Хочу познать тебя, чтобы узнать любовь

Арсений притягивает альфу к себе, пальцами касаясь шеи. — Антон… — начинает он, не в силах спокойно смотреть, как альфа вздрагивает, но продолжает сжимать губы. — Я не хочу так. Омега качает головой, делая шаг в сторону. Антон резко хватает его за запястье, не давая отойти, и смотрит в глаза упрямо. Арсений сдаётся и пробует ещё. Пальцами ловит подбородок, нежно улыбается, усиляя свой запах в надежде побороть беспокойство альфы. Антон дышит — вдыхает полные лёгкие и успокаивается. Берёт себя в руки, смотрит в глаза Арсению. Омега предпринимает ещё одну попытку: приближается к губам, но тормозит, отстраняясь. У альфы безумно стучит сердце — Арсений рукой ощущает — дышит он громко, зрачок расширен до предела. Омега качает головой. — Ну нет, так дело не пойдёт, — он большим пальцем гладит сидящего на стуле альфу по щеке, который виновато отводит глаза. Запах альфы приятно манит омегу к себе в то время, когда сам Антон выглядит настороженным, озабоченным — таким, будто перед ним не омега, которого он явно хочет, а как минимум его недруг. Арсений поджимает губы. Арсений вздыхает, осторожно касаясь плеч альфы, когда Антон в ответ прижимается лбом, омега обнимает его. — Ты меня боишься, — произносит он. Антон упирает подбородок в его живот и смотрит в глаза, а когда собирается возразить, омега прикладывает палец к его губам. — Не спорь, это глупо. Может ты просто не хочешь? Антон отводит глаза. Омега лишь тяжело вдыхает. Он смотрит пустым взглядом, перебирая в голове варианты. Заломать альфу у него не выйдет, даже внешне не сильный Антон справится с ним одной рукой, но перебороть своих тараканов у того вряд ли получится. И как он дожил до своих лет, боясь омег? Или же Арсений чего-то не понимает? Он воспринимает Антона ранимым, одиноким и печальным, что вероятно и близко не есть так, но Арсению невозможно хочется его приласкать — а это единственное хоть какое-то оправдание. Правда, из раза в раз лаской, теплом и пониманием не удаётся чего-то добиться. В такие моменты Арсению кажется, будто тогда альфа как глупая, пугливая собачонка пятится от него в обратную сторону, что не способствует сближению. А ведь осталось не так много времени до его течки, но если они не справятся сейчас, то без истинного в свою течку Арсений просто загнётся. Ему невозможно надоело не чувствовать себя цельным, без своего альфы. Будь прокляты те, кто придумал, что душе нужна душа и пока ты не встретишь свою пару, ты не имеешь права испытывать счастье. Как будто бы человек как самостоятельная единица недостойна существовать самолично. Арсений частично понимал Антона. Всё же тот прожил в холодном абстрагированном мире более тридцати семи лет, не то что он — всего двадцать, но так жить просто невозможно. Арсений жил в полной семье и прекрасно знал, как это — вместе. Мама часто улыбалась, была такой… счастливой! Всегда делилась со своими детьми заботой, нежностью и любовью! Поэтому всё, о чём мог мечтать Арсений — встретить свою пару, и тогда — считал он, — можно будет жить. Ощущать этот мир полноценно. И вот же он — Антон. Всё говорит о том, что он его часть. Такой красивый, такой взрослый… Ах, как же на нём сидят кожаная куртка(в данный момент лежащая на столе) с рубашкой, а джинсы? Арсению стоило лишь взглянуть в его зелёные глаза в той кафешке, в которой он подрабатывал, чтобы бросить всё и не выпустить альфу из рук. Судя по взгляду, которым одарил его альфа тогда, его реакция была противоположной. Антон Андреевич был в ужасе. Мужчина привык жить с логикой, лишённым чувств и холодной головой, а встреченный случайно парень выбил почву у него из-под ног. Арсений старался как мог. Окружил тем, что видел от мамы, пытался в нежность, пытался в заботу, пытался в любовь. Но, очевидно, не испытывая этих эмоций, а лишь подражая им, не понимал, насколько действительно у него получается. Арсений готов был на голове стоять, лишь бы Антон подарил ему это: разблокировал перекрытые эмоции внутри, а так хотелось ощутить то, о чём он столько слышал, видел и мечтал! Арсений оглядел гостиную. Час назад он вломился в дом Антона и постарался убедить, уговорить, упросить, и вроде как Антон согласился. Омега чувствовал исходящее от альфы желание. Запах стал острым, горячим, как тот самый кофе с ликером, который он готовил Антону после принятия заказа в кафе, а после… отдавая напиток, не сдержался. Увяз в зелени глаз и не выпустил стакан, чем вынудил мужчину коснуться своей руки. Дрожь, казалось, зародилась в альфе и передалась омеге. Запахи, ранее не ощущаемые ими, обрушились на голову. Арсений боялся вздохнуть — голова и так кружилась. Среди миллионов запахов людей один он ощущал слишком остро. Запах альфы — безошибочно узнаваемый, казалось бы принадлежащий его части. Мужчина повёл носом, глаза его удивлённо расширились, и несколько мгновений он смотрел Арсению в глаза. Омега ощущал на себе взгляды, слышал, как люди удивлённо принюхивались, кто-то шептался, кто-то захлопал в ладони, кто-то выказал сочувствие, а кто-то в голос бросил поздравления, но большая часть людей не ощутила их зарождение, не узнала, не поняла… ведь сами были осколками, но среагировали на общую реакцию. Всё казалось нереальным. Арсений осознавал реальность, как что-то инородное. Он мечтал об этом моменте, сколько помнил себя, а сейчас, когда он случился, сейчас, когда большая горячая ладонь, с кольцами на контрасте, касалась его — растерялся. Мужчина скоро дёрнул рукой, разрывая прикосновение, но Арсений не позволил: схватил за запястье и всё, что ещё мог — выдохнул с губ: — И где же ты, чёрт возьми, так долго был? Антон промолчал тогда. Но ужас в его глазах заставил Арсения ощутить укол в груди. Он не мог поверить, что альфа просто не искал его. Просто не желал его. Просто не хотел окунаться в тот мир, который был обещан лишь нашедшим друг друга душам. Когда-то ведь, начиная эту игру под названием «жизнь», каждая душа находилась в паре. Но сейчас осталось так мало половинок, так мало шансов найти того, кто когда-то был отнят. И вот спустя время, казалось бы, Антон согласился с ним. Принял то, что нашёл, не как кару, а как данность, но, будучи уже давно привыкшим, состоявшимся и, казалось бы, целостным, разорвать привычный, устоявшийся мир просто боялся. Арсений пытался понять его, правда пытался, но не смог. Антон ему не открывался, до последнего сжимал губы, смотрел холодно, упрямо, стоял гордо, но его запах… Омега научился понимать его. Если его мужчина не хочет говорить с ним через рот, то он прекрасно делал это через запах. Арсений ведёт рукой по мягким, но упругим кудряшкам на голове Антона. Мужчина поднимает взгляд и встречается с его. Арсений вздыхает. Он вновь пытается: склоняется к нему и даже, ещё не коснувшись губами, чувствует, как запах альфы начинает горчить. — Да твою мать! Антон! Это просто невозможно! Я не хочу причинять боль, я хочу любить! — запал пропадает из голоса, и Арсений почти шепчет. — Я же столько раз говорил… я хочу любить тебя, глупый альфа. Антон устало прикрывает глаза. Видно, что он и сам бы рад, но просто не может. — Ты можешь не разговаривать со мной так? — серьёзно? Это альфа говорит чуть ли не первое с момента, когда омега ворвался к нему вечером, как только Антон Андреевич оставил своё рабочее директорское кресло и устало вошёл в свой дом? Омега, чьё лицо оказалось очень близко к лицу замершего альфы, сузил глаза. — Дорогой, пожалуйста, забудь, кто ты на работе, и вспомни, кто ты со мной. Альфа вновь промолчал, но запах его стал более… терпким. Будто в кофе со сливками и ванилью влили не положенную норму ликёра, а бухнули сразу половину объёма чашки. — Так, ладно. Ты веришь мне? — омега упрямо уставился на альфу. — М-да, это я зря. Ладно. Тогда так. Доверься мне, хорошо? — Я никому… — Да, да знаю я: ты никому не доверяешь, но тебе придётся доверять мне. Я единственный, кто готов всегда и всё делать тебе во благо, понимаешь? Альфа медленно с сомнением качнул головой в знак согласия. — Отлично! — Арсений оглядел идеально чистую гостиную. На поверхностях не находилось вообще ничего лишнего. Всё было вылизано, будто это не живой дом, а воссозданный образ чьего-то жилища в музее. — Помни, ты сильнее меня. Если я сделаю что-то не так, ты всегда сможешь остановить меня, поэтому позволь мне… — тараторил омега, протягивая руки и развязывая с прекрасной шеи альфы узел галстука. Взяв атлас в одну руку, не сдержался и провёл по нему пальцем. Нужно отдать альфе должное — он стоически перенёс это прикосновение, даже взгляда не отведя. — Что ты… — начал альфа, опасливо покосившись на галстук в руках омеги. — Смотри на меня, — Арсений дождался, пока Антон поднимет свои невозможные глаза на него. — Ты альфа, помнишь? Ты сильнее меня. Я понимаю, что всё теперь по-другому, но ты чуешь меня. Ты чуешь любые изменения в моём запахе, изменения в моих эмоциях и желаниях. Начни доверять себе, — Арсений, ища ответы на свои слова, всматривается в его лицо, но Антон лишь морщится, благо взгляд не отводит. — Я человек. Не животное. Арсений тяжело вздыхает. — Человек, человек. — И тут его осеняет. — Чем я пахну? То есть, то, чем я пахну для тебя, тебе нравится? Альфа вздыхает полной грудью, перед тем как ответить коротким «да». — Тогда почему?.. — Арсений закусывает губу, затем облизывает её и повторяет своё действие, реагируя на усиливающуюся нотку ванили в запахе альфы. Вновь уловив мельчайшие изменения запаха, омега отходит от альфы. Кажется, у него родилась новая идея. Если судить по тем знаниям, что были у него от родителей, возможно его альфа сорвётся, если… Арсений отходит к дивану. Стул, который отвёрнут от стола, на котором сидит Антон, стоит как раз напротив него, на который опускается омега. Ухмыльнувшись, он тянется к молнии кофты, а раскрыв её, скидывает не глядя. Оголив руки, ключицы в любимой тонкой футболке с глубокой горловиной, внимательно отслеживает реакции альфы. Антон кажется собранным, будто он сидит на своём чёртовом рабочем месте, а перед ним вовсе не — возможно — самый желанный человек на планете, а очередной соискатель на должность его секретаря. Арсений пытался, да. Поэтому знает, как этот холодный мужчина выглядит в своём кресле, сука. Но запах! Арсений уверен: что-то происходит в альфе. Не желая потерять возможность, он, с зажатым в ладони галстуком, проводит рукой по своей ключице и чувствует, как нежная ткань приятно касается кожи, а ранее холодный взгляд резко теплеет. Альфа не отрывает глаз. Смотрит упрямо. Внешне в нём не меняется ничего, но омега чувствует уже не просто запах, а начинает различать в нём возбуждение, желание… Антон хочет его! Это простое осознание придаёт сил, и омега тянется стянуть с себя футболку. Арсений сдерживает рвущуюся на губы улыбку – Антон начинает реагировать именно так, как того и желал омега: его выдаёт нюх. Арсений слышит, как тот выдыхает, как втягивает воздух, а потом, когда футболка оказывается поверх мягкого ворса ковра, поднимает взгляд и видит, как большие руки Антона сжимаются на краю сиденья, вцепившись в него пальцами. Если бы не это — внешне ничего бы не показало, что альфе приходится удерживать себя силой. — Твой… запах, — в голосе Антона звучит недоверие. — Что с ним не так? — лениво спрашивает омега, проведя по своей коже краем галстука. Альфа слышимо выдыхает. — Ты пахнешь слишком сильно… ты пахнешь опасностью и зовом. — Опасностью? — хмурится Арсений. — Да. Я будто стою на тропе в два шага, а с обеих сторон обрыв. Пахнет хвоей, разряженным воздухом, страхом, азартом и высотой. Вот чем пахнешь ты. — Это нравится тебе? — Арсений, повесивший галстук на голые плечи, пытается скрыть своё напряжение. Пахнуть как опасность? Серьёзно? — Это единственное, что всю мою жизнь заставляло меня жить, — произносит альфа и будто из последних сил осаживает себя обратно на стул. Омега облизывает губы, щёлкает молнией и стягивает узкие джинсы с длинных ног. — Остановись, — голос альфы в последний момент вздрагивает, но омега категорично качает головой. Он, чёрт возьми, очень хочет этого барана-альфу. Хочет стать его опасностью. Ревниво хочет стать тем, что даст альфе силы на дальнейшую жизнь. Но несмотря на это, стягивать трусы омега не спешит. Он водит по своим бёдрам, животу и груди концами от галстука, который так вкусно пахнет альфой. Его альфой. Арсений до сих пор не верит, что нашёл его. — Подойдёшь? — спрашивает омега и призывно расставляет ноги. Альфа, всё ещё упрямясь, сжимает губы, сводя фокус глаз в сторону, но не теряя омегу из видимости. Несмотря на то, что Арсений действительно устал от его упрямства, он улыбается. Ведь ярко видит, как сильно он на него влияет, ведь альфа сопротивляется скорее из принципа, вредности, чем действительно не согласен. Или что там у него в голове? — Я не хочу первую течку проводить без тебя, мой альфа, — шепчет Арсений, кончиками пальцев касаясь своего живота, и сам же закусывает губу — по телу проходит дрожь, на которую альфа смотрит пристально, сглатывает. Арсений сам засматривается на его реакцию. — Я человек, — упрямо повторяет Антон. — Да-да, — хмыкает Арсений и поднимается. Он вновь подходит к Антону. Безбоязненно вторгается в личное пространство и встаёт меж расставленных альфьих ног. Антон не сопротивляется, когда Арсений наклоняется, прижавшись к нему, заводит его руки за спину и, стянув за один край с себя галстук, связывает запястья им. Отстраняется. Альфа по-прежнему смотрит ему в глаза, будто и не заметив вовсе, что теперь его руки связаны позади, но омега знает, что альфа в истинной ярости может не просто разорвать атлас, а может сломать ему позвоночник, не особо стараясь, но Арсений уверен, что эта ярость никогда не будет направлена на него. Это иногда мелькало в новостях, что альфы не рассчитывали свои силы, когда их омегам угрожали. Опустившись на колени, Арсений, всё же боясь недовольной реакции, медленно потянулся к пуговкам на тёмно-синей рубашке Антона. Одну за одной он расстегнул их, а потом потянулся к штанам. — Арсений, пожалуйста, — этот хренов директор собственной конторы даже просит в приказном тоне. Это заставляет омегу хмыкнуть. — Нет. Никаких «остановись», «перестань» и тому подобный бред. Знаешь, сколько я ждал этого? Знаешь, сколько мечтал, как встречу своего альфу и буду жить любя? Испытывая весь спектр чувств? Способный подарить альфе всё, что смогу? Не знаешь? Так вот, просто забудь эти слова, ладно? Омега осознал, что альфа ещё долго будет сводить его с ума, если он сейчас же не покончит с этим. Дрожащими от надежд и желаний руками Арсений расстегнул ремень и щёлкнул замком на брюках альфы. — Боже, — блаженно прошептал он и прикрыл глаза, а опустившись на колени, прижался лицом к паху альфы. Антон не дёрнулся, но Арсений услышал, как тот втянул воздух и ощутил, как расставил ноги и бёдрами подался ближе. Не раскрывая глаз, омега потёрся щекой о горячую плоть, которая так явно ощущалась через тонкую ткань белья. — Арсений, — услышал выдох он и поднял глаза на расширенные, горящие, сейчас почти изумрудные глаза. Зрачок альфы вытянулся и стал очень сильно напоминать вертикальный — звериный. Омега попытался подлезть так, чтобы видеть тот взгляд, которым смотрит на него тяжело дышащий альфа в тот момент, когда он языком ведёт по ярко очерченному под бельём члену. Антон упрямо закусывает губу, но Арсений всё равно слышит тихий, почти не слышимый стон. — Хочешь, я сниму их с тебя? — шепчет завороженный Арсений. — Сними, — хрипло в ответ. Арсений улыбнулся, победно протянув руки, потянул за брюки вместе с бельём вниз, давая Антону понять, что без его помощи ничего не будет и альфе придётся самому участвовать в процессе. Отвернувшись, альфа несколько секунд смотрит в пространство, но потом всё же поддаётся и приподнимает бёдра. И Арсений, наконец-то, стянув с крепких бёдер всю одежду, самозабвенно любуется стройным телом. Впервые видимым голым. Арсению альфу хочется всего. Хочется выцеловывать каждый сантиметр, хочется ласкать и нежить, но ещё больше хочется, чтобы это альфа делал с ним. Очень хотелось ощутить себя желанным для Антона. Но всё же не может быть настолько прекрасным, да? Счастье для Арсения уже то, что он встретил Антона, а со всем остальным со временем он разберётся. Во всяком случае, он приложит к этому все свои силы. Кинув брюки Антона к своей одежде, Арсений вцепился пальцами в бёдра. Альфа тяжело и глубоко дышит, неверяще глядя на черную голову, что замерла над его пахом. — Я должен признаться тебе: я… — голос альфы пропал. Арсений проклял себя, что поспешил обхватить слишком желанный член губами и не услышал первое что-то личное о его альфе. Что тот хотел сказать? Что он что?.. — М? — не отстраняясь, промычал Арсений, пытаясь побудить альфу продолжить говорить, но он, покачав головой, расслабленно откинулся на стуле. Язык скользил по шёлковой коже головки перед тем, как Арсений решился быть ближе и, втянув пьянящий альфий запах, позволил члену скользнуть меж своих губ глубже. Антон издал рык и подался бёдрами ближе, толкнулся во влажный рот. Зелёные глаза глядели, не отрываясь. Арсений чувствовал его голодный взгляд на себе, от чего распалялся ещё сильней, но это не спасало его от обиды. Ему хотелось, чтобы Антон проявлялся к нему, касался волос, шеи, плеч, спины… просто оставил своё касание на коже, но он сам связал альфе руки, за что теперь сам же себя и корил. Но какова была бы вероятность, что не связанный альфа смог бы отказаться от своих тараканов и быть таким открытым? Арсений попытался пропустить член глубже в горло, но закашлялся и отпрянул. — Ну-ну, всё хорошо? — участливо спросил Антон. Подняв слезящиеся глаза, Арсений увидел взволнованный взгляд. Он отозвался глубоко под сердцем, и губы сами образовали лёгкую радостную улыбку. — Я… извини, — тут же стыдливо отвернулся Арсений. — Сними с себя их, — рыкнул альфа, красноречиво посмотрев на оставшиеся трусы, на которых расплывалось влажное пятно. — И подойди ко мне. Арсений выпрямился и нервно сглотнул. В раз уверенность куда-то делась. Казалось, только сейчас пришло действительное осознание того, что происходит. Альфу хотелось до дрожи. Но хотелось не так. Но тем не менее он подчинился. — Ближе. — Ты… Арсений, приблизившись ещё, оказывается слишком близко. Он успел лишь вцепиться короткими ногтями в рубашку на плечах альфы, когда ощутил, как альфа сначала обильно проходит влажным языком по члену, а далее сразу же берёт его в рот. Омега дрожит. Через пару движений головой Антон берёт его член до конца, и Арсений зажмуривается, пытаясь устоять на ногах. — Анто-он, — получается слишком жалобно, слишком по-омежьи. Он теряет себя в зелени глаз, когда опускает взгляд. В отличии от него самого, альфа похоже не испытывает ни смущения, ни каких-либо проблем. Альфа растворяет в своём цепком взгляде, пробирающем до мурашек. Арсений хрипло выдыхает и, вцепившись в плечи сильней, отстраняет бёдра от Антона; пытается прийти в себя хоть немного. Меж ног влажно так, как никогда прежде. — Я… — выходит сдавленно и слишком хрипло. — Ты? — Антон склоняет голову и смотрит снизу вверх, всё равно умудряясь выглядеть самоуверенно, несколько надменно даже. Щёки Арсения вновь раскрашены в румянец. Чувствовать себя смущённым ему не нравится, и он цыкает, но выглядит только ещё более беспомощным. Он оглядывается, будто надеясь найти что-то, что поможет, но не находит и качает головой. — Пойдём на диван? — с сомнением предлагает. — Развяжи меня. — И ты не уйдёшь? — с недоверием уточняет Арсений. — Уйду, — холодно сообщает альфа. Арсений вспыхивает. Он зачем на него столько всего потратил? Чтобы теперь Антон так просто мог отвернуться от него? Бросить его текущего? Никогда этому не бывать! Этот альфа станет его! Чтобы он там себе не мечтал. — Жалкий трус, — не сдерживает Арсений обвинение, на которое Антон вскидывает брови. Но Арса разозлило это слишком сильно. Он толкает стул с сидящим на нём альфой в бок, и тот падает на пол. Арсений хватает его за ногу и оттаскивает по ковру подальше от лежачего стула, дополнительно ещё и оттолкнув его ногой, а резко отпустив, опускается на бёдра сверху. — Тебе не сбежать от меня! Арсений проклинает себя, когда затаивает дыхание, чтобы опустить себя на член альфы. Антон пытается поднять торс, но омега рукой давит на грудь, и альфа перестаёт рыпаться. — Презервативы? — спрашивает альфа, хмурясь. — Заткнись! — орёт Арсений, который всё, чего хочет — чтобы альфа подмял его под себя, втрахал в мягкий матрас или жёсткий стол, а то и вовсе в пол, и был, чёрт возьми, альфой! Альфой, который хочет омегу! Хочет его! Захотелось заскулить от обиды, от разочарования: неужели его первый раз будет таким? В глазах блеснули злые слёзы. — Развяжи! — рыкнул альфа, но его голос до омеги донёсся как сквозь вату. Даже несмотря на то, что альфа сместил бёдра, по всей видимости, желая помешать ему — не помогло. Арсений схватил рукой член и удерживая, попытался осторожно опуститься на него. Под рукой запульсировал увеличивающийся узел, что заставило его замереть, и альфа было выдохнул, но Арсений тут же задохнулся, ощутив, как головка скользнула по мокрому, влажному входу, скользя внутрь. Как альфа вообще может быть таким спокойным, когда явно возбуждён так сильно, что член пульсирует? — Арсений, блядь! Взревел альфа и, резко подняв торс с пола, без рук скинул не сопротивляющегося омегу на пол, сам нависая сверху. Антон возвышался над ним и рвано дышал, раздувая свои ноздри. Арсений пустым взглядом смотрел в сторону. Чёртов страх так не вовремя обуял нутро. — Я для тебя ничто, да? — горечь сорвалась с языка. — Развяжи меня, Арсений, — мягко попросил Антон. Омега поджал губы, но потянулся и за край дёрнул галстук. Странно, что альфа не сделал этого сам. Ещё более странным казалось, что альфа и не подумал встать. Он упёрся руками в ковёр с двух сторон от его головы. — Придурок. Антон прижался носом к шее омеги, прикрыв глаза. — Я никогда не был с омегой, Арсений. Я просто боялся тебе навредить! — И это я придурок? — Ты бы знал, каких сил мне стоило сдержаться. Я боялся, что порву тебя, что не рассчитаю силу, что сделаю больно. Что помечу… — Так какого хрена, Антон?.. — Как же ты течёшь… твою мать! — прорычал Антон в шею, в которую дышал. Клыки, уже давно увеличившиеся, мешали закрыть челюсть, и они царапали кожу, заставив омегу замереть. Рукой же альфа нашёл влажную дырку меж ног и беззастенчиво огладил, ощутив, как мышцы податливы, мягки, и вставил несколько пальцев. — Я спал с альфами и думал, что с омегами так же… И боялся, что не выдержу. И если бы отпустил себя… Арсений! Арсений запрокинул голову и, прикрыв глаза, блаженно толкнулся на пальцы, тут же жалобно скульнув — пальцы пропали. — Аргх, — что-то непонятное слетело с уст Антона, когда он прижал омегу к полу и порывисто вошёл. — Блядь, да! — воскликнул омега, когда альфа наконец-то сорвался. Его зрачок был столь узок, словно его и вовсе не было. Антон прикрыл глаза, замерев. Каждый нерв внутри выкручивало, как хотелось бешено вбиваться в омегу. Арсений попытался дернуть его на себя, когда тот замер слишком надолго. Но Антон остался в том же положении, недвижимый. Тогда омега притёрся сам, и, о, свершилось! альфа открыл глаза и опустил на него расфокусированный взгляд. — Пожалуйста? — На колени! — еле выдохнул Антон, отстранившись. Арсений замешкался, и тогда альфа сам толкнул его в бок, а потом подтянул к себе, схватив за бёдра. Вошёл так же поспешно, как и в первый раз. Дыхание альфы обожгло влажную шею, Арсений затаился, когда ощутил его на основании плеча. — Не сдержусь! Арсений, закрой шею! Иначе я… — Давай же! — Ты не понимаешь! — Меть меня! — воскликнул омега, теряя возможность дышать. Альфа подавил его своим запахом. Он сгустился с такой силой, что омеге показалось, что он лежит в чашке из-под рафа. А в следующее мгновение в основании шеи ощутилась тупая боль, которая тут же перекрылась вторым и третьим укусом. Омега захныкал, опустил голову, желая новых прикусов и метки — правильной, истинной. Антон не выдержал. Зубы с силой вошли в кожу, и омега под ним задрожал, сильней подставляя шею. Альфа зарычал. Толчок. Ещё и ещё. Быстрее, сильнее. Лишь бы слиться с омегой в единое целое. Навсегда. Полностью. Совсем. Агрессивно толкнулся внутрь, вошёл слишком резко, вошёл до самого узла. Арсений выгнулся, проскулил и вскрикнул, когда зубы альфы вошли в его плоть глубже, метя. И омега сорвался в оргазм, пачкая под собой ковёр и ведя альфу за собой. Антон дышал тяжело, член его внутри пульсировал, когда выходила последняя сперма, а сам он не выпускал помеченной кожи изо рта. Он толкнулся ещё грубее и глубже, заставляя омегу принять его узел. — Ты… повязал меня? — сглотнул Арсений, когда смог говорить. Антон лишь устало прикрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание. Он вообще не соображает, что происходит и что омегу не устраивает. Альфа был доволен всем: омега в его руках. Он всё сделал правильно. Теперь правильно. Не альфа — омега! Под ним омега! Его. Желанный. Меченный. Слова в предложения не строились. Лишь обрывки. — Выпрями ноги и ляг на живот, только аккуратно, — произнёс альфа, когда даже отголоски оргазма прошли. Омега пошевелился и осторожно вытянул ноги, укладываясь на пол. Антон навалился сверху, дыша слишком рвано, для человека, который уже успел отдышаться. — Извини, я должен был подумать и использовать другую позу… — Ты меня повязал, — ошарашенно прошептал омега, повернув голову набок, попытавшись посмотреть на альфу, но тот улёгся ему на другое плечо. — Я говорил, что не смогу… — Зачем?.. Если собирался бросать меня? — Арсений не понимал тех чувств, что нахлынули. Их было слишком много, омега был счастлив. Но вот Арсений не был. Он мог думать лишь о том, какой Антон козёл. Если собирался потом избавиться от него, то почему сделал это? А если он понесёт?.. Ведь течка настолько скоро, что первые предвестники он ощутил ещё вчера. Даже думать страшно. Резкий подзатыльник заставил Арсения прикусить язык. — Я никогда не говорил, что брошу тебя. Да, я до последнего не хотел верить, что всё-таки у меня есть пара. Я смирился с тем, что тебя не было! А тут, когда я настолько уверовал в то, что мне суждено прожить всю жизнь без пары и научился жить так — ты! Я говорил, что не хочу. Говорил, что не хочу ввязываться в это. Говорил, чтобы ты шёл лесом. Говорил, чтобы… — горячее, гневное дыхание в загривок напрягало Арса. Он весь сжался, не понимая, куда ведёт Антон. — Я действительно много что говорил. Но ни разу не сказал, что, если признаю тебя своим, хоть куда-то отпущу! Омега замычал, виной тому резкий толчок альфы. Узел ещё и не думал спадать, а член вновь запульсировал. Антон несильно прикусил омегу за загривок. — Я тебя пометил, повязал. Я что, совсем мудак, теперь тебя оставить? Да чёрт! Ты думаешь, я тебя не искал? Думаешь, что… Арсений не мог поверить в горестные слова, что произносил альфа. В тон его бессильный, во влагу там, где прижималось его лицо. — Омега мой замечательный, где же ты был столько лет? — Ещё не родился. Прости, что заставил так долго ждать. Видеть Антона таким оказалось ещё страшнее. Похоже его прорвало на эмоции. Всегда сдержанный, всегда собранный… тут же не мог справиться с положительными эмоциями, которые ощутил впервые. — Твоя мама обещала оторвать мне яйца, если я обижу тебя, — прошептал Антон, уткнувшись в остро пахнущего омегу. — Что? Откуда? Как?! — нервно дёрнулся Арсений, невозможно сильно желая заглянуть в зелёные глаза. — Мы знакомы. Давно. Большего тебе знать не обязательно, — поморщившись, сказал, как отрезал. — Чёртов альфа! Ещё жалких полчаса назад был готов отказаться от меня! Прогнать! — И ты мне поверил? — усмехнулся Антон, пропустив руку под омегу и огладив низ живота. — Вот же мудак, — пробурчал Арсений, прикусив костяшку на большом пальце. — Другой тебя бы не обуздал, — ухмыльнулся в ухо Антон, опустив руку ниже и перехватив член омеги, который, тут же среагировав на ласку, стал наливаться кровью. — Вот же ж, — тяжело вздохнув, принял своё поражение Арсений.