В объятиях мары

      — Сюда. Иди сюда, Роза.       Его голос звучит в голове, заглушая все мои мысли. Слова манят и гипнотизируют, не позволяя опознать их владельца, но я и так прекрасно знаю, кто меня зовёт. Покорно иду, осознавая, что это прямая дорога в организованную им ловушку, но другого выбора у меня просто нет. Причём нет его с тех пор, как Найтбрингер перенёс меня в прошлое. …Как же всё это бесит.       Спустя минуты скитаний я оказываюсь в планетарии. Глаза поднимаются к потолку: яркие созвездия мягко сияют, в мыслях возникает его тёплая улыбка, немного сонный, а того такой забавный и родной голос. Кончики губ приподнимаются и тут же опускаются вниз: сейчас не время придаваться воспоминаниям. Окидываю взглядом комнату — как же чужеродно она выглядит без него.       — Бельфи? — срывается с губ вопрос.       На что я вообще надеюсь, так наивно зовя его? Жду, что сейчас он выйдет из тени и скажет, что всё происходящее просто глупая шутка? Жду, что это и вовсе кто-то другой, кто-то чужой, незнакомый, к кому у меня нет никаких чувств, а значит, и страхов, кто-то, против кого я смогу бороться до самого конца?       Ответом мне служит лишь звенящая тишина. Я закрываю глаза и делаю глубокий вздох. Не успеваю обдумать свой следующий шаг, как его голос по-хозяйски врывается в мой разум.       — Иди сюда…       И я вновь продолжаю идти.       Стук моих каблуков звучит так громко, что в висках начинает неприятно пульсировать. Массирую особо ноющую точку и усилием воли сосредотачиваюсь на лестнице, ведущей к жилым комнатам, — не хватало ещё случайно навернуться.       В Доме скорби до безумия тихо. Такой мёртвой, гнетущей тишины я не ощущала даже тогда, когда все братья покидали особняк, и я оставалась одна.       Делаю шаг, под сапогом жалобно скрипит половица, но даже этот мимолётный звук не оживляет окружающую атмосферу. Особняк, ставший мне родным, который я уже давно считаю своим домом, сейчас ощущается покинутым и пустым. Пустым и одиноким. Делает ли он это всё, потому что боится, что ему будет одиноко без меня?       Сердце болезненно сжимается в груди. Я останавливаюсь прямо посреди лестницы и, прижавшись плечом к стене, закрываю глаза. Одиночество и боль от расставания — как же мне хорошо знакомы эти чувства. Оказавшись в прошлом, я зареклась сближаться с ними, понимала, что не должна привязываться и не должна давать повода привязываться к себе. Я прекрасно знала, что рано или поздно должна вернуться назад, но чёртово время течёт по своим законам и уж тем более не спрашивает чьё-либо мнение. Оно размеренно течёт во всех его проявлениях — прошлом, настоящем и будущем — переплетая судьбы тех, кого до́лжно, и ему плевать, если от этого нам будет мучительно больно и опустошающе тоскливо.       Из лёгких вырывается протяжный выдох. Как бы не было тяжело, я должна их покинуть, чтобы вернуться к ним же в настоящее, но от этого легче не становится. Любовь показала свою вторую натуру и теперь отравляет всех нас, а его… Его она раздирает на куски, заставляет гнить и погружаться во тьму, ведь он не знает о свете, что ждёт нас впереди, ждёт в настоящем.       — Сюда, Роза, — вновь зовёт он меня, напоминая, что мой кошмар ещё не окончен. И я послушно иду: ведь хуже всё равно уже не будет, не так ли?       Хорошо освещённый коридор остаётся позади. Тьма всё увереннее хозяйничает вокруг, пряча жуткие образы по углам. Луна подыгрывает ей: серебряный свет окутывает всё, до чего может дотянуться, и длинные тени тут же распускают щупальца, стремясь поймать и задушить в своих объятиях.       Винтовая лестница, ведущая на чердак, — как же давно я её не видела. Братья говорили, что в этом доме нет чердака, но вот он снова здесь, прямо передо мной. Почему он появился именно сейчас? И почему вместо кучи хороших и светлых воспоминаний, мне в голову лезет лишь одно, которое, как мне казалось, я уже смогла пережить и забыть?       — Поднимайся наверх, Роза…       Разносится его голос, но я не могу сдвинуться с места. Мысленно я уже там, наверху, в моём прошлом, в моём жутком и кошмарном прошлом, которое, похоже, будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.       Дышать становится тяжело, пальцы немеют, по спине пробегает озноб. Спустя мгновение начинает казаться, что кислорода не хватает, а тени обрели форму и стремительно сжимают шею. Не без усилий делаю несколько глубоких вздохов через рот — холодный воздух проникает в горло, немного приводя меня в чувства. Я цепляюсь взглядом за стены, ступеньки лестницы, резной орнамент на перилах — всё обычное, неживое. Но меня всё ещё колотит.       Вдруг приятное тепло очищающем светом разливается в груди. На душе становится спокойнее и умиротворённее. Опускаю глаза и вижу, как Номер Семь, который всё это время был у меня на руках, сладко посапывает во сне. Не могу сдержать улыбки. Благодаря этим малышам уже не раз удавалось привести братьев в чувства, значит, и с Бельфи всё получится, ведь так? Иначе почему этот маленький демон чарующим теплом оживил в моей душе все хорошие воспоминания — а я уверена, это были они — которые я пережила вместе с Бельфи?       «А вдруг это часть ловушки? — ехидно врывается новая мысль. Маленькие Ди не только помогали, но порой и потакали братьям, с которыми они связаны. — Нет-нет, если бы это было так, то Барбатос не дал бы мне его».       Мозг, вспомнив свою привычную сферу деятельности, переключается на новую улику.       «Барбатос… Как же своевременно он передал мне демонёнка и этот непонятный клочок бумаги. И его слова перед этим. Что же он сказал?»       Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить, но все слова словно поел туман. Стойкое ощущение, что вот она, ниточка, которая приведёт меня к Найтбрингеру, рассыпается в пыль, и это добивает меня и заталкивает ещё глубже в бездну. …Как же я устала.       Надо продолжать идти, но всё внутри меня противится этому, да и стоит ли заходить в клетку, не прихватив ни одной отмычки? Скольжу взглядом по уходящим вверх ступеням — надо всё-таки придумать план. Но, видимо, Бельфи больше не намерен ждать.       — Поднимайся…       На первый взгляд его голос кажется обычным, но во мраке обволакивающих теней он напитывается тёмной силой, наполняясь властностью и требовательностью, — приказ, которому невозможно не подчиниться. Тело охотно отзывается, и ноги против воли начинают нести меня вверх по лестнице. Я пытаюсь ухватиться за перила, но пальцы, не успев сомкнуться, тут же разжимаются, и рука обвисает безвольной плетью. Тело движется медленно и немного неуклюже, но, что бы я не делала, подчиняться мне оно отказывается. И я погружаюсь в свои мысли.       Я всегда знала, что окружена демонами, но, похоже, в какой-то момент их любовь и доброта застлали мне глаза, и я забыла об их истинной сути. Знаю ли я их на самом деле? Знаю ли я его? Я никогда не думала, что Бельфи, который вечно ленится и проводит большую часть жизни во сне, может быть настолько опасен. Может так легко взять под контроль, в одночасье лишить воли собственных братьев. Пожелай он захватить мир, как далёко всё могло бы зайти?       Я знаю, насколько он умён и хитёр, как любит манипулировать и играть на чувствах других — в этом я ни раз его уличала — но, оказывается, всё, что я видела и знала до этого, было лишь детской шалостью. Он сразу же раскаивался, и я его прощала, ведь для него то был лишь невинный способ привлечь внимание, но сейчас… Сейчас всё намного серьёзнее.       Тело охватывает дрожь, сердце стучит быстрее, больно ударяясь о рёбра. Я чувствую, что вновь управляю собой, и чуть не спотыкаюсь, но спустя мгновение он вновь умело дёргает за ниточки.       Пакты всегда были моим неосознанным гарантом безопасности, а без них… Без них я беспомощна. Было ли всё выстроенное между нами доверие искренним и реальным, а не пленительной иллюзией, которая в одночасье рассыпалась, стоило демону показать своё истинное лицо? Стоило Бельфегору показать свою суть!       — …Ах, ты пришла? Я ждал тебя, Роза.       Я вздрагиваю, услышав так близко его голос, голос, что больше не звучит в моей голове. За своими размышлениями я не заметила, когда оказалась на чердаке. Поднимаю глаза и скольжу взглядом по комнате, намеренно избегая его. На чердаке осталось всё так же, как с моего последнего визита, даже кажется, будто он последовал за мной в прошлое.       Делаю усилие и перевожу взгляд на Бельфи. Он мягко улыбается, глаза светятся от радости и счастья, что я стою перед ним. Но страх, что с каждой пройденной ступенью лишь рос, рисует мне совсем другую картину: оскал на жестоком лице и ледяной взгляд, который острыми иглами впивается прямо в сердце. Склизкие мурашки бегут по телу, я делаю шаг назад и упираюсь спиной в закрытую дверь — бежать некуда. Его присутствие сравнимо со светом далёкой звезды, холодным, неизведанным и непредсказуемым. Кто знает, может, она и вовсе давно сгорела, и теперь на её месте зияет огромная чёрная дыра, из которой никому и никогда не выбраться…       Я стараюсь отогнать кошмарные образы, не поддаваться эмоциям, мыслить рационально, но его кручёные рога и длинный хвост с мелкими, тонкими шипами лишь ещё больше вгоняют меня в отчаяние.       — Зачем ты принял эту форму? — срывается с губ глупый вопрос.       Я прекрасно знаю, зачем демоны принимают демоническую форму: чтобы пользоваться своей силой во всю мощь. Что я хочу добиться этим вопросом? Дать понять, что он зашёл слишком далеко? Дать одуматься, пока ещё не слишком поздно?       Как он выглядит сейчас не так уж и важно, и Бельфи, словно прочитав мои мысли, вторит им, подтверждая всю несуразность вопроса. И вся эта неважность ощущается ещё острее, когда я слышу его последующие слова.       — Возможно, мои братья и готовы смириться с тем, что тебе придётся уйти, но не я, — выражение его лица становится необычайно серьёзным — он не шутит. Я понимаю, несмотря ни на что, он пойдёт до конца. — Я не позволю тебе покинуть это место, так что ты не уйдёшь ни в мир людей, ни куда-либо ещё.       Кажется, что десятки ножей вонзаются в спину, и с каждым ударом моя воля к сопротивлению ослабевает. Он хоть понимает, что хочет сделать меня своей пленницей? Лишить права выбора, лишить того, что делает меня самой собой, превратить в бездушную марионетку? Хех, а я ведь превращусь в таковую, ведь свобода для меня подобна кислороду, без неё я лишь пустая оболочка.       Когда-то давно, после того рокового события, я решила, что больше не буду слабой и беспомощной, что буду сама решать свою судьбу, и, если необходимо, буду вгрызаться зубами и впиваться ногтями ради счастья тех, кого люблю. Решив сражаться и порой даже преступая правила, я полюбила и свободу, и теперь ни за что не расстанусь с ней. Если мне и суждено жить в клетке, то войду я в неё по своей воле и никак иначе.       …Но он жаждет запереть меня. Почему больнее всех всегда бьёт именно он? Почему? Почему?! ПОЧЕМУ?! Очередное предательство сжигает заживо, и я уже не знаю, смогу ли простить его и в этот раз. Я цепляюсь за ниточку надежды, вспоминая, что в таком состоянии братья не до конца понимают, что творят, но Бельфи… Бельфи обрывает и её, ведь он «полностью контролирует свою силу», а значит, делает всё осознанно.       Глаза наполняются слезами. Я рефлекторно, по привычке начинаю быстро моргать, не желая показаться слабой, но одна слеза всё равно вырывается на волю, и влажная дорожка расчерчивает щёку. Я закрываю глаза. Он что-то говорит, но я уже не слышу его. Демонические чары обволакивают меня, и я с радостью им поддаюсь. Уныние захватывает меня, и всё становится таким маловажным и бесцветным       — Какого это? Кажется, будто тело лишилось всей энергии, да? — его голос звучит одновременно близко и так далеко… и так маняще правдиво… — На всё требуется так много усилий, а тебя просто ничего не волнует… А идея вернуться в мир людей так и вовсе немыслима, верно?       «Верно».       По правде говоря, даже скажи он всё это не под чарами, я бы легко поддалась. Я так устала, так безумно устала от всего. Как я вообще смогла зайти так далеко? Наверное, всё благодаря тому, что в нужную минуту Соломон протягивал мне руку помощи и подталкивал в нужном направлении. Но сейчас его здесь нет. Здесь нет моего друга и наставника, а я… Я так больше не могу. Не могу, не хочу бороться. Хочется просто свернуться калачиком, закрыть глаза и заснуть на ближайшую тысячу лет…       …Но и этому не суждено сбыться. Старый листок бумаги, который я получила от Барбатоса, начинает излучать ослепляющий свет. Чары трещат и разбиваются на множество осколков, освобождая меня из своих пут.       «Ну зачем? Почему? Почему я случайно не потеряла этот чёртов листок? — всё внутри кричит от досады. — Так бы у меня было оправдание забить на всё и больше не волноваться ни о чём. А теперь… Теперь опять придётся сражаться…»       — Что!.. Постой!.. Это маленький Ди. Не говори мне, что… — в его голосе слышатся панические нотки.       Я медленно открываю глаза и вижу, как маленький Ди преображается, начинает втягивать нас, поглощая обоих. А я неотрывно смотрю на Бельфи.       Как же много эмоций сейчас отражается на его лице: удивление, страх, печаль, отчаяние, стыд, и за всеми этими эмоциями я вижу своего Бельфи, того, кого хорошо знаю и люблю. Всё это придаёт мне сил, даёт понять, что ещё не всё потеряно, ведь он не успел до конца переступить роковую черту. Прошу, не пересекай её, вернись ко мне. Не заставляй ненавидеть тебя, Бельфи…       — Роза, нет! Не надо! Я не хочу, чтобы ты видела, что творится у меня в внутри!..       «Не бойся, Бельфи, даже если твой внутренний мир похож на мрачную бездну, я не испугаюсь тебя, не провалюсь, не утону в нём. …Не должна…»