*****
Они учились в одной школе с первого класса. Вместе ходили домой, вместе ходили на танцы. Вместе сидели за одной партой с восьмого класса. Вместе поцеловались впервые, подарив друг другу первые поцелуи, скрыв этот факт друг от друга, потому что было стрёмно. Стрёмно, что чувства, которые обе так лелеяли и хранили глубоко внутри, могли оказаться невзаимными. Они всегда были вместе, всегда рядом. Всегда поддерживали друг друга, но никогда не встречались, не смотря на всё что было между ними. И Света прекрасно понимала, что Маша точно не тот человек с которым она могла бы встречаться. Нет, не так. Маша точно не та девушка, которая стала бы встречаться с Светой. И блондинке оставалось только смотреть на бесконечные отношения Маши, которые сменяли друг друга и довольствоваться поцелуями на тусовках. — Бля, я вообще не целую друзей, — как-то впервые сказала Маша, когда бутылочка показала на Свету. — Ой, бля, заебешь, либо сосетесь, либо ты будешь выполнять наказание, — ответил Стас, которому было откровенно поебать кто с кем целоваться не хочет, по ому что они друзья. — Если что мы все равно друзья, — сказал Света перед тем втянуть девушку в их первый нормальный поцелуй. Не учебный, которые они практиковали, чтобы научиться целоваться, а нормальный, взрослый поцелуй двух пьяных людей. Поцелуй после которого Света поняла, что она попала в болото под названием «чувства к Марии Романовой» окончательно и без шанса выбраться в нормальную жизнь.****
Спустя почти пол года, сидя в той же квартире кого-то из одноклассников, на том же месте, только положив руку на ногу Маше, Света думала о том что с момента их поцелуя, между ними ничего не поменялось. Они всё также дружили. Дружили иногда целовались. Просто потому что им обеим этого хотелось. Просто потому что им обеим не хватало обычных поцелуев без обязательств. — Правда или действие? — спросили у Маши, когда очередь дошла до неё. — Заебалась я уже выбирать действие, поэтому правда, — сказала Маша, которая за время вечеринки какой позор уже не только не успела натворить. — Ты бы смогла встречаться со своим другом? — спросил кто-то из сидящих в их кругу. — Думаю, что да, — Ответила Маша, глядя на Свету, которая чувствовала, как внутри разростается надежда.****
Поцелуи. Жаркие, дикие, первобытные. Которых никогда у них не было. Поцелуи наполненные чувствами, желанием получить друг друга и алкоголем. Алкоголем, который сейчас, кажется был в каждой клеточке девушке. — Ебать, какая ты все-таки ахуеная, — сказала Маша, стягивая с Светы футболку, разглядывая грудь девушки, полный обзор на который закрывал только спортивный топ, который, впрочем, не был большой помехой для Романовой. Припав к губам Светы жарким поцелуем, руки Маши проникли под топ, сжимая грудь, обводя пальцами набухший сосок, вызывая сдавленный стон девушки, который сносит крышу, сильнее алкоголя. Между ними ничего нет, между ними только алкоголь и ебейшее электричество, которое, кажется ударит любого, кто приблизиться к ним и попробует коснуться. Маша не замечает, как её футболка оказывается где то в стороне и как лифчик расстраивается, давая возможность вздохнуть полной грудью. — Бля, ты ахуеная, — на выдохе произносит Света в момент, когда воздуха становится слишком мало и отстраниться друг от друга становится жизненно необходимым для обеих. Маша только улыбается на слова девушки и на кровать валит, стягивая джинсы, растегнутые в самом начале, желая получить то зачем вообще пришла на вечеринку. Романова не медлит и размашисто по клитору языком мажет, умело вылизывая девушку, иногда проникая языком внутрь, а Света в собственных стонах задыхается, наконец осознавая, что после сегодняшнего пути назад к обычной дружбе уже не будет. — Ты мне пиздец как нравишься, — сказала Света уже засыпающей Маше, когда они лежали на кровати в снятым на новый год доме, слушая музыку, орущую где то снизу. — Ты мне тоже, — ответила Маша, зная, что в здравом уме никогда бы не призналась в своих чувствах, даже под дулом пистолета.****
Но Света ошиблась. Они не начали встречаться. Не стали лучше общаться. Их общение не изменилось, осталось таким же как и раньше, только добавилась в их.отношения ещё одна опция, которой они, впрочем, не так часто пользовались. И сейчас в последний день. На выпускном, встречая восходящее солнце, на пороге школы, Света ощущала, как что-то внутри снова разрушилось. — я так долго бегала за тобой и ждала, что Машенька Романова, любимица учителей, лучшая ученица класса, центр вселенной, обратит на меня внимание. Ждала, что поймёшь, что все слова и ебучие намеки в канале про тебя, а не про какого то чела со стороны. Блять, да я даже тебе в любви признавалась и думала, что у нас все может получится, но нет, нихуя, мы просто поебались, а на утро ты все нахуй забыла. На одном дыхании сказала Света, говоря слова, которые так долго корила внутри. Было плохо на столько, что хотелось напиться. Так как никогда не напивалась, так чтобы на утро вообще не помнить ничего из прошлой жизни. Хотелось влить в себя столько алкоголя, чтобы мозг перестал функционировать. Но Света довольствовалась сигаретой, понимая, что напиваться на выпускном не самая лучшая идея, чувствую, что с каждой затяжкой становится проще. — Мы же дружили несколько лет, почему ты ничего не говорила мне. — Иди нахуй, Маша, ты прекрасно знала, что я к тебе чувствую, ты очень хорошо видела все взгляды, а потом обсуждала их со своей компашкой. Ты прекрасно знала, что я на самом деле к тебе испытываю, но все равно продолжала динамить. Ты заигралась и запуталась в собственных правилах. Ты проиграла в собственной игре. Сказала Света на одном дыхании, отряхивая пепел с своего костюма и поднимаясь с крыльца. Внутри ее ждут подруги. За стенами школы её ждём новая жизнь без школьной влюбленности. Свете с каждым словом становилось легче. А клубок чувств, который так долго собирался в узелки, сейчас распутывался, позволяя спокойно, беспрепятственно вздохнуть и наконец-то выдохнуть. Школьная влюбленность — самая сильная. Школьная влюбленность — самая не вовремя возникающая вещь в этом мире. Школьная влюбленность не в того человека — самая больная. Как последние дискотеки в школе и понимание, что такого больше не будет. Как последние тусовки перед совершеннолетием. Как что-то родное до боли, что-то оставшееся в прошлом навсегда.