Неосторожность

Эльфийские глаза злы, стреляют железным взглядом, пробивая его броню. За дело. — Разве можно так хватать девушку? Ты в своем уме был?! Голос ее сплошь истерика — она перевозбуждена от произошедшего. Никак не отойдет. Нет, нельзя. Только он узнал об этом уже после того, как сломал Жрице ребра. Он слышал ее крик тогда, но не понял причины. Заметил только, что не от испуга — от испуга кричат иначе. Не стал заострять на этом внимания — нужно было бежать из пещеры. Брать в охапку и спасать. Там было слишком много гоблинов, чтобы они втроем с ними справились. Жрица была в опасности, и ему ничего другого не оставалось… — Она потратила все три чуда и не сможет себя вылечить, ты это понимаешь? — разоряется Эльфийка, — И все эликсиры разбились… Ее длинные уши как будто поникли, глаза заплаканные и яростные. Она думает, что Жрица умрет. Из-за него. Он не отвечает ей. Встает и идет прочь — туда, откуда они сбежали. Ему нужно побыть вдали от них. Он виноват и должен все исправить. Назад в пещеру. — Ну и куда ты? — громко кричит ему в отчаянье Эльфийка, — Бросаешь ее? Зачем она так кричит, Жрица ведь проснется и снова начнется боль. А он не хочет, чтобы она проснулась до того, как сможет помочь себе. Он-то не способен на это. Бесполезный. — Я вернусь. * * * Когда он возвращается, Эльфийка не спит — несет караул. Смотрит сквозь него на костер. — Всех гоблинов убил? — тихо спрашивает. Он молча кивает. Это все, что он умеет. — Так и знала, — отвечает Эльфийка и поводит подбородком в сторону, — Жрица просыпалась, тебя не было. Она подумала, ты рассердился на нее из-за того, что она такая ненадежная. — Это не так. — Знаю, — фыркает Эльфийка и больше не произносит ничего. Какое-то время. Убийца Гоблинов ждет, зная, что это не все. И она продолжает: — У нее лихорадка, Оркблог. Температура. Я дала ей эльфийских трав — она жевала с трудом. Они, похоже, бессильны… Он сломал ей ребра, слишком сильно надавил. Слишком сильно испугался потерять Жрицу — и вот теперь она может умереть не из-за гоблинов, а из-за него. — Вернемся в Гильдию, — говорит он, снова готовый действовать. Он игнорирует ноющие мышцы, игнорирует усталость. Он должен спасти ее хотя бы теперь. Надо было сразу идти, потратил лишний час на гоблинов. Он бы вернулся один в пещеру — потом. Он идиот. Жрица легкая и слабая, не приходит в себя, когда ее берут на руки. Пугающе податливая в стальных, но теперь осторожных перчатках лат. Лицо ее бледно, но от открытых участков кожи пышет жаром. Затрудненно и натужно дышит… — Ты уверена, что это только лихорадка? Из-за сломанного ребра? Эльфийка не отвечает и смотрит сердито — он не смеет сомневаться в ее медицинских познаниях, тем более теперь — когда из-за него умирает девушка. — Уверена. * * * Осколок ребра пробил ей легкое, и Жрица умирала от скопления в нем жидкости — Убийца гоблинов узнает об этом уже после того, как ее возвращают к жизни. Уже синеющую и холодную. Неспособную дышать. Спасают с помощью чуда. Если бы Жрица оставила тогда одно свое чудо про запас, она бы была в безопасности. — Убийца Гоблинов, — окликает его голос, и он распахивает глаза. Он не спал, хоть его сознание отключается, — вы спасли мне жизнь. Сидящий на лавке он смотрит на нее стоящую прямо перед ним — в своем некогда белом облачении, запачканном из-за него и его брони кровью гоблинов. Ее кожа бледная, и она хрупкая как фарфоровая статуэтка. — Сначала я ее отнял. — Вы не виноваты, — трясет головой. Длинные светлые волосы покачиваются в такт движению, — вы пытались спасти меня. Она улыбается, прикрыв глаза. Щеки ее розовые от румянца. Она и правда живая. Слава ее богам. Убийце гоблинов на мгновение становится страшно — вдруг это сон. — Тебе лучше не ходить со мной больше. Говорит он, и теперь пугается она. Голубые глаза огромные и дрожат слезами: — Я больше не буду, Убийца гоблинов, обещаю! Голос Жрицы тоже дрожащий и обещает бездумно — неизвестно ей самой что. Она никогда нигде не была виновата — тем больше ее недоумение. — Вы хотите избавиться от меня как от ненужного груза, — шепчет она, едва сдерживая слезы, — но ведь я не заслужила этого… — От нужного, — вставляет он одно слово, и Жрица непонимающе смотрит на него. — Что? — Нужный груз. Он никогда не был хорош в диалогах. — Ты нужный мне груз, — снова пытается он. Жрица продолжает смотреть на него сквозь закрытое забрало. У нее красивые глаза. И лицо. И хорошо, что тени скрывают цвет его щек. — Это… комплимент? — спрашивает Жрица наконец. Щеки ее снова розовые. Хорошо. — Вы ведь пошутили, правда? Что я не должна ходить с вами? Я буду осторожна, обещаю. Убийца гоблинов вздыхает. Это он должен был быть осторожен. — Садись, — говорит он, показывая на место рядом с собой. Оробев, она исполняет приказ. Садится очень ровно. Смотрит на него в ожидании. В испуге… — Сюда, — предлагает он, поднимая руку. Приглашая обнять себя. Разок можно. Вдруг такой смелый… Наверное, потому что измотан и чуть не потерял её. — Убийца гоблинов… — шепчет Жрица счастливо и прижимается к нему с готовностью. Его броня холодная и твердая, но Жрица не ведет и бровью — привыкла. От нее пахнет каким-то эфиром, и запах приятный. Он прислушивается к нему — через забрало. Его латы не часть его тела, но он привык ощущать мир через них. Он обнимает Жрицу — теперь всегда с ней осторожными железными руками, и, когда та засыпает, измученная пережитым, позволяет заснуть и себе, заключив ее в непробиваемую клетку своих объятий.