Откровенность

Звонок в дверь был очень поздним, абсолютно неожиданным и вызвал смутное чувство тревоги. Пьяный Пешков буквально ввалился в его квартиру и растянулся на пороге. - Ты ебанулся? Время видел хоть? – но Ваня все же, несмотря на возмущение, кинулся поднимать друга, усадил его на тумбочку. И вдруг с удивлением обнаружил, что Сережа плачет. Злость сразу сошла на нет. – Что случилось? - Вань, прости… -Пешков всхлипнул и стал вытираться рукавом куртки. – Я такой долбаеб, прости пожалуйста… Это все из-за меня. Я не знаю, что мне делать, но так я больше не могу… Сережа говорил прерывисто, икая и вытирая рукавами нос и щеки. Вид у него был потрепанный и абсолютно несчастный. Длинные кудри спутались, а под глазами пролегли глубокие тени. - Да что случилось-то? – Ваня стоял непонимающе, ощущая нарастающий страх, который холодом сковывал пятки. Да, у Сережи были проблемы с алкоголем, и он был непредсказуемым, мог творить всякое, но такой ситуации за все время их общения Ваня еще не видел. Одно дело, позвонить по пьяни и нести чушь. И совсем другое, прийти ночью вот так, без предупреждения, и с таким лицом, как будто умирать собрался. Сережа в ответ на его вопрос только заплакал сильнее, пряча лицо в ладонях. Бессмертных тяжело вздохнул и обнял друга. - Ну ладно, тихо-тихо… пойдем, попьешь водички и расскажешь, что случилось, я тебе помогу, чем смогу, только не плачь, пожалуйста. – он старался говорить спокойно, но от тревоги сердце билось как бешеное, а ладони вспотели. - Вань, я не могу… Этого не должно было случиться, прости меня пожалуйста… - Сережа из последних сил попытался отцепиться от Вани, но руки его не слушались, и он опять зарыдал, прерывисто дыша. - За что простить? Ты мне ничего не сделал. – Ваня посмотрел в лицо друга. – О чем ты говоришь? Сережа отвел взгляд: - Ты мне или не поверишь, или пошлешь меня нахуй, и перестанешь со мной общаться. - Нет, не перестану! Схуяли ты за меня тут решаешь, что я буду делать и как! – на Ваню опять накатила злость, и захотелось схватить этот пьяный мешок и трясти до тех пор, пока он не скажет что-то конкретное. Но он только бережно взял Сережу за руки, и стал снимать с него куртку, сначала один рукав, потом другой. Тот уже даже не отстранился, а просто сидел безвольно и продолжал плакать. – Что случилось и почему ты напился? - Обещаешь, что не перестанешь со мной общаться? - всхлипнул Сережа. - Обещаю. – Ваня посмотрел ему в глаза доверительно и наклонился, чтобы снять с него обувь, потому что, как он уже понял, Пешкову сейчас абсолютно похуй, и он так и продолжит сидеть в верхней одежде в прихожей, и если его насильно не потащить в квартиру, то так и заснет здесь. - Из-за тебя я напился, Вань. – голос Сережи был уставшим и полным безысходности. – Точнее, не только из-за тебя, а просто… Но мысли о тебе, они… Блять, я не могу так больше. Люблю я тебя. Вот почему все это... Извини. Ваня замер на пару секунд, которые для него растянулись примерно на вечность. Внутри него пронеслось так много мыслей и эмоций, половину из которых он даже не успел осознать, а сердце, казалось, и остановилось, и одновременно зашлось в бешеном ритме. Хотя как такое вообще было возможно? Ваня осознал, что все еще сидит и развязывает Сережины кроссовки, уже больше на автомате, так как мысленно он умер и родился заново. Он не понимал, что чувствует, хотя чувствовал он в эту секунду очень много. Если бы в тот день, когда они с Сережей познакомились, кто-нибудь сказал ему, что спустя пару лет он будет сидеть перед Пешковым на коленях и снимать с него обувь, пока тот пьяный признается ему в любви, он бы уебал этому человеку по лицу. Однако, это уже произошло, и уебать здесь было некому, потому что никому не дано видеть будущее и никто, конечно, Ваню о таком предупредить не мог. - Ты слышал, что я сказал? – дрожащим голосом спросил Сережа. Ваня наконец снял с его ног эти треклятые кроссовки, хотя руки его уже плохо слушались, и поднял взгляд на Пешкова. Он чувствовал, как предательски краснеет его лицо, и порадовался, что так и не включил в прихожей свет – горела только настольная лампа и подсветка в комнате, давая небольшой сиреневый отсвет в коридор. - Слышал. – стараясь говорить спокойно, ответил он, и взял Сережу за руку, поднимая его с тумбочки. – Пойдем. Как бы ни было волнительно и страшно, и как бы ни тряслись руки, Бессмертных пытался удержать все в себе. В голову лезли мысли о том, что Ваня не просто так слишком часто думает о своем друге, что они не просто так стали очень близки за короткое время, и что все, что касается Сережи, ему важнее в миллион раз, чем остальное, просто он никогда себе в этом не признавался. Мысленно дав себе пинка, Ваня отложил эти размышления на потом. С этим он разберется позже, сказал он себе. Сначала надо разобраться с пьяным Сережей. - Вань… - Пешков безвольно и понуро шел за ним в комнату, как ребенок, которого собираются наказывать. – И что ты скажешь? Ваня усадил его на диван. Взял себя в руки, чтобы не выдать бурю эмоций внутри, и успокаивающе ответил: - Пока скажу только то, что ты очень пьяный, и тебе надо выспаться. Лучше утром поговорим. Пожалуйста, только не расстраивайся, все хорошо. Посиди, сейчас я принесу тебе попить. Какой чай ты будешь? Получив в ответ только отрицательное мотание головой, Ваня решил, что разберется сам. Ушел на кухню, включил чайник. Пока он сидел за столом и ждал, когда закипит вода, чувства нахлынули на него с новой силой. Здесь было прятаться не от кого – Сережа сидел полусонный в комнате – и Ваня уронил голову на стол, пытаясь успокоить свое колотящееся сердце и понять, что он чувствует и что делать дальше. В голове все еще звучали слова Пешкова «люблю я тебя» и все те ощущения и эмоции, которые Ваня испытал в ту секунду – страх, удивление, шок, волнение и радость?.. – прокручивались вновь и вновь, заставляя его краснеть и покрываться холодным потом. Из потока несвязных мыслей его вернул в реальность щелчок чайника. «Нет, это неправильно! Не время сидеть и тупить, сначала надо этого придурка в порядок привести» - подумал Ваня, встряхнулся, опять отгоняя непрошенные эмоции, и открыл шкаф в поисках чая. Нашел вдалеке гринфилд с ромашкой, который мама приносила в прошлый раз, когда он простыл. Решив, что это то, что сейчас нужно, заварил две кружки и понес в комнату. Сережу он обнаружил уже на полу, а не на диване, и опять плачущим. Он сидел, сжавшись в комочек и обняв свои ноги. - Блять… Ну я же только на пять минут отошел… - Ваня поставил кружки на пол и сел рядом с Сережей. Он не знал, что сказать. – Пожалуйста, не плачь. «Очень тупо, примерно сто из десяти по шкале тупости» - издевательски прокомментировал его внутренний голос. - Вань, прости… - опять начал Сережа. – Я такой дурак, нахуя я пришел, зачем я это сказал… Прости пожалуйста. - За что ты извиняешься? Ты с самого начала это повторяешь. – Ваня опять мысленно восхитился тупости своего вопроса. - За то, что я влюбился в тебя, прости. – сквозь слезы прошептал Пешков. – Блять, нахуя я это опять сказал… Ты теперь будешь меня ненавидеть… - Он завалился на бок и стал плакать еще сильнее. Ваня вздохнул. Нет, это просто какой-то невозможный пиздец и сюр. Он извиняется за то, что влюбился? Он поднял Сережу с пола и обнял. Тот сначала попытался вырваться, но сил не хватило, и Сережа сдался, все еще бормоча что-то про извинения, а Ваня стал гладить его по волосам и успокаивающе говорить: - Пожалуйста, не извиняйся, ты ни в чем не виноват, ты же мне ничего не сделал. Все хорошо, просто ты пьяный и тебе нужно отдохнуть. – поняв, что опять несет чушь, он попытался быть хоть немного искреннее: - Я… мы с тобой не чужие люди, и мне не все равно, если тебе хуево, даже если из-за меня. Я не знаю, что еще сказать, честно. Сердце билось как пойманная птица, Ваня тяжело вздохнул, надеясь, что Сережа этого не заметит, и прижал его к себе сильнее, чтобы хоть как-то успокоить. Добавил шепотом: - Я бы ни за что не стал тебя ненавидеть. - Правда? – Сережа отстранился и с надеждой посмотрел на него. Этот взгляд в полутемной комнате и его, ставшие внимательными в тот момент, глаза, как будто Пешков вдруг на секунду резко протрезвел, и лицо, на котором блестели дорожки от слез, Ваня запомнил на всю жизнь, ведь внутри него резко что-то перевернулось в тот момент. - Конечно. – уверил он его, все также шепотом. И обнял снова, не столько уже для поддержки, сколько для того, чтобы скрыть смущение и свое красное лицо. – Я ведь тебя не выгнал и не послал, видишь? Так что не считай меня мудаком, и не обвиняй себя тоже. И не расстраивайся, пожалуйста. Прости, что я такую херню несу, я правда не знаю, что сказать. Но мне не все равно. Сережа наконец обнял его в ответ. От прикосновения горячих рук, тепло которых ощущалось через футболку, Ваню повело, и он на секунду забыл, как дышать. Машинально он продолжил гладить Сережу по голове, успокаивая, а тот не возражал, не желая нарушать то хрупкое равновесие, которое установилось между ними. Они просидели так несколько минут, хотя им казалось, что так прошла вся ночь, и каждый в этот момент гадал, о чем думает другой. - А я тебе чай заварил. – вспомнил Ваня. – Ты будешь? - Давай. – сонно прошептал Сережа. Провел руками по его спине и отстранился, садясь рядом, а Ваня, на секунду обомлев от этого нежного касания, дрожащими руками взял кружки, передавая одну Сереже, а вторую сжимая потными ладонями. Некоторое время они сидели плечом к плечу и молча пили чай. Потом Сережа нарушил тишину: - А ты мне ничего не ответишь? У Вани внутри все перевернулось. Что тут, блять, ответить? Он растерянно посмотрел на друга (а можно ли теперь считать его другом?). Тот уже не плакал, но глаза его все равно были грустными. Ваня не хотел его расстраивать, но и давать надежду не хотел, а учитывая, какая каша из эмоций и чувств была сейчас у него в голове, никакого ответа у него и так не было. Все слишком странно, слишком спонтанно, слишком в духе Сережи – никак не показывать свои чувства, а потом напиться, прийти и вот так вот вывалить все за минуту. Нет, Бессмертных так просто это принять не может. Если Пешков уже достаточно пожил со своими чувствами и осознал их, то Ване нужно для начала хотя бы переспать с этой мыслью. «А может, лучше переспать с Сережей?» - опять вылез издевательский внутренний голос. Ваня мысленно взвыл от неловкости и закрыл лицо руками. - Нет, пока ничего сказать не могу. Прости. - прошептал он. Сережа вздохнул, как показалось Ване, расстроенно. Тот снова повернулся к нему: - Не обижайся только, ладно? Мы утром поговорим, обещаю. А сейчас надо идти спать. Пешков молчал. Хоть он и успокоился немного, но все равно был уставшим, пьяным и грустным. Ваня встал с пола и потянул Сережу за руку. - Пойдем, сначала помоешься. Тот отрицательно замотал головой. - Тебе получше станет, давай. – он поднял его за плечи и повел за руку в ванную. Включил свет наощупь, следя, чтобы Сережа не споткнулся о порог. Достал из шкафа чистое полотенце и даже нашел запасную зубную щетку, которую скорее всего тоже принесла мама. Включил воду, убедился, что он теплая и кивнул Сереже: - Умывайся пока, я тебе сейчас одежду принесу. Ваня вернулся в комнату, нашел в шкафу домашние штаны и лиловую толстовку, которую уже давно не носил. Вернувшись в ванную, обнаружил Сережу, снимающим футболку, и жутко смутился, но тому было все равно, и Ваня взял себя в руки. Положил на стиральную машинку одежду. - Вот тут шампунь и гель для душа, а вот в это можешь переодеться. Ты умылся? Точно сможешь помыться? – Ваня вдруг поймал себя на мысли, что слишком обеспокоенно относится к Сереже. В его голове, где-то далеко, опять замаячил проблеск осознания, но Ваня снова отогнал его подальше. Сережа кивнул. Посмотрел на толстовку, которую принес Ваня, и вдруг улыбнулся: - О, это моя любимая кофта у тебя… Ваня покраснел, но не стал никак комментировать, а потом зачем-то решил уточнить: - Ты на диване будешь спать? – и тут же мысленно ударил себя по лицу. «Нахуя я это спросил? А если он сейчас скажет, что хочет рядом со мной лечь спать?». Ваня не был уверен, что найдет в себе силы отказать такому грустному Сереже. Но тот опять просто кивнул, и Ваня попытался взять себя в руки. - Ладно, постарайся не поскользнуться и не уебаться головой об ванну. Но дверь на замок не закрывай, на всякий случай. – и он наконец вышел, тут же сползая по стене и внутри себя крича от неловкости. Что с ним происходит? Почему он смутился от настолько незначительных вещей? Почему он вместо того, чтобы сказать, что чувствует, выдает какой-то бред? А что он вообще чувствует? В голове эхом повторялось Сережино «Люблю, люблю, люблю…». Ване хотелось завыть и вырвать себе волосы, сделать что угодно, лишь бы избавиться от скребущего сердце, непонятного и волнующего чувства. Хотя почему непонятного? Если бы Бессмертных сейчас рассуждал трезво, то увидел бы ответ, который настойчиво пробивался из глубин подсознания. Но в данный момент его разум был даже хаотичнее и неадекватнее, чем у пьяного Пешкова. Ваню сковал страх и непонимание, ведь Сережа был его другом, но после этого момента все уже не будет, как прежде. А как будет теперь? Ваня испытал острое желание покурить, но не спокойно вдыхая привычный кальянный дым, а глубоко и второпях затянуться вонючей и горькой крепкой сигаретой – настолько тревожно ему было. Оставив мысленную закладку на первой странице своей неумелой рефлексии, Ваня стряхнул с себя наваждение и ушел в комнату, перед этим удостоверившись, что из ванной доносятся неравномерные звуки воды, а значит, Сережа там в порядке и действительно моется, а не вырубился и не валяется на полу. Вернувшись в комнату, он растерянно огляделся. Открыл окно, чтобы проветрить, унес кружки из-под чая на кухню, потом стал искать запасное постельное белье. Все это он делал на автомате, стараясь отвлечься от странных противоречивых мыслей. «Сейчас, еще немного, сейчас Сережа ляжет спать, и я обо всем подумаю» - успокаивал он себя, убирая с дивана свалку из своей одежды, застилая чистую простынь и заправляя одеяло. Ощущения были примерно такие же, как перед первым экзаменом – хочешь не хочешь, все равно придется идти отвечать. И вряд ли это был тот экзамен, на котором разрешена пересдача. Во рту пересохло, в животе скручивался тугой узел, а нервные окончания будто стали оголенными проводами, и от любого касания с тканью пододеяльника по рукам бежали мурашки. Дверь ванной открылась, и Ваня вздрогнул. Сережа зашел в комнату, пахнущий Ваниным гелем для душа и шампунем, одетый в его одежду, и это показалось Ване таким интимным и трогательным, что он смутился и заволновался еще сильнее, чем до этого. - Ты как? Лучше стало? – неловко поинтересовался он, закрывая окно, чтобы Сережу после душа не продуло, и он не заболел, ко всему прочему. - Не знаю… - Пешков сел на диван. – Наверное. - Тебе бы волосы посушить, а то если ляжешь спать с мокрыми, можешь простудиться. – заметил Ваня. Он не сводил глаз с влажных кудрей Сережи, которые рассыпались по его плечам, и ему почему-то очень захотелось их потрогать. – Сейчас, погоди. Ваня принес фен, дрожащими руками включил его, сел рядом с Сережей на диван, и стал сушить его волосы, перебирая пряди одну за другой. Непонятно было, кто сейчас охуевал больше от его действий – Сережа или он сам, но Пешков не возражал, и Ваня продолжал трогать мягкие волосы друга, направляя на них поток теплого воздуха, пока они не стали почти полностью сухими. Молясь, чтобы Сережа никак не прокомментировал его чрезмерную заботу, он смущенно отодвинулся и прошептал, не глядя на Пешкова: - Ну вот, теперь можно спать. - Вань… Спасибо тебе за все, большое. Правда. – Сказал Сережа, заворачиваясь в одеяло. – Я… мне очень жаль, что все так получилось. Не хотел я тебя напрягать. - Ты меня не напрягаешь. – соврал Ваня, все еще отводя глаза. – И не расстраивайся пожалуйста, я же тебе обещал, что мы поговорим, помнишь? Только утром. А пока что спи. - А ты… не посидишь со мной еще? – расстроенно спросил Пешков. - Ну… я помыться хотел сходить. – замялся Ваня. – Может быть, после. - Да ладно, ничего. Забей. Я уже, наверное, усну. Спасибо тебе. – Сережа говорил спокойно, и на его лице промелькнуло что-то наподобие улыбки. Ваня зашел в ванную, закрыл за собой дверь и обессиленно вздохнул. «Вот и все. Теперь я наедине с собой.» Он сполоснул ванну горячей водой, разделся и встал под душ, но понял, что от волнения ноги его почти не держат, и опустился на дно ванны, садясь на прохладный металл и поливая себя теплой водой. Это бегство в ванную было не столько для того, чтобы помыться, сколько для того, чтобы успокоиться и подумать. Правда, успокоиться сейчас вряд ли получится. Ваня наконец позволил своим переживаниям выйти на поверхность. «Что мне теперь делать? Сережа мой друг, и я хочу и дальше с ним общаться, но теперь уже не будет, как раньше. Я ведь не смогу ему дать того, что он хочет». «Он тебе и не говорил, чего он хочет» - вмешался противный голос подсознания. «Но ведь он хотел бы со мной встречаться, так ведь? Этого же хочет любой человек, который в кого-то влюбляется. А я не готов к этому…» «То есть, ты просто не готов к отношениям, и все? Или не готов узнать, что ты сам чувствуешь?» - опять зашептал настойчивый голос. «Ничего я не чувствую!» - мысленно крикнул сам себе Ваня. - «О чем тут может идти речь?» «Прямо-таки ничего? А что же ты так сильно волнуешься? Почему смущаешься от каждого действия Сережи? Что же тебе не дает покоя в этой ситуации?» «Так, блять. Давай думать логически.» - начал говорить сам себе Бессмертных, его уже не смущал весь сюр ситуации и нарастающее ощущение шизы от разговора с внутренним голосом. «Вот ситуация: Сережа, мой друг, признается мне в любви.» Ваня спрятал лицо в коленях и зажмурил глаза. «Мне уже признавались раньше, но это было по-другому. Почему? Потому что это было не взаимно, или потому что в другие разы это были девушки? Ну конечно! А вот если бы мне вдруг неожиданно признался в любви парень, например, Саня…» - Ваню передернуло от одной мысли об этом. «И что, ты бы стал его жалеть и обнимать? Гладить по голове? Сушить его волосы после душа? Стал бы ты стесняться того, что увидел его без футболки, или его прикосновений? И испытал бы ты все эти эмоции, которые чувствуешь сейчас?» - холодком проникал внутренний голос под кожу, и холод этого осознания накрывал Ваню мурашками снаружи, хотя он все еще сидел под потоком теплой воды. «Нет, блять, конечно, нет! Это какой-то бред ебаный. Да и такой ситуации вообще не произошло бы никогда, у нас с ним совсем другое общение.» «Что значит «другое»? А что тогда особенного в Сереже?» - прозвучал очередной вопрос самому себе. И Ваня, конечно, уже знал ответы на все вопросы. Просто не хотел в это верить, не хотел признавать того факта, что он влюбился не в красивую и «правильную» девушку, а в странного, неадекватного, и склонного к депрессии и вредным привычкам, но в то же время такого родного, Сережу. В парня. Признание этого факта свалилось на него даже тяжелее, чем некоторое время назад – признание Сережи, ведь в тот момент он всеми силами заглушал свои эмоции и старался отвлечься на то, чтобы привести друга в порядок. «А были ли мы вообще друзьями? Или все изначально шло к тому, что у кого-то из нас возникли бы чувства? А скрывал ли он свои чувства вообще, или с самого начала озвучивал их, но делал вид, что шутит? А я просто всегда верил, что это были шутки?» - Ваня дрожал, от мыслей уже кружилась голова, а все тело покрылось мурашками. Он включил воду потеплее, и заткнул слив, чтобы набрать ванну, надеясь согреться. Воспоминания их с Сережей общения заполнили его голову. Все эти его слова, касания, желание понравиться и в то же время желание творить хуйню, а в ответ - Ванины показное отвращение, но внутреннее волнение и радость. Выходит, он обманывал себя с самого начала? А если так, то когда это началось? В голове теперь как будто образовалась пустота, а мысли и воспоминания бежали фоном, как фильм. Ваня откинулся на стенку уже нагретой ванны. «Да неважно уже, когда это началось. Важно только то, что есть сейчас.» - наконец решил он. Просидев в воде еще некоторое время, пока она не остыла, Ваня наконец вылез из ванны. Закутался в полотенце и простоял так еще пару минут, пока с него стекала вода. То ли он устал и хотел спать, то ли успел частично смириться со своими чувствами и всей ситуацией, но волнения он почти не ощущал. Одевшись, он тихо зашел в комнату и глянул на Сережу. Тот лежал к Ване спиной, отвернувшись лицом к спинке дивана, и сложно было понять, спит он или нет, но дыхание его было неглубоким и размеренным. Ваня вспомнил, что Сережа просил его с ним посидеть, и аккуратно опустился на край дивана. Тот не шелохнулся. «Значит, спит» - решил Ваня и вдруг понял, что разглядывает своего друга. Точнее, уже больше, чем друга? Лицо Сережи во сне было спокойным, только немного подрагивали ресницы, волосы разметались по подушке, а одна из прядок лежала на его губах, шевелясь при выдохе. «Какой же он красивый» - подумал Ваня и тут же смутился, но не мог перестать восхищаться. От мысли, что Сережа признался ему в любви, а Ваня признался в том, что эти чувства взаимны, пусть пока только себе и в мыслях, его затопило неизвестное теплое ощущение – то ли смущения, то ли предвкушения, то ли волнения, но не тревожного, как до этого, а приятного, как будто он открыл для себя абсолютно новый мир, который ему только предстояло исследовать. Он посидел еще немного рядом с Сережей, и перед тем, как уйти в свою кровать, прошептал одними губами «Спокойной ночи». Некоторое время Ваня ворочался, укладываясь поудобнее, и обрывки мыслей и воспоминаний крутились в его голове до тех пор, пока он не забылся беспокойным сном.

***

Позднее утро застало Бессмертных с тяжелой головой. Он с трудом пытался проснуться и понять, сколько сейчас времени и какой сегодня день. Солнце пробивалось по краям задернутых штор, и из этого Ваня сделал вывод, что сейчас минимум час дня. Негнущимися после сна руками он взял телефон. Экран показывал 13:40. «Ну, почти. Конечно, я ведь лег под утро.» Следом он вспомнил о причине своей бессонной ночи, и перевел взгляд на диван. Сережа спал, как ни в чем не бывало, свернувшись в комок и обнимая подушку, а одеяло свалилось на пол. Воспоминания заполнили Ванину голову – поздний звонок в дверь, слезы и признание Пешкова, их неловкие взаимодействия и слова, а после долгий разговор с собой и наконец, осознание своих чувств. Сразу стало очень волнительно и немного страшно. Бессмертных тяжело вздохнул. Не зная, куда себя деть и как отвлечься от размышлений, он решил сначала выпить кофе. Тихо, чтобы не разбудить Сережу, ушел в кухню и включил чайник. Пока кипела вода, он также, почти бесшумно, зашел в ванную, умылся и почистил зубы. Вспомнил, что у Сережи скорее всего будет похмелье, набрал воды, на цыпочках вернулся в комнату и поставил стакан на столик рядом с диваном. Наливая себе кофе и размешивая в нем сахар, Ваня думал о том, как быть дальше. Определенно, им было что обсудить и обдумать вместе, но самое главное – у него был ответ на вчерашние слова Сережи, и со всем остальным, он был уверен, можно разобраться. Хотя волнение и присутствовало в нем, но оно было не колючее и холодное, как вчера, а легкое и приятное. Страх отступил, а мысли наконец стали проясняться. Ваня вернулся в комнату. Сел на свой стул и, отпивая кофе, вспомнил, что не сохранил вчера начатый проект на планшете. Конечно, там было включено автосохранение, но на всякий случай он решил проверить. Включая планшет, он задел стилус, который улетел под стул и со стуком прокатился по полу. Он шепотом чертыхнулся, повернулся и наклонился за ним, но в тот же момент поймал взгляд Сережи. Ваня замер. Выражение лица Пешкова было не очень понятным, но точно не веселым. - Прости, я тебя разбудил? – виновато спросил Ваня, и добавил: – Я тебе попить принес. - Да нет вроде. Я как будто спал и просыпался несколько раз. В общем нет, сейчас я уже почти не спал. Слышал, как ты тихо ходишь, чтобы меня не разбудить. Спасибо. – Сережа привстал, облокачиваясь на спинку дивана и улыбнулся: - И за то, что водичку принес, тоже. Ваня смутился. Но сказать ничего не успел, потому что Пешков опять стал грустным и серьезным, а потом выдал, глубоко вздохнув: - Нам надо поговорить. - Конечно. - Ваня кивнул и сразу же с готовностью вскочил со стула, пересев на диван рядом с Сережей. – Обязательно. Я же тебе обещал. - Да… - Сережа отпил воды, напрягся и зажмурился, и прошептал, не глядя на Ваню: - Я может быть не все помню, что вчера было, но если судить только по тому, что запомнил… то это был какой-то пиздец. Извини, пожалуйста. Давай забудем это и продолжим жить дальше. Ваню как будто окатило ледяной волной. Что, блять? Забудем? Продолжим жить дальше? «Как можно жить дальше после того, как ты перевернул весь мой мир?» - Нет уж, нихуя подобного. – возмутился он, и Сережа уставился на него испуганно, а Ваня сам удивился своему тону, но продолжил. – Ты что думаешь, вот так можешь прийти и разъебать мою менталку, а потом сделать вид, что ничего не было? Ты хоть представляешь, что я почувствовал? - Не представляю, Вань. Прости. – Сережа сглотнул. Глаза его были если не на мокром месте, то примерно близко к этому, а голос дрожал. Ваня почувствовал себя виноватым. - Блин, только не плачь пожалуйста. – в порыве волнения он схватил Сережу за руки и заглянул ему в глаза. – И не извиняйся, я же еще вчера говорил – ты ни в чем не виноват. Пешков тупо уставился на их переплетенные пальцы. Ваня смутился и отдернул руку, но взгляд не отвел. - Ладно… - удивленно сказал Сережа. – Так ты меня не ненавидишь? - Тоже вчера же еще сказал. – Ваня вздохнул. – Что я бы не стал тебя ненавидеть. Не помнишь? - Помню. – Сережа выглядел смущенно и уже не так испуганно, но все еще непонимающе. – Но ты ведь… Ну, ничего не ответил в итоге. Вот я и подумал, что надо закрыть эту тему, в общем. Ваня закатил глаза. - Во-первых, закрыть тему и сделать вид, что нихуя не было – это не одно и то же. А во-вторых, не все так просто. – Ваня опять заглянул в глаза Сереже, хотя не был уверен, что выдержит его, ставший испытующим, взгляд. - В смысле, не все так просто? – переспросил Пешков. - Подожди. Просто скажи сначала одну вещь. – Ваня собрался с силами, хотя от волнения у него уже начала кружиться голова. – Ты точно уверен? Ну, во всем этом, понимаешь… в своих чувствах? Что тебе не показалось, или ты не путаешь это с чем-то еще? Он хоть и покраснел сильно, но не отводил взгляд от Сережиного лица, пытаясь уловить его эмоции. Тот расстроенно отвернулся. - Понятно… Переубеждать меня будешь. – Пешков вздохнул. – Нет, Вань. Раз уж ты хочешь честно поговорить, то я скажу, как есть. Я сам себе уже много раз задавал этот вопрос, и нет, мне не показалось. И я ни с чем это не путаю. Блять, как бы объяснить... Я влюблялся и раньше, конечно, я знаю, что это такое. Это всегда было безответно, но не так серьезно, и рано или поздно это проходило. Вот я и ждал, когда и это пройдет. Чтобы ни самому не страдать, ни тебе не доставлять неудобства. – Сережа говорил тихо, не глядя на Ваню, сминая в руках подушку. - Но оно так и не прошло. А только сильнее становилось. Я просто не мог выкинуть тебя из головы. Хотел даже в какой-то момент перестать общаться, но не смог. Не могу я уже представить жизнь без тебя. Но и признаться я тебе не мог, потому что знал, что тогда все изменится. Я и не планировал признаваться вообще. Просто не знал, что делать, вот и напился в очередной раз от безысходности, а потом меня как-то переклинило. Ну, а дальше ты знаешь. Так что нет, я точно ничего не путаю и мне не показалось. Сережа все еще стеснялся смотреть на Ваню, а тот покраснел уже, наверное, сильнее, чем когда-либо в жизни. Сердце его билось как бешеное, во рту пересохло, но речь Сережи придала ему не только смущения, но и уверенности, поэтому он нашел в себе силы прошептать: - Хорошо, тогда… мне тоже есть что сказать. – Ваня дрожащими ладонями схватил Сережу за руку, и тот удивленно посмотрел на него. Ваня не отводил взгляд и, набравшись смелости, продолжил: – Я думаю, что это взаимно. - Что? – переспросил Сережа. Его руки тряслись даже сильнее, чем у Вани, и он тоже перешел на шепот. - Да… я сам не до конца еще это осознал, если честно. – Ваня не выдержал смущения, отпустил руки Сережи и спрятал лицо в ладонях. – Блять, прости, мне очень неловко… В общем, я вчера много думал, и понял, что не мог признать свои чувства, но да… не знаю, когда это началось, но я… - было очень тяжело сказать это вслух, но Ваня подумал, что это нечестно по отношению к Сереже, который не только признался первым, но и озвучил это уже не раз. Ваня вздохнул и выпалил - …я тоже влюбился в тебя. Ваня сидел все также, замерев, почти не дыша и смущенно закрывая красное лицо. А потом почувствовал теплые Сережины объятия, и сердце защемило от нежности, а чувства, наконец полностью признанные им, заполнили его с головой. Он прижался к Сережиной груди и почувствовал, как сильно бьется его сердце – Ванино сердце билось сейчас точно также. - Ванечка, хороший мой... – прошептал Сережа, гладя его по волосам и прижимая к себе еще сильнее. – Охуеть, я пока ничего не понимаю, но походу это самый счастливый день в моей жизни. Это вообще не то, чего я ожидал, я думал, что ты меня пошлешь и я сопьюсь в одиночестве и буду валяться под забором, или типа того… - А начать спиваться ты, видимо, решил заранее? – Ваня поднял голову и взял лицо Сережи в свои ладони, перебирая его волосы. Глядя на него как будто впервые и касаясь, Бессмертных старался каждой клеточкой ощутить и запомнить все его черты. - Какой же ты дурак. Блять, как же меня возмущает тот факт, что ты настолько плохо относишься сам к себе, что считал, как будто тебя никто никогда не полюбит, да и еще чувствовал вину за то, что влюбился. - Я не говорил «никто», я думал, ты… - растерянно ответил Сережа, но потом тоже возмутился. – Подожди, а ты вообще сам не дурак? Только что сказал, что ты даже себе в чувствах признаться не мог. - Ладно, допустим, мы оба дураки, и нам нужно еще многое обсудить насчет этого. – Ваня снова прижался к Сереже, наслаждаясь теплом его тела, и на него накатило такое счастье и, вместе с тем, ощущение нереальности происходящего, что ничего больше он сказать не мог, и Сережа, кажется, его понял, поэтому они молча продолжили сидеть в объятиях друг друга. И в этот раз каждый из них догадывался, о чем думает другой.