Преданность

      Зоро всегда был предан. Предан своим мечам: Вадо, Китэцу, Юбасири. Предан собственному пути. Зоро всегда был предан Луффи.       С самого первого появления Мугивары Зоро был ему предан. Он окунулся с головой в неизвестность, до конца так и не понимая, почему же так доверился безропотно какому-то мальчугану в соломенной шляпе. Потом осознал. Монки Д. был магнитом-солнцем. Ярким, лучистым, улыбался всегда до ушей и без толики лжи. Он априори врать не умел, чем и притягивал. Овладевал людьми, животными, явлениями так, словно являлся чёртовым Высшим существом. Сам того не зная, капитан притягивал нужные события, окружение, накама. Луффи овладел и им. И Зоро попался. Бесповоротно. Весь.       Ророноа поднимает голову и всматривается в звёздное небо. Оно напоминало ему эту странную-личную-сторону капитана, когда тот неожиданно затихал и становился собой. Мечнику хочется думать, что тот открывался таким образом.       Бок саднило. Грудь чесалась под тугими бинтами. Может, это и вовсе зудела совесть, вина, груз неподъёмный.       Старпом тяжёлым, — таким же, как и сердце, — шагом подходит к борту потрёпанного Гоинг Мери. Луффи, на удивление, сейчас не в центре внимания. Спрятался, ушёл в тень, сидит на этом деревянном бортике.       Когда Луффи чувствует сухие и мозолистые пальцы, прикасающиеся к его спине, даже не дёргается: всегда знает, когда к нему подбирается Зоро. Расслабляется, когда рядом с ним затрещали доски под чужим весом. Старпом запустил широкую покрытую шрамами ладонь в копну спутанных от пота волос, массируя кожу горячей и обжигающей головы возле корней. Опустив плечи, Луффи недовольно и почти злобно смыкает губы в тонкую полоску. Он знал эти жесты как облупленные: Зоро извинялся.       Зоро чувствовал, как органы сжимались в невыносимый кокон черноты и бесконечной ненависти к любому промаху. Зоро думал, что виновен. Зоро выполнит абсолютно всё, чего потребует или не потребует капитан. Зоро предан. Предан всем сердцем, душой, мозгами и телом. Он был готов пойти за Мугиварой на край земли, света, моря, в любой угол, запрятанный глубоко. Его тянуло, выламывало, разбивало и вновь восстанавливало от одного только присутствия Монки Д. Без него — невыносимо. Зоро был предан, а поэтому он винил себя за любую оплошность, недосмотренность, невнимательность и слабость. За всякие раны и порезы, чернушные синяки и ушибы — нёс неоспоримую ответственность. Зоро должен быть сильнее, быстрее, острее, словно лезвие одной из его катан. Зоро обязан быть идеальным, потому что он старпом будущего Короля Пиратов. Не имеет права подвести его и команду, должен быть опорой и защитой для каждого из них, ведь иначе нельзя.       Но Луффи не нужен идеальный Зоро. Не нужен Зоро, который смотрит своим нечитаемым-холодным-отстраненным взглядом, когда считает, что не выложился на полную, не смог. Луффи нуждается в Зоро, который не прячет приятный для ушей смех, не стесняется касаться его, любит крепко выпить и потеряться в абсолютно любом месте. Луффи нуждается в Зоро, который неловкий порой, обожает нежиться в тени Мери и подсматривает за его перемещениями по кораблю, который не боится ластиться к тёплым рукам Монки Д., пусть и не сразу. Луффи нуждается в просто Зоро.       Видя, как грозовой тучей и тяжестью нависла вина над опущенной головой Ророноа, капитан прислонился плечом, повернулся к нему лицом, лишь слегка прищурился, молчал — не осуждал; самого иногда клинило. Не бросил. Смотрел долго, больше изучающе. У самого под рёбрами тянет неприятно и жгуче, клеймо выжигая на другой стороне мышц. Зоро тоже не желал вдаваться в подробности, но Мугивара не настаивал никогда на душевных разговорах: они им не подходили. Им легче через боль и адреналин выпустить эмоции, а потом зализывать раны. Потом вместе рассматривать звёзды в ночном море и разделять на двоих одну сокровенную тайну.       Мугивара молчит, встряхивая чёрными волосами, чем заставляет убрать руку. Ророноа не сопротивляется: вместо этого оба переплетают пальцы, сцепляя эту незримую связь.       Зоро был предан Луффи до самой смерти, и если тот скажет ему за него умереть, то мечник даже не будет колебаться. Но он знает — Луффи был ему предан так же. Тучи отступали. Звёзды становились ярче, но нет того, что будет светить сильнее, чем Луффи в этой кромешной темноте. Капитан не осудит: Зоро будет идеальным для него даже с неидеальностью. В лёгкие подступало больше кислорода, в его жизнь — умиротворение.       Просто пусть будет рядом.