о слабостях

Знаниями о слабостях Генерала Махаматры грезили многие — сотни, тысячи жаждущих информации умов по обе стороны стены Самиэль. За неё были готовы платить, обманывать, предавать и убивать, но ни одна живая душа не смогла и близко к ней подобраться. Наверное, Генерал Махаматра потратил много сил и средств для сохранения в тайне нитей, что могли сотворить из него послушную марионетку? Может быть, не побрезговал и неприемлемыми методами? Отнюдь. Секрет в другом: у Генерала Махаматры впрямь не было слабостей — непробиваемый, несгибаемый, нерушимый, столь недостижимый, что словно не-человек. Зато слабости были у Сайно, — о, и очень много, — обычного жителя Сумеру, мужчины под тридцать, которому абсолютно до лампочки все эти не. У Генерала Махаматры имелись годы муштры за плечами, целый регион без единой преграды перед взором и незыблемый долг над головой, у Сайно — слабость к мягкой тактильности, привычка спать до обеда и любяще любимый муж в объятиях. Жаль, время для Сайно приходило ой как нечасто. На обратном пути от ручья к хижине молодая трава прохладно скользила меж пальцев, легко щекотала непривычные к ней ступни. Полуденное солнце постепенно прогревало охлажденную студеной водой кожу, подсушивало влажные светлые штанины из мягкой ткани. Сайно небрежно ерошил подмокшие концы волос полотенцем, через раз душераздирающе зевая и асинхронно промаргиваясь. — Уже проснулся? Рановато, я не ждал тебя еще минимум пару часов, — раздалось из-за угла хижины. Сайно свернул на голос и наткнулся на Тигнари, развалившегося прямо на траве, вытянув лапы, в золотистых лучах. — Принимаешь солнечные ванны? — улыбнулся, присаживаясь рядом на корточки и поддевая прядку волос, чтобы ощутить скользящий по коже шелк. — Хотел предложить тебе поваляться в кровати, но, пожалуй, лучше присоединюсь к тебе здесь. Если ты не против, конечно. — Когда это я был против твоей компании, — фыркнул Тигнари смешливо, хлопая голой ладонью по земле рядом с собой и довольно щурясь. — Правильно, нечего в четырех стенах киснуть, такой день стоит. — Момент. Шустро поднявшись, Сайно вошел в дом, развесил полотенце на спинке кровати, стащил с нее небольшую подушку и прихватил яблоко из тарелки с фруктами на столе. — М-м, а я-то думал, чего не хватает, — промурчал Тигнари, ерзая затылком по подушке и со вкусом вонзая клыки в сочную мякоть фрукта. Сайно тихо угукнул, укладывая голову на теплый живот. От макушки вдоль позвоночника пробежались блаженные мурашки, когда в волосы вплелись чужие пальцы, добрались до кожи и играючи почесали ее коготками. Сайно чувствовал, что ему тепло и очень-очень хорошо, — так рядом с Тигнари почти всегда, что бы они ни делали. Вместе с этим невероятным, чарующим мужчиной его сердце переполняли чувства столь глубокие и необъятные, что Сайно порой диву давался, что ему такие вообще подвластны. — Люблю тебя, Нари, — проворковал он вполголоса, протягивая руку вслепую, чтобы на полпути встретиться с прохладной ладонью Тигнари и мягко приласкать ее, переплести пальцы, притянуть к губам и — игриво прикусить. — Настолько, что не побоишься съесть? — Тигнари прищурился, метнул огрызок в кусты и, ловко извернувшись, уже оказался с Сайно лицом к лицу. — Я съем тебя первее. Он клацнул зубами в дурашливом оскале, резво склонился к открытому плечу и цапнул за косточку — не больно, не возбуждающе, но ребячливо и дразняще. Сайно тихо охнул и завертелся в поисках реванша. Завязалась возня с сопутствующими вскриками, хихиканьем и шутливыми угрозами, продлилась недолго — запыхавшийся от щекотки Сайно объявил капитуляцию, тяжело приваливаясь спиной к стене хижины. Тигнари удовлетворенно хмыкнул и, закинув руки за голову, откинулся на землю как был: с беспорядком на голове, травинками на ушах и сбившейся набок футболкой. Закинул лапы Сайно на колени и уставился в безмятежно лазурное небо. А лапы, тем временем, моментально попали в плен бесстыдных рук. Пальцы гладили короткую холеную шерсть, уверенно массировали подушечки, щекотно надавливали под когтями — Тигнари, не сдерживаясь, урчал и поскуливал от переполнивших его ощущений, пока укрывший его живот хвост то вставал торчком, то бесновато взбивал воздух. — Сайно… — выдохнул он сквозь зубы предупреждающе. — Перевозбудишь… — Мне не впервой иметь дело с перевозбужденным валука шуна, — прищурился Сайно в ответ. — И я неплохо… — Молчи, — цыкнул Тигнари, закатывая глаза (пряча на дне зрачков смешинки, которые от Сайно никогда не удавалось скрыть) и деланно недовольно пихая его лапой в щеку. — Возгордился. Сайно перехватил узкую пятку и легко поцеловал пястную подушечку, выглядя до ужаса довольным собой. — А что, я не могу? — Ты невозможный, — проворчал Тигнари, приподнимаясь на локтях и заглядывая в наполненные оттенками любви алые глаза. — Люблю тебя. — И я тебя, Нари, — ответил Сайно, мягко опуская его лапы на землю и склоняясь к довольному лицу. — Больше жизни.