Теперь в прошлом

      За окном предрождественская суета, когда Сонхва уже битый час пытается составить отчет на работе, на которой-то и быть никогда не хотелось, только у суровой взрослой жизни на это свои планы. Атмосфера праздника окутывает Сеул уже какую неделю, но Сонхва, к сожалению, не чувствует и запаха мандаринов.       Протерев устало глаза ладонями, он откидывается на стул, который жалобно заскрипел от подобной активности, и смотрит на монитор. Дадут ли ему премию, что он горбатится дольше положенного? Да, но несчастные несколько тысяч вон не скрасят ни настроение, ни наполнят холодильник чем-то вкусным, поэтому Сонхва решает оставить отчет на неопределенное время не завершенным и уходит из злосчастного офиса.       Закутываясь в шарф и пальто, он слышит вибрацию телефона в сумке, но решает отложить просмотр уведомлений до того момента, пока не сядет в вагон. Находиться в здании Сонхва больше не намерен, ведь в нем душно, противно и не пахнет никаким Рождеством, хотя на календаре начался декабрь пару дней назад.       Если закрыть глаза на все бытовые невзгоды, то сегодняшняя погода могла бы поднять настроение на сто один процент, только мысль, что очередной год он проводит никчемно, давит неимоверно, что мандарины, запах ели и тематические фильмы уже не приносят прежних эмоций как раньше.       Та оставленная бутылка вина на полке в кухне лишь греет душу. Может, до алкоголизма недалеко, но раз в несколько недель на выходных разрешается, да и кто запретит? В двадцать пять лет Сонхва живет один, на съемной квартире на задворках Сеула, столицы как-никак, и работает бухгалтером в офисе, как среднестатистический кореец. Хоть матушка горда за последний пункт, правда ко всему этому желает еще красавицу-жену и детей, но у Сонхва немного иные планы.       Как ни странно, в метро толкучка, он еле протискивается между людьми в вагон и прижимается к поручню, чуть ли не облепляя его всем телом, чтобы не сбили случайно в праздничной суматохе коробкой или чем похуже.       20:48       Привет, не хочешь сходить со мной на корпоратив?       Сонхва промаргивается и вновь читает сообщение. Хонджун впервые зовет на подобное мероприятие. Хоть они и друзья из университета, но относятся к разным лигам: пока Хонджун покупает новенький автомобиль, Сонхва продлевает пропуск в метро; когда Хонджун раздает указания своим сотрудникам, Сонхва прогибается под начальством как может. Они из разных миров и тому вина — стечение обстоятельств: кому-то повезло, а кому-то — нет.       Сонхва колеблется перед тем, как что-то дельное ответить. «Да, погнали», «Всегда за!», «Говори адрес и время» — всё не то. Он хочет встретиться, но не при такой обстановке.       21:07       Привет, не уверен, что я там должен быть. Тем более, все в коллективе друг друга знают, а я буду белой вороной.       21:08       Ты так точно стухнешь в своем офисе. Я не принимаю отказов, Сонхва. Если не понравится — уйдем.       Сонхва тяжело вздыхает и отводит взгляд на дверь, за ней лишь темнота и блеск от «пролетающих» фонарей. Примерно такая же мутная картинка и у него сейчас в голове.       После выпуска они не встречаются часто, если удается раз в пару месяцев — успех, и каждый раз диалог строится так, словно не было тех месяцев тишины. В их прекрасной и проверенной годами дружбе есть одно «но»: Сонхва влюблен в Хонджуна со второго курса. Это отдаление сыграло лишь на руку — теперь он редко слушает об очередных пассиях Хонджуна, со скрежетом на душе осознавая, что хотел бы оказаться на их месте. Только они не в дораме и неожиданное признание никого не обрадует. Хонджун всегда рассказывал только о женщинах, у него были только любовницы. Любовь Сонхва его возможно расстроит и дружба между ними сойдет на «нет», либо просто прекратится. Что для Сонхва, он давно смирился с этими чувствами, в парнях, с которыми он пытался встречаться, он вечно искал похожие на Хонджуна черты. Но стоило понять, что так он вел себя как явный эгоист, прекращал мучить бедняг и расходился на спокойной ноте.       Как бы Сонхва ни оттягивал день «Х», он все равно наступает. Хонджун утром выслал адрес — совсем недалеко от дома, хоть что-то положительное. Гладя рубашку и брюки, он все еще думает о том, что идея крайне плохая. Ему там не место, но раз Хонджун хочет его видеть… он пойдет, как бы этого и не хотелось.       Собрав волю в кулак и уложив волосы как надо приличному человеку, он очередной раз за день сомневается в идее, и, наконец, выходит из квартиры.       То, что такой престижный ресторан находится не в центре, удивляет Сонхва первым делом. А вторым «сюрпризом» оказалось то, что в заведении собралась малая часть коллектива, может, лишь приближенные?       Когда Сонхва усаживается за стол, чуть ли не на самом краю, он нервно оглядывается, ища глазами Хонджуна. Тот, как и прежде, выглядит неотразимо: темные волосы уложены назад, на запястье массивные часы, а одет он с «иголочки», видимо, только в брендовые вещи.       Сонхва здоровается и привлекает к себе чужие взгляды: кто-то смотрит с удивлением, кто-то с непониманием, а кто-то и вовсе продолжает уплетать салат. Те выглядят божественно, поэтому Сонхва не смеет осуждать, возможно, он бы делал также.       — Коллеги, это мой дорогой друг Сонхва! Этим прекрасным вечером он будет с нами! — Хонджун улыбается сидящим, словно приковав всё внимание к своей персоне волшебным образом или просто милой улыбкой. Его белоснежные зубы, как жемчужины, привлекут любых зевак. Сонхва смущенно потирает шею и повторяет приветствие: теперь наконец замечают.       Вдруг девушка, сидящая возле, задает вопрос:       — Сонхва-щи, а кем вы работаете?       — Я…       — Он главный бухгалтер в фармацевтической компании. — Вдруг отвечает за него Хонджун, который как-то сумел расслышать вопрос, сидя на противоположной стороне стола. Сонхва сглатывает едкий ком в горле.       Хонджун стесняется его действительной должности? Или же даже стыдится того, что друг — обычный офисный работник? Будь это первое или второе, неважно, Сонхва это заметно расстраивает, но он решает пропустить данный факт и спокойно отсидеться до конца с натянутой улыбкой.       После этого следует первый тост и килограммы различных закусок, приносимых время от времени официантами. Не будь у Сонхва какой-либо сдержанности, он бы накинулся на всё моментально, даже не моргнув.       Только на самом деле Сонхва откладывает пару ломтиков явно изысканного сыра и наливает вина в бокал — здесь он не мог скромничать.       На этот пир он не скидывал свои гроши. Находиться здесь в роли попрошайки — давит на совесть. Может, его бюджета не хватит на весомую часть меню, как бы прискорбно ни звучало, но за пару салатов точно бы заплатил. Правда и здесь за него решил Хонджун.       — Сонхва-щи, каково распоряжаться бюджетом компании? — к нему снова обращается прилипчивая девушка. Эти вопросы ему не нравятся и отвечать на них вообще нет никакого желания, но в реальности он улыбается одними губами и, похоже, теряется, потому что за чужими разговорами толком и не расслышал вопрос, обращенный напрямую к нему.       — Повторите? — просит громче, чем следовало, Сонхва, и на него обращает внимание Хонджун. Снова. Непосредственно слушая вопрос тоже.       — Говорю: как так умело можно разделять бюджет в крупной компании?       — Сонхва-я, не выдавай секреты! Гоын, нельзя брать чужие стратегии, продумывай свою. — Отшучивается Хонджун, щуря глаза, но при этом грозно показывая палочками какие-то «устрашающие» жесты. Девушка на это ребячливо хихикает и отпивает напиток из бокала.       После этого вопроса у него больше ничего не спрашивают — и Сонхва неимоверно рад: теперь он мог спокойно уплетать еду, которая недоступна в обычной жизни, и слушать заумные диалоги людей рядом. Пребывание в этом месте угнетает еще сильней, теперь он точно видит пропасть между собой и Хонджуном. Второй добился успеха, обзавелся хорошей и сплоченной командой, может позволить дорогие рестораны и предметы роскоши, а Сонхва что? Нашел денег снять квартиру «один на один метр» и работает в типичном офисе, где ни карьерного роста, ни сохранных нервов.       22:07       Как смотришь на то, чтобы уйти? Или, вдруг, я могу пойти один.       Печатает Сонхва и буквально через несколько секунд Хонджун вытягивает телефон из кармана и пишет ответ.       22:07       Я тоже задолбался, пошли       Сонхва хмурится и недоумевает, потому что во-первых: он не писал, что задолбался, а во-вторых: Хонджун немного лицемер. Ведь эти несколько часов он так мило улыбался всем-всем, а оказывается устал от этих действ, похоже, еще с самого прихода.       Хонджун уходит первым из-за стола: благодарит каждого, желает скорейших рождественских выходных и вновь делает тост, говоря о будущих успехах компании. Все ему улюлюкают и отпускают на добром слове. Сонхва, чуть погодя, покидает компанию следом — было бы грубо убежать хвостом вслед за Хонджуном. Ему в ответ лишь умеренно желают удачи. Ведь удача для неудачников, а не для успешных людей.       Морозный воздух куда приятней спертого запаха в ресторане. Хоть и ароматизаторы там прекрасны, но они не перекрывали духоты вокруг. Исходила ли духота от еды или людей, Сонхва не желает уточнять даже для себя в силу воспитания.       Совсем неподалеку от выхода стоит Хонджун и что-то суетливо ищет во внутреннем кармане.       — Что-то потерял? — тихо интересуется Сонхва, подходя ближе. Даже так, в тишине, собственный голос кажется слишком громким для такой интимной обстановки.       — Кажется, зажигалку. — Следом чертыхается под нос Хонджун. — У тебя ее случаем нет?       — Откуда? — удивляется Сонхва, незаметно округляя глаза.       — Придется возвращаться внутрь: попрошу кого-нибудь из коллег. — Вдруг спохватывается Хонджун, уже развернувшись к двери. — Куда поедем после?       — По домам? — сотый раз недоумевает Сонхва за этот вечер.       — Ты такой же скучный, как и в унике. — Цокает Хонджун, но при этом давя ухмылку, что вокруг глаз появляются редкие морщинки. — Поехали к тебе, я не видел твою новую квартиру.       И после этого заходит в ресторан, пока Сонхва не успевает возразить. Разве у него дома есть чем заняться? Да и надо ли Хонджуну вообще там оказываться? Лучше бы поехать именно в его апартаменты, которые однозначно более приемлемые; только в реальности Сонхва открывает приложение и вызывает такси до своего адреса.       — И давно ты куришь? — Сонхва, чтобы как-то скрыть волнение и некомфортное молчание между ними, пытается непринужденно говорить.       — С момента как стал директором. — В голосе Хонджуна ни капли прежней игривости, видимо, работа действительно тяжелая, несмотря на то, что любимая.       — Могу понять. — Наконец скважина поддается, и дверь лениво открывается, чуть скрипя.       Хонджун заходит следом за Сонхва в квартиру, прикрывая за собой дверь. В нос ударяет приятный запах ели, из-за чего на лице появляется улыбка — аромат праздника даже здесь, в доме Сонхва.       — Не чувствовал от тебя запаха. — Хонджун подходит почти вплотную, отчего второй вздрагивает.       — Ах, да это не сигареты, а алкоголь в моем случае. — Сонхва трет шею, стоит Хонджуну отстраниться.       — Значит сегодня ты без него останешься. — Хонджун по-ребячески хлопает ладонями и снимает свое пальто. — Доставай все припасы.       Из «всех припасов» у Сонхва кроме той бутылки находятся и пару банок пива в холодильнике. Они раскладываются на кровати, как в старые-добрые общажные времена.       Диалог, как и раньше, начинает складываться с темы о работе, и на протяжении часа никто даже не замолкал. Пока Хонджун не затрагивает щепетильную тему, стоит алкоголю одурманить мозг окончательно.       — А что на личном у тебя, Сонхва? — Хонджун делает крайний глоток из банки и ставит ту на пол с несчастным видом.       — Одни не завершенные проекты, — Сонхва сводит брови в негодовании: год новый начнется, но старые бумажки останутся. После он тянется рукой вниз, доставая бутылку вина. Пробка, как назло, не откупоривается никак.       — Не ломай зубы, — смеется Хонджун, смотря на тщетные попытки Сонхва открутить пробку зубами, и тянется рукой. — Дай, я открою уже.       Хонджун расфокусированным взглядом осматривает этикетку, отмечая, что то — из дешевого сегмента. Но когда в крови уже достаточно спиртного, противное пойло будет тоже в радость.       — Надеюсь, я сразу не обблююсь. — И смеется так, будто шутка должна показаться смешной и для Сонхва. Он улыбается на реплику благодаря расслабленному состоянию, но произошло бы это пару часов назад — тогда бы снова горечь подступила к горлу и было бы не до смеха.       — С чего бы? — лишь фыркает непринужденно Сонхва, делая первый глоток с горла, уже забыв о любых принципах этикета.       — А у тебя давно кто-нибудь был? — Хонджун отбирает бутылку у Сонхва, отпивая залпом несколько глотков, а затем откидывает мокрые от испарины волосы со лба.       — Давно, год, может? — Сонхва делает очередной глоток вина, и чтобы Хонджун не говорил ранее, оно прекрасно, хоть и стоило дешево. — А что, есть предложение? — То ли в голову ударяет алкоголь, то ли что-то ещё, ибо контролировать речь он больше не в силах.       — Хвастался, что секс-машина! — Хонджун возмущенно хмурит брови и вновь забирает бутылку. Не скажешь, что руководитель крупной компании может себя так вести.       — А я не хвастался. …Я правильно понимаю? — Сонхва будто хочет закончить предложение, но что-то непокорно мешает это сделать. Хонджун хочет что? Предложить перепихон на раз, потому что не нашел другую претендентку на эту роль?       Хонджун понимает его на ментальной связи и лишь совершает непонятные действия руками в воздухе. Без слов говорить у него не получается.       — Ну, знаешь, мы сейчас вусмерть пьяные, и удовлетворив потребности, не сделаем ничего плохого. Мы вообще наутро ничего не вспомним.       Эти слова полосуют по сердцу, не иначе, а Хонджун всё продолжает глупо улыбаться, словно в этом действительно нет ничего плохого. Трактовка: «Потрахаемся разок, удовлетворимся и ничего не изменится» — правдива, похоже, исключительно для Хонджуна, потому что Сонхва готов разрыдаться в одно мгновение.       Только он почему-то пьяно и нервно улыбается в ответ:       — Может, этой ночью в комнате станет на одного бисексуала больше.       Перед Сонхва всё плывет и только вид Хонджуна, который смотрит, слегка сощурившись, остается четким. Это словно вызов. Вызов, который Сонхва заведомо проиграл без шанса на победу.       Сонхва точно пожалеет об этом поступке, об этой ночи, об этой близости с Хонджуном, но немного позже.       Сейчас он прогибается над матрасом, пока Хонджун водит хаотично по его телу ладонями, грубо сжимая. Может, ища знакомые очертания в доселе незнакомом теле. Он оглаживает линию челюсти, затем переходя на шею и плечи. Сонхва хочет удовлетворенно выдохнуть, но боится произнести какой-либо звук. Звук, который тут же напомнит о неправильной, запретной реальности.       За своими колючими мыслями Сонхва не сразу замечает, куда подбираются руки Хонджуна. Они были совсем рядом с кромкой штанов.       Их удивленные взгляды встречаются и Сонхва не в силах молчать, говорит: — Мы обойдемся обычной дрочкой…?       — У тебя есть презервативы?       Сонхва отводит взгляд и кивает в сторону тумбы, он не в силах вынести пронзительных раскосых глаз, направленных на его тело.       Хонджун, ни секунды не медля, достает оттуда бутылек со смазкой и пару пакетиков. А потом… выключает свет.       Тут реальность и бьет Сонхва под дых. Секс с Хонджуном, и присутствие Сонхва в нем в корне неестественно. Даже будучи пьяным Хонджун это осознает в полной мере и пытается скрыть личность Сонхва как может.       Поэтому Сонхва не заостряет на этом внимание, или же неумело старается, и стягивает рубашку одним рывком, пытаясь таким способом избавиться и от ненужных раздумий.       Хонджун вновь водит витиеватые круги по телу, касается плеч, прикладывается губами к шее, но не выше. Как бы ни была абсурдна ситуация, Сонхва и вполовину не представлял, как это будет приятно на самом деле, будучи не в мечтах.       Выверенные касания и поцелуи Хонджуна сводят с ума, Сонхва забывает, как они оказались здесь и почему этого не стоило затевать с самого начала. Губы Хонджуна теплые, немного шершавые, что контрастом ощущается на коже приятными мурашками.       Хонджун так же умело стягивает штаны и белье с него, и Сонхва не может не задаться мимолетным вопросом «Сколько раз он делал это с другими?».       Несмотря на опытность, растягивает он до жути плохо. Сонхва пару раз не сдерживается от ощущений снизу и болезненно стонет, на что Хонджун успевает бросить, мол, сейчас станет лучше, потерпи немного.       Лучше становится, когда ощущения притупляются, когда Хонджун надевает презерватив и входит. Это время, которое подарено Сонхва за годы искаженных мечт о Хонджуне, будто предсмертный ужин. Он насыщается прекрасной «пищей», зная, что вскоре ждет его погибель, но яркость эмоций от этого ничуть не угасает.       Заканчивают они быстро, Хонджун не удосуживается спросить банальные вещи, мол, все в порядке, и непосредственно говорит, что вызовет такси и уедет домой.       Так и случается: Хонджун натягивает вещи быстро, кладет телефон в карман и прощается кратким «Еще увидимся», оставляя Сонхва наедине с ужасными, пожирающими изнутри мыслями о сожалении.       А стоило ли это того? Или нужно было остановиться вовремя?       Они встречаются спустя пару недель, когда на календаре подступает конец декабря и совсем скоро будет Рождество. Повсюду царит праздник, а у Сонхва все те же размышления, которые поедают умные вещи в голове, как паразиты. Недавно ему дали дополнительный проект, благодаря которому он может подняться по должности и больше не прогибаться под противное начальство каждый божий раз. Только вопросы в голове стопорят, сожаление о ночи не дает думать исключительно о работе.       С Хонджуном они не виделись весь этот период, и Сонхва решает действовать. Им необходимо расставить все точки над «i», пока ситуация не зайдет дальше.       15:09       Встретимся завтра?       Хонджун отвечает через несколько минут кратким: «Окей, кидай адрес и время».       Сонхва нет разницы где они увидятся, поэтому выбор падает на ближайшее кафе у дома. Нервозность, которая присутствовала тогда, в день корпоратива, сегодня скапливается в бóльших объемах, заполоняя организм, настолько, что в руках присутствует небольшой тремор.       Он долго решался на разговор: дни, проведенные в тяжелых раздумьях, только усугубляли ситуацию. Необходимость хоть что-то сказать, хоть где-то поставить запятую в произошедшем, крайне важна.       По пути Сонхва обдумывает свои будущие слова, но стоит прийти в кафе и увидеть уже сидящего Хонджуна, все напрочь исчезает из головы, и только захлопнувшаяся позади дверь заставляет двигаться навстречу.       — Привет. — Сонхва строит лицо, словно в эти дни в его голове были лишь рождественские проблемы: где купить подарки или какие украшения заказать.       — Привет, о чем хотел поговорить? — Хонджун поднимает голову. В телефоне явно информация поинтересней.       — Ну, как дела для начала? — Сонхва пытается выглядеть непринужденно, словно не замечает отрешенности и не касается главного вопроса в начале разговора.       — За эти дни многое произошло! Сходил на пару свиданий с одной девушкой и теперь, представляешь, пригласил отметить Рождество вместе.       Информация, вылившаяся за секунды, словно лавина, оставила после только одинокие поврежденные деревья. Эти деревья — последняя надежда.       — Я рад… за тебя. — Сонхва сглатывает, ибо ненужные слезы так и пытаются скопиться в уголках глаз. — У меня тоже произошло много интересного за это время.       — Рассказывай. — Хонджун, не замечая никаких перемен, лишь вновь смотрит в телефон, что-то быстро печатая.       — Знаешь, та ночь после корпоратива сначала дала какие-то надежды, но теперь я точно понял, что надеждами они и останутся. — Сонхва, до этого смотревший на свои руки, переводит взгляд на Хонджуна и осознает, что даже те «деревья» не выдержали натиска грозной «лавины». Там и листочка пожухлого не осталось. — Я был влюблен в тебя с университетских времен, Хонджун.       Возможно, эти слова кажутся призрачным остатком от надежды, но Сонхва не мог этого не сказать спустя столько лет. Видимо, та ночь — отличный предлог.       — Ты ведь понимаешь… что взаимностью я не отвечу? — Хонджун трет переносицу и на его лице незнакомое доселе выражение.       И еще, что он точно не знал, что происходит в голове у Хонджуна: злится ли тот? сожалеет? или просто не понимает?       Единственное, что понятно — это исход, который был предначертан еще той ночью: у их истории нет счастливого конца.       — Уже понял.       Сонхва собирает последние крупицы гордости и встает первым. Первым, потому что глаза нестерпимо горят, в груди неприятное чувство, что блевать хочется. Он уходит, оставляя нечто важное. Возможно, это стоило сделать, чтобы лучшие времена, не наполненные сожалениями о прошлом, только начались.       Чудеса случаются только в сказках, и канун Рождества не подарит никакого чуда, как бы того ни хотелось.