Одно проклятие на всех.

      С Поршем Пит подружился сразу, как только этот неугомонный, светящийся жизнью и дружелюбием котяра переступил порог дома основной семьи.       Ну как переступил... Скорее, плавно втёк своей излучающей грацию аристократа походкой. То, что он теперь полноправный член семьи Тирапаньякун, ни у кого не вызвало сомнений. Свидетельством этого была метка на шее кота, оставленная вожаком стаи, ну и, конечно, весьма довольный вид этого самого вожака, шагающего позади Порша. Вот только всех удивило, что выбор главы пал не на кого иного, а на самого настоящего представителя кошачьих. В этом, кстати, у основной семьи тоже не возникло сомнений. Хоть парень и вошёл в дом на своих двоих, а не на четырёх лапах, веяло от него кошачьим духом прям за версту.       Грациозный, красивый, с изящными чертами лица и смуглой кожей, хитрым прищуром глаз цвета тёмного янтаря и чёрными как смоль волосами. То, насколько он плавно и бесшумно переступал по дорогому паркету, имея на ногах тяжёлые ботфорты, говорило о многом. Так передвигаться умели только коты. Эти представители животного мира любому могли дать фору в незаметном перемещении.       Свою позицию «главного» в этом доме Порш показал сразу.       Ну как показал?!       Просто, обернувшись назад, вальяжно закинул руку на плечо Кинна и громко, чтобы все присутствующие в доме услышали, промурлыкал: — А ничего так логово! Мне нравится, — и, подмигнув вожаку стаи, чмокнул того в нос так, чтоб все видели.       Вот же наглый котяра. Совсем рамок приличия не видит.       А Кинн — всегда самодовольный и опасный волк — в этот момент поплыл, словно топлёное масло.       Немыслимо…       Он же глава, черт побери. Он же вожак! Он не должен позволять какому-то уличному коту вести себя так с собой.       Телохранители были в шоке. Так и стояли, раскрыв рты, наблюдая за этой картиной. Никто не позволял себе такого поведения по отношению к могучему волку. Даже в мыслях таких фривольностей не возникало. Мало ли. Вдруг господин Кинн по их взгляду поймёт, о чём они думают?! Так что нет! Только чистая преданность и такая же чистота мыслей по отношению к своему вожаку.       А этот, как там его, Порш не то что мыслил неправильно, так ещё и напоказ выставлял всё то, о чём думает. Говорил, не зная границ. Виснул на плече Кинна, шепча непристойности. Носом тыкался в изгиб шеи волка, судорожно втягивая его аромат. Прикусывал мочку уха, облизывая после собственные губы, будто сливки с кожи мужчины слизал. И если при встрече Кинн мысленно возмущался шершавостью кошачьего языка, то сейчас хотел ощутить этот самый язык совсем в другом месте. А ещё благородным себя считал.       «Ничего тебе не грозит. Не бойся, мой господин. Сегодня всё пройдет гладко. Никто не посягнёт на твою жизнь, но она кардинально изменится.»       Теперь Кинн понимал смысл этих слов и наконец догадался, кто же мог его проклясть. Но волк определённо был благодарен своему чародею за это проклятие. Правда, наказать этого самовольного мага стоило. Собственного вожака заколдовать... Совсем от рук отбился, мелкий гадёныш. Ладно, позже он разберётся с этим, если, конечно, силы воли хватит. Один невинный взгляд напуганных глаз, и волк внутри, как всегда, растает. Только с Питом могло быть так.       Вожак никогда не обидит слабого, а тем более того, в ком видит невинного ребёнка. Разумеется, Пит таковым не был и уж тем более не был невинен, но для Кинна этот парнишка стал младшим братом. А за семью Кинн любого порвёт, даже себя. А сейчас ещё и Порш прикипел к Питу, как ручной питомец, ласкаясь и нежась на его коленях. Так что вряд ли Пита ждёт наказание, иначе Порш расстроится, а Кинн не хочет расстраивать своего котика. Так что можешь выдохнуть, Пит.       Твоё наказание будет вовсе не от руки вожака…       А Порш всё продолжал ластиться к их вожаку словно кот. Ах, да… Он же и есть кот!       Наглый. Невоспитанный. Чересчур болтливый и эмоциональный, но чертовски красивый и отзывчивый к чужим проблемам. Под стать их господину.       Не то что эта писклявая гиена Таван. Который, кстати, наблюдая за этой картиной, насквозь проколол собственные ладони когтями. Ему Кинн такого никогда не позволял. А они вроде как пара. Ну, видимо, были парой. Уже в прошедшем времени. Хоть Кинн и не объявлял публично об их отношениях, все знали, какую именно позицию в доме главной семьи имеет худощавый, противно воняющий горелой травой Таван.       С ним, кстати, Пит тоже хотел поработать, но, разумеется, позже. После того, как разберётся с Вегасом и его надменным характером. Но потом всё как-то закрутилось, завертелось и…       В общем, не сложилось.       Пит прокололся с заклятием, попав на целый месяц в плен к Вегасу, так и не вспомнив про Тавана. А потом уже было не до этого мелкого ублюдка, который после свадьбы Кинна и Порша пропал.       Поговаривают, что он покинул страну, сбежав от гнева мафии после того, как попытался отравить Порша. Но Пит догадывался, что гиена, скорее всего, уже кормит червей в холодной земле. Кинн такого не прощает, а уж тем более не простит покушения на своего драгоценного мужа.       Находясь в эйфории от медового месяца и своего «сладко-сливочного» кота, волк даже не заметил, что его маг куда-то пропал. Порш тоже хорош. Так увлекся своим волком, что про Пита совсем забыл, а парни с первого дня знакомства так сдружились, что Порш каждую свободную минутку бежал к Питу поболтать о том о сём. А ещё Порш до безумия полюбил получать от мага нежные почёсывания за ушком, перевоплощаясь в кота и разваливаясь на коленях друга. Пит после таких почесалок ноги едва ворочал. Порш в человеческом-то обличии был весьма внушительных размеров, хоть и грациозным, но вот в ипостаси ягуара это была мощь во всей своей красе.       Пит очень любил Порша и знал его очень давно. Он же чародей и мог видеть будущее. Таким образом они с Поршем давно уже стали семьёй, хоть Порш об этом и не догадывался. Но Пит был безумно рад тому дню, когда в дом основной семьи своей грациозной походкой вошёл Порш. И Пит нисколечко не жалел, что проклял своего вожака. Не сделай он этого, Порш бы и не посмотрел в сторону Кинна. Коты слишком проницательные и терпеть не могут тщеславие и высокомерие, а до заклятия Кинн именно таким и был. Так что тут без вариантов. Зато сейчас Кинн стал более сдержанным, не таким циничным и… в общем, перестал быть мудаком!       По такому же сценарию Пит хотел проучить и Вегаса, но совсем забыл про осторожность и угодил в собственный капкан. Но что ни делается, всё к лучшему, так ведь?! В любом случае Пит добился своего и изменил Вегаса. А вот в лучшую или худшую сторону, уже время покажет.       Домой маг вернулся целым и невредимым, потратив на восстановление почти все свои силы. Не нужно вожаку знать, что ему пришлось пережить. А Поршу тем более. Но, как мы помним, коты слишком проницательны и чуют, что им врут, за версту. К тому же как бы Пит ни выглядел внешне, взгляд его словно померк. Не было того жизнерадостного блеска, что всегда согревал теплом. А пламя, что в радужке ярко горело, теперь мерцало лишь тусклыми всполохами, грозясь и вовсе потухнуть. Однажды Поршу даже показалось, что в глубине этих ранее прекрасных глаз нет ничего, кроме копоти, что оставляет после себя пожар.       Пит, разумеется, улыбнулся, заверив друга, что просто устал. А затем похлопал по своим коленям, приглашая кота на вечернюю терапию. Вот только терапия сейчас нужна была больше самому Питу, и Порш со своим кошачьим чутьём это знал. Это Кинна чародей мог обмануть, но только не проницательного Порша.       В этот раз, на удивление Пита, Порш не стал обращаться в кота. Да и на колени к Питу залазить не стал, словно чувствуя, как тому плохо. Не зря же котов издревна считали целителями. Они чувствовали чужую боль, как свою. Искренне сопереживали и всегда пытались помочь.       Вот и сейчас, сев рядом с магом, Порш настороженно посмотрел тому в глаза. Коснулся мозолистой рукой щеки Пита и осторожно позвал: — Пит.       Пит посмотрел на своего друга, словно загнанный зверь. Прикусил нижнюю губу и глубоко вздохнул. Не было смысла врать. Всё равно Порш не поверит. Этот котяра видел чародея насквозь, хоть и не обладал магией. — Ты знаешь, Порш, кто такой арлекин? — тем не менее загадочно начал Пит. — Лажовый клоун с хреновым гримом?! — усмехнулся Порш, не находя подвоха в словах парня. Он имел смутное представление об арлекинах, а точнее, его познания сводились только к тому, что те недалеко ушли от куртизанок. В общем, шлюхи, если сказать одним словом. Почему же Пит заговорил именно о них? — Ауч! — поморщился Пит. На его лице отразилась такая уязвлённость, что Поршу стало стыдно за свои слова. — Пит… — Арлекины призваны угождать, — перебил Пит оборотня, — публике, — на этих словах мага передёрнуло, — хозяину… — а на этих по лицу парня пробежала такая знакомая для всех котов боль.       Порш уже было хотел спросить, почему Пит завёл такой разговор, как чародей продолжил ещё более печальным тоном: — И вообще арлекин — ничто без своего хозяина.       Порш не понимал смысл этих слов, но ему показалось, что Пит в этот момент говорил о себе.       Или не показалось?! — Арлекином можно стать либо по собственной воле, либо напав на хозяина, — печально продолжил Пит. — Я… — тут он запнулся и мысленно поблагодарил Порша, что тот не перебивает. И понадеялся, что друг не поймёт, о ком речь.       Перефразировав свои слова, Пит продолжил: — Один мой знакомый напал на хозяина. И он… — тут его словно прорвало. По щекам потекли ручьи кровавых слёз — то плакала сама душа арлекина — а из уст полилось откровение: — он стал арлекином не по своей воле. Так получилось. Он хотел… Боже, я просто хотел сделать его лучше. Я хотел, чтобы он изменился. Чтобы стал таким, каким я видел его в прошлых жизнях. Но я прокололся, Порш. Заклятие… — маг шумно сглотнул, пытаясь смочить пересохшее горло. — Оно отскочило и, в общем, — поднимая на Порша заплаканные глаза, — мой друг стал арлекином, — Пит даже не заметил, что до этого начал говорить уже от своего имени. — Он угождал. Делал всё, что велел ему хозяин. Он стал его бездушной куклой, разукрашенной румянами и носящей откровенные наряды с рюшами. Он целый месяц терпел боль и унижения. Он хотел освободиться. Хотел снова владеть своим телом, а не подчиняться прихоти хозяина. Я… — Пит замолчал и, прикрыв глаза, совсем тихо выдохнул, — Он просто хотел, чтобы это всё закончилось и члены семьи перестали враждовать друг с другом.       Порш внимательного слушал друга, не перебивая и не задавая вопросов. Просто молча сидел и дал возможность Питу выговориться. Ему стоило больших усилий, чтобы сдержать своё любопытство, но Порш понимал, что так может спугнуть Пита и тот замкнётся в себе, не проронив больше ни слова. Но чем больше рассказывал Пит и чем больше Порш узнавал подробностей, тем сильнее внутри сжималось сердце от боли.       Чужой боли. Чужого отчаяния.       И если бы только Порш знал, кто посмел обидеть самого светлого человечка в доме главной семьи, непременно бы вырвал тому яйца и заставил сожрать.       Пит усмехнулся. Но не было слышно в его смешке веселья. Скорее, это был смешок безысходности. — Не стоит, Порш, — тихо проговорил Пит, стирая кровавые слёзы со своих щёк. — Это уже в прошлом. Зачем ворошить то, что изжило себя?! — Пит, позволь спросить, — ему нужно было узнать, кто этот урод, но всё же обижать Пита не хотелось, поэтому оборотень решил зайти с другого стороны. — А этот твой знакомый жалеет, что стал арлекином?       Пит задумался, но всё же ответил: — Поначалу да. Жалел. Точнее, ему так казалось. Но сейчас он не знает. — Не знает, чего он хочет? Или же не знает, как с этим жить дальше? — осторожно спросил Порш. — Не знает, как вообще жить без… — и тут Пит рассмеялся. Звонко и заливисто. Но не было искренности в его голосе, не было света в глазах. Лишь тьма, оставленная после пепелища, в глазах. Это был смех отчаяния, боли, утраты и неописуемой тоски. — Жить без своего хозяина! — с трудом успокоившись, выдохнул Пит.       Вот же поистине насмешка судьбы. — Так, может, и не стоит? — предложил Порш. — Может, стоит дать ему шанс? Как бы мне сейчас ни хотелось разорвать его пополам, я не могу вынести твою боль. Пит испуганно расширил глаза, уставившись на Порша. — Да, Пит, я понял, что ты говоришь о себе, — ошарашил мага кот, — и я искренне хочу тебе помочь. — Порш, пожалуйста, только не говори Кинну, — отчаянно хватая друга за руку, взмолился парень. — Он же его убьёт. — А кто он, Пит? — снова попытал удачу Порш. — Я не могу сказать тебе, Порш, — отрицательно покачал головой чародей.       Пит устало вздохнул, а Порш смирился с поражением. Но только перед взором мага. Мысленно же он дал себе обещание всё разузнать и всё же наказать того урода, который посмел обидеть их сладкую булочку.       Почти месяц прошёл с того разговора, а Поршу так и не удалось выяснить имя загадочного хозяина. Пит так и продолжал молчать, терзая душу Порша своими страданиями. Конечно, днём чародей не подавал виду, что его что-то мучает, спрятав боль в глубине души, и, как всегда, всем искренне улыбался.       Шутил. Веселился и даже дурачился, устраивая магические проказы телохранителям.       Но вот с наступлением ночи зарывался клубочком под одеяло и беззвучно рыдал. Порш, чувствуя его смятение, дожидался, когда уснёт Кинн, и бесшумно выбирался из кровати, чтобы прийти к другу и поддержать. Теперь уже Пит, уставший и разбитый от слёз, засыпал у него на коленях.       А дни всё шли, сменяясь то солнцем, то проливным дождём. Но сердце мага всё сильнее болело, тоскуя по своему хозяину.       Проклятие мага — поистине странная штука: пытаясь наставить человека на путь истинный и насылая на него проклятие, смотри, сам не угоди в эти сети!       И теперь уже не Вегасу нужно исцеление. И даже не Питу.       Исцеление нужно двум сердцам, по стечению обстоятельств нашедшим, но тут же потерявшим друг друга.       Как там говорилось: «Силой невозможно заставить любить…»       У Вегаса даже это получилось сделать лучше, чем у Пита. А он ведь не маг. Он погрязший в своей ненависти оборотень, умудрившийся обыграть самого сильного чародея нынешнего времени.       Когда Пит был под действием проклятия, он думал, что это худшее, что могло с ним случиться. Оказалось, это не так. Разорвав оковы заклинания и избавившись от ошейника принадлежности, Пит думал, что освободился. Однако оковы, сковавшие его сердце, оказались намного прочнее магического тату на коже и обжигали гораздо сильнее ненавистного заклинания. И только сейчас Пит поистине ощутил силу этого проклятия.       Проклятия, от которого, увы, он не знал, как избавиться.       Как и не знал, что ответить своему вожаку, который, вызвав его на аудиенцию, оповестил, что на днях побочная ветвь семьи планирует навестить их дом и от Пита требуется опоить Вегаса зельем, чтобы выведать его коварные планы.       Пит, склонив голову, молчал.       Кинн хмуро смотрел на своего чародея, ожидая ответа.       Порш, присутствовавший при их разговоре, как-то странно вздохнул и, на глазах у них обернувшись, огромной тенью исчез в открытом окне.       Кинн, мягко говоря, был ошарашен выходкой своего мужа, но с места не сдвинулся, зная, что этот котяра если что сможет постоять за себя. С его-то когтями и ловкостью ему и телохранители не нужны.       Пит же затрясся всем телом, понимая, что Порш всё-таки догадался, кто его хозяин. Вот только не мог знать, что задумала голова этой лохматой живности. Своё будущее Пит видеть не мог, а иных мыслей в голове Порша проследить не удалось. — Что ж, можешь быть свободен, — спустя минуту молчания оповестил Кинн. — Вернёмся к этому вопросу позже. Думаю, к тому времени у тебя будет достойный ответ. — Я не могу, господин Кинн, — решился признаться Пит. — Что именно? — вскинув бровь, спросил волк. — Опоить Вегаса.       Кинн помрачнел. Какие бы ни были у него отношения с братом, никто в его присутствии не смел так формально называть Вегаса Вегасом. Даже его драгоценный маг Пит. Которому, кстати, позволялось в этом доме намного больше, чем всем остальным. — Оправдания будут? — строго спросил вожак. — Или, может, ты уже переметнулся? — Что вы, господин. Нет! — повысив тон, оправдался Пит. — Тогда требую объяснений, — ещё более грубо вымолвил Кинн. — Господин, я… — Пит не знал, с чего начать и как оправдаться. — Не мямли, черт тебя побери! — рыкнул вожак.       Пит весь сжался, склоняя голову перед своим господином. — А ты на него не ори! — послышался предупреждающий голос Порша уже со стороны двери. — На равных по силе рычать будешь, а на Пита не смей, идиот.       Кинн, как послушная собачонка, замолк и, кажется, даже ощутимо уменьшился в размерах.       Порш тем временем проскользнул в проход, таща следом за шкирку несопротивляющегося Вегаса.       Пит пошатнулся.       Вегас застыл.       Кинн очередной раз за вечер охренел.       И только Поршу было всё до пизды.       Наглый котяра, не церемонясь, швырнул Вегаса к ногам трясущегося от волнения Пита. — Ночь вам на примирение, и возражения не принимаются, — затем, потеряв всякий интерес к этим двоим и посмотрев хитро на Кинна, позвал: — А ты за мной, мой Чихуахуёныш, я изголодался по своим сливкам, — и показательно облизнулся, гадёныш. — Я так понимаю, ко мне «возражения не принимаются» тоже относится? — поинтересовался Кинн. — Правильно понимаешь! — усмехнувшись уголком губ, подтвердил Порш.       Кинн, как послушная собачонка, молча поднялся с дивана и последовал за кошачьим недоразумением.       Теперь настало время Пита и Вегаса охреневать. Точнее, Вегаса. Пит-то знал всё и видел гораздо больше, чем все остальные. А вот Вегас был в полном восторге от увиденного именно сейчас.       Кинн — великий могучий волк, гроза всего живого — виляя хвостом побежал за котом.       За котом, блять!       Истерический смех разнёсся по залу.       Вегас, упав спиной на пол, не мог перестать ржать.       Пит в недоумении смотрел на него, тоже тихо посмеиваясь.       Но мысленно всё же признал: «Проклятие — хорошая штука».       Хоть и непредсказуемая…       С этих пор больше не было главной и побочной семьи. Была одна: любящая друг друга. Большая. Сплочённая.       А главное — настоящая!       Конец…       А тем временем одна личность незаметно следила за ними через хрустальный шар и, дописав их историю в книге судеб, поставила жирную точку на белом листе. — Арм… Пол… — раздался истошный крик на весь дом. — Тащите свои тощие задницы сюда. Нас ожидает ночь сериалов. — Что будем смотреть, господин? — сунув морды в проём дверей, поинтересовались телохранители. — Проклятие ведьмы, конечно! — хлопнул в ладоши Танкхун.