Тайны детского дома: пропавшие дети.

1 Тьма. Вокруг пустота. Мгла, до жути знакомая, но бесконечно пугающая, как смола обволокла его. Всего его. И душу и тело, а, может, лишь душу без тела или тело без души. Он будто завис между двумя сосотояниями: сном и бодрствованием, удерживаемый неизвестной леденящей силой. Она сжимала его душу, заставляя сердце уходить в пятки, истерически колотясь, а дыхание и вовсе прервала на долгую, вязкую вечность. Нечто, как яд, просачивалось внутрь и тут же выходило обратно, чем-то отталкиваемое. И что самое мерзкое, этот процесс повторялся снова и снова, то концентрируясь, как чьё-то мертвенно, холодное касание, на коже, то прожигая током по всему телу, которое ощущалось лишь в эти самые короткие моменты. Было тяжело, но даже будучи слабым, это маленькое, хрупкое тело смело держалось под напором неизвестной силы. "Весьма и весьма интересно..." - Вдруг отчётливо раздалось во мгле. Удивительно, как легко было понять значение этих слов, хоть они и звучали на каком-то ином языке, словно перекаверканый, неравномерно растянутый во времени хрип. Само понятие смысла, обходя все барьеры, врастало в сознание. "Так долго сопротивляешься, [Пшшш...] " - И вновь чужой голос прогремел в его голове, однако, не менее странный гул, но более материальный, весомый, похожий на глухое шипение, заглушил последние слова того нечто, что сейчас, видимо, и являлось причиной всего этого кошмара. "Но я рано или поздно сломаю [Пшшш...]. Сопротивляйся, борись, цепляйся за [Пшш...], однако ты в конечном счёте [Пшшшш...] !" Чьё-то холодное прикосновение отчётливо почувствовалось вокруг шеи, словно бы тонкие, но крепкие пальцы судорожно сжимали его горло в желании отобрать у него его же воздух, его жизнь. Лишь странный гул с наростающим рябением во тьме всё усиливался. Бормотания и восклицания Нечто померкли в нём, утонули, кажется, совершенно безвозвратно, пока вместе с веками, стремительно закрывалось его сознание. [Пшшшшшшшшшш...] *** Мальчишка, с до сих пор колотящимся о рёбра, как зверь о прутья клетки, сердцем, резко распахнул свои глаза и ошарашенно пробежался ими по окружению. Было тихо, чертовски тихо. Лишь где-то за ржавыми решётками по каменному коридору слышалось тихое "Кап-Кап". Видно, с потолка капала вода. "Вода..." ... Мальчишка лет десяти сидел в углу камеры уже три дня. Кормили какой-то жижей, больше похожей на похлёбку для свиней. Да и то, было это вчера. В горле была пустыня, хотелось сделать хотя бы глоток воды, но вокруг, кроме холодной сырости в воздухе, небыло ничего, что могло бы утолить жажду. Иногда маленькие комочки грязи, волос и тряпья, что когда-то явно были самыми обычными детьми, вздрагивали, сидя по углам, от чего оковы на них то и дело вздрашивали, пронизывая тонким лязгом метала их камеру. Парень не пробовал с ними говорить. Да и не мог. Слова не вязались на языке вовсе, мысли путались, а голова то и дело болела, словно раскалывалась на сотни кусочков, как и его воспоминания. Когда он тут очутился, первым же его вопросом было пресловутое "Кто я?",  но даже на этот вопрос ответа тот дать не мог, лишь получил порцию мути в глазах и вышеупомянутых симптомов, как видимо, полученных именно из-за его потери памяти, причём тотальной: ничего, совершенно ничего он не помнит. Его имя, прошлое, настоящее - всё сейчас вуаль, мутная и непроглядная. Громким эхом раздался по этому месту щелчок и коридор озарил слабый свет. Следом послышались звуки стукающих о каменный пол каблуков сапогов сразу нескольких людей и противный всем здесь звон цепей. –Нового ведут... - Прошептал тоненький хриплый голосок в противоположном углу камеры и тут же этот грязный комок лишь сильнее вжался в стену, будто бы отползая от приближающегося света, как можно дальше. Как таракан. Мальчишка же лишь на мнгновение бросил взгляд во тьму угла и снова вернул свой взгляд к свету. Он был таким тёплым и манящим... Хотелось тут же вскочить и ринуться к нему. Если бы только не слабость и решётки. Вскоре показалось три силуэта. Первый - низкий мужчина с недельной щетиной, крючковатым носом и длинными немытыми волосами. На подобающе поношенном пальто, прямо на поясе, красовались позвенькивающая связка ключей и начищенный кинжал. Второй - Высокий, действительно гигантский лысый мужик с маленькими глазками и тонкими усиками под широкими ноздрями. Собой тот напоминал молодого быка, такого же сильного и яростного. Из одежды были лишь рваные штаны да жилет прямо на голое, рельефное тело. Третья - маленькая девчонка, меньше мальчишки даже. По красному лицу её до сих пор стекали слёзы, однако ни единого звука та так и не издала, будто бы смирилась со своей незавидной участью. Именно на ней гремели кандалы, на этих маленьких ручонках, что покорно поддавались металу, тянущему вниз. Взгляды мальчишки и низенького тут же встретились, лишь на пару мнгновений, но мужик тут же отвернул своё лицо от клетки, протяжно прокашлявшись. –Что такое? - Начал громила, окинув камеру беглым взглядом. Хотя что тот вообще мог увидеть под своими массивными бровями, что нависали над веками, как шляпки грибов? –Да так, до сих пор жутко смотреть на товар после того, как над ним поработал тот чернокнижник. Словно нежить тут держим. - Низкий вновь прокашлялся, чуть сгорбившись, подавшись быстрее вперёд. –О... Да.. Его колдовство, говорят, мозги совсем выжигает. –Если бы не пожелание той ведьмы, то босс бы его за шею прогнал. Ещё и дерёт в три шкуры за работу. –Да. Но хотя бы больше покровительства. –Тут ты прав, наконец-то сможем выбраться из этих развалин, у меня уже ноги гниют здесь. А после оба замолкли и снова повисла гнетущая атмосфера среди всех камер. Здесь, в этом затхлом месте, нет надежд. Все пленники этого места - товар, который рано или поздно купят, а в противном случае, как испорченный хлеб, отдадут собакам. Но мальчику почему-то всё равно, чужие слова просто влетели в его голову, как сухие холодные факты. Скоро всё это закончится. Низкий мужчина говорил сейчас именно о нём, мальчик был уверен в этом. Он уже продан и скоро его заберут с этой заплесневелой витрины и случится то, что должно случиться. Возможно, он будет рабом, безвольно вяполняющим приказы, а может его просто прибьют. Хотя нет, последнее не вяжется... зачем на нём применять какие-то заклятия? Впрочем, даже ответ на этот вопрос нисколечки не важен, всё равно ничего поделать он даже с ответом не сможет. В конце коридора вскоре раздался скрип ржавой двери, потом снова скрип, переходящий в хлопок и два звона от оборота связки ключей. Теперь уже вдвоём, мужчины ушли оттуда откуда пришли и даже низкий не удосужился снова кинуть взгляд на заточённых в этом подземелье людей. Мальчишка откинул голову назад от полного бессилия скуки и ноющей боли в запястьях. Значит, его тоже заковывали в них, как и ту девушку. Ещё один бесполезный факт. Вздох. Повисла гробовая тишина, уронично, ведь холод тул стоял могильный. Ещё вздох. Где-то в глубине подземедья раздался отчаянный крик, перерастающий в утихающий хрип. Во всех камерах завенели оковы. Никто не мог выдержать этого, слишком больно было это слышать, ведь хотелось кричать так же, но небыло сил. Глубокий вдох и... БА-БАХ! Взрыв? Столь оглушительный звук парень не слышал ни разу, за столь недолгое его нахождение здесь, но означал он что-то не хорошее. Или нет? Мальчишка поморщился, а в груди что-то сжалось. Был ли это ужас или, наоборот, надежда, он решить не успел, быстрые и тревожные шаги уже послышались в коридоре. Это был тот самый низкий мужчина, он бежал прочь по подземелью, а на лице его отпечаталась такая гримасса, будто он совершил невозможное - смог напрячь каждую жилку в своём лице и при этом выражение это выглядело совсем не грозно. Холодный пот стекал по его лицу, пока глаза в отчаянии пытались выпасть из орбит и полететь вперёд всего тела. Следом за силуэтом мужичка некто в опрятной синей мантии, словно спланировав по ступеням, остановился прямо на последней ступени и вытянул руку ладонью в перчатке без пальцев вперёд. Линии и узоры, что закались парню причудливыми, но вызывали чувство чёткого порядка, показались на ладони человека в мантии, а следом, исчезнув, заставили с его пальцев сорваться тонкую, совсем небольшую, но быструю до свиста полоску огня, которая в следующее мнгновение настигла низенького мужчину, поразив его в спину. С шипением она прожгла мужчину насквозь и его тело упало на влажный каменный пол уже бездыханным. Дыра в спине дымилась, а на лице застыло выражение ужаса, словно высеченное даже на его остекленевших глазах. Мальчику стало не по себе, сердце начало колотиться, хоть и казалось, что сил на такое совсем небыло. Тот вжался в угол и единственная мысль в его голове буквально распирала сознание: "Я хочу жить!" А следом, холодная решимость охватила его, сорвав вздох, будто его схваили за горло. Прогремел ещё один взрыв и некто в мантии так же беззвучно исчез в лестничком проёме. Мальчик рефлекторно взглотнул и поднялся на ноги. Цепь на ноге зазвенела, тащась за прихрамывающим мальчишкой. "Если хочешь жить, - Начал в голове, словно чужой, но уверенный голос. – борись за свою жизнь." Удивительно, но это помогло пересилить боль в запястьях и стянуть с штанов мертвеца пояс на котором звенели заветные ключи и... "Кинжал..." Его кандалы открылись без особых проблем и он встал во весь рост, больше не отягощаемый тяжёлой цепью. В руках его блестело лезвие кинжала, а на запястье - связка спасительных ключей. Захрипели где-то в углах комочки и потянули свои ручки в мальчишке. Он вздрогнул, пока вставлял ключ в дверь одной из камер, когда чья-то холодная, но тонкая ручка взяла его за лодыжку. Мальчик опустил взгляд и увидел там такого же, как и он, отчаянного и почти сломленного... человека? Нет, такой же, как и он, комок грязи с глазами мертвеца. Он выдернул ногу из хватки и, стоило двери отвориться, как тот, что есть силы, побежал к выходу из подземелий, удерживая в своих хиленьких ручонках кинжал, будто бы он сможет его защитить от всего: от того громилы, от прожигающего всё огня, от таких же пустых взглядом других запертых здесь. Забираясь по лестнице вверх, он застыл в проходе, когда услышал шаги по коридору слева. Мальчик напрягся, прижался к стене, нервно взглотнув, хотя, взглатывать было нечего. "Борись. - Продолжал в его голове голос, пугающе иной, но уверенный, – Чтобы спасти свою жизнь, нужно забрать чужую." Детские пальцы вцепились в рукоять кинжала, а сам мальчик продолжал выжидать, пока шаги не приблизятся достаточно близко, чтобы можно было нанести удар. Что бы выжить. Только что бы выжить. По крайней мере, так он себя убеждал. И вот, некто подобрался уже совсем близко, мальчик вынырнул из-за поворота и вытянул нож вперёд, зажмурив глаза, но его запястья легко обхватила чья-то тяжёлая рука и мнгновенно вынула из его ручек нож, отбросив его в сторону, пока вторая рука схватила его за шиворот. Мальчик открыл глаза и увидел перед собой измазанного кровью мужчину. Черты лица его были остры, только тупой подбородок не вписывался в эту картину. У него были карие волосы и зелёные мудрые глаза, которые задумчиво смотрели на мальчика, пока он, чувствуя приступ страха, слабости и беспомощности одновременно, сжался вруках мужчины. Но он лишь улыбнулся. –Тише-тише, малыш, не рыпайся. - Сказал мужчина и почему-то мальчику захотелось сделать так, как он сказал. А мужчина же выпрямился и крикнул, призывая сюда подойки каких-то людей в белых мантиях. Правда, разговора их он уже слышать не смог, глаза медленно закрывались, а сознание покидало тело, проваливаясь в мир снов, которых он никогда не видел. ... Очнувшись, он чувствовал удивительную бодрость в своём маленьком теле, будто всё, что было до этого было лишь кошмаром, что скоро забудется и исчезнет навсегда, но нет, это было не так. Хоть боль и усталость прошли, его стёртые от падения на каменный пол руки, оборванная во время истязаний пьяного мужика одежда и даже шмыгающий от простуды нос - всё это возвращало его в холодную и жестокую реальность. Однако подняв глаза с себя, мальчик с удивлением для себя заметил, что он больше не в подземелье. Лучики яркого солнечного диска пробивались сквозь щели в нависающей тканевой крыши, там же проглядывались зелёные листочки - совсем незнакомые мальчику, но такие сочные, красивые, живые... "Живые" И он теперь был жив. Сидел на сене у деревянного бортика едущей по дороге кареты, но как показалось машьчишке - самостоятельно движущейся куда-то деревянной коробке. Он видел коробки в том сыром подземелье и это было единственное с чем он мог сравнить это новое для него место. Вокруг были такие же дети, как он. Сравнительно в лучшем состоянии, без блеклых, почти искуственных глаз, лишь едва ли задетых тем, что происходило в этом ужасном подземелье. Они выглядели странно. Уголки губ многих из них были подняты, пока они тихо и невнятно перешёптывались между собой. Ещё были те, кто так же, как и мальчик недавно, спали, тихо и мирно. "Словно это всего лишь кошмар". Равнодушный взгляд мальчика перекинулся с его собратьев по несчастью на удаляющийся пейзаж леса. Тонкие и толстые, сочные и блеклые, маленькие и большие - деревья гнулись вокруг частично мощёной дороги. И всё это, оказывается, было вне этого мрачного подземелья. Это не могло не всколыхнуть опустевшую душу мальчишки. Видя это, тот удивлялся каждому новому дереву, уходящему вдаль, каждому сочному кусту на котором темнели переспелые ягоды, каждой жужжащей пчеле, пролетающей мимо, каждому пёстрому цветку, на который эта пчёлка садилась. Мир вне катакомб казался совсем иным для мальчишки, каждым своим проявлением ломая его взгляд на мир. Мальчик даже не заметил, как уголки его губ поднялись совершенно после его воли. Трепет в бездыханной душе зарадился огоньком, порождающим пожар. Теперь мальчику хотелось знать всё, хотелось бороться за жизнь не для потому, что ему страшно умирать, а потому, что хочется вновь и вновь глядеть на мир в истинном его обличии, прекрасном и не омрачённом тяжестью кандалов и холодным трупным смрадом, идущим из глубин катакомб, как из чрева титана. Он оторвал изумлённый взгляд от леса, мальчик вернул своё внимание на других детей, оробев. Ему хотелось знать, куда они направляются, что с ними будет, однако, смотря на этих детей, что некогда были лишь комками грязи на цепи, он не чувствовал к ним ни капельки доверия, они были другими, чужими. Их будто не было там, будто они забыли всё так же, как и мальчик, что было до подземелья, хотя, он не знал, было ли вообще что-то до. Чтобы спросить, пришлось приложись почти столько же сил, как для его попытки побега, внутренне, мальчик даже удивился такому, но всё же тихо, с непривычки говорить, сказал: –Что с нами будет? Пару детей обратили на него внимание, некоторые лишь с недоверием покосились, а вот один, парень постарше мальчика, с уверенной улыбкой, решился ответить с искренней надеждой в голосе. –Мы едем в поместье графа Винсэнта. Но мальчик в ответ на это лишь потупил взгляд, на что парень ответил уместным объяснением. –Этот граф принимает у себя сирот. –Сирот? - Переспросил мальчик, явно не понимая значения таких слов. Потупившийся взгляд парня заставил ощутить странные эмоции, впервые тот чувствовал себя так, словно должен что-то сказать, но не может и даже не представляет что. –Нас. - Кратко и холодно ответил парнишка и отвёл погрустневший взгляд в сторону, гладя рукой длинные грязные волосы маленькой девочки, спящей подле него. Рука его едва заметно дрогнула, сжав клочок слипшихся локонов, но сразу ослабив хват, продолжила плавное движение жилистыми руками дальше. Мальчишка тоже замолк, хотя и хотелось спросить ещё о чём-то, но не стал, почувствовав немое напряжение между ними, увидев его мрачный взгляд, услышав, как его нос, сопя, втягивает в себя воздух, резко, но большими порциями. Мальчик прижал ноги к себе и обхватив их руками, упёрся подбородком в колени. "Кто же такие сироты?" Витал безответный вопрос в голове ещё долго. Успокаивало лишь то, что, кажется, у графа будет лучше, чем в подземелье. На самом деле мальчик даже представить не мог, каково это - лучше. Сейчас, на мягком сене без тяжёлой цепи на ноге было уже гораздо лучше, чем за решётками. Может ли быть ещё лучше? В попытках предположить, что будет в поместье, да и как вообще может выглядеть поместье, мальчик заработал лишь головную боль, будто своим сознанием тот коснулся горячих углей. Он быстро прекратил все свои попытки вообразить что-то и принялся за другое занятие - познание мира вне подземелий. На удивление мальчика, помимо огромных прочных растений, коими были деревья, и их собратьев поменьше - прекрасных цветов и тонких волосков травы, местность этого мира могла быть совсем уж разнообразной. Где-то расположилось сплошное царство зелени, а где-то - сухое золотое море, простирающееся вплоть до самого края мира, к которому яркий солнечный диск стремительно пытался добраться. Огромные надутые белые шары в небе тоже удивляли мальчишку, ему казалось, что они живые, что двигаются за солнцем, питаясь его тёплым светом, однако было это не так. Вскоре тот увидел, как, рассекая облака из них вылетело огромное массивное существо с парой длинных отростков по бокам и одним большим хвостом, похожим на веер, который мальчик однажды увидел у старой дамы, когда она пришла забрать себе пару других мальчишек. Во лбу существа торчал продолговатый и закрученный спиралью рог, которым оно таранило облака. "Значит, эти штуки, как огромный белый лес!" - Осознал мальчишка, следя, как существо отдаляется куда-то к краю этого мира, пока его силуэт полностью не расстворился в безграничном голубом небе. Удивительно. Кроме таких же, как мальчик, оказывается, существуют и другие существа. "Есть ли между нами разница?" - Задумался мальчишка, но сразу же оставил свои размышления на потом, ведь повозка резко остановилась и уже знакомый мягкий бас крикнул: –Ребята, ночлег! За повозкой стремительно затопали, кто-то, судя по звуку шагов, отдалялся, а кто-то назойливо ходил вокруг именно этой повозки и что-то осматривал или делал. Дети, что были до этого в повозке, стали вылезать из неё. Мальчик, увидев это, решил не отставать и следом за всеми оказался за пределами повозки, удивлённо осмтаривая всё это великолепие и разнообразие вблизи. Даже повозка, оказывается, была не просто устремившейся куда-то коробкой, а имела колёса и спереди её тянули стройные животные, которых, судя по словам одного из взрослых, называют лошадьми. "Ха, лошади, а им подходит." *** Треськ-треськ. –Ха-ха-ха, а потом я взял свой топор и срубил этой змеюке голову! Уже знакомый беловолосому взрослый с зелёными глазами и тупым подбородком говорил уже пару часов. Называл он это "историями" и вызывали они интерес у всех детей. Они сидели на трухлявом бревне, греясь у тлеющих углей, когда-то изрыгавших яркие ленты пламени. Сейчас же лишь редкий треск напоминал о сожжёных брёвнах. Наш мальчишка сидел с остальными и слушал, кажется, внимательнее всех. Юные глаза, хоть и не блистали, уже наврятли заблестят, но вздёрнутые вверх брови, складывающая полнами кожу на его лбу, отвисшая челюсть, создающая забавную щель между верхней и нижней губой, и накренённый вперёд торс говорили сами за себя: до безумия хотелось восполнить ноющее от пустоты сознание хоть чем-то, даже самой незначительной, откровенно не нужной, пока непонятной информацией, лишь бы это неприятное чувство напряжённой пульсации в голове успокоилось. Истории зеленоглазого помогали, хотя и выматывали. Кто такая "Гидра", что такое "алебарда" и много подобных вопросов от которых парнишка чувствовал небольшую усталось даже после того, как их покормили. Простой горячей похлёбкой, но с мясом! Было вкусно, намного вкуснее, чем холодное варево, которым и кормили в подземелье. Варил еду не зеленоглазый, было ещё несколько людей, один, точнее одна из них, подкравшись к рассказывающему со спины, она положила свои руки, одетые в когтистые стальные перчатки и заметно вжала когти в одежду мужчины. –Ах, Альдис, если бы не моя магия, то эта змеюка откусила бы тебе голову, вот так - Медленно ведя стальным когтем, выше, прямо по щетинистой щеке, и резко сорвав свой коготок с его кожи, с ехидством сказала девушка. В ответ на это Альдис лишь рассмеялся, звонко, хотя и отчётливо отдавался  в голосе его бас, хотя мальчишка скорее испугался действий девушки, но вот мужчина поступил совсем иначе. –Да, Берта, если бы не ты я бы уже помер давно! - С улыбкой заявил мужина. Девушка глядела на него ещё пару секунд, а после, убрав назад свои спавшие на глаза чёрные волосы, отправилась к молчаливому мужчине в синей мантии. Он вызывал в мальчишке лёгкую настороженность, уж больно опасным он был, раз мог выпускать из рук смертоносный огонь. Однако вместе с лёгким страхом в парнишке буйствовал и интерес, только на какие-то решительные действий он не решался. Зато один из других сирот решился переступить через надуманную неловкость и в один момент выкрикнул из толпы. –А вы покажите магию? - Прозвучал голос одного мальчишки и спустя пару секунд следом за ним, сначала пара, потом ещё и ещё нахлынули голоса других детей. Все подхватили одну общую волну, одну общую идею и желание, нахлынув этой горой упрашиваний на бедного зеленоглазого и, каким бы крепким и сильным он не выглядел, глядя в эти вопрошающие блестящие глазки, даже крепость могла бы рухнуть, а человек с живым бьющимся сердцем и подавно. В жесте признания своего подажения, Альдис выставил ладони перед собой, пытаясь успокоить толпу. –Тише-тише, ребята, - Басистый голос зеленоглазого на удивление легко заставил ребят затихнуть и изредка перешёптываться между собой, – Я в магии плох совсем, но вот мой дорогой друг, думаю, будет не против вам показать пару фокусов. Фигура в мантии качнулась, а после резко дёрнулась, словно отошла от сна, резко попытавшись вникнуть в слова зеленоглазого мужчины, хотя, тут же отступила на шаг назад, в тень, словно питая надежду о том, что речь шла не о нём. Увы, тщетно. –Эй, Вальтер, дружище, подойди! - Пробасил Альдис и мужчина в мантии вздрогнул, громко фыркнул, но вышел из тени и летящей походкой быстро подобрался к своему товарищу. –Покажешь детишкам на что способен выпускник магического факультета? - Явно подначивая своего сопартийца сказал зеленоглазый, широко улыбаясь. Вальтер открыл рот, но на мнгновение замолк, а после высунул из под своего плаща две костлявые бледные руки, которыми одним лёгким движением смахнул с головы капюшон, и на плечи упали пряди пепельных волос. Убрав одну руку обратно под мантию, маг кивнул. –Да, буду даже рад. Вальтер перевёл взгляд на сирот, чуть махнул высунутой рукой и тут же мана вокруг заблистала голубыми огнями, как маленькие светлячки. Мальчик округлил глаза, явно оживившись от полудрёма в котором пребывал из-за наступления ночи. Потоки голубоватой энергии вокруг завихрились и устремились прямо к руке мага, где, словно рисуя по воздуху раскалёнными чернилами, вырезали в самом пространстве круг с странными символами внутри. В пару мнгновений этот магический круг сузился, а после и вовсе превратился в небольшой огненный шар. Исходящий от него жар был ощутим даже для маленького мальчика, но ничуть его не смутил, тот наоборот, с ещё большим восторгом наблюдал за действиями Вальтера, который, видя кучу удивлённых взглядов, лишь состроил на своём лице довольную улыбку, одним движением кисти превратив огненный шар в небольшое огненное торнато, крутящееся на пальце. Снова движение кисти, торнадо распалось на несколько огненных лент, что полетели вверх, где уже с оравой тихих хлопков, обратились в кучу маленьких искр, которые всего через секунду угасли. Мальчик вспыхнул недюжии интересом, хоть и не впервые тот видел нечто столь из ряда вон выходящее, что никаких объяснений происходящего маленький мозг парнишки придумать не мог. Оставалось лишь с открытым ртом наблюдать за мигающими вокруг частичками. Они стали медленно угасать, но мальчик резко зацепился за одно из скоплений частиц взглядом и оно, на его удивление, не угасало, но взгляд мальчишки с каждой секундой почему-то становился всё более нечётким, будто бы его глаза не воспринимали существование этих частиц и просто смотрели сквозь них. Одна секунда, две, три... скопление всё же исчезло, но переферийным зрением мальчик узрел новое скопление. Огромный пласт маны вокруг волшебника навевал одновременно и лёгкий страх и восторг. Словно этого мага объял переливающийся и мигающий всеми цветами огонь. Но вот, стоило мальчику перевести взгляд именно на Вальтера, как очертания его пылающего ореола расплылись и вскоре вовсе исчезли, как будто его и небыло вовсе. Моргнув пару раз, мальчишка резко широко распахнул глаза, иступя уставившись на Вальтера. В этой любознательной грязной голове сразу возник весьма соответствующий вопроч: а может ли он так же? Создать яркие обжигающие языки. Оружие, что всегда с собой, что всегда защитит... Такая сила не даст ему вновь оказаться в том затхлом месте, казалось, она точно должна дать ту желанную свободу и счастье, которые так желал мальчишка, точеее, боялся потерять. А он всего лишь хотел и дальше, хоть всю жизнь, сидеть так у костра на чистом свежем воздухе, среди великого мудрого леса из которого буквально струилась какая-то неощутимая живая энергия, наполняющая мальчишку совсем сказочным спокойствием и волей, силой, которая направляла бы всю его энергию для достижения любых его желаний. В размышлениях о том, как же было бы прекрасно уметь создавать языки пламени так же, как этот мужчина по имени Вальтер, мальчишка даже не заметил, как стухли даже угли, стало совсем уж темно и дети вокруг стали кучками уходить обратно в повозку. Туда последовал и мальчик, понимая, к чему всё клонит - ко сну. На мягком сене, по крайней мере ничего мягче в своей жизни мальчик вроде бы не встречал, он разложился вместе с остальными. Все дети грелись друг о друга, как и мальчик, ведь тоже нуждался в тепле. Как же глупы они были, когда все сидели порознь в подземельях, все они так же мёрзли, но не грелись друг о друга. Впрочем, может кто-то пробовал, но дети в его клетке были отнюдь не такими рассудительными и умными, а больше похожими на одичавщих зверьков, которые, стоило их пихнуть в одну клетку, тут же разошлись по разным углам, ведомые недоверием, страхом и напряжением. Но сейчас всё было иначе, среди распластавшихся ребят чувствовалось не только необходимое тепло, но и, как это иногда называют, "цепь сотрудничества", сковывающая людей одних мотивов, целей или просто вынужденных быть сплочёнными из-за обстоятельств. Правда, как бы то ни было, пока они вместе под охраной этих неожиданно добрых взрослых, им точно можно просто расслабиться и наконец-то спокойно выдохнуть. Мальчик в это время, расположив на своих голенях чьи-то пятки, всё же думал что будет дальше: мечтал о том, чтобы место, куда их везут, не было таким же, как то подземелье, и гадал, как именно оно могло бы выглядеть. Ведь что же это такое: "поместье"?  Да и кто такой "граф"? Весьма сложные думы заставили глаза мальчишки медленно закрыться, как ему казалось, на секундочку, но ни через секунду, ни через минуту, ни даже через час открыть он их уже не смог, опьянённый сладкими путами сновидений, которые вскоре стали горькими, как яд. Опять снилось что-то холодное, мрачное и пугающее. Он снова в этом подземелье, но оно теперь казалось совсем пустым и заброшенным, а напротив него - абсолютно чёрный силуэт, чьи черты едва ли можно было различить даже в свете горящего ярко алым светом факела на стене в коридоре, вне клетки. Уже старый знакомый, что приходил в прошло сне просто молчал, пронзительным взглядом неразличимых глазниц таращась явно на мальчишку. Вдруг он присел прямо перед мальчишкой и вытянул свою длинную облачённую в чёрный шёлк руку цвета угля и прикоснулся ей к щеке мальчика. Длинные и острые, почти звериные когти прошлись по щеке мальчишки. Рука опустилась ниже, указав тонким пальцем прямо в грудь мальчика, уперевшись кончиком ногтя в какой-то предмет.  –Моё сердце бьётся в тебе. - Вдруг резкий и звонкий, как скрежет металла о металл, раздался голос этого существа. ‐ Цена за его стук ещё не уплачена. Это были последние слова этого нечто, прежде чем его силуэт размылся в воздухе, обратившись в тень. Его тень. Дальше и сон стал размываться, резко и неостановимо, пока мальчика просто не выбросило из этого сна. Он резко подскочил на сене, в ушах отчётливо отбивало ритм его сердце: "Тудум-тудум, тудум-тудум". Мальчик положил ладонь к груди, но почувствовал препядствие. Там был какой-то предмет помимо лохмотьев. Там, на верёвочке, висел небольшой мутный минерал, совершенно не привлекательной наружности, однако мальчик сразу почувствовал привязанность к нему. Кажется, он - теперь единственная его связь и доказательство того, что у него было прошлое. Эта штука была с этим мальчиком и до потери им памяти и помнила, что произошло. Только вот как бы заставить вещи говорить... Может, Вальтер смог бы заставить? Повозка уже ехала, покачиваясь и тресясь на каждой неровности, однако ощутить это на толстом слое сена было не так уж и легко, так что причиной резкого пробуждения наврятли можно было считать простой наезд на особо крупную выбоену в, теперь уже казалось страрой и забытой, дороге, где небыло больше даже следа от ровных прямоугольных камней, которыми была раньше выложена дорога. Откуда-то позади слышался баритон Альдиса, который расслабленно напевал какую-то простенькую мелодию. Большинство детей ешё спали, даже чьи-то ноги до сих пор лежали на голенях мальчишки, так что ему оставалось лишь откинуться назад, на сено, с глухим шёрком провалившись в колючие, но мягкие колоски, и взглянуть своими кварцевыми, с едва заметным отливом лаванды, глазами на угловатый камешек, который так давно висел на нём совсем незамеченный, но явно разделивший с мальчишкой все трудности заключения.  Верёвочка была вся в грязи и сале, металлическое кольцо заимело пару едких рыже-коричневых пятен, а сам камень помутнел как раз из-за слоя прилипшей грязи. Простая побрякушка не казалась чем-то особенным. Даже прозрачный камень, да, точно, такие же мальчик видел не раз, что на дороге, что на земле, просто этот был больше и не имел неприятных глазу сколов на своей гладкой поверхности. И всё же сжимал мальчик этот камешек крепко, цепляясь за него, как за свою часть: руку, ногу или глаз. Отпустил он его лишь когда полностью осмотрел. Тогда камень был юрко спрятан под рубахой, точнее, под лохмотьями, которой она теперь являлась. Руки запрокинулись за голову, для удобства подгребли под неё сена. Мальчик просто уставился на уходящий вдаль, за крутые и неочень повороты, возвышенности и впадины пейзаж лесов, полей, а где-то на горизонте и гор. Всё изменилось к полудню, когда диск с пылающим жаром ореолом засиял прямо над головой. Тогда все остальные тоже проснулись и в момент подняли головы, когда ритмичное цоканье трёх лошадей вдруг остановилось. Следом послышался голос Альдиса. –Ребята, всё, прискокали, поместье графа Винсэнта. - С каким-то облегчением и напутствием пробасил зеленоглазый. Повозка качнулась, когда его фигура спрыгнула со своего места в изголовье повозки, а следом зашуршали и загремели его доспехи. Почти идя на взлёт дети поспрыгивали со своих мест и подталкивая особо нерасторопных, таких как наш мальчик, к примеру, выскочили наружу. И вот, мальчик тоже выбрался и взгляд его сразу устремился куда-то за повозку, туда, куда теперь таращились все дети: это был огромная конструкция из замшелых у фундамента кирпичей, выложенных в выверенной последовательности досок и странных, пока не понятных мальчику, вещиц на самом верху, напоминающих чешую мелкой змейки, которую он с другими детьми нашли у места на привале. Это, друзья мои, и было поместье графа глазами нашего мальчика. Излучающее древнюю мудрость архитекторов и отлаженную работу прислуги. Теперь мальчик знал, что такое "поместье". Вокруг него же были сады, высаженные в причудливом порядке. Кусты ровными рядами пересекались с линиями высаженных деревьев, на многих из которых набухали с каждым днём сочные плоды. Где-то были маленькие цветы в окружении колючих кустов, а где-то одно деревце могла обступать целая поляна из таких вот цветочков, словно сейчас происходила настоящая битва среди растений, которая продолжалась и будет продолжаться не один десяток лет, пока кто-то один не затмит своей красотой всех остальных. Среди всей этой сцены гуляли, бегали или копошились люди: либо такие же дети, либо одинаково одетые взрослые, которые только и делали, что с хмурым лицом где-то рылись, срывали какие-то растениях или наблюдали за бегающими детьми. От этого складывалось впечатление другой войны: хаоса и равновесия, где дети грозились ввести эту сцену вековой баталии растений в разруху, а взрослые стремились создать идеальные условия для того, чтобы эта битва всё продолжалась и продолжалась. И вычурными на этой сцене казалась кучка грязных, брошенных всеми детей, во главе которых упрямо шёл вперёд, врываясь туда, где его вид рушит всю картину, Вальтер, тот самый мужчина в синей мантии, что повелевает огнём, с деловым видом продвигался к одной женщине, а потом что-то сказал ей, она кивнула и побежала в поместье. Альдис повернулся к мальчишке и остальным, улыбвнушись. –Ну вот и всё, мы довезли вас, а теперь вами займутся няньки. Будьте послушными, буду рад увидеть кого-то из вас через много лет знаменитым авантюристом! И он рассмеялся, искреннее, как смеялись дети на фоне, а потом замолк, сохраняя на лице лёгкую улыбку, махнул рукой  своим товарищам и направился обратно к повозке. За ним, только к своей лошади, пошла Берта, а последним ушёл Вальтер, стоило лишь старой женщине в большим носом, впалыми глазницами и широким дряблым телом подойти к нему. Он кивнул ей, взяв у неё из рук мешочек с чем-то звонким, и вскоре уже был на коне, поскакав прочь во всю прыть, дабы догнать своих товарищей. Женщина же представилась совсем невыразительно, словно зачитав выученный текст: звали её Элис и она в этом поместье ответсвтенная за всех детей в нём, главная нянька и горничная, следящая за порядком. Половину слов мальчишка даже не понял, но кивал, как и все другие. Правила в этом месте были довольно простыми: слушаться взрослых, иначе последует наказание, просыпаться до обеда, иначе пропустишь завтрак, посещать занятия днём, иначе снова будет наказание, в свободное время не покидать территорию поместья и прилегающего сада снова под угрозой наказания, ну и наконец, после захода солнца нужно обязательно быть в поместье, иначе прийдётся спать на улице, ведь двери ночью запираются, к тому же утром будет наказание. Звучало просто, дже для нашего мальчишки, только вот что за наказание будет... неужто тоже будут бить и пинать ногами, как это было в подземелье за малейший шум? Звучало привычно, но неприятно, так что мальчик быстро для себя решил, что точно не намерен получать наказание в этом месте, правила ведь простые. После объяснений старушка позвала других взрослых, которые увели детей в том числе и мальчишку и повели внутрь поместья. Там оказалось ожидуемо просторно и довольно красиво, гораздо лучше и теплее, чем в подземелье, но до красоты сада, да даже до простой природы не дотягивало. Но рассмотреть весь интерьер мальчик не успел, ведь его водили по куче комнат, потом помыли, что было совсем удивительное действие для него, но ему даже понравилось, хотя пришлось попросить одать ему его кулон. Женщина тогда улыбнулась мальчику и просто положила его на полку, уверив, что после ванны он получит его назад. Она сдержала обещание и, одев мальчика в простую белую, но явно старую и застиранную рубаху и тёмные штаны, отдала ему его камешек на верёвочке, весьма заботливо надев его ему через голову. После этого мальчишку снова повели через кучу комнат, где он оказался среди ещё большей кучи детей, теперь абсолютно ему незнакомых. –А теперь иди, спроси у других детей что да как здесь, не бойся. - Сказада ему женщина, которая с ним всё это время возилась прежде чем уйти. И вот, парень остался в полной детьми комнате, но был в полной расстерянности и одиночестве. "Что делать? О чём спросить? У кого именно?" - Вопросы назойливо бились в голове и парень мог лишь почесать голову, оглядывая всё это скопление других волосатых голов и детских лиц, таких похожих, но будто бы недосягаемых, ведь мальчик совсем не мог угадать что же они скажут ему в ответ даже на простое приветствие... да и стоит ли начинать с приветствия? Кто вообще придумал начинать с приветствия? Мальчик поджал губы и, набрав грудью воздух, попытался хотя бы подойти ближе, как вдруг чья-то лёгкая рука легка ему на плечо, а звонкий, как трель синицы, голос врезался в уши. –Эй! Новенький! Позади мальчика стояла девчонка почти на голову выше него в тёмно-коричневом платьице на лямках, ложащихся на плечи и приминающих такую же старую молочно-белую рубаху, но с короткими рукавами. Хотя, под её густыми каштановыми волосами было трудно разглядеть плечи целиком, да и не они цепляли, а глаза: тёмные и глубокие. Они, как два уголька, смотрели на мальчишку с неподходящими для них добротой и весельем. –Новенький? - Округлив свои кварцевые глазёнки, мальчик уставился на неожиданного для него собеседника. –А кто ты, если не новенький! Ты тут раньше не бывал, так ведь? –Не знаю. - Честно признался мальчик, да он впринципе ничего о своём прошлом не знал. –М. - Глухо выдала девчонка, прищурив глазки. – Тебя тут точно раньше не было. Хмыкнув, она положила руки на пояс, выпячивая свою грудь при каждом вдохе, но уже через секунду протянула одну из них вперёд, в жесте рукопожатия. Мальчишка потупил взгляд на руку, хотя на деле приметил на её руке плетёный браслетик с одной единственной деревянной бусинкой. –Будем дружить? Моё имя Мари, а тебя как звать?