Dear Santa

– Чонсон, помоги! – Кричит Чонвон из соседней комнаты. – Я сейчас эту ёлку завалю, клянусь! Когда Джей выходит из кухни на зов своего парня, ему предстаёт следующая картина: Чонвон на табуретке, стоя на носочках, тянется к самой верхушке двухметровой искусственной ели, пытаясь нацепить на неё звезду. Ещё и попутно держится за штору, которая вряд ли поможет ему при падении, но хотя бы даёт немного уверенности в действиях. – Горе луковое, – Чонсон тут же спешит на помощь и, обхватив руками талию, спускает младшего на пол, – когда я сказал, что новогодняя атмосфера на тебе, я не имел ввиду такие риски. Мог бы меня сразу попросить. – Чтобы ты весь вечер стебал меня, что мне роста не хватает? Спасибо, мне Дня рождения Рики хватило! – Он корчит недовольную моську и падает в кресло. – Милый, но я люблю твой рост! – Ты его любишь, потому что чувствуешь превосходство и можешь лишний раз пошутить! – Вообще, в этом есть доля правды. Они оба парни и всё такое, но Джею правда доставляет удовольствие помогать Чонвону достать что-то с верхней полки, или вытереть пыть со шкафа, до которого младший не достаёт. Чонвон тоже лукавит – в большинстве случаев его мог бы выручить банальный стул, но он всегда зовёт своего парня и всегда возмущается на шутки, но в глубине души пищит, как школьница, наблюдая за своим высоким парнем. – Абсолютная клевета, – Чонсон уже успел нацепить на верхушку ёлки звезду и отставить табуретку от греха подальше, – если у тебя закончилась работа, пошли на кухню, мне нужны твои навыки расчленения. Это их первый совместный Новый год. Конечно, они и раньше отмечали его вместе. Они и познакомились-то в предверии этого праздника, на Дне рождении Сонхуна, коему один приходился старшим братом, а другой одногруппником. Чонвона Сонхун с первого же знакомства принял как младшего брата, сдружились они крепко. И с Чонсоном познакомил. А на Новый год, через пару недель, к ним в дом Чонвона привёл уже Джей (на самом деле, у братьев чуть до драки не дошло, когда они спорили, кто должен Чонвона позвать). Следующий Новый год они отметили как пара (и у братьев снова всё чуть до драки не дошло, потому что Сонхун значительно накидался и выставил претензию, что у него лучшего друга украли). В последний раз семейство Ян пришло к Пакам всем составом, чтобы познакомиться с будущими родственниками и встретить Новый год. Но сейчас всё было иначе. Прошло около пяти месяцев, как они наконец съехались. Нельзя сказать, что это были простые месяцы для пары: горы битой посуды, жалобы соседей на частые крики (и не только крики), вечная борьба за место на полках в ванной. Однажды на этой почве у них образовалась целая война, приправленная игнором и переселением Чонсона на, как оказалось, не очень удобный для сна диван. Но, стоит отметить, мирный договор они подписывали на поле боя, в ванной. А потом и на неудобном диване. Самый серьёзный их скандал случился из-за кота, которого Чонвон притащил буквально с помойки: бедное животное тряслось возле мусорного бака, когда Чонвон проходил мимо и откликнулся на жалобное мяуканье. Чонсон не то, чтобы не любит животных, он не любит шерсть на одежде, мебели, во рту и в других неожиданных местах. Хотел отвезти беднягу в приют, но младший воспротивился и настаивал оставить. Не разговаривали неделю, пока Чонвон не обнаружил сидящего на диване парня с пушистым на коленях, который жаловался коту на жестокость младшего и чесал того за ухом. Умилился и пошёл на мир, так и обзавелись усатым сыном. За этими семейными буднями они и не заметили, как в двери постучали первые морозы, а в соседних домах окна начали сверкать разноцветными гирляндами. Первый снег выпал совсем недавно и, как вспоминает Джей, на лице Чонвона было столько детского восторга, будто он вообще впервые его увидел. На удивление для сеульского климата, снега было много, даже сугробы образовались. В один день они так загулялись, закапывая друг друга в снег и обкидывая снежками, что Чонсон ворчливо проклинал зиму каждый раз, когда его сонное, закутанное в плед счастье чихало. Покупка подарков тоже не обошлась без такой привычной этим двоим перепалки: чего стоило выбрать подарок Сонхуну, которого оба знают «как свои пять пальцев», один на правах старшего брата, другой – лучшего друга. А про покупку украшений вообще стоит умолчать; работники местного супермаркета ещё долго будут помнить их громкие препирательства при выборе ëлочных игрушек, потому что: «– Я хочу шары с Покемонами! – А я хочу тебя ударить». Украсить дом оказалось не так проблемно – Чонсон слишком устал тащить тяжеленные пакеты через весь район и возложил ответственность за «новогоднюю атмосферу» на плечи Чонвона. Последний долго ворчал, что самая тяжёлая работа как всегда досталась ему, но всё равно улыбался при виде дремлющего в кресле Пака и продолжал обвешивать квартиру разноцветной мишурой и украшениями. – Ещё чего! Я, вон, всё украсил, чуть не погиб ради нашей праздничной атмосферы, а ты меня ещё и на кухне припахать хочешь!? – Чонвон недовольно складывает руки на груди и ещё сильнее вжимается в кресло, всем видом демонстрируя, что с места не сдвинется. – Я тебя, вообще-то, от верной гибели спас, – хохочет Чонсон и двигается в сторону кресла, – вот и помоги своему герою, я не успеваю курицу разделать, а у тебя в этом деле рука набита. – Ладно, так и быть! – Сделав вид, что крепко задумался, через пару секунд отвечает. – Помогу, а то вдруг ты ещё кухню спалишь, горе-повар. – Что!? Ах ты! – Джей хватает младшего за ногу и тянет на пол, вступая в смертельную схватку. – Это я горе-повар? Ну я тебе сейчас покажу! Совсем не милуя Чонвона, старший безжалостно того щекочет. Нагло пользуется своим эксклюзивным знанием того, что Ян до жути боится щекотки! И даже шанса на спасение не даёт – прижимает к полу всем своим весом и юркими пальцами перебирает чужие рёбра. – Ч..Чонсон..., ахах, отпусти, – сквозь смех пищит младший, пытается вырваться из сильных рук, но ничего не выходит, — Джей-я, ну пожалуйста, ахах, я больше не могу! Чонсон, сжалившись над раскрасневшимся парнем, прекращает свои пытки и, заняв теперь пустующее кресло, сажает Чонвона на свои колени и осуждающе, но с озорными огоньками, смотрит ему в глаза. – Прости? – Хитро хохочет Ян и мягко целует Джея, пальчиками цепляется за плечи и прижимается к тёплому телу, а после победно улыбается в поцелуй, когда руки старшего ложатся на его талию. – Я прощен? – Я подумаю, – Джей не уступает и хочет продолжения банкета, несмотря на ожидающий хаос на кухне, губами прилипает к чужой шее, но Чонвон лишь ладонями упирается ему в грудь и сбегает от потерявшего внимание парня, крича что-то нечленораздельное о том, что: «Скоро придут ребята, а мы ещё не готовы и вообще, только об одном и думаешь, чёртов извращенец!». Чонвон таки согласился помочь с кухонным беспределом, быстро (Чонсон не зря хвалил) расправился с курицей и отправил части бедняги в духовку. Даже отпустил старшего в душ, заверяя, что справится с готовкой. Стрелки на часах указывали на половину восьмого, когда из душа вышел полуголый Чонсон и нарочито медленно прошёл мимо кухни. Ошмётки то ли капусты, то ли брокколи летят во все стороны, на столе нет чистого места, в духовке явно подгорает курица — Ян Чонвон на кухне, спасайся, кто может. В этом году их компания дружно и единогласно (конечно, без участия самих хозяев) решила, что отмечать праздник они будут у Джейвонов (название придумал – кто бы сомневался – Ким Сону). Самих Джейвонов уже потом перед фактом поставили, что и отвертеться было никак. Благо, Чонсон действительно не был «горе-поваром» (в отличии от Чонвона), так что упавшая на его плечи обязанность приготовить праздничный ужин не особо напугала. А вот Чонвон был в ужасе, ему готовка совсем не давалась. Чонсон недолго наблюдает за этим кулинарным беспределом и идёт в их спальню за заранее приготовленной его хозяюшкой одеждой. Пак явно выглядит в этом свитере нелепо: ярко-красные узоры на тёмно-зелёном полотне с красующимся посередине миленьким оленем смотрятся странно на вкус парня, тем более – вообще не в его повседневном стиле. Но портить праздничный настрой любимого не хочется, потому Чонсон покорно одевается и идёт помогать своему луковому горюшку, который всё-таки сжёг курицу. Общими усилиями эти двое смогли отодрать сгоревшую и почившую за зря птицу от противеня, даже поставили новую. Джей уверил младшего, что в этот раз она не сгорит, потому что теперь за ней следит «более компетентное лицо», за что получил довольно болезненный тычок в ребро и недовольную моську. Конечно, после примирительного поцелуя в нос, она сразу перестала быть таковой. Около половины одиннадцатого, когда Чонвон уже заканчивал сервировать стол, а Джей вытаскивал из духовки румяную курочку – раздался дверной звонок. На пороге стоял первый из ожидаемых гостей – никто иной, как пунктуальный Пак Сонхун, собственной персоной. – Джей-я! – Кричит из коридора Чонвон, пока Сонхун разувался рядом. – Я нашёл рабочую силу, вот кто нам сходит за кукурузой! – Издеваешься!? – Пак-младший недовольно пыхтит. – Ну ты мог сразу сказать, я нахрена разулся? – Чтобы не расслаблялся! Крабовый салат это твой персональный заказ, вот и шуруй за кукурузой, мы её забыли, – Чонвон улыбается во все тридцать два, а после несётся на балкон, – погоди, я тебе ещё мусор вручу, как раз по пути закинешь! – Боже милостивый, ну почему я опять первый припёрся... – Он опечаленно опирается головой о дверной косяк и ждёт, пока ему принесут пакет. Когда Сонхун вооружился мусором и списком продуктов (конечно, Чонвон по пути вспомнил ещё плюс-минус десять позиций в праздничном меню, которые они забыли), стоило только открыть дверь, как в него влетело нечто пушистое. Нет, не кот. Ким Сону. – Ты меня прибить решил? – Сонхун облегчённо выдохнул, когда понял, что столкнулся с Сону, а не каким-нибудь незнакомым соседом друзей. – Да я чего!? Я только к звонку потянулся, а тут дверь открывается... Вот и зашёл! – Сону поправляет свою смешную пушистую шапку и топчется на месте. – А ты куда? – К Кузинатре, смысл жизни искать. Может пойму, за какие грехи меня жизнь с Ян Чонвоном свела. – Понятно, что ничего не понятно... Тебе составить компанию? – Нет! – Восклицает неизвестно откуда материализовавшийся Чонвон. – Ты мне нужен, у нас фрукты ещё не нарезанные лежат, давай дуй на кухню! – Сонхун! – Кричит Сону уже удаляющемуся в сторону лифта парню. – Ты и за меня спроси там, у своей Кузинатры, может я грехи искуплю и страдать перестану? – Обязательно! – И двери лифта закрываются. Следующей жертвой Чонвона стал зашедший следом за уходом Сонхуна Рики – бедный парень, чертыхаясь на родном японском, дважды проклял свой рост, из-за которого сейчас стоит на табуретке и снимает со шкафа тяжеленную коробку. А потом проклинает Ян Чонвона, коробку эту чёртову и шапку с бородой, которую достали из этой самой коробки и нацепили ему на голову. Правда, уже через минуту он валяется в приступе хохота на полу, когда Чонвон, борясь с любыми возражениями и попытками сбежать, напяливает на Сону шапку с косичкой, прям как у Снегурочки. – Ну всё, теперь и маскоты на месте! – Чонвон гаденько лыбится и уворачивается от полетевшей в его голову подушки. – А ты кем будешь? – Я буду хозяином квартиры, которую вы сегодня будете разносить! Чонсон тоже, кстати, у нас парные костюмы, – парни разочарованно вздохнули, но возражать не стали. Правду-то говорит. Вместе с Сонхуном, нагруженные пакетами, в квартиру ввалились Хисын и Джеюн. Когда все, наконец-то, уселись за стол, стрелки часов показывали без двадцати двенадцать. Джей включил рядом стоящий телевизор, чтобы послушать поздравления президента и отсчитать куранты. Комната наполнилась звоном приборов и громкими, счастливыми голосами семерых друзей. «Увидимся с вами в новом, 2024-ом году! С праздником, страна!» – Президент заканчивает свою речь и слышится первый бой курантов. Джеюн и Хисын тут же схватили по бутылке шампанского, готовясь выстрелить на двенадцати; Чонвон и Сону громче всех отсчитывали каждый бой; Рики дожёвывал кусок курицы; Чонсон нежно обнимал любимого со спины, готовясь поцеловать первый раз в новом году, а Сонхун неловко топтался рядом с Сону, о чём-то задумавшись. «Десять!» – Пушистая морда, воспользовавшись отвлечённым вниманием кожаных, стащила со стола приличный кусок ветчины. «Одиннадцать!» – Сонхун, наконец отважившись, взял Сону за руку и шепнул тому что-то на ухо. «Двенадцать!» – Раздались выстрелы шампанского, от которых хвостатый выронил из зубов ветчину и пулей унёсся в другой конец квартиры. Рики первый тянул бокал к разливающим, желая быстрее напиться и не наблюдать за происходящим. А происходило странное: помимо логично целующихся «(почти)женатиков», прямо рядом с Рики целовалась ну совсем уж неожиданная парочка. Да так целовалась, что остановились только, когда Джей начал откровенно ржать. – И давно это вы? – И мы не в курсе, друзья блин, называется... – Это вы так рассказать нам решили? – Могли бы и не слюнявиться тут при всех, у меня аж аппетит пропал! – Рики, блин! – Сонхун остановил поток вопросов и недовольств. – С такой претензией мог бы и Джейвонам предъявить! – К их лобызаниям я морально готовился! А вы – это новая психологическая травма. – Девушку себе найди, она все травмы вылечит! – Да тихо вы! Лучше расскажите нормально, как это вас судьба свела? – Хисын, на правах старшего, продемонстрировал адекватность. – Давно вы вместе? – Минуты три, – повисла неудомевающая тишина, – и что с вашими лицами? – Нашёл ты, конечно, момент для признания... – Чонвон озадаченно почесал затылок и хряпнул заботливо поданного Чонсоном шампанского. – А че, романтично же? – Сонхун посмотрел на Сону и получил одобрительный кивок. – Это он к Кузинатре наведался, но вместо смысла жизни та ему на меня показала, – Сону хохотнул и приобнял парня. – Просто я понял, что мой смысл жизни – это ты, Сону-я. – ЗАТКНИТЕСЬ, РАДИ БОГА!! – Рики с трагическим выражением лица последовал примеру Чонвона и залпом опустошил свой бокал. Раздался всеобщий смех и звон бокалов. Друзья наконец поздравили друг друга с Новым годом, Джеюн героически спас ёлку от нападения обезумевшего от происходящего хаоса кота, а Хисын откачал Рики от передозировки розовыми соплями. Похватав куртки и бокалы (Рики схватил сразу бутылку – психологическую травму надо лечить), все побежали на улицу – запускать фейерверки. Пока небо сверкало яркими вспышками и рассыпающимися огоньками пиротехники, друзья разошлись, кто куда: Джей и Чонвон о чём-то болтали с соседями, что также вышли во двор смотреть на салюты; Хисын и Джеюн атаковали Рики градом снежков; Сонхун согревал ладошки Сону под своим свитером и не уставал его целовать. Все наслаждались новогодней ночью, пока не послышался чей-то болезненный крик. – Твою же мать, да ты хоть смотришь, куда летишь!? – Незнакомая рыжеволосая девчонка, скрипя зубами, выговаривала Рики своё недовольство, корча лицо от боли. – Прости, пожалуйста! За мной погоня была! – Оглядывается через плечо, испепеляя взглядом «бибу и бобу», что храбро прятались за спинами обеспокоенных друзей. – Ты ногу подвернула? Может, скорую вызвать? – Да ничего мне не надо, придурок, отстань! – Разозлённая незнакомка попыталась встать из сугроба, но упала обратно под аккомпанемент собственного болезненного вскрика и испуганного вздоха Рики. – Так, я уже набрал скорую, постарайся не двигаться особо, – Хисын, ну золото, а не мужчина. – Да за что же мне это... – Девчонка разочарованно прикрыла руками лицо и, кажется, захныкала. – Спроси у Кузинатры, мне пом... – Сонхун, заткнись! Ты лучше скажи, как тебя зовут, откуда пришла, мы твоих родителей позовём, – Рики, на удивление своему повседневному поведению, взял себя в руки и выглядел даже серьёзнее Хисына. – Юнджин меня зовут, – девушка шмыгнула носом и убрала руки от лица, – родителей не надо! Я с подругами отмечаю, они после такого меня больше из дома не выпустят! – Понял-понял, не переживай. Я Рики, а это мои друзья-идиоты. Потом познакомлю. – Эй, малявка, ты аккуратнее болтай языком. – Ладно, Джей, не ворчи. Идиоты только Хисын и Джеюн, потом сама увидишь, – улыбается, намекая, что встреча у них точно не последняя, чем явно веселит девушку, – о, а вот и скорая. Пацаны, вы идите, я с Юнджин поеду. Моя ж вина. Я наберу! – Вот тебе и психотерапевт нашёлся, – смеётся Сону, когда машина отъезжает со двора. – В смысле? – Ну, мы же с тобой Рики новую психологическую травму подарили на Новый год. Вот и нашлась та, кто её вылечит. – Ну, приехали! – Джеюн взмахивает руками. – На следующий Новый год целых три парочки будут лобызаться! Хисын, брат, мы их всех потеряли, понимаешь!? – Так может, самое время найти кого-нибудь? Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведёшь. Вот и будет у всех романтика весь год, – с философской моськой выдаёт Чонвон. – Ага, и переломы, – поддакивает Джей и смеётся. – А может, вам друг с другом замутить? – Возвращает внимание к теме Сону. – А то у Джейвонов квартира не резиновая, надо внутри общины спариваться. – Фу! Мы не такие, друзей на спаривание не меняют! – Джеюн пихает Сону в сугроб, а тот за собой утаскивает хохочащего Сонхуна. Вставать они явно не собираются. – Кодекс Братана не читал!? – Ага, – кивает Хисын. Как-то грустно кивает. – Погнали обратно, уже даже салюты отстреляли, а мы до сих пор трезвые. На пороге квартиры их встречает маленькая неприятность – наглая пушистая морда довольно доедала куриную ножку, предварительно размазав жир по всему коридору. Ибо не надо бедное животное так пугать своими традициями, кожаные придурки! Пока Джей протирал пол, в зале уже заиграла любимая Чонвоном Like it's Christmas. Сону и Сонхун танцевали, Хисын отчитывал кота за непристойное поведение, а Джеюн и Чонвон приговаривали шампанское и послали бедного Чонсона за коньяком в кухню. Праздник был в самом разгаре, когда раздался звонок от Рики. – Ну что там? Ничего не сломала? – Не, растяжение! Ей повязку какую-то наложили, сказали через неделю снимать можно. Вот через неделю на свиданку и пойдём. Я её щас обратно подругам отвезу и вернусь, не дай бог вы без меня подарки открыли! – Не открыли, а вот коньяк уже приговариваем. – Вот гады! Никому не двигаться, коньяк не трогать, я пуля!! – Ну что там, Чонвон? – Коньяк пока не открывай, а то у него сердце не выдержит столько потрясений за одну ночь. Скоро будет. – Главное, чтобы он наш подарок пережил, остальное не страшно!