией. Всякий раз, когда Нил делал домашку, он бездельничал где-нибудь поблизости, как сегодня вечером. Нил сидел на стуле за своим столом, а Эндрю сидел на столе у окна и курил в открытую форточку. Эндрю и в лучшие дни говорил очень мало, но в последнее время он был чрезвычайно тих. Нил хотел спросить, что случилось, но Эндрю вознаградил любопытство молчанием и терпеливой внимательностью с возможным объяснением. Если бы Эндрю хотел поговорить, он бы это сделал. Нил нервно постукивал карандашом по чистой странице, желая, чтобы его эссе написалось само, когда услышал тихий шорох позади себя. Эндрю затушил сигарету о подоконник и подошёл к Нилу. — Идёшь спать? — спросил Джостен. Усталые карие глаза Эндрю привлекли внимание к тому, как его собственные боролись за то, чтобы оставаться открытыми. — Нет, — просто сказал Эндрю. Затем он сел на деревянный пол рядом со стулом Нила. Нил моргнул в молчаливом замешательстве, но Эндрю не смотрел на него. — Тебе там удобно? — Очень. Нил вернулся к своему эссе и к своему вопросу, о котором шла речь. Откуда он мог знать намерения автора относительно сути произведения? Насколько мог судить Нил, это был фантастический роман, рассказывающий историю о какой-то девушке, которая не могла решить, за какого мужчину она хочет выйти замуж. Книга была даже не настолько хороша. Дело было даже не в этом– Все мысли Нила прервались, когда Эндрю положил голову на его бедро. Он сел лицом в ту же сторону, что и Нил, так что его ноги вытянулись под столом, а лоб упёрся в бедро Нила. Нил вопросительно провёл рукой по волосам Эндрю, и Миньярд одобрительно промычал в ответ. Волосы Эндрю были такими же мягкими, как слишком часто стиранная толстовка с капюшоном, которую он носил, и которая, Нил был совершенно уверен, украдена из его собственного шкафа. Продолжая медленно перебирать волосы Эндрю, он обрёл некоторую ясность в вопросе о том, почему автор мог написать такую книгу о любви. Нил прочитал примерно два абзаца своего сочинения, прежде чем понял, что Эндрю заснул. На полу. Положив голову на бедро Нила. Шею и спину Нила покалывало от сочувствия при мысли о том, как будут болеть мышцы Эндрю из-за этой необычной позы позже. Думая наперёд, Нил не совсем понимал, что решил делать дальше. Честно говоря, он вообще ничего не обдумывал. Эндрю был ростом всего пять футов, и, хотя он был хорошо сложен, его ракетка для экси была далеко не такой тяжёлой, как у других. Учитывая все обстоятельства, было до смешного легко и естественно обхватить Эндрю за талию и посадить его прямо на колени Нилу. Он удобно расположил Эндрю так, что тот сел боком, положив голову на плечо Нила. Что-то в спокойном дыхании Эндрю и расслабленой позе заставило сердце Нила учащённо забиться, а грудь невероятно наполнилась любовью. Он попытался снова переключить своё внимание на английский, но это было почти невозможно из-за того, как он устал и как уютно Эндрю чувствовал себя на нём. Ему не хотел признавать это, но, возможно, он задремал на минуту или две. Он пришёл в себя, когда Эндрю дернулся, просыпаясь у него на груди. — Прости, — тут же сказал Нил. — Ты заснул, и я не подумал как… — Заткнись, — пробормотал Эндрю, всё ещё в полусне. Он снова растаял, как масло, в объятиях Нила, за что Джостен был бесконечно благодарен. — Ты закончил? Нилу потребовалось мгновение, чтобы понять, что он имел в виду его домашнее задание. — О, нет. Пока нет. Но если ты устал, можешь продолжить без меня. Эндрю не удостоил его ответом; вместо этого он переместился так, что оседлал бёдра Нила, его короткие ноги оказались за спинкой стула. Когда Эндрю наклонился вперёд и прислонился к груди Нила, грани душевного спокойствия Нила встали на свои места, как пазл. Его руки так же легко обхватили Эндрю за спину. — Хорошо? — пробормотал Эндрю. — Хорошо, — сказал Нил. В тот вечер Нил больше не успел написать ни одного сочинения, но Эндрю, свернушийся калачиком и спящий у него на груди, как кошка, не мог сказать, что сильно возражал против всего этого.