Flowerfang ваншоты

Если бы Майлз слушал. Если бы он хотя бы попытался услышать его. Этого б не произошло. Он сам виноват. Поэтому его лицо все в слезах, а зад весь в крови. Именно поэтому он кричит во все горло, зовя на помощь. Но вокруг никого нет, кто мог бы прийти и спасти его. Он не Человек-паук. Он не должен был им становиться. Именно поэтому он должен понять, где его место. Как сейчас под Мигелем. На самом дне. Униженный, подвергающийся изнасилованию. Потому что он не герой. Он лишь жалкий ребенок, пытающийся подражать другим. Это происходит с ним не потому, что Мигель так считает. Нет, совершенно не поэтому. Мигель поддерживает равновесие вселенных после своей собственной ошибки. Он уже расплатился за нее, теперь очередь Майлза понять это и расплатиться за свою глупость. Мигель толкает на себя Майлза сильнее, трахает его тело на своем члене, как если бы он был обычной секс-игрушкой. Но его тело теплое, его тело живое, его тело трепещет и дергается, как ни одна игрушка не могла бы передать. Сила, с которой он въезжает в Майлза, доходит до его бедренных костей через напряженные до предела мышцы. По лицу Мигеля стекает пот, ко лбу прилипли волосы, а тело чувствует усталость от долгой погони и бессмысленной борьбы. Но он должен закончить. Мигель не наслаждается этим, он просто исполняет свою роль. Он учитель, а Майлз провинившийся ученик. Он должен его наказать так, чтобы тот понял, чем бывает чревато непослушание. Майлз продолжает кричать, но уже тише. Его голос прерывается на каждом грубом толчке. Он захлебывается собственными слюнями, слезами, соплями, кашляет и кричит, икает и кричит. Мигель видит, как глаза Майлза тускнеют, но это еще не конец его наказания, потому что Мигель знает Майлза. Ему недостаточно. Мигель чувствует натяжение кожи живота Майлза под большими пальцами каждый раз, когда входит до конца со звонким шлепком их соприкасающихся мокрых тел. Мигель смотрит на этот бугор, продолжая насиловать тело Майлза. Мигель рычит на этот бугор, продолжая свои движения. Вялый член Майлза постоянно подскакивает и шлепается о живот Мигеля вместе с яичками. Мигель думает о том, чтобы заставить подростка стать жестким, чтобы Майлз страдал еще больше, чтобы Майлз почувствовал что-то, а не просто абстрагировался, как сейчас, но в то же время Мигель не хочет, чтобы Майлз чувствовал удовольствие, даже болезненное. Это наказание. Это не секс. Это наказание. Поэтому он продолжает и останавливается, глубоко погрузившись в мальчика, когда его член готов вот-вот извергнуться. Майлз скулит и снова вяло пытается оттолкнуть Мигеля ногами, цепляясь связанными руками за пол. Удивительно, если учесть, сколько яда он влил в тело этого ребенка. Подождав, он снова начинает трахать дырку Майлза, практически потерявшую свою первоначальную форму, подстроившись под его член. Он продолжает двигаться и останавливаться, смотря как Майлз постепенно затыкается, только воя от особенно грубых толчков охрипшим голосом. Мигель продолжает себя останавливать, наблюдая за медленным угасанием надежды в глазах Майлза, наблюдая за безвольностью его тела, пока не решает, что с Майлза достаточно. Мигель делает несколько быстрых толчок и с насытившейся и спокойной душой кончает в Майлза. Его когти выдвигаются сами по себе на пике экстаза, впиваясь в нежную кожу и добавляя подростку новые раны. Мигель глубоко дышит, приводя свое сердцебиение и дыхание в порядок. Он проводит рукой по лбу и волосам, возвращая выбившиеся локоны обратно. Он окидывает взглядом сдавшееся и обессиленное тело Майлза, прежде чем положить таз подростка на пол и вытянуть смягчающийся член. Сперма тут же следует за ним из истерзанного расширенного анала, капая на бетон. Его член вымазан в крови, но он не обращает на это внимания и засовывает его обратно в боксеры. Костюм тут же скрывает весь беспорядок. Он помоется чуть позже. Майлз все еще находится в сознании, но он уже не пытается выбраться. Он закрыл глаза и тяжело дышит. Хорошо. Он усвоил урок. — Запомни это, Майлз, — говорит Мигель, чувствуя яд не только в железах. Он наклоняется, став на одно колено рядом с мальчиком. — Только ты виноват в том, что это случилось с тобой. Ты просто должен был меня послушать. Но ты этого не сделал, — заканчивает он, произнося это прямо в ухо Майлза. Майлз вздрагивает, поджимает дрожащие губы, слегка отворачивает голову, но не более. Он сломал Майлза. Он перевоспитал его. Это успех. Он выполнил свою задачу. Но это все же не конец. Он обматывает Майлза паутиной почти полностью, чтобы никто в случае чего не заметил, что с ним случилось, и поднимает с земли. На грязном полу старой, еще не разрушенной подземной заброшки остались следы его «наказания», но ему, честно говоря, плевать. Майлз на его руках не шевелится, что Мигелю даже на мгновение кажется, что он не дышит. Слишком уж тихий. — Я сделал это, чтобы ты понял, — произносит мужчина и выбирается наружу. Мигель говорит это себе.